Мне трудно забыть эту картину, она так и стоит перед глазами: начало летней ночи, тяжёлый, липкий запах жасмина разлит в воздухе, я стою у открытого окна на втором этаже и смотрю на жасминовые кусты внизу.
За палисадником, залитая лунным светом луговина и несколько больших дубов растут по её краям.
Сильный ветер гонит по небу обрывки облаков, и луна ныряет среди них как утка в пруду; пейзаж несколько зловещий и тут , непонятно откуда, на лужайке появляется девушка в белой накидке, её волосы распущены и почти до пояса.
Она идёт совершенно неслышно, хотя там есть посыпанная гравием дорожка, и камешки под ногами ужасно хрустят (сам проверял днём). Слышно только как шумит за деревьями плотина: она сбрасывает лишнюю воду из-за шедших всю неделю дождей. В этот момент луна как раз вынырнула в небесной промоине, и я, приглядевшись, понимаю, что девушка не идёт, а плывёт!..
И не девушка это, а девочка, почти подросток. Она таким образом "прошла" всю луговину, миновала кусты и направилась, было, в мою сторону, но, постояв немного в нерешительности, повернула на огоньки в посёлок, что в полутора километрах отсюда. Впрочем, дальше удивления мои эмоции не распространились.http://www.proza.ru/2017/11/05/2070 Юрий Тихвинский
А теперь по порядку. В конце 90-х, я часто ездил в командировки, в основном это были глухие места, сёла и посёлки, отдалённые от районных городов, таков характер моей работы; пожалуй, добавлю, что она связанна с гидротехническими сооружениями. Командировки были короткими, 2-3 дня, редко 4.
Вот и на этот раз я оказался в медвежьем углу, на окраине района с центром в городе(кажется) Высоковск.
От Высоковска ещё километров восемьдесят я трясся на автобусе по разбитому шоссе , пока не добрался наконец до нужного мне посёлка. Приехав, отметился в конторе и отправился с дороги отдыхать.
Поселили меня в заброшенной школе, нет-нет, здание было хорошее, добротное, двухэтажное, пусть и деревянное, но ухоженное..просто в посёлке к тому времени построили новую школу, кирпичную, а эту стали использовать под разные хозяйственные нужды, в том числе и под гостиницу для таких как я, командировочных.
В те дни я оказался там один: шкаф, кровать, тумбочка и бок старинной печи, выложенный белым кафелем, - вот всё что было в моей комнате, да мне больше было и не нужно, ибо долго задерживаться я тут не собирался.
Это был настоящий медвежий угол. Лес вплотную подходил к домам, а густой черничник начинался прямо от крыльца школы и уже в 10 метрах от кромки леса, была непролазная чаща с таким плотным подлеском, что в ней могли спокойно спрятаться хоть 40 медведей, да они здесь были и не редкость, и часто выходили прямо к жилью, а однажды даже раскопали свежую могилу на кладбище и полакомились усопшим...
Говорят, во время войны тут без следа исчезла целая немецкая дивизия, и местные грибники клянутся, что в одном из многочисленных болот, видели торчащую из трясины ржавую башню танка. Я не удивлюсь, если это так и есть. Да что там дивизия, в таких болотах могла бы пропасть без следа и целая армия.
Утром, когда я появился в конторе, начальства ещё не было. Всем известно, что начальство не опаздывает, а задерживается, вот и я подумал: может оно и к лучшему и решил пока поговорить с секретаршей, Зоей Сергеевной, порасспросить о местных новостях, к тому же мы были уже давно знакомы, правда только по телефону. В жизни это оказалась немолодая женщина примерно лет 50-ти, с крашеными хной волосами, бесцветными навыкате глазами и крупными формами тела. Разговор наш выглядел так:
- Зоя Сергеевна, кто-то у вас в посёлке умер, с утра машина похоронная стоит..
- Плотник Егор ночью умер, считай половина домов в посёлке, его работа. Я ещё девочкой была, а он тут уже во всю топором махал. Как Любаня по селу ночью пройдёт, знай, кто-то теперь не жилец! Ни разу не ошибалась, а ночью её вчера и видели как раз у егорова дома.
Зоя Сергеевна вздохнула и стала сморкаться в платок.
- А кто такая Любаня и почему из-за неё люди умирают?
- Эээ...Да этт целая история..Сколько уж тут судачили-пересудачили и следователи из города приезжали..Директор, бывший, распутник и как бы это сказать..
- Паразит?
- Да, точнее, негодяй, взял к себе в секретарши, вот на это самое место, девочку, ну сирота, конечно из детдома, ей и четырнадцати нет, оформил как 18 летнюю, а она и по телефону-то звонить стесняется, вместо имя-отчества, говорит, дядя Серёжа или тётя Света, ребёнок же, ей в куклы играть, а ему, этому подлецу, всё равно..совратил девочку. А что ребёнку много ли надо..конфетку-шоколадку, а когда нет ни отца, ни матери, любой взрослый покажется добрым.
- Так-так..ну, совратил и что?..
- Как что!?..Да ведь женатый он! А как узнал, что она беременная, так и прогнал её от себя. Что ребёнку делать, где защиту искать?.. Вот и нашла она её в воде у плотины, так её с верёвкой на шее из воды и вытащили.
- Утопилась? А почему с верёвкой?
- Следователь сказал, что поначалу вешалась она в лесу, да верёвка оборвалась, а после уж под плотину кинулась, в глубину. Только я тебе скажу, сам он её и утопил, об этом все в посёлке знают, кроме нашей милиции, а верёвку привязал к шее, чтобы следы запутать. А может где укокошил, а в воду бросил уже потом, мёртвую. Разве не могло так быть?
- А что беременная-то, как узнали?
- Да как-как, в морге и разрезали её, а в животе ребёночек уже большой. Её иногда ночью с ребёночком на руках тут видят. Если с ребёночком пришла, значит, к добру, обязательно кто-то народится, только вот младенцев мало в последнее время стало, всё больше умирают люди. А то раз видели ночью сидит на камушке возле воды и плачет..
- Да-а, дела у вас тут творятся..
- А когда похоронили её, так и замечать стали, как кому в посёлке умереть - жди Любаню в полночь, а уж собаки известят - такой вой поднимут, что тошно станет, а потом все как по команде, попрячутся. Обязательно к дому будущего покойника подойдёт, постоит, а то ещё и кольцом в калитку стукнет: мол, собирайся на Тот Свет, а моё дело тебя предупредить.
Я вспомнил про ночную девочку в белой накидке и задумался.
- Зоя Сергеевна, а что же директор-то?
- А что директор...жену и детей в охапку и сбежал подлец. У него в городе друзья высокие, наверняка отмажут, да и то сказать, кому сирота нужна, никто не заступится. А он наверное уже новую окучивает, ведь вы же мужики слабы до баб, особенно до тех, кто помоложе, так и норовите... Ладно, не хочу про это, завтра Троица, не надо бы... Похоронили Любаню, а отпеть-то и не смогли.
- Вроде как не отпевают таких , я слышал.
Зоя Сергеевна вздохнула и, помолчав, добавила:
- Это да, батюшка-то наш, отец Гермоген, жидковат оказался..поначалу взялся было по ней отходную читать, да не тут-то было, кто-то враз все свечки у гроба затушил, ну он, псалтырь за пазуху и домой. Так-то вот.
А сейчас у нас хороший директор, женщина, Евгения Николавна, кандидат наук, спокойная, рассудительна, хоть и строгая. А Любаньку жалко, вот на этом стуле она и сидела, вот и плюшевый медвежонок от неё остался; и такая была лапочка: глазки голубые волосики русые, распустит их по плечам . Жила она в этой самой заброшенной школе, где ты сейчас, угла-то у неё своего не было, да и откуда угол, если нет родителей, ну а там комнатку всё цветами, да игрушками украшала..
Пробыв ещё какое-то время в конторе, я наконец дождался Евгению Николаевну. Не скрою, я ожидал встретить культурную и эрудированную женщину, а встретил рыхлую блондинку с обвислым животом лет, эдак, 45-ти, зеленовато-серым лицом, цвета протухшей лососины и постоянно шевелящимися губами; приглядевшись, я понял что она разговаривает сама с собой. Вот тебе, думаю, и новый директор, вот тебе и кандидат наук.
Её глаза в припухших веках смотрели всё время куда-то в сторону, иногда, впрочем, останавливаясь на мне и как бы спрашивая: ты ещё здесь?..На вопросы она отвечала невпопад...Пока мы с ней разговаривали в её кабинете, я заметил под шкафом две пустые бутылки из-под водки. Третья, початая, стояла в приоткрытом сейфе, видимо начальница ждала когда я наконец уберусь, и я с удовольствием пошёл навстречу её желанию.
Из кабинета Евгении Николаевны, я, чтобы убить время, пошёл прямо на кладбище.
Глупо?.. Не знаю, но заняться мне было больше нечем, а кладбище совсем рядом с гостиницей, так что по пути. Деревянные кресты встретили меня по-разному: одни стояли, другие лежали, а третьи собирались упасть. Могильные холмики едва угадывались в зарослях папоротника и сплетении трав, а вот могилу Любани я увидел издалека...
Большой крест, сделанный из цельных брёвен и покрашенный синей масляной краской; вместо иконки к нему прибита почерневшая плюшевая игрушка уже непонятно какого зверя, оградки нет, всё заросло травой. Я постоял немного и побрёл обратно. На озере я присел на камень, на котором якобы видели девочку и сидел так прикрыв глаза. Сонно журчала вода на плотине, сбрасываемая водостоком, летали стрекозы, однако погода стала портиться, солнце скрылось в дымке, и странный туман наползал на кусты и деревья.
Я сидел и смотрел на воду: бывают такие состояния, когда в голове, как на неподвижной озёрной глади, нет ни одной мысли. Вдруг за спиной раздались шаги, я оглянулся, из тумана прямо на меня вышла Евгения Николаевна.
На ней длинное, старое двубортное пальто цвета осенних листьев к тому же расстёгнутое...
Женщина нетвёрдой походкой направилась прямо к кромке воды, не обращая на меня никакого внимания и не доходя до неё одного шага, остановилась, пошатнулась и упала плашмя прямо в воду; и всё это на мох глазах в каких-нибудь 5-6 метрах. Я вскочил, бросился на помощь и за ноги, волоком, потащил несчастную из воды...Пальто и платье под ним задрались, обнажив дряблые жёлтые ляжки в страшных кровоподтёках, а из кармана пальто выпала бутылка с мутной жидкостью, заткнутая пробкой из газеты. "Вот тебе бабушка и Юрьев день" - промычал я ..или что-то вроде этого, попутно соображая что же теперь предпринять. Рядом проходило шоссе и первое, что пришло мне в голову, это остановить машину и отвести пьянчужку прямо к конторе где она работала, а куда же ещё?..
Машин было мало и мои попытки были тщетны - никто не хотел тормозить; водилы гнали как сумасшедшие, выпучив глаза и вцепившись в руль, едва только завидев мою поднятую руку. Наконец, минут через тридцать остановился молодой парень в танкистском шлеме на грузовичке. Я был рад и старался не обращать внимания на его странный вид. Объяснив ему что к чему, услышал в ответ:
- На птицефабрику еду порожняком, а то бы ни за что не взял.
Мы подняли директоршу за руки и за ноги и со словами: "Разз-два взяли"... Перевалили женщину в кузов. Евгения Николаевна от сотрясения пришла в себя и, приоткрыв веки, на выпуклых как у лягушки глазах, молча обвела нас мутным взглядом.
- Ничего, проспится - очухается.
Знающе сказал шофёр.
- А самогон я себе возьму за работу.
Я конечно не возражал, да и с чего бы... Таким образом бутылка перекочевала водиле под сиденье. Ну а дальше было то, что на языке прокуроров ...да и на любом языке, называется ..свинством: когда машина остановилась возле конторы - в кузове никого не было! Там лежало только запасное колесо с лысой резиной, да стальной ржавый трос. А тут ещё и танкист подлил масла в огонь, вдруг зло оскалился и зашипел:
- Чёрт, связался я с вами на свою голову..
- Да что случилось-то?
- А то, что на этом повороте никто не берёт попутчиков.
- Это почему же?
- А кладбище рядом.
Он посмотрел на меня как на идиота.
- Ааа..
Протянул я
- Теперь понятно..
Хотя мне было совсем ничего непонятно. Шоферюга посмотрел на меня презрительно, сплюнул, сел в кабину и тронулся. И тут я опомнился, побежал за ним крича:
- Эй-эй, подожди, а как же бутылка-то..Она цела или тоже исчезла?!
Я бежал как дурак рядом с кабиной, хватаясь за дверную ручку, а этот бандит только смотрел на меня сверху и ничего не отвечал, и взгляд у него был точь-в-точь как у моего дедушки, когда он рубил топором петуху голову; я этот взгляд с детства запомнил - без слов он говорил примерно следующее: да когда же ты наконец сдохнешь.
Делать нечего, я поплёлся в контору, чтобы у секретарши Зои Сергеевны выпытать текущий распорядок дня начальницы, а заодно и узнать куда и под каким предлогом уехала Евгения Николаевна. Секретарша бойко тарахтела пишущей машинкой, каретка бегала туда-сюда.
- Зоя Сергеевна, а что Евгения Николаевна уехала по делам?
Начал я осторожно.
- Как же уехала..вон она в кабинете распекает кого-то по телефону. С утра не в себе, злая..
Я заглянул в замочную скважину, начальница стояла боком ко мне с телефонной трубкой в руках и дымила сигаретой, стряхивая пепел в кадку с фикусом. Время от времени из её уст вырывались нецензурные слова. Одета она была как и с утра в тёмно-синий свободного покроя пиджак и цветные лосины. Да вот беда, замочная скважина не позволяла видеть лицо начальницы, а только то, что ниже плеч.
- Разве она курит?
Выпрямился я.
- Курит.
Вздохнула Зоя Сергеевна и добавила:
- Работа-то нервная, ты не смотри, что мы тут как на курорте живём, это всё обманчиво, на самом деле как на фронте, вот и закурила, а у неё сердце больное.
И тут меня осенило:
- Зоя Сергеевна, а у начальницы сестра есть?
- А то..близняшки они, только полгода как умерла Ольга.
- Ольга?
- Да, захлебнулась по глупости, упала в лужу и захлебнулась. Я тебе больше скажу..
Зоя Сергеевна оглянулась на дверь и перешла на шёпот:
- Пьянство её и довело до смерти. Нельзя бабам пить, глупые они становятся как курицы!
- Да они и не пьяные..
Начал было я, но вовремя осёкся..
- Лан-лан..ты это, тоже, не очень-то..знаем мы вашего брата.
- Так-так, значит захлебнулась и похоронена на местном кладбище?
- Зачем, в городе, где жила там и похоронили.
- Ну да, сто километров покойникам не крюк.
Пробурчал я себе под нос и направился к выходу. На улице я какое-то время в раздумье постоял у пожарной лестницы, прикидывая, а не подняться ли мне по ней и не заглянуть ли в кабинет Евгении Николаевны, чтобы уж точно убедиться она это была у озера или не она, но шаткая и проржавевшая конструкция угрожающе качалась и скрипела, едва я взялся за неё руками.
А ну их всех к чёрту, мне что больше всех надо..
Вечером я шёл в свою школу, и по дороге как-то сразу решил, что все они тут чокнутые и самое лучшее что можно сделать в этой ситуации, это прямо сейчас уехать отсюда последним рейсовым автобусом. Плюнуть на всё и вот сейчас же уехать, ибо следующий пойдёт только завтра утром( их, кстати, ходило всего два - утром и вечером).
Я быстро покидал в сумку все свои вещи, запер школу и ключ положил под камень у крыльца.
На остановку нёсся сломя голову, но все мои усилия оказались впустую - наглый автобус показал мне свою грязную задницу...
Пришлось возвращаться обратно, вечер был уже совсем поздний. Ох, как же мне не хотелось оставаться тут ещё на одну ночь, я готов был сию минуту променять чистую гостиничную постель, на ободранный вокзальный стул в холодном зале ожидания, но, увы, судьба мне предложила кое-что другое.
Примерно в полпервого ночи, я проснулся от царапающих звуков, доносившихся с улицы: кто-то железом скрёб по железу. Стояла тихая июньская ночь, луна, во всей своей красе заливала зелёным светом округу и этот странный звук: вжзуу- взииг, вжзуу-взииг...доносился откуда-то с улицы, от крыльца...
Надо сказать, что история про Любаню и так меня взвинтила, до предела, а тут ещё это, к тому же теперь я знал, что кладбище совсем рядом, через овраг. Я быстро вскочил с кровати и метнулся к окну: открываю одну створку и высовываюсь по пояс, таким образом мне хорошо видна входная дверь, и крыльцо.
И что я вижу: стоит здоровый мужик в мятой кепке, телогрейке, кирзовых сапогах, с рюкзаком на спине и суёт в замочную скважину нечто похожее на нож. Не добившись результата, чертыхаясь, достаёт из-за пояса топор и начинает поддевать им дверь снизу. Я как-то сразу опознал в нём усопшего накануне раба божьего Егора, хотя при жизни его ни разу не видел, а нож и топор подсказали мне, что у новопреставленного совсем недобрые намерения.
Кажется, я даже в армии не одевался за 30 секунд, а тут ураганом пронёсся по комнате; минута, и вот я уже одетый с сумкой в руках несусь, нет, лечу на крыльях ужаса по коридору в противоположный конец здания, с целью сигануть из окна с другой стороны дома, с той, что выходит к лесу. В голове у меня стучит: только не дать зарубить себя, и: я должен жить, во что бы то ни стало.
Вскакиваю на подоконник, выдавливаю плечом стекло, дождь осколков осыпает мою голову, впивается в шею, режет острыми краями плечи руки, от острой боли охаю, съёживаюсь и окровавленный вываливаюсь со второго этажа прямо на кусты. Белая рубашка моя сразу превратилась в лохмотья, пропитанное кровью, но это всё мелочи, когда речь идёт о жизни и смерти, просто сущая ерунда!..
Может я и сломал себе что или вывихнул, это не важно, пока есть силы, я по-пластунски отползаю к лесу, который, к счастью, в 10 метрах и скрываюсь в кустах. Меня переполняет радость: вот он я, живой!..
По крайней мере, пока.
Очень колко босым ногам и сразу не удаётся вспомнить куда подевались ботинки, потерял ли я их при падении, или не надевал вовсе.
И в это время со стороны школы до меня доносится женский, точнее, детский жалобный крик и плачь..Я точно знаю, что в школе никого нет, что кроме меня там ни души, но вот кричит же девочка!
И даже слова можно разобрать, что-то вроде: дяденька, не надо!..Дяденька, мне больно.. Я затравленно оглядываюсь и впиваюсь глазами в тёмные окна здания: нет, показалось, это наваждение, это проклятое место..это меня заманивают специально, чтобы убить. Последний довод мне кажется самым убедительным, и я ползу на четвереньках в глубь леса, не отвлекаясь больше на жалобные детские крики.
Большую часть ночи я плутаю по лесу, натыкаюсь на деревья, тревожу сонных птиц и дорываю то, что осталось от одежды, кажется я брожу по кругу; в голове шумит от большой кровопотери, глаза слипаются: я засыпаю прямо на ходу.
Летние ночи короткие и вот уже в кронах деревьев всё заметнее светлые осколки неба, а первые птичьи трели придают мне немного сил.
Я помню, что надо забирать на север, на автобусную остановку, но голова кружится так, что непонятно где шоссе, где север, а где остановка, кажется моё везение заканчивается...
Забегая вперёд, скажу: недалеко от остановки меня подобрал милицейский патруль, они как раз объезжали посёлок в поисках маньяка, который в соседнем селе зарубил четырёх человек и мимо моего окровавленного тела, лежащего на обочине, ну никак проехать не могли.
Позже, уже в больнице, я узнал что на душегуба была конкретная ориентировка: мужчина, среднего роста, широкоплечий, лицо овальное, волосы короткие, рыжие, глаза серые, одет в ватник, кирзовые сапоги, за спиной зелёный рюкзак, вооружён.
Как я добрался тогда до шоссе, совершенно не помню, странно и то, что я вообще выжил.
Выкарабкивался я медленно и с каждым днём старался забыть, вычеркнуть из памяти всё то плохое, что видел и слышал в посёлке. Так мне было легче.
Нет, и не было никакой Любани, а всё что я видел в первую ночь - просто игра света и тени.
Рассказ Зои Сергеевны, не более чем вымысел, ведь приврала же она про свою начальницу, когда вместо "умной и рассудительной", передо мной предстала спившаяся никчемная баба, больше похожая на старую половую тряпку, чем на директора, почему же и про Любаню она не могла так же соврать? Ну а остальное...просто слуховые галлюцинации на почве нервного истощения.
И чем больше я себя убеждал, тем легче мне становилось, тем большее равновесие обретала моя душа. В конце концов, я на годы забыл про эту поездку.
Правда вот, запаха жасмина, я с тех пор не выношу, мне кажется он натурально пахнет покойником.