Прошлое, настоящее и будущее общества

Статья подготовлена на основе результатов массового опроса, проведенного Институтом социологии РАН в рамках ежегодного мониторинга. Автор обращает внимание на существенный рост сторонников перемен за последний год, что формирует новый общественный запрос на перемены. Однако вектор этих перемен различные социальные группы видят по-своему. Автор анализирует сознание и ценности таких ключевых групп как средний класс; молодежь, консервативное большинство, либеральное меньшинство, а внутри двух последних групп выделяет более и менее радикальные фракции. Через призму особенностей массового сознания этих групп анализируется и оценка исторического прошлого, недавнего и более отдаленного. В статье показывается как современные общественные противоречия способствуют формированию групповой исторической идентичности, различного отношения к важнейшим вехам исторического прошлого.

Ключевые слова: общественные противоречия; групповая идентичность; субъектность; средний класс; консервативное большинство; либеральное меньшинство; стабильность; перемены; ценности; образ будущего; реформы; революция; советский период истории.

Леонтий Бызов . Ведущий научный сотрудник Института социологии РАН (Федерального исследовательского социологического центра)

Общественные противоречия и историческая идентичность

The article is based on the results of the massive survey conducted by the Institute of sociology within the framework of annual monitoring. The author draws attention to the significant increase of the supporters of changes over the past year that creates a new public demand for change. However, the vector of these changes by different social groups see in their own way. The author analyzes the consciousness and values of such key groups as the middle class; the young, conservative majority, liberal minority, and within the last two groups distinguishes more and less radical factions. Through the prism of the features of mass consciousness of these groups is analyzed and the assessment of the historical past, recent and more distant. The article shows how modern social contradictions contribute to the formation of historical group identity, a different relationship to important historical milestones of the past.

Key words: social conflict; group identity; subjectivity; middle class; conservative majority; the liberal minority; stability; change; values; vision of the future; reform; revolution; Soviet period of history.

Leonty Byzov . Leading researcher of the Institute of sociology of the Russian Academy of Sciences (the Federal research sociological centre)

Social contradictions and historical identity

Взгляд в будущее и прошлое через призму современных общественных противоречий

1. Запрос на перемены — в какую сторону?

Предрешенность и ожидаемость результатов президентских выборов в марте 2018 г., не отменяют того обстоятельства, что российское общество постепенно подходит к очередному повороту, развилке, за которой открывается новая социально-политическая перспектива. История постепенно совершает  еще один виток, и контуры будущего пока просматриваются весьма неопределенно.  В нынешнем году много исторических дат, также связанных с переменами в жизни страны. 30 лет назад начатая М. Горбачевым перестройка как мирное усовершенствование советского строя вступила в фазу «Иного не дано» - в фазу потрясений и радикальной смены курса. Четверть века назад в стране были в разгаре «гайдаровские реформы», начатые Б. Ельциным, обстановка в обществе быстро накалялась, предчувствовалась гражданская война, воплотившаяся в памятное противостояние октября  1993 года, четвертьвековая годовщина которого будет отмечаться в 2018 году. А скоро минет 20 лет нынешнему политическому режиму, тесно связанному с именем Владимира Путина, который, особенно последние 5 лет, также вызывает многочисленные аналогии как с некоторыми периодами императорской России, так и с некоторыми десятилетиями советского периода. Над его эпохой тоже довлеет история, неуклонно раскачивая политический маятник, движение которого неостановимо. Вот только в какую сторону качнется этот маятник? Сегодня он к сильно отклонился в право-консервативном, государственническом направлении сформировав в обществе т. н. «консервативное большинство», дошел до какой-то невидимой глазу черты, и заколебался, подавая противоречивые сигналы, верный признак будущего начала движения либо противоположную сторону, либо в какую-то иную. Готово ли нынешнее общество к этим переменам, и  как оно смотрит на те перемены,  которые происходили в стране в минувшее столетие?
По мнению известного экономиста и политолога Владислава Иноземцева, страна неизбежно вступит в фазу очень глубоких перемен, вопрос лишь в сроках. «...Доминирующее настроение в обществе состоит сейчас в том, что мы готовы довольствоваться и тем что есть, лишь бы не было хуже...Корни такого поведения населения и такого отношения к нему в том, что в России исторически правитель и государство — одно и то же.  Относительно перспектив модернизации я в последнее время — глубокий пессимист. Революции 1917 года, события 1991 года говорят нам, и это очень печальная особенность, что за радикальные перемены в нашем обществе мы платим распадом страны, которую потом как бы собираем заново. Я не вижу возможностей модернизации при сохранении режима, и впереди катастрофа. Это дело не ближайшего будущего, отнюдь, но без нее никакой модернизации не случится1». В. Иноземцев прав, но лишь частично. Последние исследования ИС РАН и ВЦИОМ говорят о том, что все большая часть российского населения стремится к переменам. Но вот только каким?
Н. Розов в этой связи говорит о неизбежности перемен как о завершении 100-летнего революционного цикла, который пока так и не привел к формированию механизмов модернизации общественных отношений. « Страна прошла через еще один революционный период, сопряженный с государственным распадом 1991 г., через еще один, текущий период «Авторитарного отката», с тенденциями десекуляризации и даже клерикаризации общества, признаками неофициальной цензуры в культурном творчестве, попытками восстановления государственной идеологии.  Таким образом, прошедшее после Революции 1917 г. столетие показывает ущербность однобокой модернизации, когда государственный успех достигается за счет подавления свободы: даже прежние достижения обращаются вспять2». Но это лишь одна из возможных точек зрения.
Сразу следует отметить то обстоятельство, что современная Россия подошла к предстоящим переменам в состоянии раскола, который проявляется и в  отношении к прошлому, и в ожиданиях от будущего. Эти расколы ведут свою историю от многих минувших десятилетий, среди самых последних — от начала 90-х годов. Причем раскол возник вовсе не сразу, когда начались перемены и реформы. Перестройка политической системы, начатая М. Горбачевым в 1985  г., вспомним,  была в своем первом периоде принята практически общественным консенсусом. Разногласия и расколы начались значительно позже, начиная с 1988 года, и достигли своего апогея в начале 90-х, уже в эпоху Б. Ельцина и Е. Гайдара, когда радикальные экономические реформы, сопровождавшиеся развалом экономики и массовым обнищанием (одновременно со сказочным обогащением немногих), вызвали массовое неприятие и на целую историческую эпоху отвратили общество от стремления к переменам и реформам. Эта эпоха завершилась в 1998 г., когда случился дефолт, и общество объединилось в своем стремлении к восстановлению сильной государственности. Приход к власти В. Путина (и еще раньше недолгий период правительства Е. Примакова), как следствие этого, было встречено практически однозначно позитивно, постепенно сформировался тот общественный феномен, который получил название «путинского консенсуса» и который с известными оговорками продолжался до 2012-14 гг. Но сложные и неоднозначные события последних лет этот консенсус разрушили. События на Украине и в Крыму, встреченные с восторгом большей частью общества, одновременно вызвали решительное неприятие ориентированного на Европу и совокупный Запад общественного меньшинства, при всем своем небольшом численном масштабе  достаточно влиятельного и наделенного существенными информационными ресурсами.
Этот раскол усугубился жестким экономическим кризисом, который по разному оценивается данными группами общества. Сегодня Россия вот уже третий год находится в состоянии экономического кризиса, не переходящего однако в коллапс, население страны беднеет, происходит ожесточенная, хотя и подковерная борьба внутри властных группировок. Все больше людей, в том числе и молодежи, выходит на протестные акции, а власть их нещадно «прессует». Социального взрыва и правда не предвидится, но и благостного спокойствия тоже уже нет.
Согласно данным  опроса мониторинга ИС РАН (шестая волна в мае 2017 года)  социальные и политические противоречия в обществе продолжают уверенно доминировать над идейными, религиозными и национальными. Это противоречия между властью и народом (36,2%), впервые вышедшие на первое место по своей остроте, и касающиеся всех ветвей и этажей власти, кроме Президента РФ, между богатыми и бедными (31,4%), между чиновниками и гражданами (24,3%), между олигархами и остальными гражданами (15,6%), между собственниками предприятий и наемными работниками (14,0%).   
Очередное исследование, проведенное Институтом социологии РАН в октябре 2017 года, позволяет взглянуть именно через призму нарастающих противоречий и отношении к давней и недавней истории на российское общество. Сделаем несколько предварительных выводов, напрашивающихся в сравнении с аналогичными опросами последних трех лет.   Политические процессы, начавшиеся еще в 2011 г. и достигшие апогея в 2014 г. раскололи общество по фундаментальным ценностным параметрам, и сегодня это расколотое общество предъявляет разные, иногда прямо противоположные требования к политическим элитам. «Консервативное большинство», на которое пытается опираться власть, само неоднородно, политически активная и идеологизированная его часть сама составляет в нем меньшинство, своего рода «меньшинство в большинстве», а большинство составляют конформисты, готовые плыть по фарватеру, прокладываемому властями, в каком бы направлении он ни был. В обществе снова растет то явление, которое на языке улицы правильнее всего было бы назвать «политическим пофигизмом» - на фоне, напротив, радикализации и политизации разного рода идейных меньшинств. Исследование ясно показывает, что повышенная экзальтация, связанная с присоединением Крыма, идеями «русского мира» - постепенно спадает, хотя мнение людей и не меняется на противоположное.  Многие опрошенные просто отказываются думать и оценивать многие явления и события  Об этом ярче всего говорит то, что более 75% опрошенных россиян на вопрос социологов не смогли или не захотели отнести себя к числу приверженцев ни одного определенного идейно-политического течения. Эта картина больше напоминает ту, которая наблюдалась еще в конце «нулевых». Даже те, кто по совокупности своих взглядов и ценностей скорее примыкает к либералам, не хотят называть себя либералами. Так по своим ценностям в той или иной форме к либералам можно отнести 20-25% населения страны, а идентифицируют себя как либералов меньше 5%. Еще меньше готовы голосовать за политические партии либеральной направленности. То же самое касается и других общественных течений. Можно предположить, что видимый общественный раскол больше касается радикальных меньшинств на всех политических флангах, а это означает, что восстановление консолидированного политического центра в стране все еще возможно, хотя это представляется очень сложной задачей. Разумеется, если таковая цель будет поставлена в качестве приоритетной.

В современной России существуют различные идейно-политические течения. К какому из них Вы можете отнести себя?
4,5 – К либералам, сторонникам рыночной экономики
7,5 – К сторонникам коммунистов
5,9 – К сторонникам обновленного, реформированного социализма (например, к социал-демократам)
5,7 – К приверженцам самостоятельного русского пути развития
13,7 – Стоят за сочетание различных идей, избегая крайних и радикальных
42,7 – Не являются сторонником никаких идейных течений
20,0 – Затруднились ответить

При этом численность тех, кто относит себя к либералам снижается от 7% у молодежи до 2% среди самой старшей возрастной группы (больше 60 лет), а доля сторонников коммунистов, напротив, возрастает от 3% до 11%. И это не случайно. Как считает политический аналитик и социолог Андрей Игнатьев, «время идеократии, т.е. политических матриц, опирающихся на рациональную и эксплицитно сформулированную идеологию, а вместе с ними и эксклюзивного политического статуса интеллектуалов, позади, настаёт время аудиторной политики, когда принципиальное значение приобретают не убеждения той или иной конкретной персоны или, тем более, всякого рода программы и концепции, который с ней ассоциированы, а её личная аттрактивность как зрелища3». Это точно характеризует большинство общественного мнения, а политические матрицы остаются уделом политизированных флангов общества. Но ведь, как известно из нашей истории, ее делает именно активное меньшинство, а не конформистская середка.
Что же касается будущего страны даже в глазах неполитизированного большинства, то оно  «в тумане», не просматривается дальше нескольких лет, своего рода «Россия во мгле», по меткому определению Герберта Уэллса, и россияне чаще всего полагают, что «сегодня еще жить можно, а завтра будь, что будет», а образованная и квалифицированная часть общества все охотнее покидает пределы страны.  Период длительной стабильности, переходящий в застой, как это обычно и происходит в России по «закону маятника», грозит смениться периодом нестабильности, смуты, роста центробежных сил, а запаса прочности уже практически нет, историческое время для завершения процесса модернизации, так и не завершенной за 10яямюжббю0-летний период, исчерпано, а как ее завершить, никто не знает, и политической воли для решения этой задачи, пока не видно. А раскол общества, разрушение сложившегося в «нулевые» консенсуса, делает актуальными ряд часто во многом противоречащих друг другу альтернатив, готовых разорвать общество при любом неосторожном движении.
Понятно, что новой революции в обозримой перспективе в России в год 100-летия Октября и в ближайшие годы никто не предвидит. Так по данным Левада-центра,4 лишь 5% опрошенных хотели бы новой революции, а 92% считают ее недопустимой. Но  революции случаются не только потому, что общество их хочет, они могут быть спровоцированы целой цепью непредвиденных обстоятельств. Так уже не 5%, а 30% опрошенных считают революцию в той или иной форме вероятной, причем, с точки зрения своих социальных характеристик, значительная часть этих 30% сосредоточена как раз в среднем классе «новой России», который наиболее остро ощущает симптомы политической дестабилизации, надвигающегося шторма, непосредственно никак не связанного с президентскими выборами.
Минувшие полтора десятилетия стабильности (начиная от дефолта 1998 года и вплоть до присоединения Крыма в марте 2014 года), казалось бы, заставили многих экспертов, простых граждан говорить о том, что страна наконец-то преодолела вековую политическую смуту и вступила в период медленного, но неуклонного развития, движения вперед. Однако последние три года во многом опровергли эти  утверждения, с каким бы знаком к ним не относиться. Резко осложнилось международное положение страны, вокруг нее возникла изоляция, которой не было даже во времена «холодной войны», начал снижаться уровень жизни, и во внутриполитической жизни наблюдается постепенный «разогрев», повышение социально-политической турбулентности,  рост протестных настроений, которые, конечно, еще очень далеки от событий столетней давности, но кто знает, что нам в этом отношении готовит день грядущий. Не случайно большинство опросов в этот период демонстрировали приоритет стабильности над ценностью развития, связанным  с риском (от 65% против 35% в 2014  г. до 54% против 46% в октябре  2017 г. ). Согласно данным Института социологии РАН, и сейчас доля сторонников стабильности и доля сторонников перемен не только практически сравнялись, но вторые вышли даже немного вперед. За последние полтора года их доля выросла на 13% - с 39% до 52%. А в наиболее «продвинутых» группах общества, в том числе и среди молодежи, эта цифра превысила 60%. Также и по по данным ВЦИОМ сторонники перемен стали обладать более 50% голосов  россиян.   Такой стремительный рост численности сторонников перемен заставляет задуматься о его причинах и последствиях. Казалось бы, стремление к переменам должно способствовать более критическому настрою в отношении властей. Однако оно почти не отражается на отношении к действующей власти в лице В. Путина. 47% опрошенных которого поддерживают безусловно и считают настоящим национальным лидером и 39% - скорее поддерживают несмотря на его отдельные ошибки и промахи. Доверие к В. Путину падает последний год, но за счет того, что полностью ему доверяющие переходят в стан «колеблющихся». Поэтому подобное снижение никак не отражается на его высоком электоральном рейтинге в условиях отсутствия сколько-нибудь серьезной альтернативы. Только среди либерально ориентированного меньшинства число оппонентов действующему президенту превышает 18%. Самой высокой поддержкой В. Путин продолжает пользоваться среди среднего класса, российских горожан, в меньшей степени чем другие слои общества переживающего экономические тяготы.

Вы бы хотели перемен в жизни страны?
Варианты ответа
2016

2017

2017

Да, страна нуждается в существенных переменах, нужны новые реформы в экономической и политической жизни страны
39
44
52
Нет, страна нуждается в стабильности, это важнее, чем перемены
61
56
48


Ориентация на перемены и стабильность по отдельным группам опрошенных

За перемены
За стабильность
Молодежь

60,6
38,2
Средний класс
52,2
46,7
консерваторы
48
52
Либеральное меньшинство
67,1
31,9
Всего по массиву опрошенных
52,3
47,7

Отношение к Президенту В. Путину


Полная поддержка
Частичная поддержка
Не поддерживают
Молодежь

46,6
36,1
8,3
Средний класс
53,8
35,3
4,6
консерваторы
55,1
34,6
7
Либеральное меньшинство
31,4
17,1
18,2
Всего по массиву опрошенных
46,5
38,5
8,5

Численность тех, кто полагает, что нынешний кризис и экономические трудности вызваны угрозой извне, снизилась за последний год с 67 до 53%. До 34% выросло число тех, кто полагает, что Россия должна двигаться вперед, к современному образу жизни, такому как в Европе; до 45,7% снизилась численность сторонников «твердой руки». И, наконец, видно, что все большее общественное отторжение вызывает внецерковная активность РПЦ, ее стремление влиять на политические и социальные процессы в стране. Пожалуй, растущее недоверие к деятельности  РПЦ является одним из главных и неожиданных процессов, ярко проявившихся в завершающемся году.  Наше исследование не первое фиксирует перемену в настроении большей части россиян. Еще в начале лета 2017 г. данная тенденция была отмечена во ВЦИОМе. «Запрос общества на стабильность в России ушел на периферию и сменился запросом на перемены. Такое мнение высказал генеральный директор Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ) Валерий Федоров на всероссийском молодежном форуме «Территория смыслов на Клязьме»5.В ходе выступления на тему «Актуальные тренды: новое общество, ценности, технологии, будущее» Федоров отметил, что, поскольку экономический кризис закончился, но не наступил широкомасштабный экономический подъем, в России наблюдается новая фаза — «неуверенность в завтрашнем дне».Такая фаза, по словам главы ВЦИОМ, является «опасной», так как «революционные настроения появляются не в ситуации кризиса, а когда кризис закончился и становится лучше». «В этой ситуации люди перестают терпеть и начинают требовать. И в этой ситуации появляется запрос на перемены», — заявил он, отметив, что «сегодня запрос на стабильность уходит на периферию».Глава ВЦИОМ считает, что сегодня политическая борьба в России «идет за то, чей образ перемен возобладает». Пока, как это следует из данных всех опросов, побеждает скорее левый вектор.
Как показали результаты исследования ИС РАН, запрос на перемены в основном связан с массовыми общественными настроениями в отношении базовых принципов социальной справедливости, и его ни в кем случае нельзя трактовать как желание вернуться в эпоху 90-х, к продолжению либеральных экономических и политических реформ. Общество стремится к социальной справедливости, к борьбе с коррупцией, к преодолению нефтегазовой зависимости (51% и 41%), к усилению обороноспособности страны (28%), и в гораздо меньшей степени — к усилению экономических и политических свобод  и сближению со странами Запада (по 10%)., к смене власти  (12%).


Варианты ответа
Молодежные возрастные группы, лет


До 30 лет
31-40 лет
41-50 лет
Более 50 лет
Экономические реформы, нацеленные на преодоление нефтегазовой зависимости экономики России
40
39
46
39
Усиление социальной справедливости, жесткая борьба с коррупцией в верхних эшелонах власти
45
43
36
47
Укрепление обороноспособности страны, превращение России в державу, которую боятся и уважают
24
23
25
27
Усиление политических и экономических свобод, развитие демократии
17
12
14
11
Сближение со странами Запада, выход из внешнеполитической изоляции
15
15
11
11
Защита русских, «русского мира» на постсоветском пространстве
10
14
12
14
Возрождение традиционных нравственных и религиозных ценностей
10
8
13
17
Развитие науки, образования, здравоохранения, культуры
43
46
33
41
Сменяемость власти, приход к управлению политикой и экономикой нового поколения россиян 
13
17
11
10
Ничего не следует менять, пусть все идет как идет
13
12
13
11

Одновременно можно видеть, что левый запрос, связанный с идеями социальной справедливости, стал заметно преобладать над право-националистическим, резко активизировавшимся после 2014 г. У россиян постепенно падает интерес к событиям на Украине, в Сирии, к собиранию «русского мира». Так «защиту русских, русского мира» в качестве приоритетной для перемен, выбрали менее 14%; опрошенных, возрождение традиционных ценностей — 13%. Согласно исследованиям Левада-центра, россияне за последний год стали несколько лучше относиться к Украине и украинцам, до 41% упала численность сторонников поддержки со стороны России ДНР и ЛНР6. Еще 37% высказали мнение, что Россия не должна поддерживать никого. 41% поддержки ДНР и ЛНР - это все равно довольно много, считает социолог «Левада-центра» Степан Гончаров, отмечая в то же время, что к идее присоединить Донбасс россияне уже остыли. Скажем сразу, что этот процесс идет медленно, и пока ничего не свидетельствует о каком-то радикальном развороте общественного мнения.
в чем же первопричины левой направленности «образа будущего»? Несмотря на годы стабильности и относительного достатка, российское общество так и не смирилось с ситуацией глубокого общественного неравенства, вызванного не до конца продуманными реформами начала 90-х годов, и так и не преодоленного до дня сегодняшнего. Опросы рисуют картину классового, глубоко стратифицированного общества,  наполненного глубокой агрессией, пожалуй, более разобщенного чем когда-либо в своей новейшей истории. налицо ситуация тотального недоверия наших граждан и друг к другу и к власти, остается в  целом неизменной. На вопрос, кому Вы доверяете7, согласно данным ВЦИОМ, 71% ограничились собой и своим самым близким кругом родных и знакомых, и это доверие ни в коем случае не распространяется на представителей своего сословия, своей социальной или профессиональной группы.  Нет большого доверия и к власти в целом, несмотря на рейтинг президента, превышающий 75%. Лишь 48% россиян считают, что власть в целом проводит правильную политику. В то же время в рамках противопоставления власти и оппозиции, 73% оказались готовыми поддержать власть, 36% - полностью и 37% - частично, и 25% - оппозицию, 10% полностью и 15% - частично. В условиях значительного ухудшения социально-экономического фона в последние три года, эти противоречия становятся все более нетерпимыми. Но здесь следует отметить и то, очень важное, обстоятельство, что несмотря на столь огромные социальные разрывы, общность граждан на социальной основе в России не складывается, а складывается скорее на почве разногласий идейных и на почве общности отдельных, ситуативных интересов. В России несмотря на многочисленные ожидания, так и не сложились ни партия среднего класса», ни «партия миллиардеров», ни «партия нищих».
Тем не менее гипотеза о политической субъектности российского среднего класса имеет право на существование. В дальнейшем мы будем условно считать средним классом те группы общества, которые по 10-балльной шкале оценили свое современное место в обществе баллами от 6 до 10, и одновременно считают свое материальное положение хорошим.  Таких набирается около 36%. После социальной встряски начала 90-х, дефолта 98 г. и других революционных событий, его структура только-только формируется. В относительно спокойные «нулевые» в России стал появляться давно ожидаемый средний класс из представителей бизнеса и квалифицированных служащих, и, казалось в то время, что именно он и скажет свое веское слово в политике и станет выразителем интересов новых групп общества, появятся политические партии и движения, за которыми стоит этот средний класс, а политики и партии маргинальной части спектра постепенно сойдут с политической арены. Даже возник феномен «метаидеологии», о котором  приходилось не раз писать в то время, ставший визитной карточкой первого десятилетия «путинской» России и представлявшей собой сплав либеральных, лево-государственнических и патриотических идеологем, который носил более или менее органический характер. Различия внутри системной части спектра были значительно ниже чем между радикалами и умеренными номинально той же ориентации. Согласно результатам 5 волны исследования ИС РАН (октябрь 2016 г.), в  обществе в то время наблюдалось большинство, представляющее «лево-державнический» блок, в котором 27% - это сторонники сильного и социально ориентированного государства, а 39%  - сторонники возрождения страны как великой державы (всего искомые две трети — 66%), и обе  части данного большинства во многом пересекаются по своим содержательным характеристикам. За демократической частью спектра остаются 10% россиян (6% выступают за современную западную демократию и развитие рыночной экономики, 4%  за ценности самоуправления и социал-демократии); и 18% за сочетание сильного государства и рыночной экономики. Еще 6% составляют радикальные националисты, выступающие за ограничение миграции. События в 2011-17 гг. изменили сложившийся в нулевые баланс сил, привели к поляризации общества, глубокому ценностному расколу, который прошел и внутри того же «среднего класса», и, как следствие, послужили началом новой переструктуризации общества, уже не столько на основе социальных характеристик, сколько на основе  ситуативных интересов, материальных (как пример — объединение вокруг протестов «дальнобойщиков», профессиональных (протестная активность ученых из РАН, защитники природных объектов) или ценностных (объединения внутри социальных сетей по политическим симпатиям и ориентациям). Сам институт политических партий при этом стремительно деградировал, и становился все более архаичным.
Экономический кризис в значительной мере начал разрушать сложившийся  средний класс, усилил политизацию и протестную активность общества, в том числе и в социальных сетях. Общаясь в социальных сетях, пользователи не спрашивают про имущественные характеристики «френдов», гораздо важнее общность взглядов. Тем более что события 2014 г. раскололи и рассорили и старых друзей, и коллег, и даже семьи. На эти процессы наложился и выход на общественную арену нового поколения молодых россиян, «непоротого» поколения, уже не помнящего потрясений конца прошлого века и выросшего в   спокойные «нулевые».Сложно говорить о российской молодежи как единой группе, но, как показали акции в марте нынешнего года, имеются некоторые признаки растущего объединения молодежи, связанные с односторонней ориентацией власти на архаичные формы общественного управления, клерикализацию, ограничения в Интернете и т. д. Поэтому молодежь может начать постепенно склоняться на сторону либерального меньшинства, если власть будет продолжать опираться на архаичные и отсталые общественные слои. Однако говорить о молодежи как о политическом субъекте пока явно преждевременно, во многом потому, что активность молодежи на протестных акциях в первой половине 2017 года во многом носит характер возрастного самоутверждения, а не каких-то убеждений и политических взглядов. Следует также подчеркнуть, что если по всей выборке доля тех, кто предпочитает перемены стабильности составляет 51%, то среди молодежи — 61%,  И это накладывает на социальное напряжение в стране конфликт поколений. Если среди всех россиян в поисках новостей интернету и социальным сетям отдают предпочтение 27% опрошенных, то среди молодежи — 59%.  Молодежь, опрошенные, которым исполнилось менее 30 лет, составляют около 25% от всей совокупности опрошенных.
На сегодняшний день в качестве самостоятельных социально-политических субъектов, вокруг которых складываются своего рода «протопартии», могут также  выступать:
Т.н. «консервативное большинство», состоящее как из убежденных консерваторов-державников, так и из конформистской части общества,  примерно в пропорции 30% против 70. Это консервативное большинство сегодня за действующую власть (в целом, при наличии многих претензий по частностям). Можно утверждать, что это консервативное большинство вместе со «своими» СМИ, в т.ч. основными каналами ТВ, обладают чертами «протопартии». Это протопартия рыхлая, и при усилении политической турбулентности начнет быстро распадаться. Вспомним последние годы СССР, когда «агрессивно-послушное большинство», преобладавшее на всех съездах, быстро проиграло политически оппозиционному меньшинству во главе с Ельциным и Сахаровым. Например, сегодня приходится видеть,что активно заявляет о себе радикальная группировка общественных деятелей значительно радикальнее консервативного центра, представленная такими деятелями как Н. Поклонская, В. Милонов, отдельные священнослужители, такие как В. Чаплин, Дм. Смирнов. Власти все чаще приходится дистанцироваться от них.
Как пишет православный публицист Василий Щипков, «в текущей политической ситуации «Матильда» — первая попытка делегитимации присоединения Крыма к России, разрушения той беспрецедентной консолидации российского общества и власти, которую назвали «крымским консенсусом». Крымский консенсус — это горячее желание общества преодолеть исторические разрывы между царской, советской и современной Россией, это желание вернуться в большую страну и большую историю, это стремление сохранить дух Бессмертного полка в течение всего года, это желание обновиться и жить дальше. Это не только единение общества на основе патриотизма и традиционных ценностей, но и ситуация, когда власть и социальное большинство думают в одинаковом ключе, ощущают себя единым целым9». Как бы ни оценивать все это по-существу, налицо расслоение консервативного большинства на радикальную фракцию и более нейтральную «середку»Что же касается идейных расколов, то современное российское общество — несмотря на наблюдаемый с 2012 г. всплеск консерватизма и даже архаики - достаточно молодое, над которым опыт предшествующих поколений мало довлеет. Все попытки разогреть интерес к пресловутым «скрепам» долгосрочного результата не приносят, причем это касается не только событий из жизни последнего российского императора  в фильме «Матильда», но и событий 30-25 летней давности, почти прочно забытых нашими современниками.
Оппозиционное меньшинство, его же можно охарактеризовать как «либеральную интеллигенцию» или «креативный класс». При том, что численность этой группы составляет по самой максимальной оценке не более 15-17%, и она на протяжении долгих десятилетий не может сформировать собственного представительства в партийном спектре, рассыпаясь на несколько маргинальных групп, ее вес в общественно-политической жизни страны остается весьма значительным, благодаря высокому уровню образования, владению информационными коммуникациями и наличию «своих» СМИ. Признаки протопартии эта группа проявляет и в том, что в ней существуют негласные лидеры, своего рода законодатели моды, и «ослушникам» иной раз грозят санкции, вплоть до исключения из круга «своих», «нерукопожатность» и пр. Радикалы, выступающие за полную смену режима в стране, составляют и тут меньшинство, но их голос слышен громче, так как власть, опершаяся на консервативные круги общества, сама способствовала тому, что т. н. «системные либералы», составлявшие ее опору в «нулевые», стали практически не востребованы. 7 волна в октябре 2017 г. исследования зафиксировала примерно 10,5% последовательных либералов (всего, включая непоследовательных и колеблющихся — 24,5%), 32% последовательных консерваторов (всего включая непоследовательных — около 65%).
Остальные группы общества в качестве субъектов общественно-политической жизни сегодня практически не просматриваются, кроме отдельных групп, сформированных вокруг конкретных интересов.  Таким образом, современное российское общество является и расколотым, и монолитным одновременно, но имеющиеся расколы скорее углубляются в последнее время. Впрочем, данные проведенных исследований в этом отношении носят скорее противоречивый характер. Так, например, российская молодежь, как уже отмечалось выше, больше ориентирована на поддержку перемен,  но, скажем, ее отношение к В. Путину практически такое же, как и у более старших поколений (47% полностью поддерживают. 36% — поддерживают частично; 8% - не поддерживают).   Не выделяются в качестве самостоятельных групп ни рабочие, ни инженеры, ни предприниматели — внутри этих групп проходят точно такие же ценностные расколы, как и во всем обществе.  Массовые слои интеллигенции (врачи, учителя, библиотекари) — мало чем отличаются от иных массовых слоев общества, лишь не слишком значительная группа статусной интеллигенции во многом выглядит консолидированной вокруг либеральных ценностей.
Следующий набор суждений достаточно ясно отображает расслоение общества по наиболее важным идеологемам. В то же время наблюдается «подтаивание» монолитного общественного большинства, возвращение интереса к ценностям демократии, пусть пока скорее низовой, нарастающий протест против вмешательства церкви в дела государства и общества. Ценности демократии, похороненные на время неудачными для страны результатами реформ 90-х, сегодня снова медленно начали «поднимать голову». Если три года назад численность сторонников «твердой руки» превышала 60%, то сегодня она упала до 46%.Именно столько опрошенных полагают, что «в России демократия не приживается. Страна нуждается в твердой власти, способной обеспечить порядок, единство страны и ее суверенитет». Причем среди молодого поколения до 30 лет эта цифра составляет только 35%. В то же время старшее, консервативно настроенное поколение, выбирает «сильную руку» - 65%. Это и есть то самое «консервативное большинство», которое по ряду показателей перестает быть большинством.

 С каким из нижеприведенных в каждой паре суждений, касающихся различных сторон жизни общества и Вашей собственной жизни, Вы в большей степени согласны? (Дайте один ответ в каждой паре суждений)

2)
54,3. – Россия должна стать демократическим государством, в котором обеспечиваются права человека, свобода самовыражения личности
45,7 – В России демократия не приживается. Страна нуждается в твердой власти, способной обеспечить порядок, единство страны и ее суверенитет
3)
66,1 – Россия нуждается в возрождении русских национальных традиций, моральных и религиозных ценностей
33,9 – Россия должна двигаться вперед, к современному образу жизни, такому как в Европе
4)
53,2 – Россия должна быть великой державой, с мощными вооруженными силами и влиять на политические процессы в мире
46,8 – Россия должна заботиться о благосостоянии собственных граждан, а не стремиться к укреплению державной мощи
5)
71,1 – Необходимо усиление влияния государства на экономику, политику и социальные процессы 
28,9 – Необходимо освобождение граждан от чрезмерной опеки со стороны государства, создание условий для свободной реализации их экономических и политических устремлений
6)
30,9 – Православие — оплот российского государства. Церковь должна как можно более активно участвовать в жизни государства и общества, формировать нравственные основы жизни
69,1 – РПЦ следует заниматься своими церковными делами, а не политикой и делами государства

7)
62,2 – Необходимо введение моральной цензуры над средствами массовой информации и произведениями искусства с целью борьбы с пропагандой безнравственности
37,8 – СМИ и произведения искусства должны быть полностью свободны от цензуры
В сознании консервативной части россиян плюсы централизованного государства с сильной и единоличной властью превышают минусы такой формы государственного правления. Общество продолжает выступать за централизованную сильную президентскую власть. Реальная многопартийность, способная стать основой парламентаризма, таки не сформировалась. Наибольшее число сторонников президентской республики также среди старших поколений россиян (59%).

 Какой, на Ваш взгляд, политический строй в наибольшей степени подходит для такой страны как Россия?
47,7 – Президентская республика, когда вся полнота власти сосредоточена в руках главы государства
12,4 – Парламентская республика во главе с правительством, которое формируется Парламентом
3,6 – Самодержавная монархия, где вся власть принадлежит монарху, царю
1,6 – Конституционная монархия, при которой монарх, царь выполняет символические функции, а реальная власть принадлежит Правительству
34,9 – Затруднились ответить

Такова общая картина дня сегодняшнего, через призму которого попытаемся разобраться в нашей новейшей и более ранней истории, как менялись ее оценки и почему.


2. Четверть века новой России в оценках россиян

Цифра «25» в отношении российских реформ несколько лукава. Реально радикальные реформы в стране начались не в 1992 и даже не в 1991 году, а около тридцати лет назад, когда начатая как косметический ремонт советского фасада перестройка стала набирать обороты и кардинально изменила жизнь советских людей. Время отсчета «новой России» началось не с опереточного путча ГКЧП, поставившего жирную точку в судьбе СССР и коммунистической системы, и не с момента «отпуска» цен в январе 1992 года, после чего началась приватизация государства и распад государственных институтов. Самые демократические выборы в истории новейшей России прошли весной 1990 года. Разве это уже не была «новая Россия»? А годом раньше, в мае 1989 года, когда вся страна замирая смотрела репортажи с Первого съезда народных депутатов СССР — это разве была уже не «Новая Россия»? Работающая система советов всех уровней, уже без руководящей и направляющей КПСС, упраздненная в октябре  1993 года — это была не «Новая Россия»?   События четвертьвековой давности сегодня представляются лишь этапом становления «Новой России», этапом неоднозначным, так как ради продвижения либеральных экономических реформ власть новой России сознательно пожертвовала демократической компонентой перемен, заложив основы авторитарной власти, которые все более наглядно дают о себе знать в России сегодняшней. Не случайно общественное мнение не видит большого различия в  периодах правления М. Горбачева и Б. Ельцина, равно негативно относясь к обоим, и противопоставляя им позднесоветский, брежневский  период,  с одной стороны, и период стабильности «нулевых», с другой. Сегодня все, что происходило с 1985 г. по 1999 — все воспринимается негативно, со знаком минус.
Чем объясняются столь негативные оценки эпохи перемен, тех самых, которым рукоплескало общество, когда они начали происходить? Ведь несмотря на явные симптомы начала системного кризиса, в середине 80-х  ничего не предвещало столь стремительных перемен. Советская система казалась прочной и монолитной, способной протянуть еще десятилетия. За эти четверть с лишним века страна сделала огромную петлю,  через падение и смуту в 90-е к восстановлению (частичному и плохого, и хорошего)  в 2000-е. На политическом дворе у нас снова относительно умеренный авторитаризм, квазисамодержавная форма правления, отсутствие или выхолощенность демократических институтов и механизмов, давление «агрессивного большинства», наличие диссидентской оппозиции, политическая стабильность, твердая, несменяемая власть ... Но, как показывает опрос, все эти явления пока устраивают значительную часть общество, даже общественное большинство. И стремление к переменам лишь оттеняет этот вектор на восстановление дореформенных порядков.
По сути, 2000-стали годами реставрации политической системы, характерной для исторической России,  своего рода российским вариантом термидора, особенно в последние годы президентства В. Путина. Во многом поменялись и оценки общественного мнения. Глядя на то, как восстанавливается многое из того, что и призваны была смести демократические и рыночные реформы,  невольно задумываешься – а для чего были все эти усилия, жертвы, распад государства, революции и войны? Чтобы «на выходе» создать общество государственно монополистического капитализма, приоритетно развивать оборону и поддерживать оборонное сознание, централизованную систему управления, вступить в новую «холодную войну» – нужно ли было «новое мышление», разоружение, демократизация, гласность, рыночные реформы?  Сегодня мы находимся прямо в «антифазе»  идеалам, двигавшими людьми в эпоху реформ.  Впрочем, история развивается по законам маятника, и трудно исключить, что идеи и идеалы начала 90-х годов когда-нибудь (а может быть и совсем скоро) снова будут востребованы. Тем важнее провести в голове их ревизию, понять что из идеалов тех лет живо, или может ожить, а что списано историей насовсем. В чем же были основные идеи реформ и почему они получили в то время поддержку, которая, правда, оказалась достаточно краткосрочной?
Глядя на результаты опроса, в которых реформаторское общество 90-х предстает практически с одним жирным минусом, можно предположить, что россияне вообще негативно относятся к любым реформам и консервативны по своей ментальности. Однако реформы конца 80-х начала 90-х, хотя и были неожиданными, пользовались очень высоким уровнем общественной поддержки. Согласно первым исследованиям общественного мнения в конце 80-х годов, в самом начале перемен доля тех, кто  не принимал реформы изначально, составляла немногим более 20%. Это и были собственно советские консерваторы. Они отнюдь не тождественны «настоящим коммунистам», от которых к 80-м годам практически ничего не осталось. Тогда  возник сложный синтез советского мировоззрения и традиционного крестьянского сознания, архаичного по сути. Ю. Левада в свое время возможно не совсем точно определил этот синтез как «феномен советского человека», однако это уже был совсем не тот советский человек, который творил историю в 20-е и 30-е годы. Это были советские государственники, а не последователи коммунистических идей. Во многом эта идеология и этот тип сознания актуальны и в дне сегодняшнем. Общество хотело примерно того же что и сейчас — сочетания государственного социализма с личными экономическими и социальными свободами. Но начавшиеся реформы стали приводить к общественному расколу. Факторы, предопределившие этот раскол общественного мнения, появились примерно с 1988-89 гг., а уже в 1990 году отношение к идеям перемен стало стремительно меняться не в лучшую сторону. Да и сегодня, одни, вспоминая то время, видят энтузиазм и небывалый общественный подъем тех лет, другие - пустые прилавки магазинов,и распадающуюся великую страну, обесцененные сбережения и разгул криминальной преступности.
Главной социальной базой реформ 90-х годов на их первоначальном этапе стала массовая научно-техническая интеллигенция бывшего СССР, а также культурная и научная элита страны, зарождающийся, хотя и в скрытых рамках "теневой советской экономики" бизнес-класс, тесно связанный со вторым эшелоном партийных и комсомольских органов. Желание перемен объединило все активные слои общества. Перемены назрели, причем не сразу, вдруг, а на протяжении как минимум последних 10-15 лет советской власти. Тот социальный «костюм», который был вполне по росту вчерашнему крестьянину, составлявшему общественное большинство в первые десятилетия советского строя, стал нестерпимо жать обществу горожан уже не в первом а во втором и третьем поколении, хорошо образованных людей, ориентированных уже вовсе не на коллективизм, коммуну, а на потребительские ценности, на обустройство своего индивидуального мира, частной жизни. На свой дом, дачу, семью, свой собственный жизненный успех. На поверхности факторов, определявших недовольство тогдашним советским режимом и стремление к переменам, выделяется дефицит товаров и услуг. Все это было свойственно для большей части советского периода истории России, а в 30-е и 40-е годы даже был массовый голод, что не сказывалось ощутимо на популярности советского режима в массовом сознании. Советский строй оценивался тогда по иным критериям. Но на снижение уровня жизни в 70-е и особенно в 80-е годы наложилось на трансформацию системы ценностей массового советского человека, формирование системы потребительских ценностей. На этом фоне идея строительства коммунизма, идея "общего блага", идея жертвы ради счастья будущих поколений оказалась просто не востребована, к ней общество потеряло интерес, а в качестве "живого идеала" все в большей степени воспринималось современное западное потребительское общество. В какой-то период времени эта идея овладела массами (по оценкам социологов — до 35% опрошенных выступали за то, чтобы Россия стала такой же страной, что и страны Запада) и стала, таким образом, движущей силой истории. Из-под отмирающей оболочки так и не построенного коммунизма стал проглядывать родственный, но все же принципиально отличный тип человека советского. Этот человек хотел потреблять «как на Западе», читать любые книги и смотреть любое кино, иметь социальные гарантии, любить свою страну и ей гордиться, работать в меру, не на износ, оставляя силы на самое главное – свою частную жизнь, ее обустройство. Примерно того же наше общество продолжает хотеть и сегодня, и благодарно властям за то, что в «нулевые» годы как раз и стали строить что-то похожее – общество в котором все имеют право жить как умеют, взяв что-то «хорошее» из советских времен, и отбросив все то, что превратилось в шелуху. Лишь наследие 90-х в лице олигархов, резкого социального расслоения, недоступности медицинских и образовательных услуг омрачают нарисованную картину. Тип человека, пытающегося совместить «сильное социальное государство», социализм, -  с частной жизнью - сегодня подкрасившегося в цвета национал-патриотизма и православной идентичности – этот тип жив и процветает. Не случайно почти две трети россиян, в том числе сторонники державности и «русского мира» не хотят ради даже самых высоких целей жертвовать собственными частными интересами. Сегодня запрос на сильное государство, жесткую власть сочетается с запросом на работу демократических институтов, хотя бы на низовом, региональном уровне, и свободой на обмен информации, особенно в социальных сетях.
Другой составляющей первоначального этапа реформ  стали антиноменклатурные настроения, особенно характерные также для советской научно-технической интеллигенции. На фоне медленного, но неуклонного снижения уровня жизни большинства слоев населения в позднесоветский период, особое раздражение стали вызывать блага и привилегии, которыми пользовалась советская и партийная номенклатура. Массовому сознанию все это представлялось в преувеличенном гипертрофированном виде, но "антиноменклатурные" выступления действовали безотказно. Во многом это определило популярность андроповских попыток реформ, за которыми общество видело или хотело видеть антиноменклатурную направленность. Этим объясняется и популярность раннего Б. Ельцина, который, согласно мифологии того времени, выступил на Октябрьском Пленуме 1987 г. с критикой номенклатурных привилегий.  Излишне говорить, что в итоге борьба со вполне безобидными по сегодняшним меркам привилегиями обернулись  размахом коррупции и откровенного воровства, олигархатом и расслоением общества Так что вторая  идея перемен тоже оказалась вполне на вырост, несмотря на то, что задача кажется еще более нерешаемой, чем четверть века назад. Однако ненависть к нашей сегодняшней «номенклатуре» в обществе достаточно велика, и если народ сегодня чего-то ждет от власти, то в первую очередь – «голов проворовавшихся бояр». И власть воспользуется этим ресурсом, если будут исчерпаны все другие. В этом смысле мало чего изменилось. Сегодняшние политики такие как Алексей Навальный, успешно разыгрывают эту карту опираясь на массовые настроения, особенно среди молодежи. Стремление к восстановлению принципов социальной справедливости направлено против коррумпированных властей, миллиардеров, всего класса государственной бюрократии.
Третья идея реформ - самая очевидная, и именно она сегодня скорее определяет отношение к ней сегодняшних россиян. Это  «гласность, демократизация», постепенно перетекшие в идею политического плюрализма и многопартийности, отмены цензуры и прочих обременительных ограничений. Это не было требованием большинства, но было важно активному меньшинству, засидевшемуся во времена застоя, накопившему за годы сидения на коммунальных кухнях каких-то идей и стремившихся размять онемевшие ноги и руки. Однако политическая «оттепель» быстро переросла в политический «пожар», что во многом и предопределило последовавший катастрофический сценарий. Это бесспорно, но вот с политической демократией произошла явная и очень болезненная неудача. Свободные выборы в 89-91 гг. при утрате правящей партией функции кадрового управления в стране стали непосредственной причиной резкого усиления центробежных сил в стране, в конечном счете ее и обрушивших. А вполне жизнеспособная идея самоуправления через систему избранных «советов» была похоронена событиями 93 года.. когда были распущены первые и последние в новейшей истории России демократические советы всех уровней, которые в период 1990-93 гг. стали сосредоточием реальной низовой активности масс при всей своей внешней безалаберности. Режим снова предпочел опереться не на народ, не на национально мыслящую элиту, а на горстку фаворитов.  На финише, пусть и промежуточном, процесса – мы пришли к тому же, отчего и уходили – доминирование  «партии власти» (как ее не называй), несколько эрзац-партий, единственной целью которых является поддержание республиканского фасада при фактически монархическом правлении «двора» (в лице Администрации Президента),  вялое и бессильное правительство, во многом «потешная» представительная власть. Вот и возникает вопрос, надо ли было к примеру в 1990 г. так торопиться с отменой пресловутой 6-ой статьи Конституции, если можно было ту же КПСС просто переименовать в «Единую Россию» или во что либо иное, и поставить перед ней новые задачи? Сегодня мы видим медленное, робкое возвращение массового спроса на политическую демократию, но это пока тенденция на вырост, она никак не скажется на электоральных процессах дня сегодняшнего.
И, наконец, немного о четвертой реформаторской идее – которая далеко не сразу, но постепенно пробила себе дорогу. Это идея западничества, европейского выбора, вхождения страны (СССР, потом России) в число стран современной западной цивилизации. Она тоже имела два важных аспекта – создание современной рыночной экономики «как на Западе», и политическое сближение с Западом, разоружение, окончание холодной войны. Кроме ограниченной группы городских либералов, «русских европейцев», сохранившихся и до нынешнего дня (не более 10%), эта идея получила с свое время и массовую поддержку (вспомним ту же программу «500 дней») слоев населения, рассчитывавших на быстрое установление в стране потребительского рая или хотя бы на элементарное наполнение товарами пустых прилавков. Обе эти идеи тоже если и не провалились, то сегодня оказались сильно задвинуты с первых рядов в последние. Последовательное развитие рынка уже в последующие времена натолкнулось на непреодолимые препятствия и культурного и экономического характера. Общество и экономика оказались не готовы к последовательному рынку без основательной государственной поддержки. А «медовый месяц» отношений с Западом , растянувшийся на полтора десятилетия, постепенно перерос в новое издание «холодной войны», опирающееся на «консервативное большинство» уже нынешнего российского общества. Сделать Россию Западом не только не получилось, но мы видим глубокий откат даже с того зыбкого состояния, которым было отмечено самое начало перестройки, еще во времена Рейгана и Тэтчер. Российские западники  столь сильно перегнули канат в свою сторону, что маятник столь же сильно сдвинулся в сторону противоположную, минуя искомую «золотую середину». Таким образом, общественное мнение вполне предполагало, что реформы начала 90-х годов не станут носить радикального характера, и основной контур государства советского типа будет сохранен.
А как, на Ваш взгляд, следовало проводить экономические и политические реформы в стране? (Дайте один ответ)
Варианты ответа
2011
2017
Не разрушая социалистического строя
25
20
Более решительно продвигаться к демократии и рынку
11
11
Развивать рыночные отношения в экономике, но не торопиться с введением демократии
29
22
Так, как они и проводились
6
9
Вообще не следовало их проводить
8
6
Затруднились ответить
21
33

Как видно из следующей таблицы, сторонники сохранения социалистического строя расположены преимущественно в старших возрастных группах (до 37%), а среди молодежи, мало помнящей СССР и обстоятельства его распада, сторонники социалистического выбора составляют лишь 10%. Для молодежи, рыночные отношения стали своего рода данностью, само собой разумеющемся явлением, и вопрос лишь в их конкретных формах. Это означает, что «левый поворот» сегодня, к которому стремится общество, ни в коей мере не может означать реставрации социализма советского типа, скорее это движение в сторону более справедливого капитализма.

Варианты реформ
До 30 лет
31-40
41-50
51-60
Свыше 60 лет
Не разрушая социалистического строя
10
14
18
27
37
Более решительно продвигаться к демократии и рынку
15
11
12
8
9
Развивать рыночные отношения в экономике, но не торопиться с введением демократии
19
23
23
24
20
Так, как они и проводились
13
11
9
6
3
Вообще не следовало их проводить
3
6
4
7
9
Затруднились ответить
41
35
33
29
24

Общество сегодня по-прежнему, несмотря на четверть века рыночных реформ, хотело бы восстановления и даже усиления государственного контроля  над основными экономическими и социальными  отраслями. Вопрос лишь в том,должен ли контроль  над этими отраслями осуществляться полностью государством, или же совместно — государством и частным сектором. Последнее — участие частного сектора — приветствуется в сфере транспорта (45%), медицины (39%), телевидения (51%), газет (53%), банков (41%), производства продуктов питания (55%), работы театров и других учреждений культуры (47%).

По Вашему мнению, какие организации должны управляться государством, а какие – частным сектором? (Дайте один ответ по каждой строке)

Государством
Частным сектором
И государством,
и частным сектором
1. Вузы
70,7
2,7
26,7
2. Школы
72,1
3,6
24,3
3. Транспорт
45,0
10,4
44,6
4. Электростанции
75,9
4,9
19,2
5. Добывающие отрасли (нефть, газ и т.д.)
72,9
4,9
22,2
6. Металлургические и машиностроительные заводы
64,3
6,7
29,1
7. Медицина
57,6
3,7
38,7
8. Телевидение
33,6
15,3
51,1
9. Газеты
30,2
16,7
53,1
10. Банки
51,6
7,1
41,3
11. Пенсионные фонды
72,9
3,5
23,6
12. Производство продуктов питания
29,3
15,5
55,2
13. Театры, музеи, библиотеки
43,7
9,7
46,7
14. Эксплуатация жилищного хозяйства (ЖЭКи)
60,5
6,5
33,0

Магистральный общественный запрос как был, так и оставался лево-государственничееским. Правда, этот запрос активно поддерживается старшими возрастными группами. Сегодняшний магистральный запрос на социализм носит ярко выраженный социал-национальный (или, если этот термин вызывает плохие ассоциации – социал-патриотический) характер. Но это запрос старшего поколения, который в гораздо более слабой мере поддерживается младшими поколениями.
Оценивая реформы "задним числом", в качестве основных дилемм, стоящих в тот период и перед властью, и перед обществом, мы видим следующие10:
1. сохранить социалистический строй в "обновленном виде";
2. отбросить социалистическую идеологию, ускоренно продвигаясь к демократии и рынку западного типа;
3. продвигаться к рынку, не торопясь с введением политической демократии, проведением демократических реформ.
По сути, первые два варианта и были опробованы в период перестройки и ельцинских реформ, а при В. Путине, в первое десятилетие его правления, страна пыталась испробовать как раз "третий" сценарий - авторитарной модернизации, развития рынка и экономического либерализма, при одновременном сворачивании и выхолащивании демократических процессов. В 2012 г. на  вопрос, какой социально-политической строй в наибольшей степени подходит для России, за рыночный капитализм высказались лишь 20% опрошенных, за социализм, который был во времена СССР - 16%, а большинство опрошенных - чуть более 50% - выступают за строй, который бы совмещал бы в себе и социалистические, и рыночные отношения, его можно назвать "иным социализмом". Те же дилеммы стоят и перед сегодняшним россиянином.
Таким образом, реформаторский консенсус на ранней стадии реформ был обусловлен объединением двух массовых тенденций в общественном мнении и идеологии - сторонников быстрейшего вхождения в Запад ("западников") и сторонников "обновленного   социализма", восстановления принципов социальной справедливости, узурпированных тогдашней властью. Понятно, что рано или поздно подобный союз должен был распасться. Если в первый период реформ их поддерживали почти 55% населения, то после 1991 г. эта цифра сократилась более чем в два раза, до 25%. Уже во второй половине 1991 г. инициатива реформирования СССР стала стремительно переходить к иным политическим силам. Реформы как таковые оказались зажатыми между двумя тенденциями и связанными с ними политических сил - тех, кого пугали и не устраивали происходящие события, и тех, кто, напротив, стремился их еще ускорить и радикализировать. Собственно говоря, именно это и произошло в 1991-92 гг., когда в ноябре 1991 года была принята программа «шокотерапии», а с начала 1992 г. она начала быстро реализовываться.
Экономическая реформа, связанная с именем Егора Гайдара,  началась по сути 2 января 1992-го года и продолжалась 7 лет. Когда этот период закончился, в 1998-ом году, казалось, что реформа окончилась неудачей, по крайней мере для тех людей, которые её проводили. Но прошло какое-то время и стало ясно, что она представляет и долго будет представлять важнейший и успешный шаг в нашей экономической истории: в России была восстановлена рыночная экономика. Население забыло о товарном дефиците и многих других проблемах, присущих советской системе. Возродилось предпринимательство, плоды деятельности которого встречаются нашим гражданам на каждом шагу. Работа над Конституцией России началась ещё раньше, по сути в середине 1990-го года, когда Верховный Совет РСФСР возглавил Б. Ельцин. И закончилась эта работа в декабре 1993-го года, когда была принята Конституция РФ, в основе сохранившаяся до сих пор. Но до августовского путча 1991-го года, работа ограничивалась рамками Союзной Конституции, а после этого столкнулась с серьёзными противоречиями между фракциями в парламенте, борьбой между теми, кто хотел сохранить прежние социалистические традиции, и сторонниками рыночной экономики и демократии. В итоге указом N 1400 Президент распустил Парламент, удалил основных оппонентов и Конституция, опиравшаяся на весьма широкие полномочия Президента, в декабре 1993-го года была принята.
Реформы, начатые в ноябре 1991 г. резко поляризовали российское общество, заложив под него мину, которая сработала и в 1993 году, и дает свои рецидивы и поныне. Летом 1991 г. вокруг необходимости радикальных реформ объединилась значительная часть общества, напомним что в ноябре того же года за них проголосовали даже «Коммунисты России». Однако вместо демократического сценария преобразований, был избран антидемократический. Новая власть России стала быстро ограничивать проявления демократического подъема 90-х, работу демократически избранных по всей стране советов, а Верховный Совет РФ, тот самый, который  в свое время привел к власти Б. Ельцина и поддержал его курс на радикальные экономические преобразования, вскоре стал главным врагом, «мешавшим» реформаторам в Кремле проводить их реформы. Не станем подробно вспоминать все этапы развития памятного противостояния между Кремлем и Белым Домом, важно то, что уровень поддержки Б. Ельцина и Е. Гайдара к осени 1993 года упала до  крайне низкого уровня,  правда не вызывал доверия и Верховный Совет, руководимый Р. Хасбулатовым, и постоянно подвергавшийся атаке ведущих СМИ. Как это часто бывало в истории России, победа демократов обернулась поражением демократии, как политического и социального института. Важно понять, что система советов, которая номинально существовала и в советские времена, но реально лишь прикрывала власть КПСС, в 1990-91 гг. стала первым для новейшей России опытом реальной демократии. Та же модель реформ, которая стала реализовываться в 1992 г., вернула принятие решений в предельно узкий круг, подбираемый чаще всего по принципу фаворитизма, и само понятие демократии стало восприниматься как ругательное. Общество начало быстро выруливать на проложенную в истории авторитарную колею, а демократический порыв ушел в песок. Общество, брошенное на произвол судьбы государством, само стало самоорганизовываться по праву сильного, и последствия этого ощутимы и сегодня.
Следующая таблица наглядно демонстрирует сказанное выше. Легко видеть, что по большинству параметров Россия времен реформ 90-х в восприятии россиян резко контрастирует как с  СССР при Брежневе, так и с современной, путинской Россией. Этим во многом объясняются симпатии россиян к эти «застойным» с точки зрения аналитиков эпохам. Так для позднего СССР характерным оказываются социальная защищенность, наличие идеалов,порядок, жизнерадостность, доверие между людьми, успехи в образовании, мощная промышленность — все характеристики исключительно позитивные. Для России эпохи реформ характерны тяжелое экономическое положение, страх, межнациональные конфликты, преступность, бандитизм, неуверенность в будущем, социальная несправедливость, бездуховность  - все сплошь негативные. Для путинской России характерны — возможности карьеры, гражданские и политические свободы, уважение Православной церкви, взяточничество, социальная несправедливость, авторитет в мире. Таким образом, путинская Россия — это частичное преодоление того плохого, чем отличались 90-е годы. Если посмотреть на все положительные индикаторы, то они были высоки при советской власти,  сильно снизились в эпоху перестройки и реформ, и снова стали расти в период правления В. Путина. Но вот что касается экономических и политических свобод, по мнению большинства таких свобод как в нынешнее время не было ни в советские ни в первые постсоветские времена. А ведь именно нарушение прав и свобод является одной из важнейших претензий к В. Путину со стороны «либерального меньшинства». Может быть, эти два общественных сегмента понимают под правами и свободами что-то совершенно различное? Мы разговариваем друг с другом на разных языках? Вот это является, возможно, одним из главных оснований для утверждений о том, что в нынешней России гражданская нация не только не сложилась, но и не движется в этом направлении. Даже если в высказываниях отдельных политических аналитиков о том, что в России сложились все условия для перерастания ментальной войны в гражданскую, есть доля преувеличения, то и их озабоченность можно понять, для нее есть весомые основания.

 Каждый период нашей истории чем-то по-своему отличался. Ознакомьтесь, пожалуйста,
с приводимыми суждениями и скажите, каким историческим периодам России или СССР они в большей степени подходят? (Дайте один ответ по каждой строке)

Это подходит к:

СССР при
Л. Брежневе
России времен
Б. Ельцина
Современной России
Затруднились ответить
1. Тяжелое экономическое положение
11,2
68,3
19,8
0,7
2. Страх
14,7
64,6
19,7
1,1
3. Социальная защищенность
62,1
9,3
27,0
1,7
4. Наличие идеалов
69,0
9,6
19,9
1,6
5. Межнациональные конфликты
7,7
57,0
34,8
0,6
6. Дисциплина, порядок
66,4
8,0
23,0
2,6
7. Быстрое экономическое развитие
37,7
13,3
45,8
3,2
8. Жизнерадостность
58,0
9,4
31,3
1,3
9. Успехи в искусстве
55,1
8,4
35,4
1,2
10. Доверие между людьми
69,3
7,4
22,0
1,3
11. Возможности профессионального роста и карьеры
38,1
10,8
50,0
1,2
12. Возможность стать богатым человеком
7,6
40,3
50,9
1,3
13. Преступность, бандитизм
4,9
76,6
17,9
0,7
14. Любовь к Отечеству
57,2
8,3
34,0
0,6
15. Успехи в образовании
61,2
7,5
30,3
1,0
16. Авторитет в мире
47,8
8,2
43,4
0,7
17. Бюрократия
22,5
34,3
42,3
1,0
18. Кризис
4,3
43,7
51,2
0,8
19. Гражданские и политические свободы
12,2
29,3
56,5
2,1
20. Успехи в науке и технике
49,8
8,1
41,4
0,8
21. Чувство гордости
52,0
7,6
38,9
1,6
22. Неуверенность в своем будущем
5,5
59,5
34,0
1,1
23. Уважение Православной церкви
10,2
18,5
69,9
1,5
24. Мощная промышленность
62,8
7,2
27,9
2,1
25. Социальная несправедливость
6,8
52,6
39,4
1,3
26. Коррупция, взятки
5,0
44,1
50,1
0,8
27. Бездуховность
11,8
54,2
32,7
1,3

Еще один ключевой момент, проложивший грань между «старой» и «новой» Россией -распад Советского Союза. Отношение к этому событию имеет два не совпадающих аспекта — это распад СССР, великого государства, державы исторической «Большой России», с одной стороны, и ликвидация социалистических завоеваний, создание рыночной, конкурентной среды, сопряженной с олигархическим строем. Можно предположить, что сегодня люди больше переживают о втором аспекте, чем о первом, так как события на Украине, сетования на засилье мигрантов из республик Закавказья и Средней Азии — все это немного охладило пыл сторонников восстановления СССР в его прежнем виде. А вот ностальгия по социалистическим завоеваниям, по относительной социальной справедливости, сохраняет свою актуальность. Около 45% опрошенных считают распад СССР бедой или даже катастрофой, а 42% относятся положительно, или даже видят в этом какие-то позитивные стороны. Раскол массового сознания налицо. Также расколото общественное мнение и в отношении реформ, начавшихся вслед за распадом СССР и связанных с именами Б. Ельцина и Е. Гайдара. При в целом негативном отношении к ним общества, молодежь и либеральное меньшинство относятся к ним скорее позитивно или по крайней мере  нейтрально.

В декабре 1991 года СССР прекратил свое существование. Как Вы относитесь к этому событию?
Варианты ответа
2011
2017
Это катастрофа мирового значения
14
19
Это беда для многих людей, живущих в республиках бывшего СССР
36
26
В этом есть и хорошие, и плохие стороны
29
32
Благодаря этому создались условия для возрождения России и республик бывшего СССР
6
6
Это положительное событие мирового значения
3
3
Затруднились ответить
12
14

Как это видно из следующей таблицы, только 25% молодежи до 30 лет (против 50% оценивающих распад СССР скорее позитивно) считают распад СССР бедой или даже катастрофой. Такой же точки зрения придерживаются 27% против 54% опрошенных с либеральной системой ценностей Мнение молодежи и либеральной части общества резко контрастирует с мнением старшего поколения и  особенно его консервативно ориентированного сегмента (56% считают бедой или катастрофой, а 32%  видят в распаде СССР позитивные стороны).

Распад СССР
Беда или катастрофа
Позитивно или есть позитивные стороны
Молодежь
25
50
Средний класс
36
45
Консерваторы
56
32
Либералы
27
54

Реформы начала 90-х годов в целом по-прежнему воспринимаются обществом негативно, однако лишь старшим поколением и консервативно частью общества — резко негативно. Среди молодежи до 30 лет при более чем 50% затруднившихся дать оценку реформам, 22% относятся к ним с одобрением и только 20% - негативно. Как и в отношении СССР, жизнь в условиях постсоветской экономики — это данность,к которой привыкли, и альтернативы ей не видят.

Реформы начала 90-х
Одобрительно или скорее  одбрительно
Негативно или скорее негативно
Молодежь
22
20
Средний класс
26
28
Консерваторы
17
49
Либералы
31
21
Всего
21
39

По данным исследования, проведенного Институтом социологии РАН в 2004 г. (проект «Граждане Новой России»), уже к началу 2000-х годов многие из тех, кто на волне реформаторского подъема 90-х годов первоначально поддержал реформы, стал пересматривать свою тогдашнюю точку зрения. Если реформы поддерживали в 92 г. около 32% опрошенных, то в 2004 г. менее 15% видели в реформах больше плюсов, чем минусов. Сегодня эта цифра немного возросла — до 21%, скорее всего, за счет молодежи, и части среднего класса, для которых 90-е годы- это уже слишком далекое прошлое, не вызывающее сильных эмоций.
Несомненно то, что те оценки новейшей истории, которые фиксируются сегодня опросами, будет еще не раз меняться. Снова возникнет спрос на демократические реформы, и политическое участие. Однако это движение не будет простым и бесконфликтным, оно встретит сопротивление со стороны значительной части общества, которое поддержало консервативный тренд не в силу конформизма, а в силу собственной системы ценностей.
На рубеже 1991-1992 годов в российском обществе начались радикальные реформы. Вспомните, пожалуйста, свое тогдашнее отношение к ним (2004 год)
7,5 – Горячо поддерживали
24,2 – Сомневались, но скорее поддерживали
16,9 – Сомневались, но скорее были против
13,9 – Были резко против
37,5 – Сейчас не помнят
Изменилось ли сегодня Ваше отношение к начатым в начале 90-х годов реформам?  (2004 год)
1,2 – Продолжаю горячо поддерживать
13,5 – Вижу больше плюсов, чем минусов
34,2 – Вижу больше минусов, чем плюсов
18,5 – Отношусь резко отрицательно
32,6 – Затруднились ответить

Уже тогда, 13 лет назад, симпатии общества были поделены между двумя спокойными, стабильными периодами российской истории — СССР времен Брежнева (36%) и Россией В. Путина (45%). Лишь 1% опрошенных выбирал период президентства Б. Ельцина. Примерно такое же отношение к этим вехам новейшей истории остается и по сегодняшний день. В своей консервативной фазе, а именно в такой фазе пребывает современная Россия, периоды реформ, разного рода потрясений и перемен остаются непопулярными. Правда, как мы отмечали выше, современная Россия находится пока еще лишь на самом первом этапе  выхода из состояния стабильности и политической спячки. Но на общем отношении к нашей новейшей истории это пока не сказывается. 90-е годы остаются в восприятии россиян годами потерь, а 2000-е — годами приобретений. Среди приобретений для общества,  характерных для различных периодов истории страны, называют такие как:
1 —  закрытие не выдержавших конкуренцию предприятий;
2 —  возможность зарабатывать без ограничений;   
3 —  прекращение гонений за веру;
4 —  возможность начинать свой бизнес — 90-е годы;
5 —  насыщение рынка товарами;
6 —  появление новых рабочих мест; 
7 —  свобода передвижений, включая выезды за рубеж;
8 —  рост авторитета России в мире;
9 —  повышение роли религии и Церкви в обществе;
10 —  Рост обороноспособности, развитие оборонного комплекса;
11 —  рост благосостояния граждан;
12 —  укрепление частной собственности;
13 —  более  яркую, динамичную и интересную жизнь;
14 —  многопартийность, свободные выборы; возможности для самовыражения и личной карьеры — все это уже в 2000-е годы.
Обращает на себя внимание то обстоятельство, что большинство общественного мнения признает за эпохой В. Путина в качестве достижения не только рост благосостояния и укрепление государства, но и развитие демократических процессов. То есть именно то, в чем этой эпохе категорически отказывает общественное меньшинство. Из следующей таблицы видно, как мало было достижений в 90-е годы и как много — в 2000-е, уже при В. Путине.


Для общества в 1990-е годы
Для общества в 2000-е годы
Это приобретение несущественно или его реально не было
Затруднились ответить
1. Возможность зарабатывать без ограничений
36,1
44,3
26,6
0,5
2. Насыщение рынка товарами
24,4
77,6
7,0
0,3
3. Новые рабочие места
13,3
57,0
30,9
0,8
4. Свобода передвижения, включая выезд за рубеж
26,5
72,1
11,1
0,5
5. Рост авторитета России в мире
13,3
64,7
23,4
0,7
6. Прекращение гонений за веру
34,3
56,1
17,4
0,5
7. Повышение роли религии и церкви в обществе
24,5
65,1
17,2
1,3
8. Закрытие предприятий, производств, не выдержавших конкуренции
60,3
41,6
6,7
0,6
9. Рост обороноспособности, развитие оборонной промышленности
9,6
74,7
16,6
0,4
10. Рост благосостояния значительной части граждан, появление среднего класса
15,1
54,8
30,9
0,6
11. Жизнь стала ярче, интереснее, динамичнее
12,2
56,9
32,3
0,6
12. Укрепление частной собственности
21,1
69,0
14,3
0,7
13. Многопартийность, свобода слова, свободные выборы
26,7
62,5
16,7
0,4
14. Конвертируемость рубля
25,4
52,5
27,4
1,0
15. Б;льшие возможности для самовыражения и личной карьеры
15,7
62,1
24,5
0,7
16. Нормализация ситуации на Кавказе
9,3
74,7
16,0
0,7
17. Расширение доступа к высшему образованию
13,0
59,5
29,2
0,6
18. Возможность начать свой бизнес
33,6
58,3
15,7
0,5

Напротив, следующая таблица демонстрирует потери в 90-е годы и в 2000-е. Здесь, напротив, понятен и предсказуем список потерь годов 90-х. Все, за исключением молодых людей, помнят те проблемы, которые так и остались визитной карточкой той тяжелой  эпохи.  А вот список потерь 2000-х годов показывает, что значительная часть общества продолжает испытывать тоску по временам большей социальной справедливости, защищенности и безопасности.
Вот потери 90-х годов:
отход от идей социализма;
снижение уровня жизни большинства населения;
1. утрата стабильности, чувства безопасности;
2. падение морали;
3. безработица;
4. снижение обороноспособности страны;
5. потеря уверенности в завтрашнем дне;
6. развал промышленности;
7. жертвы в войнах, вооруженных конфликтах.
А список существенных потерь 2000-х годов значительно короче. Это:
рост цен, коммунальных платежей;
зависимость страны от экспорта энергоресурсов;
коррупция;
деление страны на богатых и бедных;
отсутствие социальной справедливости;
теракты;
снижение качества медицины и образования.


Для общества в 1990-е годы
Для общества в 2000-е годы
Эта потеря не существенна или ее реально не было
Затруднились ответить
1. Отход от идеи социализма
66,7
23,5
17,8
0,8
2. Снижение уровня жизни большинства населения
65,1
42,0
5,0
0,3
3. Рост цен, коммунальных платежей
40,7
72,2
4,1
0,2
4. Утрата стабильности, чувства безопасности
59,7
42,8
7,1
0,5
5. Падение морали
61,5
43,1
7,0
0,3
6. Безработица
62,0
45,8
5,2
0,2
7. Снижение авторитета России в мире
56,6
33,5
15,0
0,4
8. Высокая зависимость экономики страны от экспорта энергоресурсов
46,9
54,8
11,3
0,3
9. Снижение обороноспособности страны
64,4
21,8
17,5
0,4
10. Утрата уверенности в завтрашнем дне
61,1
40,4
8,2
0,4
11. Рост коррупции
53,3
57,3
4,8
0,4
12. Резкое деление общества на богатых и бедных
57,3
54,8
4,6
0,3
13. Отсутствие социальной справедливости
55,0
51,4
7,9
0,7
14. Развал передовых отраслей промышленности, основанных на науке и высоких технологиях
68,4
32,0
7,5
0,3
15. Человеческие жертвы в войнах, вооруженных конфликтах
68,3
40,4
5,1
0,2
16. Чрезмерное усиление роли Церкви, клерикализм
27,7
40,8
34,6
0,7
17. Межнациональные конфликты
55,0
47,3
9,7
0,3
18. Распространение в России такого явления как теракты
38,3
69,2
3,2
0,5
19. Отсутствие реальной демократии, преследование оппозиции
34,5
40,8
27,5
0,7
20. Жизнь стала напряженной, утомительной, безрадостной
44,7
42,7
17,5
0,6
21. Снижение качества образования и медицины
42,9
60,0
9,0
0,4
22. Страх за будущее детей
49,9
49,7
10,8
0,5

Подобной логике подчиняются и ответы на вопрос, связанный с оценкой ряда  важнейших событий, которые произошли за четверть с лишним века реформ. Все события, происходившие в 90-е годы, воспринимаются скорее негативно, а, напротив, события «нулевых» и последующие — позитивно. В этой связи стоит  обратить внимание на то, что сегодня негативно оцениваются такие ключевые для первой половины 90-х политические события как победа над ГКЧП в августе 91 г. (августовская революция), и разгон Верховного Совета России в октябре 93 г. Следует напомнить, что в свое время и то, и другое были поддержаны общественным большинством, особенно события августа 91 г. Но времена изменились, и настроения общества изменили свой знак. Надежды, связанные с приходом к власти демократов образца 1991 г., не оправдались, и на фоне этих неоправдавшихся ожиданий стала быстро расти ностальгия по позднесоветским временам.
Что же касается событий более близких дню сегодняшнему, то видно, что общество в целом на стороне властей в таких вопросах, как действия в Крыму и на Украине, участие в войне в Сирии, и скорее поддерживает разгон протестных акций в последние годы. Это означает, что несмотря на экономический кризис и общее некоторое разочарование в действиях властей за последний год, значительный кредит доверия им все еще сохраняется. Правда, в ряде случаев  об абсолютном большинстве говорить не приходится. У  тех же протестных акций есть и немало сторонников не только среди либеральной оппозиции, но и среди представителей большинства.
Оценка событий последней четверти века — обозначает огромный ценностный раскол между провластным большинством и либеральной оппозицией. Мнения о  многих событиях носят прямо противоположный характер. Либералы остаются в значительной своей части сторонниками тех процессов, которые происходили в 90-е, а к событиям последнего периода нынешней путинской эпохи относятся более сдержанно, хотя и далеко не однозначно негативно.
Но и оценочных «мостов» в восприятии истории большинством и либеральным меньшинством тоже немало.  Принципиальные различия касаются полярной оценки событий августа 91 г. и курса на либерализацию цен в 92 г. В то же время и разгон Верховного Совета и «обвальная» приватизация оцениваются равно негативно и теми, и этими. Сегодня, задним числом, именно разгон Верховного Совета в октябре 93 г. представляется тем роковым моментом, который предопределил развитие антидемократических процессов в последующие десятилетия — система фаворитизма, власть «двора», составляющего близкое окружение первого лица, бесконтрольное обогащение приближенных к власти, непрозрачный механизм принятия решений при фактическом параличе конституционных институтов, представляющих законодательную и судебную власть.
Что же касается событий последних лет, то видно, что доля оппозиционно настроенного к ним  меньшинства составляет от четверти до трети, это касается и оценки  протестных акций (19% всех опрошенных поддерживают протестные выступления 2011-12 гг., 48% - относятся негативно или скорее негативно), и внешнеполитических событий. 80% позитивно оценивают присоединение Крыма; 66% - введение контрсанкций, 63% участие России в борьбе с ИГИЛ в Сирии. Среди либерального меньшинства эти цифры составляют 66%, 46% и 53%. В то же время по вопросу участия России в конфликте на Донбассе либералам удалось собрать неустойчивое и незначительное негативное большинство (50,6%). Таким образом видно, что большая часть и либерально настроенных россиян, и других активных групп общество в целом поддерживает внешнюю политику властей, а оппозиционеры составляют от четверти до трети этих количественно небольших групп. Все это позволяет говорить о том, что в условиях функционирования более эффективной политической системы во многом  видимого общественного раскола удалось бы избежать, однако попытка опоры властей на радикальную часть консервативного большинства в качестве встречного процесса привела к радикализации противоположного либерального фланга.

За последние 25 лет в стране произошло много разных событий. Ниже приведены некоторые из них. Как Вы могли бы их оценить?
Все опрошенные11:
События
Скорее положительно
Скорее отрицательно
1. Победа Б. Ельцина над ГКЧП в августе 1991 г.
27,8
47,9
2. Либерализация цен и переход к рыночной экономике в 1991-1992 гг.
27,4
49,9
3. Проведение приватизации (передача в частную собственность) государственной собственности в 1990-х годах
25,8
56,2
4. Разгон Верховного Совета России в 1993 г.
18,5
45,1
5. Принятие в декабре 1993 г. новой Конституции России
38,1
25,7
6. Первая чеченская война (1994-1996 гг.)
5,8
80,9
7. Избрание Б. Ельцина Президентом России в 1996 г.
17,5
56,8
8. Вторая чеченская война (1999-2001 гг.)
8,0
80,0
9. Избрание В. Путина в 2000 г. Президентом России
77,0
12,1
10. Избрание Президентом России Д. Медведева в 2008 г.
36,0
43,2
11. Война с Грузией в 2008 г.
16,9
70,4
12. Массовые протестные выступления 2011-2012 гг.
18,8
47,9
13. Избрание В. Путина в 2012 г. Президентом России
76,6
14,5
14. Проведение Олимпиады в Сочи в 2014 г.
79,0
12,5
15. Воссоединение Крыма с Россией
80,1
12,1
16.Участие России в урегулировании конфликта на Юго-востоке Украины
50,6
37,4
17. Введение Россией контрсанкций в ответ на западные антироссийские санкции
66,2
20,9
18. Участие в борьбе с исламистским терроризмом (разгром ИГИЛ) в Сирии
63,2
27,5
19. Действия российских властей по преодолению экономического кризиса 2014-2016 гг.
53,1
25,6


Либеральное меньшинство
События
Скорее положительно
Скорее отрицательно
1. Победа Б. Ельцина над ГКЧП в августе 1991 г.
41
29,3
2. Либерализация цен и переход к рыночной экономике в 1991-1992 гг.
35,7
35,5
3. Проведение приватизации (передача в частную собственность) государственной собственности в 1990-х годах
29,3
43,6
4. Разгон Верховного Совета России в 1993 г.
18,2
36,7
5. Принятие в декабре 1993 г. новой Конституции России
43,1
20,4
6. Первая чеченская война (1994-1996 гг.)
5,5
75,3
7. Избрание Б. Ельцина Президентом России в 1996 г.
19,6
47
8. Вторая чеченская война (1999-2001 гг.)
6,2
77
9. Избрание В. Путина в 2000 г. Президентом России
65,7
14,9
10. Избрание Президентом России Д. Медведева в 2008 г.
37,2
40,3
11. Война с Грузией в 2008 г.
13,6
70,5
12. Массовые протестные выступления 2011-2012 гг.
28,1
39,3
13. Избрание В. Путина в 2012 г. Президентом России
61,6
23,8
14. Проведение Олимпиады в Сочи в 2014 г.
72
18,4
15. Воссоединение Крыма с Россией
66,2
19,4
16.Участие России в урегулировании конфликта на Юго-востоке Украины
34,6
50,6
17. Введение Россией контрсанкций в ответ на западные антироссийские санкции
45,6
38,4
18. Участие в борьбе с исламистским терроризмом (разгром ИГИЛ) в Сирии
53,5
34,6
19. Действия российских властей по преодолению экономического кризиса 2014-2016 гг.
40,5
34,5

молодежь
События
Скорее положительно
Скорее отрицательно
1. Победа Б. Ельцина над ГКЧП в августе 1991 г.
27
26
2. Либерализация цен и переход к рыночной экономике в 1991-1992 гг.
32
25
3. Проведение приватизации (передача в частную собственность) государственной собственности в 1990-х годах
30
32
4. Разгон Верховного Совета России в 1993 г.
17
27
5. Принятие в декабре 1993 г. новой Конституции России
40
16
6. Первая чеченская война (1994-1996 гг.)
6
67
7. Избрание Б. Ельцина Президентом России в 1996 г.
18
41
8. Вторая чеченская война (1999-2001 гг.)
7
69
9. Избрание В. Путина в 2000 г. Президентом России
73
10
10. Избрание Президентом России Д. Медведева в 2008 г.
37
26
11. Война с Грузией в 2008 г.
12
68
12. Массовые протестные выступления 2011-2012 гг.
19
46
13. Избрание В. Путина в 2012 г. Президентом России
74
15
14. Проведение Олимпиады в Сочи в 2014 г.
81
12
15. Воссоединение Крыма с Россией
77
14
16.Участие России в урегулировании конфликта на Юго-востоке Украины
45
40
17. Введение Россией контрсанкций в ответ на западные антироссийские санкции
60
23
18. Участие в борьбе с исламистским терроризмом (разгром ИГИЛ) в Сирии
57
30
19. Действия российских властей по преодолению экономического кризиса 2014-2016 гг.
55
21
Из последней таблицы видно, что российская молодежь склонна намного более амбивалентно относиться к событиям 90-х, которых она не видела, чем те, кто их пережил в сознательном возрасте. Молодые люди скорее не поддерживают, чем поддерживают разгон Верховного Совета (17% поддерживают; 27% - нет), но при этом другие действия властей «новой России» - такие как либерализация цен и приватизация — не вызывают ни однозначной поддержки, ни однозначного осуждения. А вот что касается знаковых событий уже «путинской эпохи», то значительного расхождения в оценках их молодежью и более старшими группами общества, не видно. То же «крымское большинство»  (77%),  та же поддержка контрсанкций (77%). Но вот участие России в военных конфликтах на Юго-Востоке Украины (40% против) и в Сирии (30% против) явно менее популярно, что неудивительно — воевать за «новую Россию»  многим не кажется привлекательной перспективой. А привлекательной перспективой является восстановление спокойного периода сильной и уверенной в себе державы, способной обеспечить достаток и безопасность для своих граждан.
Так почему же  в «новой России» так и не состоялась либеральная альтернатива? Об этом размышляют и социологи, и историки. Заслуживает внимания оценка известного публициста либеральной направленности Игоря Клямкина12. По его мнению, одним из главных (если не главным) факторов, заблокировавших в России либеральную альтернативу, стало отсутствие в стране исторических и культурных предпосылок для выстраивания правовой государственности. Их не было в интересах и ценностях нового политического класса, не было в формирующемся частном бизнесе, не было среди основной массы населения и даже у либеральных интеллектуалов правовые установки не доминировали. А в советский период либерально-правовая интеллектуальная традиция, формировавшаяся на рубеже ХIХ-ХХ веков, была отброшена и забыта, а потому на мышлении советской либеральной интеллигенции никак не сказывалась. При таком состоянии политического класса и общества в России после обрушения коммунистической системы и распада СССР ход событий вел к тому, что главным стал восприниматься не вопрос о том, как должно быть институционально устроено государство, а вопрос о том, кому должна принадлежать власть,...  и вопрос о власти  года был решен силой.   При слабой укорененности правовых принципов в культуре конституционное закрепление президентской властной монополии само по себе не могло обеспечить ее устойчивую легитимность.  Поэтому власть именем закона начала при президентстве В. Путина дополняться ее традиционной для России легитимацией посредством апелляции к великодержавной имперской традиции, к праву, как таковому, индифферентной. Инерция имперского патриотизма наглядно проявилась в 1914 году в позитивной реакции российского общества на аннексию Крыма. Эта реакция показала, что право силы доминирует в российском менталитете над силой права – в том числе, и международного. И она же показала, что легитимность власти в России в значительной степени определяется именно ее способностью демонстрировать в политике верховенство силы над правом. Причины, заблокировавшие в России либерально-демократическую альтернативу в 90-е годы, сохраняются и сегодня. Прогресса в правосознании общества не наблюдается, субъекты, заинтересованные в правовом порядке, в нем по-прежнему отсутствуют.
Общественное мнение страны так и не приняло либеральных гайдаровских реформ, не признало за ними общественно значимых целей. Согласно результатам опроса 2011 г., почти 70% россиян считали, что целью этих реформ была власть и собственность. Эти настроения не изменились и в нынешнее время.
О целях экономических реформ «Ельцина-Гайдара» спорят до сих пор. С каким из нижеприведенных суждений Вы согласны? (2011 г.))
30,1 – Целью этих реформ было спасение страны от экономического краха, голода, распада.
68,9 – Целью этих реформ был захват власти и  перераспределение собственности
1,0 – Не ответили
На наш взгляд, главная причина неуспеха либеральной альтернативы лежит в политической плоскости, в процессах 91-93 гг., когда либеральная и демократические альтернативы разошлись в разные стороны, а власть ради ускоренного (и совсем не бескорыстного) проведения рыночных реформ, вполне сознательно обрушила демократический консенсус, найденный в период перестройки и гласности. Выбор заведомо антидемократического сценария расколол этот консенсус, и уже в последующие годы по закону маятника привел к формированию консервативного, антилиберального большинства. Этот «синдром девяностых» чрезвычайно силен среди старших групп россиян, и гораздо менее значим для современной молодежи, в принципе если и не готовой поддержать продолжение реформ в той или иной форме, то по крайней мере и не отвергать их с ходу.
С каким же багажом прошлого и настоящего будет продолжаться строительство «новой России»? Какие ценности будут положены в ее основу? На заседании Всемирного русского народного собора спикер Государственной Думы В Володин перечислил «базовые ценности России», опираясь на которые следует «строить законотворческий процесс»: семья, вера, сплоченность, Родина, справедливость. Но это с точки зрения социологии не более чем расхожие декларации. По мнению опрошенных, даже в благополучную путинскую эпоху продолжалась деградация большей части нравственных качеств россиян, или они менялись не в лучшую сторону. .Заметно выросли лишь агрессия и цинизм. Зато ослабли доброжелательность, уважение к старшим, душевность, искренность, бескорыстие, честность, верность товарищам. Все это говорит о том, что позитивные оценки нынешней эпохи связаны в первую очередь с тем, чем она отличается от эпохи реформ 90-х годов. Н эти отличия в наименьшей степени проявляются в факторе «человеческого капитала», излюбленной теме, активно обсуждавшейся в самые первые годы перестройки. Все это говорит о том, что идея «превосходства российских ценностей», активно пропагандируемая властью и провластными идеологами, не имеет основы в обществе, и нужна лишь в качестве идеологического обоснования курса на изоляцию страны в мировом сообществе.
Как Вам кажется, как изменились люди и их отношения за последние 25 лет, какими они стали?
Качества людей
Усилились
Ослабли
Остались теми же
1. Доброжелательность
12,6
57,1
30,3
2. Активность, целеустремленность, инициативность
34,3
34,4
31,3
3. Уважение к старшим
10,2
57,3
32,6
4. Уважение к женщине
11,9
52,0
36,1
5. Агрессивность
60,8
18,7
20,5
6. Ум, образованность
29,3
39,0
31,8
7. Внушаемость, склонность подчиняться авторитетам
32,3
30,1
37,6
8. Душевность
10,6
56,0
33,4
9. Искренность
9,9
59,1
31,0
10. Цинизм
60,5
16,8
22,7
11. Бескорыстие, готовность помочь другому
11,0
56,1
32,9
12. Патриотизм, преданность своей Родине
24,7
38,7
36,7
13. Способность к сотрудничеству
23,9
34,2
41,9
14. Трудолюбие
16,3
48,9
34,9
15. Честность
9,7
58,0
32,4
16. Верность своим товарищам
13,8
40,7
45,5
17. Ответственность за семью, забота о ней
25,9
30,8
43,3

Завершая тему недавнего российского прошлого, попробуем сделать несколько предположений о будущем. Если говорить о настроениях и ожиданиях российского общества, то оно продолжает оставаться  лево-государственническим. Люди хотят справедливого капитализма, если угодно, но при сильном государстве и сильной централизованной власти. . Нынешняя Россия приближалась к нему в «нулевые», когда быстро росло благосостояние самых массовых слоев общества, но ныне об этом движении приходится говорить в прошедшем времени. Эти настроения разделяются не только консервативной частью общества. Но и значительной частью либералов. Правда, для либералов большую ценность сохраняют политические права и свободы. Радикальные рыночники, сторонники либерального капитализма составляют не более трети от всей численности либералов. Этот вариант запроса со стороны большей части либералов можно охарактеризовать как социал-демократический,  хотя само это слово непопулярно и почти не присутствует в политическом дискурсе.
Этому запросу, как нам видится, соответствует такая политическая система. Центр из двух крыльев — социал-государственников и социал-демократов. На консервативном фланге — радикальные националисты и державники, для которых ценности державы и русского мира важнее ценностей социальной справедливости. На либеральном фланге — радикальные рыночники, а также «западники», сторонники сближения с Западом на условиях последнего. Соотношение этих четырех политических групп примерно такое: 25 (30)% - 40 (35)% - 15 (20%) - 5(8%). Союз между социал-государственниками и социал-демократами может обеспечить поддержку политического центра до 60-65% общества. С точки зрения устойчивости политической системы он имеет много плюсов по сравнению с нынешним союзом социал-государственников и национал-державников, образующих т. н. «консервативное большинство».
В следующем разделе отмотаем еще семь десятилетий назад, чтобы посмотреть, как продолжают жить в сегодняшнем дне те общественные расколы, которые ведут свои корни от событий 100-летней давности, Октябрьской революции и последующего разделения общества на «красных» и «белых». В российском обществе нет какого-то особенно напряженного противостояния по линии, разделяющей сторонников и противников революции столетней давности – ничего подобного по остроте тому, что мы наблюдаем сейчас в США или Украине. Но есть конкуренция между правящим политическим истеблишментом и оппозиционно настроенной интеллигенцией за тему репрессий, борьба режима против монополизации его критиками права представлять жертв и называть наследниками палачей своих нынешних противников13.  Острый интерес к событиям революции характерен для первой половины советского периода, «а начиная с 70-х энтузиазм по поводу революции стал потихоньку спадать. Пафос уступал место рутине, героический миф – анекдоту14». 
Итак, можно констатировать, что в отношении недавнего исторического прошлого общество в значительной степени расколото. Грань тут проходит между старшей и консервативно настроенной частью общества,  воспринимающей период 2000-х годов как частичное возвращение к «блаженным» временам позднего советского периода, и жаждет еще более полного возвращения, включая безопасность и социальные гарантии. Более молодое и либерально настроенное поколение не испытывает в отношении реформ 90-х годов столь явно выраженной идиосинкразии, и воспринимает нынешнюю реальность такой какая она есть. Сегодня эти группы общества в меньшинстве, но они моложе, образованнее и активнее. Это означает, что в будущем оценки новейшей истории вновь претерпят изменения, и на многое будут смотреть иначе. Это не отменяет того обстоятельства, что вектор в сторону более справедливого и цивилизованного капитализма сохранит свою актуальность. История за годы «новой России»  уже совершила один круг, и сегодня, по всем приметам, двигается в направлении второго круга.
И еще важно следующее: как показал опрос,более политизированное и в целом лево-консервативно настроенное старшее поколение продолжает навязывать обществу свои ценности и свои оценки давней и особенно недавней истории. Раскол между поколениями во многом совпадает с расколом ценностным. Молодежь, выросшая в условиях, когда политическая активность становилась все более нежелательной и опасной, продолжает дистанцироваться от политики, а та ее часть, которая выходит на протестные акции, составляет незначительное меньшинство, практически «невидимое» через очки массовых социологических опросов. Все это делает вектор неизбежных перемен особенно неопределенным, непредсказуемым. 

3. Современная Россия и «Великий Октябрь»

Все эти обстоятельства предопределяют весьма противоречивое отношение россиян к Октябрьской революции. Согласно данным опроса ИС РАН, общество расколото в этом отношении. 21% опрошенных считают, что революция принесла больше пользы, 19% - что больше вреда, и 29% - что вреда и пользы примерно одинаково. Казалось бы, можно предположить, что те, кто остаются приверженцами ценностей революции, это люди старшего поколения, еще выросшие в советские времена и воспитанные советскими учебниками.  Это действительно так, но лишь отчасти. Соотношение тех, кто видит в революции плюсы и минусы, составляет для молодежи в возрасте до 30  лет — 13% против 17%, а среди старшего поколения — 35% против 15%. Но значительно сильнее корреляция отношения к Октябрю с расколом общества на консерваторов и либералов. Среди первых данное соотношение составляет 23% против 16%, а вот среди вторых — 7% против 35%. Это означает, что идейные расколы 100-летней давности продолжают жить и в наши времена. Раны гражданской живы зарубцевались не до конца. Как отмечает историк В. Романовский, «в прошедшем столетии нашей истории много противоречивого, трагичного и печального. Российская революция 1917 года расколола страну на два противоборствующих лагеря. Каждая из сторон по-своему понимала благо и счастье для своего Отечества, «красные» и «белые» стремились добиться процветания Родины в соответствии с собственными представлениями о добре и зле. Все это ввергло страну в жесточайшую братоубийственную войну, которая привела к огромным человеческим жертвам, массовому исходу соотечественников в эмиграцию, разорению территорий. Строительство нового общества сопровождалось насилием, разжигаемой ненавистью к классовым врагам, безжалостными и бессудными расстрелами классово чуждых и «подозрительных», отказом от прошлой истории, неприятием национальных традиций и духовных ценностей15».
Впрочем, в данном случае речь может идти не только о собственно о революционных событиях, но и обо всем периоде советской власти в стране. И если в целом отношение к советскому периоду носит все-таки скорее позитивный характер, то отношение к его «революционным» точкам гораздо более негативно. Никто в современной России не хочет революций, и не хотел бы жить при революционных событиях. Во многом потому, что у нынешних поколений на памяти революционные события начала 90-х годов, которые и сегодня воспринимаются как эпоха разрухи и бедствий. Как видно из следующей таблицы, если к самим событиям Октября отношение «фифти-фифти», то отношение к свержению монархии в феврале того же года носит скорее негативный характер (28% сторонников против 37% противников). Конечно, более чем 70-летняя история советской власти в нашей стране не может быть исчерпана только революционными событиями в ее начале и в ее конце. Эта история «полосата», и эпоха 20-х или 30-х годов ничуть не похожа на 70-е годы ХХ века, к примеру. Поэтому не увенчались успехом все попытки выкрасить историю советского периода одним цветом, неважно белым или черным. Но если взглянуть на нее через призму современного общественного мнения, сформировавшегося в эпоху «путинской стабильности», являющуюся реакцией на период потрясений предшествующего ей десятилетия, то отчетливо видно, что россияне более позитивно относятся к периодам стабильности, укрепления государства, и явно негативно ко всем периодам революционных встрясок и гражданской войны. На предыдущем примере видно, что россияне совсем не в восторге от свержения монархии в феврале 1917 г. Захват власти большевиками в октябре воспринимается двояко — и как виток очередной разрушительной смуты, и как заложение фундамента новой государственности, уже советской. Аналогично противоречивым является и отношение к исторической фигуре В. И. Ленина, и как к «зачинщику» революционной смуты, и как к основателю советского государства.  Достаточно большим остается число почитателей личности И. Сталина, и это несмотря на активную «десталинизацию», идущую в стране вот уже более 60 лет, начиная с ХХ съезда партии и опубликованных в начале 60-х произведений А. Солженицына. Причем, как показывают данные опросов ведущих социологических центров, в последние годы отношение к Сталину становится лучше, чем раньше. Так «с 2008 года соотношение оценок Сталина начало меняться: если до этого количество тех, кто негативно оценивал его, было достаточно высоким (например, 2001 год - 48%, 2006 - 38%), то начиная с 2008-го эта цифра уменьшилась и продолжает снижаться: с 2008 по 2012 год - 23-24%, 2014-15 годы - 19-20% и в нынешнем году - уже 17». И хотя подавляющее большинство опрошенных знает о сталинских репрессиях, считает их жестокими и несправедливыми, образ Сталина как создателя великой советской державы, победителя в войне — все-таки начинает перевешивать связанный с ним негатив. Важно здесь и то обстоятельство, что нынешняя российская нация (или протонация по мнению ряда специалистов) во многом берет свои корни из советской нации, «отцом» которой во многом и являлся Сталин.
Смешение народов, социальных слоев, классов, произошедшее в 20-х и 30-х годах, уничтожило значительную часть «живой памяти» о досоветской эпохе, наиболее массовым социальным слоем стали горожане в первом, а позднее втором поколении, дети и внуки крестьян, память о которых утонула в  водовороте социальных процессов первых десятилетий советской власти. Но у нынешних поколений, выросших уже в постсоветские времена, постепенно стирается память и об этих временах. Как показали данные опроса, большая часть нынешних россиян ничего не знают о том, что делали и какую позицию занимали их предки в период Гражданской войны (56%-60%), в постреволюционных событиях (около 50%). 25% ведут свою родословную от предков, поддержавших «красных», 6% - «белых», у 24% предки пострадали в период сталинских репрессий, а 21,5% - получили выгоду от революционных и последующих событий.  31% опрошенных полагают, что предки в их семье выиграли или скорее выиграли от прихода к власти большевиков, 29% - что скорее проиграли; 40% ничего об этом неизвестно. Это то, что донесла до нынешних времен историческая память.
Есть ли среди Ваших предков….?

Да
Нет
Не знают, об этом ничего не известно
1. Те, кто во время революции и последующей Гражданской войны поддерживал «красных» (большевиков)
25,4
18,8
55,8
2. Те, кто во время революции и последующей Гражданской войны поддерживал «белых» или других противников большевиков
6,3
33,8
59,9
3. Пострадавшие от террора во время Гражданской войны
13,0
27,2
59,8
4. Пострадавшие от сталинских репрессий (раскулачивания, террора 1930-1940-х гг.)
23,8
28,6
47,6
5. Те, кто от революционных и последующих событий получил выгоду (смог получить образование, хорошую работу и т.д.)
21,5
26,4
52,1

По данным того же Левада-центра, к лидеру позднесоветской эпохи — Леониду Брежневу — с уважением и симпатией относятся  23% россиян . К деятельности таких политиков, как Никита Хрущев и Юрий Андропов, безразлично относятся 45% и 42% соответственно. Личности Михаила Горбачева и Бориса Ельцина вызывают неприязнь и раздражение у 30% опрошенных17. Если к этой социологической картинке добавить еще беспрецедентно позитивное отношение к нынешнему лидеру страны «стабилизатору» В. Путину, то налицо явная тенденция — критичное отношение ко всем реформаторам — Хрущеву, Горбачеву, Ельцину, частично — к Ленину, и более позитивное — к «государственникам» - Сталину, Брежневу, Путину. И здесь стоит снова перекинуть мостик в эпоху нынешнюю — данные того же опроса показывают, что эпоха стабильности в нашей стране продолжается (55% за сохранение стабильности; 45% - за перемены даже ценой утраты стабильности), но уже на излете, постепенно складывается критическая масса сторонников перемен, особенно среди молодежи (56%), что и видно, что называется, невооруженным глазом, как часто пишут блогеры, «начинается движуха», что совершенно естественно при выходе на общественную арену новых поколений россиян. 
Возвращаясь к теме Октябрьской революции, отметим, что в ее трактовке налицо две основные концепции: она произошла в силу объективных причин, к  которым вела вся российская история предшествующих десятилетий, и то, что она стала результатом заговора со стороны неких сил («пломбированный вагон с Лениным», «масоны» и пр.). Опрос показал, что несмотря на большую популярность второй версии среди определенного круга публицистов и в некоторых СМИ, она не пользуется большой поддержкой в обществе 9,0%). 14% опрошенных полагают, что Октябрьскую революцию совершил весь народ, 18,8% - что рабочие и крестьяне, 37% - что партия большевиков. В общем, пока побеждает официальная трактовка Октября, известная старшему поколению по учебникам истории партии.
Кто, по Вашему мнению, совершил Октябрьскую революцию?
14,0 – Весь народ
18,8 – Рабочие и крестьяне
36,9 – Партия большевиков
7,0 – Агенты Германии, против которой Россия тогда вела войну
2,2 – Кто-то другой (Масоны-3, антанта-2, партия Большевиков с народом-3, агенты Англии-6, Ленин-15, Троцкий-2, американцы-2, евреи-3, запад-2)
21,1 – Затруднились ответить
Впрочем, есть и иные концепции и трактовки. Они восходят к таким классикам как Иван Бунин и Александр Блок, которые, пусть с диаметрально противоположных ценностных позициях в «Окаянных днях» и в «Двенадцати» описали по сути одну и ту же картину: разгул люмпенов, которым «ничего не надо и ничего не жаль», люмпенов, во многом созданных в России и не слишком успешной крестьянской реформой, и Первой мировой. Именно с этих позиций, например, анализирует события столетней давности историк и публицист Леонид Млечин18: «мы должны просто это обозначить, чтобы было понятно, почему страна в 1917 году проделала такой путь и пришла к совершенно катастрофическому варианту, перебрав все возможные варианты, выбрала самый катастрофический. Потому что политики, не отдавая отчета и не сознавая своей ответственности, идут на поводу вот таких вот настроений, их раскручивают и разжигают, в результате жизнь в стране разваливается полностью. Это тоже ведь очень любопытное зрелище. С одной стороны, люди хотят воли и полной воли, а когда она реализуется, они ее пугаются, потому что реализуется в полном развале, в хулиганстве, в бандитизме, в преступности – жизнь становится невозможной для всех, и люди требуют жесткой руки». Близкую позицию занимал и выдающийся философ и культуролог Александр Ахиезер. По его мнению, «Октябрьский переворот следует рассматривать прежде всего как массовую архаическо-традиционалистскую реакцию на предшествующую попытку власти насильственно сдвинуть схематизм нравственности к полюсу либерализма и развитого утилитаризма. Волны  архаизации  провоцировались экономическими реформами. Её вызвала даже отмена крепостного права и последующие попытки расшатать общину. В итоге российское общество вернулось к крепостничеству в форме сталинского тоталитаризма, который был доведён до неслыханных в истории форм и масштабов. Налицо историческая слабость городской культуры, городского образа жизни, городских ценностей, очагов интеллектуализации, т.е. именно того, что могло бы в перспективе стать соразмерной силой, противостоящей  архаизации19». Это заставляет вспомнить широко имеющие ход в России сегодняшней рассуждения о природе «самодержавной матрицы», которая столь зримо проявляется в нынешние времена, равно как и в царской России, и при советской власти. Начиная с попытки демократических реформ, что в 17 году, что в 91 году, общество делало своего рода «мертвую петлю», и приходило к режиму самовластья, который только и мог преодолеть очередную смуту, порожденную неподготовленной демократией. В конечном счете, архетипическая матрица «твердой руки», выработанная веками русской истории, начинает торжествовать и закручивать гайки. Однако по законам маятника, на очередном витке истории — снова уступает дорогу новой русской смуте. 
Впрочем, и в этом отношении есть некоторая двойственность. Большевики, сами являясь в 17 году маргиналами, и опирающиеся на маргиналов, очень вскоре превращаются в государственников, охранителей, особенно в военные и послевоенные годы консервативная составляющая их идеологии начинает намного превышать реформаторскую, и из космополитического проекта «мировой революции», большевистский проект превращается в сугубо русский, национальный, «особый российский путь». Писатель Сергей Шаргунов  в этой связи отмечает: «если бы большевики были лишь маргиналами», то они вряд ли «смогли бы основать такое мощное государство». По словам писателя, тотальный негативизм в отношении любого периода истории исключительно вреден и опасен. Такой негативизм «подчас маскирует стремление навязать нашей стране нигилистический сценарий, сказать нам, что мы движемся в никуда20».
Сегодня мы, очевидно, находимся в исторической противофазе 1917 года. Тогда — революционные настроения, охватившие собой все общество. Сегодня революции желают единицы. Тогда — проект обновления мира. Сегодня — скорее изоляция от большей части мира, свой особый путь. Тогда — слом традиций, сегодня консерватизм и архаика. Не случайно фигура государственника и консерватора Сталина видится намного более политически актуальной чем фигура пламенного революционера Ленина. Но, по тому же закону маятника, период стабильности должен исторически скоро смениться периодом очередной смены парадигм. И все-таки возможна ли новая русская революция?
"Не исключена революция, которая может иметь несколько форм, - считает историк и общественный деятель левого толка Александр Шубин. - С одной стороны, может быть псевдореволюция либералов, но от этого Болотная оказалась хорошей прививкой. С другой — революция националистов, которая крайне разрушительна для России и опасна для всего человечества. С третьей — социальная революция, которая тоже может стать формой социального разворота, но весьма разрушительного. Очень важно при любой форме социального и ремодернизационного разворота отстаивать его ненасильственные, гуманистичные, демократичные формы". Независимый политик Геннадий Гудков полагает:«Я не думаю, что революция возможна уже в 2017 году: запаса прочности на этот год у власти точно хватает. Но к его концу могут закончиться деньги, и страна двинется в направлении социальных потрясений…21» 
ет назад. Как излагает эту позицию академик А. Чубарьян, «моя точка зрения, что главный урок 1917 года для нас – прост. Это не должно повторяться. Это не лучший способ разрешения социальных противоречий. Потому что революция связана с насилием и жертвами. Маркс определил, что революция – это локомотив истории, и роль их  действительно была огромной. И во Франции, и в Англии, и в России — причем у нас масштабы были даже больше. Но я думаю, что опыт революции, которая сопровождалась таким количеством жертв с разных сторон – совершенно очевидно говорит: достаточно таких революций! Поэтому я уверен, что у молодежи должна быть прививка против революции: в 1917 году это событие раскололо нацию. И сотни тысяч, миллионы людей погибли с обеих сторон – всё граждане нашей страны. Основная моя точка зрения в том, что разные идеи, что конфронтации между разными общественными силами не должны сопровождаться физическим уничтожением другой стороны. Мы привыкли методологически противопоставлять реформы и революции. Путь реформ более конструктивен, более удобен для нации, для населения, нежели насильственная конфронтация22». Хотя с приходом Владимира Путина резко антисталинские взгляды эпохи Бориса Ельцина уступили место более позитивному восприятию советского вождя, оба этих периода объединяет одно: категорическое неприятие революционных потрясений23.
18% опрошенных считают, что урок 17 года состоит в том, что социализм нашей стране подходит больше чем капитализм. Собственно говоря, ради этого и затевался Октябрь. Сегодня в России настроения тоже скорее левые, но эта левизна не совсем та, что в 1917 г., не случайно россияне не настроены ни на какие революции, даже под левыми знаменами. Сегодня — это «левые государственники», сторонники сильного государства, которое только и должно наводить в стране социальную справедливость. Большевики в начале 1917 года были вооружены революционной теорией Маркса, которая при всем ее историческом значении, сегодня перестала быть актуальной, так как не смогла предсказать ни живучесть капиталистической системы, ни формирования общества массового потребления, ни других реалий, проявившихся в веке ХХ. В то же время в первой четверти того века именно благодаря 1917 году произошел поворот влево во всех развитых странах. Как пишет тот же Чубарьян,  «поворот "влево" – в сторону большей социальности государства – был очевиден во всем мировом развитии первой половины ХХ века. Это, кстати, в первую очередь объясняет мировой интерес к российской революции 1917 года. Правда, у нас в стране лозунги справедливости оказались в противоречии с реальностью…Что касается мирового интереса к российской революции, то он особенно высок в странах, которые непосредственно затронули наши события 1917 года. Это, прежде всего, Финляндия, Польша, страны Балтии – ученые и этих стран участвуют в совместных проектах, посвященных столетию революции. Независимость этих государств напрямую связана с российскими событиями 1917 года. Но есть интерес к этим событиям и в других странах».
Семь с лишним десятилетий советской власти не были и не воспринимаются современными поколениями россиян как что-то единое, целостное. «Советский проект» пережил сложнейшую эволюцию от «экспорта мировой революции», ради которого было можно пожертвовать национальными интересами государства как нечто несущественным (вспомним пресловутый Брестский мир), до государства — мировой державы, осажденной крепости в период «холодной войны». То же касается и внутренней политики — от военного коммунизма, при котором интересы и жизни целых сословий и классов приносились в жертвы «книжным идеалам» - до послевоенных и особенно «брежневских» лет относительной сытости и покоя, своего рода общества массового потребления советского образца, когда и простые люди, и власти намного больше интересовались содержимым комиссионок и «березок», чем сочинениями классиков марксизма. Вскоре после войны наиболее умные «вожди» СССР поняли перемну в массовых настроениях. Не случайно в  последнее время становится известным «проект Берии», при котором идеология коммунизма, как переставшая работать, должна была постепенно заменена идеологией «советского патриотизма», «нашей советской Родины», так эффективно проявившей себя в военные годы. Под этот проект в 40-е годы стала восстанавливаться и РПЦ, призванная по замыслам авторов проекта, стать идеологической опорой, замещающей КПСС.   Хрущев, вероятно, был последним лидером СССР, еще верившим в идеалы коммунизма. Архетипическая матрица, включающая в себя такие компоненты как «держава, православие, сильная власть, антизападничество» - стала все активнее замещать идеологию коммунизма.  В этом нет ничего удивительного, так как идеология русского коммунизма, далеко не являвшаяся прямой наследницей автора «Капитала», базировалась во многом на стихийных настроениях общины, в том числе и выходцев из общины в первом поколении.  Ну а по прошествии 20-25 лет после коллективизации и войны, самым массовым слоем стали уже не выходцы из общины, а горожане во втором поколении, которым идет обобществления материальных благ и социальных отношений, были совершенно безразличны.  В нашем поколении, людей рожденных в 50-е, идея коммунизма как таковая была мертва, и шумные юбилейные торжества, связанные со 100-летием Ленина, воспринимались с большой иронией. Но вот отношение к советскому государству совсем не было ироничным, даже в среде тогдашних критиков советского руководства.   И лишь к концу 70-х и в 80-е картина стала меняться. Как массовый феномен возникло «западничество», идеология, предполагавшая преимущество «цивилизованного западного мира» перед советским, как осуществившего идеал всеобщего благоденствия на фоне возраставшего в позднем СССР товарного дефицита, «где пышнее пироги» по заголовку популярной в то время статьи Ларисы Пияшевой в «Новом мире». По данным первых опросов общественного мнения в конце 80-х доля «западников» подошла к отметке в 38-40%, а среди образованных сословий крупных городов — превысила 50. Это во многом облегчило приход к власти  в годы реформ «западнического» крыла КПСС во главе с тогдашним главным идеологом А. Яковлевым. Но историческое поражение «западников», когда под флагом которых во времена Б. Ельцина и Е. Гайдара,  страна вверглась в пучину нищеты и деградации, снова восстановило позиции сторонников «советского государства», а последовавшая массовая поддержка В. Путина во многом была связана с тем, что в его политике видели и продолжают видеть наследника «советского проекта» в новых исторических условиях. Все большую актуальность приобретает личность И. Сталина, в 2017 г., согласно исследованию «Левада-центра», возглавившего список самых выдающихся деятелей России всех времен. К Сталину как «советскому царю» тянутся ментальные нити от эпохи российской империи, минуя годы революции и гражданской войны.  А вот интерес к личности Ленина начал неуклонно снижаться, как революционеру, разрушителю, и ко всему историческому периоду, связанному с ним.
Революция начала восприниматься как безусловное зло (11% оценили слово «революция» со скорее позитивными эмоциями; 47% - со скорее  отрицательными и 41% нейтрально). При этом общество в гораздо большей степени ностальгирует по сильному советскому государству, державе, противостоящей половине мира, государственному порядку, чем по социалистическому строю как таковому, отношение к которому скорее доброжелательно-нейтральное чем безусловно позитивное. Так к СССР отношение россиян скорее положительное (53% против 8%), а к социализму — в большей степени нейтральное (36% скорее позитивно относящихся  против 11% - скорее отрицательно). Сказанное, конечно, не означает, что подобные настроения —  надежный иммунитет против революций в обозримой перспективе. В России революции чаще всего бывают результатом смуты, обострения борьбы за власть, а смуты перерастают уже в революции как таковые, так как в радикальной смене власти, политической и социальной системы население уже начинает видеть шанс на восстановление государственного порядка, нарушенного смутой. Как это и произошло с советской властью в 30-е годы когда руками Сталина и его приспешников она расправилась с поколением революционеров, восстановив фактически самодержавие в масштабах, о которых и не грезили Романовы.  Великой Октябрьской революцией гордятся лишь 6% опрошенных россиян, тогда как победой в войне — 77%, послевоенным восстановлением — 59%, полетом Гагарина — 46%, воссоединением с Крымом — 26%. Ну а недавней революцией, связанной с именами Горбачева и Ельцина — всего 1-2%. Культ революции давно умер, но плоды ее живы, и продолжают оставаться идеалом для миллионов соотечественников. Главные праздники россиян — это либо идеологически нейтральные, как Новый Год (89%), либо государственнические, как Победа 9 мая (75%), ну а годовщина Октября 7 ноября сохранила значение лишь для 4% опрошенных. День российского суверенитета 12 июня, с которого и началась завершающая фаза революции рубежа 90-х,  важен лишь для 7%. Первые десятилетия советской власти воспринимаются как идеал устройства России только 9% наших современников, ну а явно не революционные периоды - последние десятилетия советской власти, эпоха Брежнева, равно как и нынешняя путинская эпоха — по 19-20%.  Все это свидетельствует о том, что несмотря на все  трудности, современный  политический режим, очень точно попавший в параметры архетипической матрицы российского массового сознания, сохраняет значительный ресурс прочности.
Говоря о тех процессах национальной и социально-политической идентичности, которые происходят в сегодняшней России, следует отметить наличие двух принципиальных позиций относительно того, как вписать события 1917 года и весь советский период в историю России. Причем раскол проходит не между национал-патриотами и либералами, что само по себе вполне понятно, но и внутри того лагеря, который сегодня можно назвать «патриотическим большинством». Этот раскол переносится и на оценку совсем «горячих» событий 2014 года и последующего противостояния России с окружающим миром.
Значительная, и, наверное самая большая часть нынешних российских патриотов рассматривает советский период как часть дела строительства российской империи, пусть и под иными лозунгами. Еще в 1937 году Н.А.Бердяев в книге «Истоки и смысл русского коммунизма», открывал глаза Запада на иллюзорность произошедшей с Россией трансформации: «Произошло изумительное в судьбе русского народа. Вместо Третьего Рима в России удалось осуществить Третий Интернационал, и на Третий Интернационал перешли многие черты Третьего Рима». По мнению сторонников «советского патриотизма», понимание истории СССР как преемственного этапа в истории российской цивилизации имеет принципиальное значение для нынешнего поколения россиян. Если большевизм был историческим разрывом с прежней Россией, то, значит, в 1917 году пресеклось существование российской цивилизации. И чьими тогда достижениями была победа в Великой Отечественной войне, освоении космоса, выдающихся побед в спорте? Очевидно, ни российская цивилизация, ни имперское цивилизационное государство не перестали существовать. Они лишь модифицировались, сменили язык, обрели новые формы в соответствии с новыми вызовами времени. Российская империя и СССР были различными модификациями одного и того же цивилизационного российского проекта.  Большевики взяли на себя объективно миссию — политически — восстановителей Империи, культурно — восстановителей идентичной цивилизационной общности. Созданное ими новое государство СССР явился исторической модификацией российской цивилизационной государственности.
Идеологию «советского» патриотизма активно отстаивает государственник Виталий Третьяков. Вот его тезисы в связи с оценкой Великого Октября и его последствий для страны:
Великая Октябрьская революция — одно из величайших событий ХХ века, повлиявшее на весь ход мировой истории, на судьбы множества стран и народов. В истории же самой России (от Российской империи до современной Российской Федерации) это вообще самое крупное событие ХХ века, тем более, что два других сопоставимых по масштабу события — победа в Великой Отечественной войне и распад СССР — прямо связаны с Октябрём 1917-го.
Именно в результате Октябрьской революции (прихода к власти большевиков) Россия под названием Советский Союз стала одной из двух мировых сверхдержав, достигнув своего максимального за всю историю могущества и влияния.
Большевики воссоединили фактически распавшуюся после Февральской революции страну. Не исключено, что если бы они не пришли к власти, сегодня нашего государства в нынешних его границах и даже под его нынешним названием просто не существовало бы. Под управлением большевистского (коммунистического) правительства СССР победил и в Великой Отечественной войне, сохранив целостность и независимость нашей страны и его народа и ликвидировав реальную опасность его физического уничтожения.
С другой стороны, в российском патриотическом движении представлены и «белые патриоты». Вот типичное мнение русского националиста, православного деятеля Егора Холмогорова: «Я русский националист. Я наблюдаю большевистскую политику 20-30-х годов, это была дерусификация. На Украине это была украинизация. В общем, Белое движение сражалось именно за то, чтобы этого не случилось. До этого Киев был центром русского национализма. Чем он сейчас является, вы отлично видите. Грубо говоря, большевики уничтожали идентичность России. Говорить о том, что вот мы собрали государственное тело, но назвали его СССР, это собрать тело, убив душу».
Интересно сопоставить эту позицию с мнением другого представителя русского патриотизма с имперским акцентом А. Ципко. «на «величии» Октября настаивают многие члены команды Путина, которые пришли к власти именно благодаря анти-Октябрю, благодаря антикоммунистической контрреволюции Горбачева и Ельцина. «Инвалидность патриотизма» нынешней властной элиты как раз и состоит в противоестественном соединении в своей душе, с одной стороны, ценностей «великой России», православных ценностей и одновременно – ценностей «великого Октября», ценностей Ленина и большевиков, которые надругались над тем, что якобы для них, нынешних патриотов, свято, надругались над национальными святынями, надругались над русской Церковью и даже над могилами великих русских полководцев. Мне трудно, честно говоря, понять, как устроены мозги и душа у всех тех представителей нынешней власти, которые так страстно настаивают на «величии Октября»».
Критикует А. Ципко и современных «посткрымских патриотов», которые в увлечении «русской идеей» разбазаривают российскую государственность и ее имперскую составляющую: «... нынешние посткрымские патриоты связывают «величие Октября» с мифом, с так называемой «русской идеей», со славянофильской верой в моральные преимущества русского человека над народами Западной Европы. Нынешний патриотизм начисто порвал с традициями великой русской культуры, с традициями человеколюбия, сострадания к мукам и боли ближнего. Наверное, до сих пор нет никого, кроме нынешних русских патриотов, кто бы связывал величие исторических событий с апокалипсическими масштабами смерти людей, и говорил бы, что наша революция великая, потому что породила великие ужасы. Нынешний патриотизм, и не только патриотизм Изборского клуба, отрицает право людей на моральную оценку своей истории, право людей на осуждение преступлений против человечности, совершенных правителями России и вождями большевизма. Сегодня даже патриарх Кирилл, руководитель РПЦ, говорит, что мы не имеем права на идеологическую, а следовательно, моральную оценку царей-государственников и вождей большевизма – государственников».
Проблема не в том, что мы о  событиях 100-летней давности чего-то существенного не знаем или расходимся в их оценке, а в том, что у нас нет модели процесса, которая бы позволяла объединить эти знания в единое непротиворечивое целое. Тем не менее, видеть в этих событиях только заговор иностранных разведок, разгул низменных инстинктов или вовсе досадную случайность значит лишать отечественную историю достоинства, на которое она имеет право. Это органичная часть русской истории, как и весь советский период,причины и последствия которого далеко выходят за отмеренный ей отрезок исторического времени. Как отмечается  в Обращении «Главы Императорского дома» Марии Романовой к годовщине революции, «для людей, истинно любящих Родину, независимо от их религиозной, национальной, социальной и партийной принадлежности, не могут быть приемлемыми богоборчество, тоталитаризм, террористические методы управления и массовые репрессии, варварство в отношении историко-культурного наследия. Эти явления суть Зло, в каком бы обличии и под какими бы лозунгами они ни существовали. В послереволюционной России всё это, к сожалению, имело место. Но были и беспримерный героизм, и непревзойденный трудовой энтузиазм, и высокий полёт научной и творческой мысли. Наряду с безжалостными и жестокими методами управления обществом и хозяйством страны, повлекшими неоправданно большое количество жертв, в истории СССР имеется и положительный опыт решения социально-экономических проблем, который может и должен быть востребован.
Посему ни в коем случае недопустимо пытаться вычеркнуть Советскую эпоху из истории России или изображать её исключительно в чёрных тонах."Белый" реванш, иллюзия которого появилась после распада СССР, столь же неприемлем, сколь и "красный" реванш, и какой бы ни было иной. Любой реваншизм порождает "эффект маятника", неизбежно вызывает мощное сопротивление и обязательно, рано или поздно, обратную реакцию. Если в борьбе с одними крайностями впадать в противоположные, мы не исправим, а лишь усугубим положение».
Таким образом, можно констатировать, что советский период современное общество очень сильно отделяет от эпохи революции и гражданской войны. Никто не хочет возвращаться в это нелегкое для страны время.  Нет желающих строить коммунизм и осуществлять мировую революцию. Нет желающих возвращаться в эпоху репрессий и государственного террора. С ностальгией вспоминаются лишь последние десятилетия советского периода с их стабильностью, предсказуемостью, и общим невеликим, но достаточным при скромных потребностях уровнем жизни. С бесплатными и в целом неплохими образованием и медициной. Именно этот вектор перемен представляется наиболее актуальным и в наши дни. Но это не означает, что в силу исторической необходимости, а не по субъективной воле населения, революционные перемены в стране рано или поздно возобновятся. Как в этой связи пишет В. Пастухов, «Политической целью русской революции было устранение самодержавия и создание русской версии национального государства. Эту миссию ей выполнить не удалось. Самодержавие продолжало существовать в новом обличье - сначала в виде марксистско-ленинских вождей, теперь в формате путинской посткоммунистической реставрации. Задача устранения самодержавия будет решаться за счет движения по трем основным направлениям: республиканизм, федерализм и парламентаризм. Русская революция будет продолжена25». Первые отдаленные симптомы этого продолжения мы попытались выявить в ходе настоящего анализа.