Без наивного Ламарка легко можно было обойтись, поскольку невозможность наследования приобретенных признаков очевидно следует из существования зародышевой плазмы (современным языком генов). Отбор же играет второстепенную роль браковщика неудачных мутаций (De Vries H., 1901-1903).
Морган первоначально также считал, что “естественный отбор не играет созидающей роли в эволюции”.
Такое отношение к дарвинизму долго держалось в умах генетиков. Согласно генетикам выходило, что целесообразность в строении живого получена не на уровне вида, в результате направленного средой отбора, и даже не на уровне индивида, в результате прямого действия на индивид, а на уровне зародышевой плазмы, наследственного вещества.
Современный ген - участок ДНК, кодирующий отдельный белок, уже не имеет ничего общего с геном в менделистском понимании, когда каждый ген, кодировал соответствующий белок. И в том, что наследственное вещество состоит из таких генов, не содержится ничего принципиально отличного от утверждения, что всякое вещество состоит из элементов. Идея о дискретности наследственного вещества опустилась от принципиального - “каждому признаку - свой ген” до тривиального - вещество наследственности состоит из элементов - отдельных отрезков ДНК.
“В 1925-1927 гг. Г.А. Надсон и Г.С. Филиппов на дрожжах, а Г. Меллер на дрозофиле установили факт усиления мутагенеза ионизирующими излучениями и этим доказали возможность воздействиями факторами внешней среды на наследственную изменчивость”
Среда, игнорируемая ранее как фактор, могущий специфически влиять на проявление действия генов, была частично восстановлена в своих правах.
МИЧУРИН ПРОТИВ МЕНДЕЛЯ
Признавая заслуги Мичурина в том, что он “разработал принципы отдаленной гибридизации и создал очень глубокое учение об управлении развитием гибридов”, писал Дубинин, но тем не менее “При всем признании заслуг И.В. Мичурина нет оснований говорить об особом мичуринском этапе в развитии биологии или об особой мичуринской генетике”
Согласно Лысенко, организм изменяется, ассимилируя измененные условия внешней среды и делая их составной частью. Это можно было бы представить в отношении, например, минеральных солей. Идея о способности каждой частички, каждой молекулы организма к самовоспроизведению, необходимая для последовательного построения теории на основе концепции Лысенко в прямом понимании была абсурдной, особенно на фоне достижений цитологии и биохимии, показавших, что такой уникальной способностью обладают только молекулы ДНК.
О НЕОБЫКНОВЕННОЙ ЖИВУЧЕСТИ ЛАМАРКИЗМА
Несмотря на отсутствие безупречного экспериментального доказательства и убедительной теории, несмотря на противостояний теории опровергающей, признанной большинством и подтвержденной самыми точными и тонкими экспериментами на всех уровнях организации живого - популяционном, организменном, клеточном, субклеточном, молекулярном, направление, исповедующее возможность направленного изменения наследственности организма, продолжало и продолжает существовать. И вовсе не благодаря административному давлению, а скорее благодаря какой-то внутренней убежденности его сторонников в своей правоте.
Продолжали (и продолжают) переделываться яровые в озимые, создаваться вегетативные гибриды; под действием необычных температур, фотопериодов, питания, продолжали получаться определенные наследственные изменения животных, растений, микроорганизмов... Продолжалась и продолжается и критика этой идеи со стороны ее противников, порой изнемогающих от досадной необходимости тратить на это силы и время.
Естественно, что в таких условиях опыты, будто бы подтверждающие этот досадный ламаркистский предрассудок, рассматривались представителями ортодоксальной генетики как заведомо несостоятельные. Так, книга Бляхера “Проблема наследования приобретенных признаков”:
«Современная теория эволюции, являющаяся синтезом классического дарвинизма с достижениями генетики, открывшей молекулярный механизм наследственной изменчивости, сделала излишним предположение о том, что потомки наследуют приспособительные изменения, возникшие у родителей под прямым воздействием внешней среды. Тем самым проверка утверждения о наследовании приобретенных признаков утратила всякое значение для обоснования материалистической теории эволюции.»
Конклину принадлежит крылатое выражение: “Деревянные ноги никогда не бывают фамильными, хотя нельзя того же сказать о деревянных головах”
И потом, чтобы вообще обсуждать этот вопрос, надо быть специалистом, а то ведь бог знает кто только не позволял и не позволяет себе высказывать свое мнение (гораздо чаще, утвердительное)! Тут и философы, и спортсмены, и беллетристы... По этому поводу, - напоминает в примечании Бляхер, - сетовал еще Иогансен в 1926 г.
Таким образом, современная генетика, являющаяся составной частью “синтетической теории эволюции” не признает возможности направленного изменения наследственности индивидуума, которое в естественных условиях выражалось бы в унаследовании потомками признаков, приобретенных родителями в онтогенезе.
Синтетическая теория эволюции предполагает, что приспособительная изменчивость живого идет только на уровне популяции в результате отбора организмов, обладающих наследственными отклонениями, случайно совпадающими с направлением отбора. Совершенно очевидны факты, когда среда задает направление изменчивости через отбор единиц - особей. В то же время так же очевидно, что этому явно существующему фактору направленной изменчивости - отбору, - с единицей - отдельной особью, делать нечего.
“Синтетическая теория эволюции выдвинула представление о популяции как элементарной единице эволюционного процесса. В этом отношении она отличается от всех предшествующих теорий эволюции, признававших элементарной единицей эволюции особь, индивид” (К.М. Завадский, 1975).