"Вот и кончена моя жизнь!" – Черноволосая, длинноногая рабыня понуро плелась на ошейнике за своим новым господином. Крупный смуглый мужчина с широким полным лицом ее стал полновластным хозяином.
Не так давно она стояла обнаженной на помосте. И ее ощупывали десятки глаз: приценивались, примерялись...
Это можно было бы еще перетерпеть, в родном племени на религиозных праздниках не раз приходилось петь гимны богам голой, но так поступали все девушки племени и никто в этом не видел ничего предрассудительного, а боги ревниво защищали их от похоти собравшихся. Вот только боги и соплеменники погибли в разоренном солдатами храме. Заступиться за стало некому!
Исанка посмотрела по сторонам и тяжело вздохнула.В бараке перед продажей, когда женщин, чтобы не разбежались, приковывали к длинному железному стержню, который, смеясь, величали стражники “палкой”, – вот тут-то из шумной их болтовни, узнала Исанкло, как поступают мужчины с молоденькими невольницами.
Могут обратить в “живую статую”. Или в “животное для любви”. Или в “золотую рыбку”. День и ночь вместе с другими будешь нырять-плавать в прозрачном аквариуме...
Нестерпимо стало, когда один из покупателей, отвратительный кривой старик приказал раздвинуть широко ноги и полез в нее, отыскивая что-то там внутри.
– Тонкая талия, небольшие груди, плоский живот. Девственница!
Девушку чуть не стошнило. Но, к счастью, сдержалась.
Покупатель видел это, и строптивость девушки ему понравилась. Стал расспрашивать у продавца, откуда девушка, и не сделает ли он скидку за строптивость юной кобылоки. Девка, слушала и дрожала от страха и дурных предчувствий.
Продавец рассказал, что "товар" – храмовая танцовщица из вольного племени поедателей пауков. Имя – Исанка – танцующая. Летучий отряд наемников разгромил и сжег их деревню. Отец и мать после страшных пыток (нападавшие искали в доме золото) были повешены на воротах, а Исанку присоединили к веренице рабов, отправляемых в Приграничье. Так она оказалась на рынке, а потом в доме господина.
И тут ситуация изменилась: покупатели почтиельно расступились.
– Принесла Циннамуса нелегкая! – старик, увидев нового покупателя, поморщился и отошел в сторону.
Так Исанка впервые услышала имя своего господина.
«Все оборвалось разом! – думала она, шагая босиком на тонкой цепи по мощеной булыжником дороге. – Сразу и навсегда. Неужели мне теперь всю жизнь придется провести в ошейнике?»
– Фасис, встречай с покупкой! – крикнул он через стену.
В ответ донеслось:
– С удачей, Циннамус! Хороша!
Инсакло, под таким именем девушку занесли в реестр рабов, вошла вслед за Циннамусом в большой, залитый солнцем атриум. Стройный ряд колонн обрамлял его. В середине был фонтан – Приап с огромным Фаллосом, из которого била вода. Циннамус внимательно изучающее рассмотрел приобретение и остался доволен.
– Обнажи-ка ее совсем! Рабское отродье! Зеленые глаза, пухлые губки, густые, прямые темные волосы. Последние, кстати, стоит сохранить для нужд империи!
Тут же подбежал услужливый Фасис... но Исанкло опередила его. По небольшому опыту рабыни она уже знала: всегда надо предугадывать желания надсмотрщиков и господ. Иначе будет плохо: заподозрят в дерзости, в своеволии.
Поэтому рваные тряпки, бывшие когда-то туникой, слетели с нее мгновенно.
– Кротила, ко мне!
Циннамус вышел, на ходу обсуждая с Фасисом накопившиеся хозяйственные дела.
Оставшись одна, Исанкло решила, что осмотрела закончен, и уже протянула руки к своему тряпью, но Кротила остановила ее:
– Не надо, хозяин такого не любит! Я буду твоей воспитательницей. Зовут меня Кротила... Пойдем!
– Куда?! – не сдержалась Инсакло.
– В царство безграничного подчиненья.
– А где оно?
– Здесь, совсем рядом. В пристройке к дому. Поторапливайся!
Инсакло уже понимала, что вопросы неуместны. Теперь она рабыня и должна подчиняться любому приказанию, а не обсуждать его. Придет время – узнает.
Но первая же комната «царства безграничного подчиненья» – комната наказаний – не на шутку испугала Инсакло. В высоких глиняных амфорах мокли тонкие, длинные прутья. На высоких ножках стояла скамейка, а с потолка свешивались кольца.
– Меня также будут наказывать? – снова не удержала свое любопытство Исанкло.
– Конечно! – Кротила потрепала девушку по щеке.
Женщина была невысокой, стройной, с упругой круглой попкой. Самым шикарным украшением были небольшие груди правильной формы. – Да не бойся, привыкай! В нашем мире, и ты должна это знать, розга и женщина неразделимы. Если они не подружатся, то убьют друг друга. И почти всегда розга – женщину, а не наоборот… А сейчас, ложись вот на эту кушетку! На спину и согни ноги в коленях…
Так… Молодец. Обхвати руками лодыжки и не двигайся! О, да ты девственница!
Тут последовал приказ грозного Циннамуса.
– Девственна? Так окольцевать ее!
Мальчишки, предвкушая потеху, принесли разомкнутое кольцо и страшные щипцы… Исанкло почувствовала, что лодыжки захватили веревочными петлями и подтягивают вверх…
– Я была посвящена богине…
– Теперь закрой глаза и терпи!
Такой боли девушка не испытывала никогда.
Теперь на ее губах сияло серебряное «кольцо невинности»
Но на этом мучения не окончились. Последней оказалась круглая комната с мозаичным полом.
– Кольцо защитит твое место от посягательств, но две другие дырочки… Здесь я буду готовить тебя. Ты танцевала когда-нибудь?
Исанкло, наконец, собралась и выдохнула:
– Да, госпожа. Девушка вся сжалась от нехорошего предчувствия.
– Не называй меня “госпожа”. Я такая же, как и ты, только кольцо с меня уже сняли. – Надо тебе привыкать к невзгодам, уметь переносить боль, кто знает, каким боком повернется к тебе судьба. Поняла?
– Да, Кротила.
– Отлично. Хозяин любит, когда ты не просто танцуют, а пробуждают страсть.
«Да как же мне танцевать, когда между ног так больно?»
Кротила собрала волосы девушки в толстый тугой пучок, открывая ей лоб и шею.
– Твои волосы с этого момента собственность империи! – сказал вошедший в комнату Циннамус. Ловким движением он повесил на ошейник юной рабыни брелок, с указанием на то, что волосы отращиваются на нужды армии.
– Ухаживай за ними, регулярно мой золой! Не забывай смазывать их маслом! А теперь покажи, что ты умеешь: петь, плясать… или совсем ничего?
Мозаичный пол холодил босые ноги, а боль в нижних губах сковывала движения. Может, из-за этого, а может от страха, Исанкло начала мелко дрожать. Ей стало холодно несмотря на теплый, солнечный день.
Зазвучала арфа. Исанкло медленно, в такт музыке, зазмеилась в танце, который подготовила для посвящения в храм Афродиты. Длинные волосы, составляющие всю ее одежду, спадали густыми каскадами и доставали до поясницы. Но едва она только изогнулась волной, Циннамус хлопнул в ладоши.
– Ты что же решила – здесь царство теней? Покойников забавляешь? Или в тебе кровь остыла, надо подогреть? Розог ей!!!
Из-за статуй и ваз выскочили двое полуголых рабов. В руках у них были мокрые прутья, впившиеся со всех сторон в нежное тело. Исанкло извивалась, кружилась, прыгала, пытаясь хоть немного ослабить боль. Тщетно!
Циннамус остановил порку только тогда, когда кровь выступила по всему телу, а она упала в беспамятстве. Откуда-то издалека донесся голос хозяина:
– На кухню эту горе-танцовщицу! – приказал вошедший Циннамус. – Там прибавится работы! Сенатору сейчас не до танцовщиц!
Утром начались занятия с Кротилой.
– Сегодня, – торжественно сказала Исанкло воспитательница, – ты начинаешь учиться великому искусству Страсти. Поговорим о том, что такое рабыня. Про это, если будет непонятно, расскажет тебе хлыст – мой верный помощник и твой учитель.
Правило первое. Любое свое движение соотноси с тем, как оценивает мужчина.
«Вот оно что! А мне всегда внушали, что, танцуя, девушка выражает себя, свое отношение к богине...» – Исанкло заплакала с досады.
– Я тоже так ныла, – улыбнулась наставница. – Потом переборола себя... Знай – в тебе есть Эрос. Только разбуди его, а он уже сам найдет выход.
– Что это такое – Эрос? – спросила Исанкло.
– Эрос? – засмеялась Кротила. – Это богиня женского естества! И кольцо между ног в этом тебе только поможет! А теперь ничего не бойся и ложись!
Не понимая ло конца, чего хочет Кротила, Исанкло легла на пол, и пара сплелась в жарких объятьях. К тому же она видела, что терпение воспитательницы стремительно тает. "Еще немного, и я заработаю хорошую, чувствительную порку. Какое мне дело до того, что впереди? Надо спасать себя сейчас!"
Сильные руки Кротилы, оказались нежными и мягкими. Пальцы скользили по коже Исанкло, касаясь вспухших полос от прутьев чуткими подушечками, разогреваясь всё больше и больше.
«Исследовав» наказанные менста и спину, рука опустилась и мягко легла на уисполосованную ягодицу.
– Нежная попка! – Сдвинувшись в сторону, пальцы проникли в ставшую влажной от пота ложбинку между двумя половинками, немного задержались там, потом проскользнули к дырочке и начали нежно гладить кожу, чуть надавливая на задний вход. – Ей еще не раз и не два достанется!
– А теперь над подготовить твою ырочку к испытаниям! – Когда мышцы немного расслабились, Кротила аккуратно ввела палец внутрь и стала вращательными движениями проталкивать в горячую глубину, при этом чутко следя за реакцией Исанкло. – Поверь. тудабудет залезать кое-что больше моего пальца!
"От меня оджиают не покорности, а ответных действий!" – От необычных ощущений Исанкло тихо застонала, раскидывая ноги встороны.
"Я готовилась к служению в храме! И такое делать умею!" – девушка опустила голову и захватила своими губами набухший сосок уплотнившейся от возбуждения груди Кротилы .
– Хорошо учишься! – Кротила откинула голову назад и выгнулась дугой, подавшись навстречу ласкам.
По ухоженному промасленному телу пробежала мелкая дрожь, и женщина издала сдавленный протяжный стон.
"Неужели ей не понравилось?" – Исанкло в испуге подняла глаза, но Кротила быстро прижала её голову обратно между своих грудей.
Исанкло начала ласкать соски, поочередно покусывая их и втягивая в рот, дразня языком. Кротила еще раз содрогнулась и забилась, как рыбка, выброшенная на лед. Её тело обмякло, мышцы расслабились, а глаза сощурились до едва заметных щелочек. На губах заиграла счастливая улыбка.
Довольная тем, что смогла довести наставницу до высшей точки, Исанкло вздрогнула. Закованая пещерка повлажнела, но сладостное томление отступило. Кротила приоткрыла глаза и начала медленно изгибаться, как змея, увидев мышь. Она перевернулась и улеглась на Исанкло так, что её голова оказалась между раздвинутыми ногами девушки, а низ живота оказался над лицом Кротилы.
– Ты должна быть бесстыдной, абсолютно бесстыдной, не знать, что такое стыд! – поучала она. – Стесняясь, стыдясь, ты, Исанкло, сковываешь его. Я буду сечь тебя с каждым разом сильнее, пока не выбью из тебя последние остатки стыда! твое счастье, что мне понравилось! А теперь тебя ждет второй урок подчинения – "кобылка"!
К ужасу Исанкло поняла, что предстит встьреча с розгами и которткой скамейкой на высоких ножках, именуемая "кобылкой". На нее Кротила и приказала лечь.
– Держись, моя сладкая красавица! – она приязала Исанкло за руки руки к ножкам скамьи.
С хохотом выскочили из темноты двое рабов.
Кротила дала знак, и восемь вздувшихся сдвух сторон рубцов поставили заслуженную оценку Исанкло за старание.
– Довольно! А теперь отблагодари своих воспитателей! Как танцовщица ты не годишься, пойдешь на кухню! И не здумай сомкнуть зубы. если не хочешь закончить жизнь на колу
– Слушаюсь и повинуюсь! – Изобразив покорность, на какую только была способна, Исанкло обхватила фалл губами и медленно втянула в себя. С каким наслаждением она впилась бы в него. Но тогда всё бы жизнь её окончилась быстро. Не дав ей опомниться, раб всадил фал в распахнутый рот так глубоко, что девушка закашлялась
Девушка, старательно благодарила раба, а тот держал Исанкло за голову обеими руками, нажимая на макушку и насаживая фалл.
– Надо тебе привыкать к невзгодам, уметь переносить боль, кто знает, каким боком повернется к тебе судьба, – говорила Кротила.
Второй, пристроившись сзади и держа оттопыренный зад обеими руками, с яростью всаживал фалл в незапечатанный проход. При каждом движении бедная левушка вздрагивала, не имея возможности даже стонать. Тогда она не знала. что с ней поигрались старший сын хозяина Тита Помпония Флакка Циннамуса и младший управляющего Цинамуса.
Вскоре Исанкло устала и дышала тяжело и прерывисто. С её подбородка свисала тонкая нитка остывающей спермы, лоб покрылся мелкими капельками пота.
Когда измученную девушку отвязали привели в помещение, заполненное паром и аппетитными запахами, пожилая полная женщина расплылась в улыбке и, всплеснув руками, властным голосом приказала рабыням Исанкло хорошо вымыть и одеть в чистую набедренную повязку.
"Неужели мне придется так мучиться остаток дней?" – Новая рабыня для работы на кухне была готова.
Вечером, лежа на мешке с шерстью, предназначенном для сна, Исанкло разобрала прожитый день и мысленно похвалила себя: ее кулинарные способности были оценены по достоинству. По крайней мере голод ей не грозил.
Дни потянулись, похожие один на другой. Исанка, теперь уже рабыня Исанкло, поднималась засветло, готовая по приказу хозяев на все и как повариха, и как девушка с двумя распечатанными отверстиями из трех.
(совместно с Н. Филипповым)