Это темрючане-рыбаки прибыли за «добычей». На лодки-байды сносилось: зерно, мука, одежда, ягнята, птица, поросята и т. д. На ночь красногвардейцы расположились по дворам, по ротам. Для чего из целого квартала сносились в один двор подушки, перины, одеяла, бараньи тулупы и пр., на которых «товарищи-ваньки» укладывались в сапогах и амуниции. При последующем опросе местные жители рассказывали намного больше, чем это перечислено выше. Закрепившись на новой позиции, казаки вечером получили из Тамани 2 подводы патронов, 2 орудия, 4 подводы снарядов и 2 ракетных пистолета с патронами к ним. Это была немецкая поставка. В виде утешения казаки получили и очередное заверение в том, что германцы вот-вот могут высадить свои полки на Тамань. Эти обещания следовали изо дня в день на протяжении уже двух недель и, казаки стали терять веру в своё спасение. 26 мая из Тамани на позиции казаков прибыла дезертировавшая из пос. Голубицкого сотня под командой хорунжего Калиниченко. Никого лучше ст-ца Таманская не могла направить, так как сама держала заслон в направлении Анапы. Ситуация по-прежнему оставалась очень сложной: казаков было мало, обеспеченность боеприпасами и вооружением слабая, физическое и моральное состояние после 14 дневной операции против красных оставляло желать лучшего; всё это требовало принятия каких-то неотложных мер. Атаман Гулый лихорадочно искал решение: продолжать сдерживать натиск красных или заняться малоперспективным поиском в Керчи плавсредств, для перевозки казаков в Крым, а оттуда на Дон.
Было известно, что немцы находятся под Ростовом и, что часть Дона очищена от красных. Поздно вечером удалось связаться по телефону с немецким штабом в Керчи. Лейтенант Гессе ответил, как обычно, что распоряжение высшего командования имеется и всё готово для погрузки войск и, что немцы обязательно будут на Тамани. Речь шла о том, чтобы казаки смогли продержаться ещё 48 часов. Сошлись на 24 час. и всё же оставалось загадкой: почему Гессе так интересовался временем - сколько казаки продержатся? Впоследствии выяснилось, что немцы внимательно следили за действиями противоборствующих сторон на Тамани, но по каким-то соображениям ожидали полной ликвидации казаков большевиками. А в это время, в Керчи, большевики усиленно распространяли слух, что в случае высадки, казаки сговорятся с красными и уничтожат немцев. Но вряд ли немцы придавали значение этим слухам, ибо, когда наступил крах всему, они в течение 4-х часов погрузили и перебросили в Тамань (длина морского пути около 30 верст), свой десант (2 пехотных полка) и заняли плацдарм для дальнейшего наступления. 27 мая, во второй половине дня красные начали артобстрел, а к вечеру в наступление пошла их пехота, пользуясь для этого, как прикрытием, хлебами. Наступление «товарищей» удалось остановить, и они отошли назад. В этом бою казаки потеряли несколько человек ранеными и полностью таманскую сотню. А произошло это так: когда завязалась ожесточённая ружейная перестрелка и красные перешли в атаку, хорунжий Калиниченко первым сорвался с места и сбежал.
Митинговой сотне «личный пример начальника» пришелся по вкусу: она сразу последовала его примеру, бежала без оглядки до самой Тамани, вообразив, что её преследуют. Казаки продержались ещё 2 суток. За это время в старотитаровском отряде замитинговали. Задержавшись временно на одной линии с казачьим отрядом Н.И. Гулого (по другую сторону озера Яновского), они оставили этот участок, отошли верст на 8-10 в сторону Таманской и остановились, как табор, на горе Карабетка. Старотитаровцы всегда были лучшими в боевой обстановке и, то, что замитинговали, не удивительно, так как при отходе с первой позиции начальник отряда подъесаул Батицкий оторвался и скрылся в камышах. Остались при отряде хорунжие из учителей - Передистый и Демьяненко и прапорщик из урядников Коваленко (все трое из Старотитаровской). Демьяненко и Передистый за всё время своего пребывания в отряде занимались его разложением, уговаривая казаков сдаться большевикам. Только доблестный прапорщик Коваленко и несколько урядников вели борьбу против яда разложения и поддерживали боевой дух казаков. Но всё же им не удалось удержать ситуацию в отряде. В 1919 г. прапорщик Коваленко был убит под г. Ставрополем. Демьяненко при общей эвакуации оказался на греческом о. Лемнос, где продолжал разлагать казаков, потом тем же занимался в Сербии, а в 1923 г. уехал в Совдепию. Утром 29 мая красные снова пошли в наступление. Казаки оказали исключительно упорное сопротивление. Примером для них было достойное поведение офицеров Яновского, Савченко и Чабанца.
Лихо работала и казачья батарея: сбила одну батарею красных, разогнала эскадрон кавалерии. Бой длился 3 часа. «Товарищи» опять отступили. К вечеру того же дня все их банды, бродившие по станицам и хуторам, были согнаны на фронт для решающего наступления. Остановить его у казаков уже не было никаких физических возможностей, ведь заканчивалась третья неделя неравной борьбы по сдерживанию атак красных. Повстанцы всё ещё продолжали надеяться на помощь германцев, и надо было любой ценой тянуть время. С учётом критического положения в Керчь, к немцам были вновь отправлены два казачьих офицера, один из которых был Максим Карпович Кулик, наделённый нужными полномочиями. Требовалась срочная помощь войсками или, чтобы немцы предоставили перевозочные средства для переброски восставших отрядов через залив в Крым. Принимая во внимание общую обстановку, Таманский штаб восставших распорядился - казакам, с наступлением темноты отойти к Тамани и занять позицию по линии балки у каменного моста, упираясь левым флангом в Таманский залив. К утру 30 мая отряд Николая Гулого был у этого моста, что почти в 10 верстах от Тамани. На полпути к нему оставили конную заставу для наблюдения за противником (на горе Шопаревой) и в 2 верстах - у х. Воловикошух - пешую сотню сотника Савченко. Старотитаровцы оставив Карабетку, отошли на гору Комендантскую - на одной линии с казаками атамана Гулого. Они должны были занять позицию, своим левым флангом к правому флангу Гулого, а своим правым - упереться в лиман Цокур, лежащий в шести верстах от залива.
Но старотитаровцы отказались занять позицию и стали на горе табором. К ним на «уговоры» приехал начальник Таманского штаба полковник Бедаков. Но он не мог поручиться за своевременный приход немцев и обеспечение плавсредствами для переброски в Крым, в результате едва избежал ареста и выдачи большевикам. Но к чести казаков надо сказать, что инициатива эта исходила не от них, а от Передистого. Вырвавшись от старотитаровцев, Игнатий Максимович Бедаков оказался на турецком миноносце, который, находясь вблизи берега, отслеживал обстановку в районе Тамани. В распоряжение сотника Н.И. Гулого опять прибыла Таманская сотня, которая уже два раза дезертировала с фронта, и несколько десятков старых казаков-добровольцев ст-цы Таманской. К вечеру «товарищи» появились у позиции отряда Гулого, оттеснив сотню Савченко, бывшую впереди. Ожидая это наступление, атаман через посланного офицера просил старотитаровцев поддержать его отряд хотя бы артиллерией. Из их 8 орудий, находящихся на горе, можно было прицельно бить по всей лощине, по которой двигались красные. Но старотитаровцы отказались поддержать казаков атамана Гулого. Характерно, что агитаторы настаивали на сдаче в плен красным в тот же вечер (30 мая), но большая часть казаков-старотитаровцев настояла отложить акцию до утра следующего дня, в расчёте не навредить ахтанизовцам и в надежде на то, что в течение ночи может произойти изменение обстановки к лучшему. Наступление «товарищей» ахтанизовские казаки остановили и даже перешли в контратаку, оттеснив их к Вололиковым хуторам.
В это время совсем стемнело, и сотник Н. Гулый отвёл отряд на позицию у моста. Обстановка продолжала оставаться тяжёлой, надо было до рассвета уходить морем в Керчь, потому как к этому времени большевики подтянут свои резервы и, тогда гибель неминуема. Атаман Гулый связался со штабом полковника В.Ф. Перетятько и выяснил, что к утру должно прибыть нужное количество плавсредств для погрузки казаков. Но полной уверенности штаб всё же не выразил и это обстоятельство подтолкнуло старотитаровцев к сдаче. К вечеру Владимир Федорович Перетятько располагал только пароходом «Вестник» и одним болиндером (большая плоскодонная железная баржа). Ночью в Таманском штабе произошел тяжёлый инцидент: туда явился хорунжий Передистый с несколькими казаками и набросился на полковника Перетятько, угрожая ему револьвером за то, что он «подвёл народ», хотел его арестовать и увести с собою. У полковника Перетятько, кроме нескольких растерявшихся штабных казаков, никого больше не было. Здесь уместно отметить, что во всех событиях, происходивших на Таманском п-ове, меньше всего был виноват полковник В.Ф. Перетятько. Это был весьма достойный благородный и кристальной честности старший офицер, происходил из старых кубанских дворян. Прошла уже полночь, а распоряжения из штаба об отходе не было. Оставаться на позиции до утра и ввязаться в бой - означало бы обречь отряд на неминуемую и бесполезную гибель. Появились разговоры и в таманской митинговой сотне: «Треба ахтанизовцив переколоть, тоди тилько можно охвицерив выдать...»
Продолжение следует в части 58 http://www.proza.ru/2017/10/26/930