Часть I.
Глава 1.
Поездка
Когда мне было шесть, моему брату было одиннадцать. Мы ехали втроем с матерью к ее маме – бабушке Марине – в село Блистова Менского района Черниговской области.
Я впервые еду на поезде! В первый раз не в своем поселке, а в чужом городе – Дебальцево, где живут наши родные – тетя Таня и дядя Петя. Но оказалось, что они не просто люди из чужого города, а, во многом, люди с другой планеты: дядя Петя работает конструктором на заводе, не пьет, не курит – не то, что мой батька, а тетя Таня нигде не работает, у нее много тканей, польские и немецкие журналы. У них никогда не было детей, они называют друг друга "Танечка – Петечка"... Вот тут и появляется красный петух... Нет-нет, ошибаюсь – кот в сапогах…
Как я понимаю сейчас, это был где-то шестидесятый год... Поезда, я думаю, ходили редко: выехав из дома утром и проехав час, мы должны были ожидать поезда довольно долго. Я помню, что там, где нас с братом вел дядя Петя, были какие-то лагерные площадки, мостик через речку… Белый кот, зеленоглазый, в шляпе, кафтане, штанах и сапогах со шпорами, появился внезапно. На мой удивленный вопрос: откуда он взялся, дядя Петя ответил, что поймал его в речке. Я полюбила этого кота на всю жизнь. Оборванная резинка внутри стоила горьких слез...
Первая встреча с городом Харьков предназначалась на начало следующих суток. Помню: много людей; необыкновенное лакомство – "французская булочка", которая в своем вкусовом великолепии больше не встречалось мне уже никогда; ящики-автоматы, из которых за 5 копеек появлялась открытка или обрызгивали душистым одеколоном, – все эти чудеса были подарены мне братом за деньги, какие были даны лично ему " на всякий случай"...
Ночью мы отплывали в море огней куда-то еще...
Часть III.
Глава 7.
Поездки
Если вы помните, я не зря начинала эту «писанину» с маленькой главки «Поездка», в которой я рассказала о своих впечатлениях от первой поездки на поезде (1960 г.). А до этого я два раза еще ездила на грузовой машине: первый раз – с отцом в соседнее село Стрюково, второй – с соседом дядькой Жоркой – в Петропавловку. Меня, малую, завораживала бегущая вдаль лента дороги, мелькающие за окном грузовика просторные дали неба и земли, солнечные облака, полосы посадок, камни вдоль обочины.
У Елены Рерих есть высказывание, если свободно его передать, то это будет звучать как-то так: «Тот человек упрям, у кого путешествий было с воробьиный хвост». Вот этот «воробьиный хвост» путешествий был и у меня.
Мне было интересно, куда-то ехать, смотреть и видеть то, что я до этого не видела. После той, первой поездки, в селе Блистава я там была еще дважды: где-то после 4 класса с матерью, а потом – после 9 класса я ездила летом уже сама (1965 г., 1971 г.). Село не менялось, на мой взгляд, не становилось другим, поэтому самым сильным оставалось то далекое, самое первое впечатление.
Совсем недавно мне захотелось сделать невозможное событие реальным – съездить туда и сравнить свои впечатления, но там, точно, ждать меня уже некому…
Последний раз из села я сама ехала впервые в город Киев, где тогда жила моя старшая сестра у нашей тетки (1971 г.). Города, как большого, красивого, уютного пространства для жизни человека, я не ощутила. Зато восхищена была Днепром и золотыми шарами церковных куполов. У меня, когда я видела все эти красоты, захватывало дух, и я, втягивая в себя воздух, произносила один и то же звук, приблизительно: «У-у-у!» На это моя сестра говорила: «Да, не ухай ты!». Навсегда запомнилась экскурсия по Софийскому собору, после того я еще была в соборе 2-3 раза, но уже того удивления и восторга я не получила, а скорее во всем можно было почувствовать заброшенность и запустение этого места.
В городе Львов я побывала два раза (1970 г. и 1973 г.). Этот город произвел на меня двоякое впечатление. Первый раз я побывала здесь, когда училась в 8 классе: горОНО меня премировало путевкой. Неделю я жила в современной гостинице, на 5 этаже, в двухместном номере «Люкс», одна; кормили нас здесь же в красивом ресторане. Помню стеклянные стены, огромные холлы. Программа отдыха, разработанная организаторами, была довольно насыщенной: мы ездили на целый день (с сухим пайком) в город Стрый на необычном агитпоезде, в котором нас развлекала бригада аниматоров, ходили в горы, были на спектакле в театре оперы и балета имени С.А.Крушельницкой…
Но больше всего в памяти сохранился образ нашего руководителя группы: большая, пожилая, тогда мне казалось, женщина; лицо невыразительное, рябое от оспы. Вспоминаю, как сверкнули ее глаза, и каким красивым стал ее лик, когда она сказала: «А я так люблю балет!» с мягким ударением голоса на «люблю»! И как вовремя было это сказано: я, никогда не видевшая балет вживую, смотрела на спектакль, как на магию, своими глазами через ее эмоции и получила немалое удовольствие.
Потом я была во Львове второй раз, в основном, в старом городе, когда поступала в университет, но об этом вы уже знаете. Мне бы хотелось побывать там еще раз и посмотреть на все уже виденное сегодня – 40 лет спустя…
С Донецком я почти никак не была связана, бывала в нем несколько раз: сразу после окончания школы поступала в мединститут; лежала с Марком в больнице; дважды была на курсах переподготовки; ездила в гости к своим бывшим соседям. Все эти поездки были наполнены негативом в моей жизни и не оправдали моих надежд. Города этого я не представляю даже схематично, не знаю, где что находится. Этот город меня не зовет, не манит; для меня он чужой, пустой и неинтересный.
Была в Таганроге дважды. Первый раз ребенком, после окончания 4 класса, с Екатериной Никитичной и классом ездила на море. Сборы в поездку очень хорошо запомнила – ходила просить 5 рублей у Петра Ивановича. Самой поездки не помню. Второй раз – поступала в пединститут, кроме чужого двора и сада, какой-то водонапорной башни – ничего не видела.
Да, была еще почти целый месяц в поселке Еланчик под Новоазовском – работала воспитателем в детском лагере на берегу моря (1973), но об этом вы уже знаете.
А вот в Воронеж я ездила шесть лет на сессии, когда училась в университете (1975-1981 гг.). Воронеж – это город, как огромный мир, в котором я даже не прошлась просто так по улицам, не считая, разве только выпускную ночь: ресторан, набережная, рассвет. Всегда у меня были четкие маршруты: дом – университет – дом, даже, если я передвигалась обычно, я вокруг себя ничего не видела. Вот сюда мне бы хотелось возвратиться на денек и посмотреть, что там за мир, что там за город! Как он выглядит сегодня?
Поездки с Аней планировались нами заранее, и я надеюсь, что доставляли нам обеим удовольствие. Мы с нею заранее решали, куда поехать, когда и, в основном, были довольны своим выбором – десять –двенадцать дней отдыха нас вполне устраивали: мы успевали отдохнуть от работы и домашних забот и устать от моря. Она меня спонсировала – моих денег едва хватало на хлеб, воду и книги. С 1976-1982 мы с нею побывали в Алуште, Анапе, Белореченске, Бердянске (дважды), Евпатории, Туапсе…
После женитьбы мы с мужем несколько раз ездили на Азовское море, но те поездки были одно мучение: то машина ломалась, то отношения между нами портились.
В 1985 году мы ездили в Молдавию, но об этом я тоже рассказывала в связи с главой «Мирра».
После мы несколько раз, уже с маленькими детьми, были в Волгоградской области, на родине его бабушки и матери, в деревнях Дьяконовка и Трехложанка, где жили их родственники. Поездки были настолько напряженными и внутренне эмоциональными, что я ничего не помню (1987 г., 1989 г.).
Но, в основном, без дела, по путевкам, в своей жизни я ездила 3 раза …
В ноябре 1975 года меня от школы отправили по горящей путевке в Дом отдыха: город Ирпень Киевской области, поселок городского типа Ворзель, чтобы я не путалась под ногами у влюбленных. Мне так не хотелось ехать: я только что поступила на 1 курс университета – хотелось засесть за книжки. Но приказ – есть приказ. Поехала.
Со мной в одну комнату поселили хорошую женщину-строителя из Новосибирска, а за нашим столом в столовой оказалось еще двое мужчин: директор школы со Львова и архитектор из Керчи.
Хотя мне тогда шел только 22 год, я была очень серьезной, развлекаться и веселиться, как сегодня, как и тогда, не умела. Ходили, гуляли по городку, по сосновому лесу, были на дискотеках – скукотища ужасная, хотя место хорошее, природа красивая, воздух отличный! Но из этой поездки помню несколько эпизодов: как меня провожал какой-то парень по имени Евгений, который меня нисколько не волновал; как весело танцевал и подмигивал мне черноглазый, маленький, круглый водитель из Кременчуга; как уважительно относились ко мне мужчины из нашей «застольной» компании.
Вспоминаю: как я была удивлена тому, что директор школы сказал, что его дочь окончила исторический факультет университета, но учителем не работает («Нет здоровья!») – проводит экскурсии по городу. В то время я так мечтала поскорее стать учительницей, что не могла понять, как можно отказаться от такой престижной работы, из-за которой, мне казалось, я бы вылезла из своей собственной кожи и была бы здорова, не почувствовав боли; как моему несовременному поведению и образу мыслей поражался архитектор, который говорил, что если бы он был писателем, то написал бы обо мне книгу. И еще: где-то возле молитвенного дома евангелистов меня окликнули и пригласили на молебен – я отказалась и услышала в ответ: «Вас Бог любит!»
Я уезжала первой. Меня провожала наша компания в полном составе, и оказалось, на самом деле, мы неплохо вместе провели время.
Второй раз я ездила по путевке в Прибалтику, в Палангу (1990 г.) – у меня определенно болел желудок, и я надеялась подлечиться. Но это было ошибкой: я скучала по дому, за детьми (Марк вообще был маленьким). Там мне предложили пить минеральную воду, которая была ужасна, и как выяснилось потом, была предназначена для приезжих, а не для своих, местных; бассейн и велосипед. От воды я отказалась сразу же, от бассейна через два дня – меня высыпало, велосипед был не для меня.
Но у меня там появились хорошие знакомые: Лида, простоватая, светловолосая, женщина, которая все время рассказывала мне о своем друге Витьке, который был для любви хорошим, а для жизни не подходящим, и Владимир Иванович – мой компаньон по прогулкам по городу и вылазкам за город.
Владимир Иванович приехал отдыхать с дочерью Олей и семилетним внуком Владом. Он был хорошим человеком, в прошлом – начальник цеха на каком-то заводе, отличный отец и дед. Мы побывали в Янтарной комнате, ходили в кинотеатр, на пляж. Нашим постоянным спутником был мальчуган.
Оля, мать Владика, жила своей жизнью, по своим законам: у нее вместо сердечка была вживлена батарейка – сердечный стимулятор, срок гарантии которой – 7 лет – уже истек. Хорошенькая, полненькая, кудрявая, нежная, она жила каждый день, как последний. Они все любили и берегли ее, ни в чем ей, не отказывая. Она могла, ничего не сказав, уехать в Ленинград или еще куда-нибудь к своим знакомым, а потом об этом постфактум сообщить по телефону. Муж у нее был каким-то большим начальником, в то время он был в Венгрии, а потом он должен был приехать к ним в Палангу.
Что запомнилось из этой поездки? Море, пляж, низкое небо, навалившееся на воду, близкий горизонт. Чистота, красота и уют частных домиков европейского типа, огромное количество различных оттенков анютиных глазок и бегоний, отличные дороги, изобилие продуктов и промышленных товаров в магазинах. Первый и последний дни в столовой санатория – вкуснейшие свекольник и блинчики со сметаной.
И еще запомнилась тревога, которая просачивалась отовсюду: со словесных информаций по радио и телевидению, с шумных улиц, где проходили театральные шествия, из плакатов («Долой русских!», «Долой советских оккупантов!»), со слов людей: «Мы живем здесь плохо, потому что вы понаехали!», тревога по поводу глубокой ненависти к нам, как к людям другой нации…
В Житомире, в санатории «Дениши», я была тоже по путевке, когда уже работала на фирме в городе Харьков (2008 г.). Меня начали беспокоить боли в коленных суставах, и при поддержке детей я поехала туда лечиться. Да, там были все условия для лечения больных людей: проживание, лечебные процедуры, питание и отдых. Места хорошие – природа чудо: чистый лес с многовековыми дубами, огромные камни-валуны, широкая река Тетерев, на высоком берегу реки которой, напротив санатория, – высится Тригорский Свято-Преображенский мужской монастырь. Лечили очень хорошо, кормили очень хорошо, развлекали очень хорошо: экскурсии, концерты, дискотеки… Работники санатория – честные труженики. С первого и до последнего шага я была этой поездкой довольна, хотя очень переживала за Марка, который остался дома без меня.
Ну, и – Киев, конечно. Последние три-четыре года, когда Мирра переехала туда жить, я много раз бывала в этом городе. В первую очередь, безусловно, я ездила лечиться, но мы успевали гулять по городу, ходить на выставки, в музеи, театр… Центр Киева красивый, без слов, но бросается в глаза и много плохого: грязь окраин, плохие дороги, убитость подземных переходов и выходов из метро, стихийные рынки…
Да, мне всегда хотелось попутешествовать, как люди, поездить, походить, посмотреть, по-настоящему, а не по случаю, но мои желания так и остались не сбывающимися!
Глава 8.
Харьков
А теперь о самом городе. Несмотря на таких людей, как те, о которых я рассказывала, и на неурядицы, которые они нам устраивали, Харьков был чудесным. Он не был нам совсем чужим, мы просто с ним были временно мало знакомы. Мне в нем нравилось все: ритм жизни, люди, архитектура, улицы, проспекты, площади, мой университет, исторические и культурные места, супермаркеты, общественный транспорт. Одним словом, мне нравилась в нем цивилизация.
Марку было сложнее, поэтому многое ему казалось мукой, и он время от времени, упрекая меня, рвался назад, туда, куда уже дороги не было. Но где-то в апреле, в одно время, мы вдохнули весенний воздух полной грудью и почувствовали, что полюбили этот город, и нам стало жить в нем легко и приятно, то есть мы благополучно адаптировались. Чем дальше, тем все больше он казался нам красивее, и наши чувства к нему крепли. Я полюбила все вокруг: людей, природу, здания, место работы и проезды. Как для любого хорошего человека, он стал и для меня, и для моих детей отличным местом жизни с правильной организацией всех служб. Поэтому сегодня я говорю, что Харьков – это исторический и культурный, интеллектуальный и интеллигентный, мобильный и коммуникабельный, красивый и стильный – во всем человечный город в Украине.
Добрейшие люди помогли нам выжить на новом месте и превратить этот город во вторую нашу родину.
Поэтому родились такие стихи:
***
Чтоб птица возвратиться
В гнездо свое могла,
Круг солнца лег у ног
Рогатого ствола…
И в поисках «небесной манны» даром
Пластом кружится ворон над бульваром.
Как четко очертанье:
Птица та и ветка из сорочьего гнезда,
И лучик солнца, и кусок коры,
И я, и ты, и прочие миры…
Не подтолкни: одной ногой стою
Между землей и небом, на краю…
***
Везде осенние приметы:
На черных тополях – вороньи силуэты,
Омелы зеленеющей шары
удерживают голые стволы.
Вот стайка голубей орудует ловко
На территории трамвайной остановки,
И по ночам, наверное, им снится
Из зернышек и крошек пицца.
И вдоль дорог, железной колеи –
Потоки вод – пробоины земли.
И люди как испуганные птицы –
За масками упрятаны их лица:
Их взгляд потушен, голос хрип –
Калифорнийский грипп!
И город мой словно ручная птица,
К ногам моим доверчиво садится,
Вполоборота глаз за мной следит,
Как будто я не человек – магнит…
Я не порву сердечную струну,
Когда ладонь к нему я протяну!
***
Сегодня. Воскресное утро. Так рано
Вскочила с дивана,
Хоть после таблетки могла б провалиться
В нирвану – не стану!
Бегу от покоя,
Подъездного запаха-пыли
На воздух, на волю,
В тот мир, где пока все живое:
Где бродят романтики,
Движутся практики,
Спешат богомольцы
И дремлют изгои,
Где кошки-собаки пред сытным обедом
На кожаных нитях
Ведут почитателей следом,
Где птиц диковатых огромные стаи
Страницы невидимой книги листают…
Им код тот известен: 20.12.2012,
Что будет потом – не хотят признаваться!
Ну, а пока шуршат по асфальту машины –
В наш город под сумрачным небом –
С водою и хлебом, с водою и хлебом,
С водою и хлебом…
***
Не тает снег на куполах,
Блестит на золоте с отливом…
И тот, Кто выше-выше нас,
Мне обещает быть счастливой.
Мое желанье высоко,
Как небо над семью крестами,
А что потом случится с нами,
Пусть будет тайной под замком!
Ну, а сегодня тайн нет
И все понятно без утаек:
Я слышу звук, я вижу свет
И мир из одиноких, стаек
Людей, так нужных для меня,
Из воздуха, воды, огня!..
Ребенок-пони с рюкзаком
Скользит знакомою лыжнею,
Ему спешит наперерез
Девчонка-лань – нога в обтяжку,
И медленно, ступая тяжко,
Идет старик, бросая тень,
Каблук и шапка набекрень –
Бежит от жизни дама в черном…
Какой-то парень так проворно –
В барашках рыжих голова
(Ну, что с того, что снегопад!) –
Шагами меряет пространство…
Какое в мире постоянство! –
Сейчас – вперед, потом – назад!
А там влюбленные бредут,
А там – семья – щебечут дети…
Как хорошо, что я на Свете,
Что я сейчас … не Там, а Тут…