3
Лена прошла на кухню, хотела что-то приготовить поесть, но вместо этого села, закрыв лицо руками. Она чувствовала голод, но в то же время кусок в горло не шёл. И вдруг вошла Людка.
– Что с тобой, Лен?
– Ничего, Люда. Всё хорошо.
– Тогда пойдём в комнату, поболтаем!
– Да, скоро. Надо посуду помыть.
– Сергей Борисович уже всё помыл.
– А я сейчас ещё испачкаю, – попыталась улыбнуться Лена.
– Ну что ж! – вздохнула Людка. – Если захочешь поболтать, я буду ждать тебя днём и ночью! – и она медленно удалилась.
Лена продолжала сидеть, глядя в одну точку. Вскоре пришёл Сергей Борисович.
– Привет, Ленок. А я заработался, не заметил, как ты пришла. Что-то случилось? Ты чем-то огорчена?
– Нет, Серёжа.
– Лена, скажи честно, что-то в школе?
– Ну... в общем, да. Мне трудно даётся математика, мне жаль, что меня сделали учителем младших классов. Я бы хотела вести русский язык и литературу.
– Эх, гуманитарная ты наша... – вздохнул Сергей Борисович, подсаживаясь рядом с Леной и перекладывая за другое ухо свою неизменную ручку «Паркер».
– Зачем ты меня ругаешь, Серёжа? Ведь ты бы плохо справлялся, если бы тебе сказали написать картину маслом?
– Если бы надо было, я бы выучился и этому. Ты ведь меня знаешь.
– Да, знаю...
– Так что и тебе надо поднажать на математику. Я тебе помогу.
– Серёжа, дело не только в математике. Я вообще часто не справляюсь с учениками. Иногда мне кажется, что они меня раздавят.
– Вырабатывай силу характера.
– Как, Серёжа? Как?
– Ну... для начала прихлопни комара, – улыбнулся Сергей Борисович. – А впрочем, не буду тебя заставлять делать что-то непосильное. Всё равно это скоро не понадобится. Скоро ты забудешь школу, как страшный сон.
– Что ты хочешь сказать?
– На носу июнь, а это значит, что мы скоро уезжаем в Сан-Франциско.
– Серёжа, но я ведь пока не соглашалась... – нерешительно произнесла Лена.
– Ты никогда ничего не решишь, поэтому я вынужден решать за тебя. Мы уезжаем в Сан-Франциско, там и поженимся.
Лена испуганно посмотрела на Жмуркина.
– Там ты не будешь работать в школе, не пугайся. Там я устрою тебя в какой-нибудь журнал, будешь писать статьи. Конечно, я буду зарабатывать достаточно, ты могла бы вообще не работать, но об этом не может быть и речи. Без дела человек закисает. Человек должен быть деятельным, и это абсолютная глупость, что женщина должна сидеть дома и хранить очаг. Конечно, очаг тоже надо хранить, это бесспорно, но надо иметь и дело. Только это одно и держит человека в тонусе. И не только человека. Лошадь, например, тоже любит труд.
– Серёжа, а если бы так случилось, что ты стал бы жить за границей без меня, тебе бы меня не хватало?
– Разумеется.
– А тебе было бы очень плохо?
– Лена, мне не до того, чтобы мне было плохо. Я всё время занят, это и избавляет от всяких переживаний. Переживания истощают и мешают заниматься полезными делами. Но я бы по тебе скучал и ждал тот день когда ты приедешь ко мне.
– Ясно...
Когда наступила ночь, Лена долго лежала, не в силах заснуть. И вдруг она услышала людкин голос:
– Лена, ты спишь?
– Нет...
– Скажи мне, что случилось?
– Ничего, Люда.
– Не ври, пожалуйста! У тебя это плохо получается. Я всё вижу.
– Люда, тебе показалось.
– Поклянись!
– Ну зачем нужны клятвы?
– Чтобы я точно видела, что ты не врёшь.
– Ну Люда, ну перестань...
Людка замолчала и повернулась лицом к стене на своей раскладушке. Лена ещё долго не могла заснуть, но в конце концов усталость всё-таки взяла своё. И только Лена погрузилась в сон, как на всю квартиру раздался пронзительный крик. Лена поспешно накинула халат поверх ночной сорочки и побежала на крик. Сергей Борисович тоже выскочил из комнаты в брюках и в рубашке, которую даже не стал застёгивать. Они очутились в ванной и увидели, что на противоположной от зеркала стене было установлено ещё одно зеркало, которое было взято из коридора. На столике догорала свеча, а сама Людка лежала на холодном полу без сознания, откинув руку в сторону. Сергей Борисович поднял Людку и понёс в кресло в своей комнате, велев Лене включить во всей квартире свет. Сергей Борисович быстро привёл в чувства Людку, дав ей понюхать нашатырный спирт, который всегда был у него в аптечке (сам Сергей Борисович иногда прибегал к помощи этого лекарства, когда ему становилось плохо от избытка работы). Людка медленно открыла глаза, и Сергей Борисович крикнул:
– Что за глупости ты устраиваешь? Не даёшь мне поспать в собственном доме! А ты в курсе, что завтра у меня с утра важное совещание?
Лена хотела заступиться за Людку, но не решилась, понимая, что отчасти Жмуркин прав. Людка что-то бессвязно бормотала, дрожа и поминутно всхлипывая.
– Объясни, что это было? – уже спокойнее спросил Сергей Борисович.
– Серёжа, не спрашивай ничего у неё сейчас, – осмелилась наконец вступиться за подругу Лена, – ты же видишь, она сейчас не в состоянии. Давайте попытаемся поспать, а завтра поговорим?
– Поспишь тут... – проворчал Сергей Борисович. – Ладно, утро вечера мудренее.
Лена взяла Людку под руку, увела в их комнату и уложила на раскладушку.
– Подожди меня, – шепнула Лена, пошла в ванную, сняла со стены зеркало и вернула его на прежнее место в коридоре, выбросила огарок свечи и вернулась к подруге, придвинув стул и сев у изголовья раскладушки.
– Люда, ты гадала?
– Да... – плача, ответила, Людка.
– Ну зачем, Люда? – с мягким упрёком спросила Лена. – Это же не приводит ни к чему хорошему.
– Да уж, – слабо улыбнулась Людка, – Сергей Борисович страшен в гневе.
– Дело не в этом. Это очень опасно, Люда. Ты ведь стала такой верующей. Зачем тебе гадания? Ты же знаешь, это против Бога. Тебе очень повезло, что ты всего лишь потеряла сознание, а могло быть и хуже. Ну зачем ты всегда как будто лезешь на рожон?
– Это ты виновата, ты! – вдруг набросилась Людка на Лену.
– Я? Почему?
– Потому что ты не хотела мне сказать правду, а я видела, что что-то случилось! Раз ты мне не сказала, я и стала спрашивать у зеркала!
Лена почувствовала угрызения совести и взяла Людку за руку.
– Да, ты права. Я виновата. Я должна была сразу тебе сказать, всё равно такие вещи невозможно долго скрывать... А что ты увидела в зеркале?
– Лучше не спрашивай... – бледнея, ответила Людка, обеими руками вцепилась в Лену и крепко прижалась к ней. – Как я не умерла от ужаса?
– Ты видела Рябчикова? – едва слышно проговорила Лена.
– Да! Он был окружён демонами, такими страшными! Я и не знала, что какое-то существо может быть настолько страшным! Я даже не могу описать их!
Лена стала успокаивать Людку и уговаривать хоть немного поспать, но Людка сказала, что не уснёт, пока Лена не скажет ей правду. И тогда Лена произнесла:
– Рябчиков повесился.
Людка пронзительно воскликнула и забилась в конвульсиях. В комнату вошёл Сергей Борисович и снова закричал:
– И сколько будет продолжаться это безобразие? Люда, ты забываешь, что ты не у себя дома! Если это будет ещё продолжаться, я буду вынужден принять меры.
– Серёжа, Рябчиков повесился! – воскликнула Лена.
– Кока Рябчиков?!! – переспросил поражённый Жмуркин. – Что ж ты мне сразу не сказала?.. Поверить не могу... Прости, Люда, я погорячился. Это меняет дело. Бедняга Кока... Мда... Ну и ну...
Жмуркин ушёл в свою комнату, а Людка ещё долго плакала, прижимаясь к Лене, и заснула только на рассвете. Лена осторожно освободилась от её цепких рук, посмотрела на часы и решила, что ложиться спать уже бессмысленно, а на следующий день на уроке потеряла сознание. Гена Рябчиков, все эти дни отрешённый и безучастный ко всему на свете, тут же вскочил и побежал за школьным врачом. Маргарита Иннокентьевна привела Лену в чувства и посоветовала больше спать и меньше волноваться из-за всяких глупостей.