Старый, избитый "циферблатной" стрелкой приемник вопил разными голосами на протяжении часа. Звуки с треском разлетались по маленькому домику: то милый голос девушки, прогнозировавший сорока процентную влажность , то импозантный тембр спортивного критика, то убаюкивающий сип старика, который с вдохновением повествовал о Крылатке. Ещё, ещё и ещё… в какофонии звуков сложно разобрать индивидуальность.
Горячий кофе обжигает сухие губы, оставляя свой горький и печальный след. Здесь словно всё пропитано ароматом терпкого напитка, может быть, если Вы царапните по стенке ногтем, то через пару секунд из «раны» польётся Капучино.
Сегодня небо не принадлежит птицам, наверное, это Бог разогнал их во спасения от шторма, который был прогнозирован со вчера на сегодня. А может птицы исчезли, потому что их некому спасать.
Он сидит перед окном в одной единственной комнате, в провисшем старом кресле, небрежно укутанный колючим клетчатым одеялом. Такое одеяло, наверняка, было у каждого в детстве. На подлокотнике покачивается, словно бы важная дама из стороны в сторону, высокая кружка, из ядра которой поднимается белый пар. Пальцы неестественно крепко сжимают маленькую книжонку, словно Он готов в любую минуту захлопнуть переплет и исчезнуть.
Но. Исчезнуть куда? Даже у внезапного исчезновения должен быть маршрут. Вечный бегун от собственного диагноза, который настигнув, запирает мужское тело в клетку? Бред.
Темно-шоколадные глаза бегают по строчками книги. Пауза. Он смотрит в окно. На часы. Через несколько минут небо заплачет и чтобы выйти из «клетки» придется взять зонт.
Вдруг, тиканье часов безмолвно начинает гипнотизировать, раздражая барабанные перепонки. Взгляд медленно прорывается за пределы оконной рамы.
Что это?
На холме, прямо перед привычно и даже скучно стоящей скамейкой, взгромоздился чей-то высокий силуэт, словно большая и жирная куропатка. Тень то поднималась вверх, то плавно садилась, оставляя после себя какие-то странные испарины.
Человек? Мужская фигура? Женская?– проносилось в голове. И вот, не сдержав внутри своего низенького тела, любопытства, он поднимается с кресла, книга летит мимо подлокотника, но моментально ловит её пол. Черепашьим шагом двигается к оконной раме, костлявые пальцы, как оголодавшие осьминог, расплываются по стеклу. Черная фигура толи плохо заметна, толи обернута тыльной стороной. Непонятно.
Его кончик носа прислоняется к оконному стеклу, а лицо ползёт вниз. Уж если бы Вы стояли по ту сторону оконной рамы , то наверняка смотрели не на солидное, худощавое лицо, а на рожицу, чем-то напоминающую поросячью. Приоткрыв рот, он выпускает горячее дыхание и пар охватывает небольшой радиус вокруг лица. Теперь он смотрел на непонятный силуэт сквозь дымовую завесу.
Стук в дверь.
— Кларк! Открой дверь!
Мужчина от неожиданности вздрогнул и почувствовал, как внутри его тела что-то лопнуло. Невольно он уже был прикован взглядом не к Таинственному силуэту, а к деревянной двери, за которой фонил мужской голос. Дверная ручка елозила вверх-вниз в отчаянных попытках применить себя по назначению.
— Иду! – завопил обладатель имени, которое кто—то рьяно озвучивал по ту сторону двери.