В нашем прессовом цехе пола не было, прессы были вмурованы прямо в землю. И когда большой пресс опускался на заготовку, то напоминал челюсти и получался такой "клац", от которого содрогалась земля и закладывало уши, приходилось вставлять беруши.
Но больше всего удивляли не прессы, а их рабочие.
У некоторых старых штамповщиков профессиональное увечье - не хватало пальцев на руках. Монотонность труда помутняет рассудок и контроль за действиями рук снижается.
А у одного рабочего пальцев не было даже на ступнях ног!
И как он так умудрился?
Как-то мне сказал такой беспалый рабочий: - Ты ещё не знаешь, какой вкус у нашего мяска!
Я говорю: - А вы знаете?
- Знаю. Когда мои пальцы повисли на жилках, я их зубами и доотгрыз!
А у другого целых кистей рук не было.
Он работал на листогибе. На 854 заготовке вместе с листом металла сунул целую кисть руки. Потом посмотрел на свои руки и сказал: "- Не симметрично".
И сунул вторую руку.
Для симметрии.
И у меня иногда мозг не контролировал действия рук. Тогда меня охватывал страх и я приостанавливал работу. Особенно, когда приходилось рихтовать маленькие шайбы. Весной их обычно было много, и мне вдруг стало интересно, сколько бы поместилось этих проклятых шайбочек, если ими забить весь наш огромный цех до потолка. Так, стоял у станка и считал. Оказалось - 187 миллиардов.
Мой напарник каратист Макс рядом работал на трёхсот-тонном прессе, у которого ползун отбивал детали, как механический молот. Рабочему только трабовалось быстро успевать протаскивать стальную ленту под работающим штампом. И Макс уже так наловчился, что его руки мелькали под и между ударами пресса как у циркового жонглёра. И я всё время ждал, что рано или поздно стану свидетелем кровавого месива.
После смены Макс регулярно "выпускал пар" в раздевалке, весело разбивая ногами дверцы наших шкафчиков.
Почти все рабочие в цехе были обладателями потрясающих оперных голосов (результат многолетней практики общения в шумных цехах). То и дело приходило на ум: - сплошные Пласиды Доминги и Монсерраты Кабальи вокруг.
Но их «оперы» включали в себя и нецензурные «партии», как в адрес друг друга, так и в адрес штампов, прессов и даже огромных кранов.