Шанталь
Все из присутствующих вставали на пьедестал напротив, говорили пару слов и уходили на свои места. Мама подгоняла каждого, кто будет задерживаться больше, чем на пять минут, постоянно глядя на часы на своем телефоне. Она повернулась в нашу сторону и глазами нашла меня, когда пришло время говорить. Я сглотнула и вцепилась в стул. Сейчас мне стало по-настоящему страшно. Лиззи молча смотрела на бабушкин гроб и нервно перебирала браслеты у себя на запястьях. Я снова посмотрела на маму и один раз кивнула. Эйвери, вероятно, поняла, что я боюсь, потому что сжала руку и подняла со скамьи. У меня не оставалось выбора или шанса, чтобы набраться достаточно сил.
- Иди уже, - шикнула она мне, подгоняя. Я встряхнула плечами и сжала руки в кулаки. Я должна сделать это.
Медленно проходя вдоль всех рядов, я повернулась к маме, чтобы получить поцелуй в обе щеки. Она тихо поблагодарила меня и отступила в сторону, где лежала бабушка. Тогда мои глаза перебежали на неё. Она не была бледной, как все люди, когда умирали. Наоборот, её лицо было покрыто ярким макияжем, как будто она просто закрыла глаза и заснула. Только её грудь не вздымалась с каждым вздохом. Её редкие ресницы были накрашены тушью, на щеках присутствовал розовый румянец, а тонкие губы были обведены коричневой подводкой, покрытые блеском. Она была идеальна. Несколько шагов до деревянного пьедестала, затем я скажу эту речь и снова смогу дышать. Наконец достигнув цели, несколько раз стучу по микрофону и проверяю динамик.
- Раз... кхм-кхм, два, - повторяла я снова и снова. - Меня слышно? - нервно задаю вопрос и раскрываю клочок бумаги перед собой. - Слов не много, потому что я не знала, как написать все это... - начала я и потупила взгляд на листке в руках. Как рассказать о человеке, которого любил всю жизнь? Как рассказать о жизни другого за пять минут? Но я попробую. Я сделала несколько вздохов и выпрямила листок. - Итак, позвольте начать... - Поднимаю взгляд на людей, половину из которых плохо знала, и теряю самообладание, завидев знакомые голубые глаза.
Напротив меня стоял он. Адам часто дышал, испуганными глазами пробегаясь по каждому человеку, находившемуся здесь. Пока его глаза не остановились на мне. Он жадно сглотнул, я была готова поклясться, что он вот-вот потеряет сознание, потому, как подкосились его ноги. Он только открыл рот, чтобы что-то произнести, но тут же сел на моё место, когда его резко дернули за руку. Я перевела глаза и увидела, что это была Лиззи. Она шепнула ему что-то в ухо, кивая головой мне, одаривая невинной улыбкой, чтобы я продолжила. Я вздохнула снова, сосредотачиваясь на том, что было у меня в руках.
Речь. Я должна её довести до конца. Но как только я хотела что-то произнести, то теряла дар речи. Как будто я проглотила язык. Мне нужно смотреть на что-то другое, а не на Адама Дарси. Он отвлекал меня, хоть я и скучала по нему. Очень сильно. Со всеми этим переполохом я забыла ему написать, хотя пыталась один раз, когда выходила из больницы, но его номер телефона был недоступен.
И теперь он здесь. Он ждал меня, слушал, наблюдал. Его голубые глаза, словно целый океан, покорили меня. На несколько минут я потерялась в пространстве, пока меня не окликнули. Это была мама. Она сказала мне одними губами поторопиться.
- Так что, начнём, пожалуй? - Я улыбнулась, хотя не верила в то, что хотела сейчас сказать. Я посмотрела на собственный почерк, надеясь, что не оплошаю. - Что же сказать про такого человека, как Челси Гудвин? Каждый знал, что она была немного не такой, как все из всех здесь присутствующих. Да, пора признать, господа. - Я закатила глаза и смех залил зал. Адам не улыбался в отличие от других. Он прожигал во мне взгляд. Он просто кивнул и это успокоило мои шальные нервы, потому что я была готова расплакаться.
- Я знала её, как самую удивительную женщину. Она обожала абрикосовые пироги, которые я пыталась делать с ней, когда была младше. Именно пыталась, потому что в итоге они превращались в черствый хлеб. Мне никогда не сравниться с ней. Она делает... - Я закрыла глаза. Пора бы, наконец, называть вещи своими именами. - Делала потрясающие пироги, на каждые праздники. Ещё она обожала чай. Много чая, в особенности травяной. Она любила природу и что было связано с ней. Бабушка мне говорила как-то, что если идёт дождь, значит там, на Верху, кто-то сильно грустит, и чтобы дождь перестал идти, нужно под ним хорошенько потанцевать. Потому что те, кто Сверху, не любят пустоту, Людям Сверху не нравится, когда про них забывают. Наоборот, Они любят, чтобы им улыбались, вспоминая.
Я поднимаю глаза на зрителей, на собравшихся, которые не потрудились прийти, улыбаюсь им.
- Поэтому я хочу сказать, чтобы вы улыбались, а не грустили. Я улыбаюсь не только Вам, но и Людям Сверху. Я люблю тебя, Челси Гудвин. Я каждый день буду танцевать под дождём, - заверила я больше себя, когда говорила в микрофон. Когда я закончила, толпа взревела. Все встали со своих мест и забросили меня аплодисментами. Я хотела плакать, но не от потери, а от радости. Внутри что-то зародилось. Я это почувствовала. Понятия не имею, что, но мне нравилось это ощущать.
Мама крепко обняла меня и поднялась на сцену, затем я прошла на своё место, где сидел Адам. Он тут же встал с места и отошёл в сторону, позволяя мне пройти следом. Лиззи с Эйвери двинулись дальше, чтобы дать мне место сесть. Я разжала кулаки, которые сжимала все это время, и увидела, что на ладонях остались следы от ногтей. Я закусила губу и начала растирать ладони чтобы следы исчезли, когда одну руку перехватила рука Адама. Он молча переплел наши пальцы и улыбнулся своей чертовски сексуальной улыбкой. Я была готова растечься под ним лужицей, когда он просто посмотрел на меня и произнёс тихим шепотом:
- Тебе не нужно с кем-то соперничать, чтобы стать лучшей, ты и так идеальна.
[21глава:http://www.proza.ru/2017/11/03/117]