--_2. Дед
Такое прозвище я дала ему сразу.
Есть люди – вечные дети – как я. А есть – вечные деды. Они и рождаются уже Дедами – мудрыми знатоками жизни.
Дед Лёшка такой и есть.
И в свои почти девяносто он таким и остаётся. Только отношения у нас с ним теперь тёплые и дружеские. Он по-мужски и по-родственному любит меня, и всегда радуется моему приходу.
Шумит при встрече: «А-а-а-ха-ха! При-вет, при-вет!» - и покидает свой любимый диван, на котором всякое время совмещает просмотр телевизора с оздоровлением.
Ему нравится, как я одеваюсь, как щучу. Он даже позволил поставить ему пиявки, чтобы снять давление! Это высшая степень расположения, поскольку лечится он давно исключительно сам.
Настойки, снадобья, мази и растирки заполняют все пространство у него под кухонным столом и разобраться в них, что от какой хвори «без поллитры», невозможно, поскольку они все в одинаковых бутылочках и приблизительно одинакового цвета, а подписей никаких нет.
Хорошо ещё если в жидкости плавают какие-нибудь шишки или ягоды. А если однородная жидкость, то ни за что, кроме него, никто не разберёт что за настойка и от какой хвори.
В свои девяносто два года он выглядит крепче восьмидесятитрёхлетней крёстной. Он как Гриб–боровик: крепкий и плотный. Ни один червяк не пролезет. И такой же белый. Как лунь.
Один раз встречаю его: всё лицо в побелке.
Я ему говорю: «Дед Лешка, ты где так обелился лицом?», а он рукой провёл, а рука – чистая.
Оказалось, что он пару дней не брился. Щетина белая-пребелая отросла чуть, во и кажется, что он весь белый, и нос в том числе. Очень смешно!
Дед не обижается. Он любит, когда я смеюсь.
Помнится, когда хоронили мою маму, сняла я с себя шерстяной чёрный свитер, который мешал накрывать столы. А под свитером водолазка прозрачная надета была, через которую бельё светится. Никого в ту пору в той комнате не было.
Дед молчал–молчал и говорит радостно: « Какая ж жизня сейчас, Оксанка, хорошая!».
Я, грешным делом, подумала, что дед от горя умом тронулся. Поминки. Грусть… Всё может быть. Он тогда в крёстниных летах был.
А он продолжает мысль свою: «Какие теперя материи у вас, вон - нарядные! Не то, что в наше время». Это он мою прозрачную водолазку оценил.
«Да, видать Дед был ходок до нарядных материй!» - подумалось мне тогда. Свитер пришлось надеть.
Так и живут они с Крёстной: она – со своим строгим воспитанием, а он – ценитель «тонких материй» - с оптимистичным взглядом на жизнь.
На том видать и сошлись.
Бывает, что и не разговаривают друг с другом по дням, но друг без друга не могут и скучают.
А знаете, как он ей ко Дню Рождения открытки подписывает! «Уважаемой Раисе Васильевне, от супруга». И обязательно дарит флакончик духов. Всегда только духи.
Когда я была маленькая, у Крёстной на столике у зеркала всегда стояла «Красная Москва». Потому что Самые лучшие!
Любит он свою Раису Васильевну. И Крёстная его любит до сих пор. К ней, нужно сказать и сейчас старички с разговорами «кадрятся». Да еще так умилительно, что сердце сжимается:
«Какие, у вас на беретке, ягодки симпатичные!», - говорит ей кавалер, чтобы завязать разговор.
Крёстная не осудит, не обидит, но улыбнётся. Она такая: строгая старенькая женщина с кокетливыми ягодками на беретке. Милая и добрая.
А, кавалеру тому, что? Вдовствует видать, да скучает без женского внимания. Но ведь и заговорит не со всякой, хоть бы у другой целый бант на шляпе.
Сейчас еще про Деда расскажу.
Он очень событийный.
Событиев у него в жизни всегда хватает. Не он их ищет. Они его. Прям, как и меня. Тут у нас с ним настоящее родство душ.
Начну по порядку.
То, что Дед наш самолечением давно занимается, это я уже говорила. И, вот с тех самых лечений, много с ним всяких приключений происходит.
Случилось ему прочесть в ЖОЗ о пользе муравьёв. Дело это было как раз накануне Пасхи.
Могу конечно и ошибиться, но видимо, всё произошло как раз на Страстную Пятницу.
Крёстная у нас Чистюля с большой буквы.
У неё всегда всё выстирано, прокипечено, накрахмалено и наглажено.
А к Пасхе особенно. К Пасхе она всякий раз потолки на кухне белит. Один год, как водится, побелила Крёстная на кухне потолки. А они высоченные, а лет ей уже хорошо за семьдесят было, и шторки накрахмаленные повесила – расправила.
Надо добавить, что в последние годы я ей стала на праздники орхидеи горшечные дарить.
Живые цветы она из экономии не признаёт и меня за такие бесполезные подарки, ругает.
А горшечные, да цветущие, очень любит. И цветы её любят. Самый захудалый росточек у неё зацветёт.
Вот, развесила она шторки, складочки, значит, расправила. Глядит – не нарадуется. Орхидеи на подоконнике бушуют цветами. Чистота и Свежесть.
И отправилась она в полном удовлетворении, спать.
Старые люди рано спать ложатся. Часов в восемь вечера мои старички уже спали, а назавтра Она ушла на сад, с самого ранья. Рано ложатся и встают очень рано.
А Дед наш, пока Крёстная чистоту С Красотой наводила, чтобы не мешаться под ногами, был отправлен гулять. И он, привыкший проводить время с пользой, отправился добывать муравьёв.
Как по писаному было сказано, закопал двухлитровую банку с приманкой возле первого весеннего муравейника, а наутро пятницы, пока крёстная была еще на саду, он ту банку вырыл.
Муравьёв в ней набралось ровно вполовину объёма.
Чем он их приманивал – надо спросить. Видимо оголодали, после зимы, муравьи-то.
Во-от! Принес он домой ту банку и как в рецепте было сказано поставил их варить. А варить тех муравьёв нужно было на паровой бане. Только Дед наш решил малость от рецепта отступить и поставил их на дно кастрюли, закрытых пластиковой крышкой, на водяную баню.
Сам спать пошел или телевизор смотреть – то не суть. У стариков это одно и тоже.
А вот то что Он у нас глухой, это важно.
Банка, по-любому, прежде чем взорваться, наверняка всяческие сигналы подавала: позвякивала да громыхала в бурлящей воде.
Дед сладенько дремал. В это в время возвращается утомлённая огородо-автобусной романтизмой, крёстная, с единственным желанием: принять душ и испить чайку в свежевыбеленной, нахоленной кухне.
А тут: бац! Взрыв!
Что такое?
Дед на своём диване - живой.
Она - бегом на звук взрыва.
А кухня! Её светёлка превратилась в кипяточно - муравьиное побоище.
Муравьи – на потолке. Муравьи - на шторах, цветах, холодильнике и во всех щелях тоже варёные муравьи.
Вы и представить себе не можете, какое количество муравьёв умещается в объёме размером с один литр.
Убирал их Дед долго, особенно из труднодоступных мест. Он молчал и виновато пыхтел, протирая стены.
Вот с того и не разговаривали потом пару дней. А тут тебе и Пасха.
Похристосовались, да и простила крёстная своего знахаря.
И сколько через его пристрастие к народным методам лечения он крёстной забот придал, одному Богу ведомо! То омолаживаться начнёт и уделает всё вокруг сметаной, то глины ведро принесет и перелагастает всю ванну, катая из неё комочки, которые потом сушит на окне.
Да много разных приключений производит Дед на Свет.
Но муравьи все остальные приключения переплюнули. И теперь, если поискать, то где у плинтуса можно, наверное, найти муравьиную ножку.
«Иди, Дед, поцелую тебя!», - говорю ему на прощание, и он идёт.
Они стали ниже ростом, и я, обнимая их могу целовать им макушки. Сердце у меня начинает трепетать от того, что вот они – Живые, рядом., со своими житейскими проблемами, болячками.
И мысль о том, что скоро их может не стать влезает в голову, но я тут же прогоняю её.
Я не хочу об этом думать. «Вот же они Сейчас. Здесь!»
Я прижимаю их сильнее и целую Деда в длинное волосатое ухо, а Крёстную в щёку.
Глаза у него начинают блестеть, а она, стесняясь телячьих нежностей, начинает над ним шутить.
Тогда Дед уходит, но уходит довольный и счастливый.
- Не обижай его. - говорю я ей.
- Ла-дно-о! -растягивает она слово, в тайне радуясь тому, что я – её кровь- такая яркая и радостная принесла в их дом Свет, пусть хоть бы и на коротенькое время.
Но глаза их привыкли к темноте. Лампочка горит одна, и маленький телевизор, чтобы экономить.
А из-за того, что сэкономила, она иногда, может одарить меня купюрой.
И я беру, потому что это то, что она может сделать сейчас для меня. Подарить мне что-то, что согреет меня, не догадываясь о том, что, обнимая их, я получаю взамен тысячи Свечей.
Некоторые люди хотят дарить себя. И я такая же. Есть такие, которые не хотят или не могут. Я же хочу и могу, и буду.
- Опять Крёстная деньги дала? - спрашивает Игорь, зная от начала и до конца весь обряд.
- Да. Пять тысяч!
- Аксанка, жми деньги,- обнимая меня и копируя Крёстную, говорит он.
- А я что? Я – жму!
- Ксюша! – тут же переходит он на свои интонации,- Как ты жмёшь? Ты же домой фонтан купила!
А я что? Было. Купила Фонтан.