На огромной планете под названием Земля, которая летит в бесконечном пространстве Вселенной, жила девочка. Она жила на Дальнем Востоке на берегу Японского моря, в мире, в котором происходили разные события. Эти события её совсем не касались, потому что она была маленькой девочкой.
У детей свой мир! Мир, в котором совсем незначительные вещи становятся такими значимыми, такими важными, такими огромными! Капля росы, которая переливается цветами радуги, улитка, которая прячется в свой домик, божья коровка на цветке, красивая бабочка с цветными крылышками. А ещё ночное небо с миллиардами звёзд, в которое можно смотреть, лежа на мягкой траве, и, затаив дыхание, наблюдать, как там, в бездонной тьме, рассыпаны эти мигающие яркие точки, и как одна из них, вдруг, срывается и летит в неведомое пространство.
Мир детства - это мир чудных открытий, мир волшебства, мир ярких красок, мир добра. Это мир, где время не имеет значения, где каждое утро начинается с чего-то нового, незнакомого, волшебного. Девочка, которая жила у Японского моря, была маленькая, ей было только пять лет, она играла с деревянными куклами, которых заворачивала в тряпочки. Других кукол у неё не было. Отец читал ей сказки, и самая любимая была про Снежную Королеву, страшную, коварную, которая отобрала любимого Кая у Герды. Про розы, которых она никогда не видела, они казались необыкновенными, очень красивыми, и они не росли на Дальнем Востоке. Она слушала чтение отца про оловянного солдатика, безногого, его было очень жалко, потому что полюбил балерину и сгорел от любви.
Когда она ложилась спать, долго не могла уснуть, потому что ей мерещилась Герда. Она мчалась на Олене спасать Кая от злой Снежной королевы.
Её мир был – сама природа! Первое, что она помнила из своей маленькой жизни - это как однажды в их дом вошёл китаец с огромным тюком вещей, и мама у него ей купила платьице, маленькое, с какими-то невероятными бусинами и цветами. Она очень любила это платьице, даже просто рассматривать. Оно осталось на всю жизнь, как память. Оно осталось на детской фотографии на всю жизнь тем щемящим чувством утраты этого детства.
На лето её забирала бабушка на пасеку. Они с дедом жили на пасеке, далеко от села, где было много ульев с пчелами и маленький домик. Там же была корова, гуси, куры. Это был мир природы и человека. Лето на пасеке казалось волшебным, оно было длинным, сотканным из звёздных ночей, солнечных дней, жужжания пчёл, запаха мёда, земляники.
Бабушка была, как все бабушки. Сегодня бабушки - не бабушки. Она носила всегда на платье фартук, на голове платок, повязанный узелком под подбородком. От неё всегда пахло чем-нибудь вкусным, потому что она что-нибудь стряпала. Бабушка умела очень вкусно готовить. Потом за всю жизнь никогда ей не приходилось больше есть таких вкусных пирогов, пельменей, борщей. Вместе с бабушкой она делала пироги с калиной, плачинду с тыквой, так назывался пирог на украинском. Это потом помнилось всю жизнь. Целый день она была занята хозяйством. Хлопотала то в одном месте, то в другом. Кормила, поила животных и птицу. Помогала деду на пасеке. Она была какой-то волшебно доброй и несчастной, иногда она тихонько где-нибудь плакала, и девочка её гладила и тоже плакала с ней. Девочка не понимала, почему несчастной? Дед иногда становился злой. Иногда он даже замахивался на бабушку. Это уже потом, когда выросла, она узнала, что дед ходил в село к другой женщине, и бабушка это знала. Но что она могла поделать? Вечером она становилась на колени перед иконами в углу и молилась. Девочка становилась рядом и повторяла слова молитвы вслед за ней. Это были минуты таинства. Она хоть и не понимала сути того, что говорили, но она знала, что это молитва Богу. Кто такой Бог она расспрашивала бабушку, и та говорила, что Бог-это тот, кто на небе и всё про всех знает и всё видит. И когда хотелось сделать, что-нибудь не очень правильное, она смотрела на небо и думала, что это увидит Бог и рассердится на неё.
На Троицу бабушка жала траву и застилала ею пол в маленьком домике, расставляла в глиняных кувшинах цветы, это безумно пахло и казалось каким-то волшебством. В самую жару на улице бабушка и девочка прятались под кровать. Там было прохладно, темно и хорошо. И бабушка рассказывала очередную сказку.
Иногда приезжали гости - тётя со своими детьми, двоюродными сёстрами. Было так весело. Начиналась беготня, возня, крики. Бабушка растапливала печь на улице и в ней пекла самые вкусные в мире пироги и булки. Пахло дымом, каким-то особенным, соломенным.
Когда качали мёд, дед разжигал дымарь гнилушками, чтобы оглушать пчёл, и дым был совсем другой. Всё перемешивалось: запах дыма, запах мёда, пчёл, перги, пота. Это было то, что навсегда отпечаталось в сознании. Это был запах детства, радостного бытия, счастья.
Отец с дядей брали сетку и шли на озеро за рыбой. Однажды они поймали в озере черепаху. Она точно была, как Тортилла, огромная, с интересным рисунком на панцире, который все рассматривали и удивлялись. Черепаха ползала по двору, куры осторожно подходили к ней, смешно выворачивали головы и рассматривали необыкновенное чудовище, а петух, клевал черепаху в панцирь и с недоумённым видом отскакивал, не понимая, что это такое, что нельзя расклевать? Все смеялись над петухом, особенно заливались дети.
По вечерам все усаживались за длинный дощатый стол на улице вечерять. Бабушка и дед были украинцы, и в речи сохранялись эти бытовые слова. Рядом горел костёр от комаров. После еды начинался концерт. Отец брал гитару и начинал играть, и все пели: «Нiчь яка мiсячна, зоряна, ясная. Выдно хоть голки сбирай». Пели очень красивые украинские песни. У бабушки был очень красивый голос. Она в молодости пела в церковном хоре и наделила всех своих детей этим даром. Маленькие дети сидели, тихонько прижавшись к родителям, и слушали эту красоту. Навсегда в сердце осталось это радостное ощущение красивого пения, звёздного неба, дыма и какого-то волшебства, которое никогда больше не приходило во взрослой жизни. Потом все расходились спать, кто на чердак, кто в амбар, где пахло мёдом. И ранним утром жизнь возвращалась, чем-то новым и всё тем же. У бабушки случались проблемы с курами, они все хотели непременно высиживать цыплят, и она своим особым способом их излечивала от этого желания. Она привязывала за лапку курицу и садила её в воду. На следующий день курица становилась опять несушкой. Жизнь бывает жестокой! Это были первые выводы о справедливости жизни.
Вокруг пасеки были бескрайние поля и лес. Всё лето эти поля были цветущими коврами. С самой весны на них цвели самые разные цветы, особенно богатым был июнь. Первыми начинали цвести жарки, валерьянка, потом приходила пора лилий и пионов, лилии были разные: красные, жёлтые, совсем бледно-жёлтые. Пионы благоухали. Девочка рассматривала, как в каждом пионе какой-нибудь жучок или пчела собирали пыльцу на лапки и с тяжёлым запасом вылетали из бутона. Пионы были белые и розовые. Но однажды она забрела в лес и там увидела необыкновенный красный пион, он на неё произвёл неизгладимое впечатление. Она очень любила сказку об аленьком цветочке, и вот он нашёлся аленький цветочек. Несколько дней она ходила к нему, гладила его, трогала лепестки, пока он их не уронил. Ей очень жалко было его, и она ещё несколько дней грустно сидела рядом с ним, не зная чего ждёт.
Лето в детстве почему-то бывает таким длинным. Наверно, потому что за день столько всего происходит, столько всему приходится удивиться, столько всего открыть и узнать! Оно бесконечно! И всё-таки ему приходит конец.
Осенью девочка оставалась тоже на пасеке. Дед с бабушкой там жили круглый год. На улице теперь темнело рано, становилось неуютно, но в маленьком домике было жарко натоплено, уютно и хорошо. Спать ложились рано. На столе горела керосиновая лампа. Блики от неё чудно как-то отображались на стенах. Бабушка рассказывала какую-нибудь сказку, и на этом день заканчивался.
Однажды произошло событие, которое навсегда запомнилось, как самое страшное в её жизни. Бабушка после обеда пошла в село за продуктами и почему-то долго не возвращалась. На улице становилось темно, а дед, ни слова не говоря, исчез неизвестно куда. В домике было темно, на улице страшно. И она стала спичками пытаться зажечь керосиновую лампу. Спички зажигались, но лампа никак не хотела гореть. На столе уже была целая гора обгоревших спичек, в доме темно, и страх превратился в ужас. Она плакала навзрыд. Вдруг, в окно кто-то громко постучал. Она от испуга так закричала, что бабушка, а это были они с дедом, заскочила в дом, схватила её и, прижимая, старалась успокоить, но всё было тщетно. Она билась в истерике, и, никак, ни дед, ни бабушка не могли её успокоить. Больше она не хотела оставаться у них. Приехал отец и забрал её в деревню.
Через год бабушка и дед уехали на Украину.