Баллада о фотографии

 
Я влюбился в ту девушку, когда чайки начали вить гнёзда. Отчего-то я отождествлял её со своей мамой – она была хрупкой, и её нежные тонкие пальцы напоминали мне мамины.

Говорят, что моя мама скончалась в ранней молодости от воспаления. Тогда мне был всего годик… Если бы спустя много лет отец не показал её фотографии, то я бы не смог запомнить её, и на моей памяти не запечатлелись бы картинки её молодости, полные любви к жизни.

Но после того как отец женился во второй раз, фотокарточки мамы навсегда исчезли из нашего дома, и я больше не смог их увидеть. Это меня сильно огорчало.
Однажды мачеха иронично сказала мне: 
- Прям как девчонка… Не к лицу мужчине столько скорбеть! Она же не успела даже вырастить тебя!
  - Не трогай ребёнка! – упрекнул её отец. – Он – верный сын, поэтому и скорбит… Вот влюбится в кого-нибудь, сразу обо всём забудет…   
Тоска по матери словно родилась вместе со мной: она неотступно следовала рядом везде, не оставляла меня в покое ни дома, ни в университете. Позавчера я нашёл внутри школьного дневника фотографию и неимоверно обрадовался. Мне казалось, что отыскал самое ценное на свете фото, и решил непременно показать его любимой девушке.

Я встречался с ней уже несколько дней. Честно говоря, до сих пор мы даже руками не прикасались друг к другу. При встрече просто общались – порой как родные, а порой как совершенно чужие люди. Я чувствовал, что при виде её скорбь, застывшая и обледенелая в моей душе, постепенно тает и медленно исчезает.
В тот вечер я вновь встретился на бульваре с девушкой, похожей на мою маму, и показал ей найденную фотографию. Она долго рассматривала изображение, потом вдруг уставилась на меня вопросительно.

Возникло ощущение, что её взгляд накрыл меня всего. Но в её глазах я не увидел ни ласки, ни любви, ни внимания, которых так ждал.
Мне стало не по себе. Я даже немного пожалел о том, что показал ей эту фотографию.

Кажется, девушка была в смятении. Она перевела взор на чаек, беспечно порхающих над морем. В тот момент она и сама была похожа на этих белоснежных, кудрявых птиц, внимательно следящих за малейшими движениями на поверхности воды и готовых в любой момент наброситься на свою жертву с выдвинутым вперёд клювом, когда от романтичного образа чаек не остаётся и следа. От тягостных мыслей меня отвлёк вопрос девушки:
- Кто это?
- Это я...
- Ты? – переспросила она и начала разглядывать фотографию ещё более внимательно, затем добавила с заметным безразличием:
- Даже не похож... А сколько тебе лет?
- Восемнадцать...
- Нет, я имею в виду на фотографии...
- А, там… Там мне годик... Сижу в кресле... А рука, придерживающая меня – рука моей матери...
- Ах, вот оно что...

Мы оба промолчали. Девушка всё ещё продолжала смотреть на фото. Порой она переводила свои странные взгляды на меня, и я не понимал, что она хочет этим сказать. К счастью, разговор продолжила она сама:
- Я вот пытаюсь найти в тебе хоть одну из черт на этой фотографии… но не могу. Неужели человек может так сильно измениться? Между фотографией этого малыша и восемнадцатилетним парнем разница в целых семнадцать лет… Семнадцать лет!
- Да… - подтвердил я с сожалением. – Но такое ощущение, что прошло всего семнадцать часов...
- Я тоже об этом думаю. Всего ничего – семнадцать часов. Но у вас ни толики схожести... Может…
- Что значит «может»? Это моя фотография – могу поклясться чем угодно!
- Ну, ни капли не похож! Разве можно так сильно измениться? – девушка всё ещё томилась в сомнениях.
- Но ведь мы же не меняемся на фотографиях. Они застывшие… Человек меняется, так как он двигается, растёт…
Девушка кивнула в знак согласия, но никак не угомонилась:
- На самом деле, человек тоже никогда не меняется – как и фотографии…
Мы оба направились к железным перилам, установленным на берегу. Она держала в руке карточку, переворачивала её, и время от времени глядела на порхающих над морем чаек.

Издавая странные звуки, белоснежные птицы ударялись о воду и хватали клювом мелких рыб или куски хлеба, подбрасываемые прохожими и, взвиваясь ввысь, порхали, толкались в воздухе, пели песни на своём птичьем языке и наслаждались птичьей жизнью. Девушка прислонилась к перилам, а я, стоя чуть поодаль, глядел то на её волосы, развевающиеся под дуновением ветерка, то на упорядоченные волны, раскачивающиеся подобно колыбели, и строил для себя сладкие мечты.
Внезапно девушка уронила фотографию в воду. Растерявшись, я крикнул:
- Что ты наделала? Она же в одном экземпляре!..
- Эта фотография нам больше не нужна, - тихо промолвила она, спокойно хватая меня за руку. Я впервые ощутил её руку на своей – её ледяные пальцы дрожали. Я чувствовал, что она тоже волнуется, но старается не подать виду.
- Человек может быть похожим на фотографию, - наконец, промолвила она мягким голосом и после некоторой паузы добавила: - Но фотографии не похожи на людей…  Мы слишком молоды для того, чтобы жить фотографиями!
- Охххх!.. - волей-неволей вздохнул я. – Ведь там была запечатлена… рука моей мамы! Единственная память о моей матери! У меня же больше нет ничего, что напоминало бы о ней… Рука матери…
- Прости…
Девушка медленно ласкала мои дрожащие руки, вцепившиеся в перила… 
2016