Транзит Душанбе-Москва

                Транзит.
                (Душанбе – Москва)

                «Кто играет с героином,
                тот придет домой убитым».
                - Так вроде в оригинале
                было «…с динамитом»?
                - Конец тот же, только
                долгий и мучительный…
                Часть первая               
                Глава 1
    Бабушка лежала, на разложенных по полу, курпачах. Одним глазом она смотрела в телевизор, где шла передача о тайнах вселенной, другим      периодически посматривала на подаренные Исматом, наручные часы, которые, как тот выражался, придавали ей респектабельность. Было уже около часа ночи, но ожидаемого сигнала клаксона исматовской девятки все не было. Бабушка нервничала. Регистрация на рейс самолета Душанбе – Москва, на котором она должна была покинуть Таджикистан, начиналась в 8 часов утра, а до этого предстояло сделать еще кучу дел, в списке которых к большому ее сожалению, сон не значился.
    Избушка на краю Душанбе, в которой пребывала в режиме ожидания Бабушка, состояла из 2-х маленьких раздельных комнат, двери которых выходили сразу во двор без всяких тамбуров и предбанников. Зима в Таджикистане, где температура редко опускалась ниже минус пяти, позволяла такую схему жилья. Дворик вмещал две легковые машины и своей неухоженностью, был под стать домику. Однако внимательный наблюдатель мог бы заметить, что ворота дворика были сварены из толстого железа, и возможно стоили дороже самого домика сложенного из глиняных кирпичей – лойблоков (лой – глина, блок - … блок). Стены забора – дувала состояли из дорогого цементного блока, но со стороны улицы стены были замазаны уродливой штукатуркой. Да и сами ворота с внешней стороны пестрели пятнами ржавчины.  В силу того, что высота периметра была более 3-х метров, а улочка узкая, крыша домика не была видна ни с какого ракурса, что наводило на мысль о крайней нелогичности этого архитектурного ансамбля.
    Но в этой части города не было внимательных наблюдателей, которых бы заинтересовало такое несоответствие. Соседи взяли за правило в это неспокойное время как можно реже выходить из своих домов и уж точно не совать носы в чужие. Свойственное людям, живущим в кишлаке горячее любопытство, периодически остужалось стрельбой в ночное время из автоматического оружия, где то рядом не понятно кем и не ясно в кого. Однако неунывающие жители сами себя успокаивали тем, что клановые и этнические «чистки» не коснутся их бедного и неинтересного окраинного района.
    На экране черно-белого «Рекорда» появилась певица Зосимова с новым хитом «Девчонки мои не ревнуйте». Бабушка поняла, что время инопланетян закончилось, и собралась убавить голос новой звезды, когда раздался сигнал клаксона. Она быстро, насколько позволяла ее тучность, поднялась, и пошла открывать ворота. Подойдя к ним, она крикнула: «Кто там?». «Салом аллейкум» - был ответ Исмата.  Бабушка отодвинула тяжелый засов и толкнула створки ворот, которые бесшумно, с удивительной легкостью распахнулись, и прильнули к стенам по обе стороны проема.
     Исмат заехал во двор, вышел из машины, а его пассажир отправился закрывать ворота.
- Исматушка, чего так долго, я вся уже извелась, - спросила Бабушка на чистом русском языке.
- Все нормально, пошли в дом, там поговорим. Меня напрягает, что подморозило сегодня. Завтра точно на дороге утром катушка будет, - сказал он озабоченно, - Надо будет пораньше выехать.
    Его спутник уже закрыл ворота и, молча, прошел за всеми в дом, предварительно захватив из машины пару пакетов.  Закрыв дверь на засов, Исмат дал указание вытаскивать содержимое кульков, а сам устало завалился на курпачу, подперев бок подушкой. Бабушка уселась напротив, по другую сторону достархана, и стала наблюдать за выемкой.
    Опять же если бы в комнате был посторонний, он бы очень удивился странному набору предметов, занимавшему место на достархане. Список был примерно таков:
- две упаковки стеариновых свечей,
- упаковка зажигалок,
- баночка меда,
- медицинские весы с гирьками,
- пачка целлофановых пакетов,
- несколько рулонов клейкой ленты «Скотч»,
- две пачки индийского чая,
- пара обойных ножей,
- резиновые перчатки,
- двухкубовые шприцы,
- круглое зеркало.
   Исмат, после опорожнения пакетов достал из внутреннего кармана куртки сверток. Освободив брикет от газеты «Дайджест», он положил его на достархан.
    Это был занимательный прямоугольный целлофановый пакет, опечатанный по углам синими овальными печатями. Надписи на печатях были на двух языках – арабском и английском. Английская версия была такова: «Packing old mullah. Percent 88,8». Что в переводе на русский: «Упаковка от старого муллы. 88,8 процента». В центре печати угадывалось изображение головы не то собаки, не то волка. Все действо проходило в полном молчании. Первой его нарушила Бабушка:
- Исматик, а прошлый раз были три девятки, этот качеством ниже, что ли?
Ей ответил молчавший до этого спутник Исмата:
- В три девятки сейчас ни кто не верит. Нет таких лабораторий, которые могли бы выдавать такой уровень очистки. Это типа рекламы.
- Гарантик, а чего же ты прошлый раз подтвердил, что качество хорошее?- прищурившись,  спросила Бабушка.
- Я качество подтверждал и отсутствие примесей, а не цифры на пакете, - ответил немногословный парень, названный Бабушкой Гарантиком.
    Стоит, видимо, пояснить, кто такие Гарантики и для чего они нужны. Формируясь на территории бывшего СССР, наркоиндустрия эволюционно пришла к тому, что в таком щекотливом деле как реализация героина (а дело идет именно о нем) невозможно стало обойтись без эксперта товароведа, как это было в начале эпохи «переоценки ценностей». Речь идет о том времени, когда часть молодежи определила для себя, что употребление С2 Н5 ОН в разных сочетаниях (водка, виски и т.д.) – свинское синячество, а героин – благородный кайф для людей желающих красиво жить.
  По началу, к анализу привлекали заурядных наркоманов, которые после «хода по вене» определяли качество продукта. Однако далее, от такой формы анализа пришлось отказаться по ряду разумеющихся причин. Одна из них была в том, что качеству товара верил только продавец, т.к. покупатель находился очень далеко и имел дело с курьером продавца, который привозил то, что ему давали. Или не то, что давали. Поди, разберись, кто разбавил отправленную партию: продавец, курьер или покупатель, который сумел при передаче подменить товар и не хочет платить оговоренную сумму. Индустрия заходила в тупик, когда эволюционно появились люди под псевдонимом «Гарантики», и проблема разрешилась к удовольствию обеих сторон. Нельзя не упомянуть, что все эти предосторожности необходимы были только на пространстве бывшего Союза. В Афганистане, мировом лидере производства героина, никто кислоту не разбавлял. Когда их курьера, так, для проформы спрашивали, мол, не разбавленный порошок, чистый, он не понимал сути вопроса. Гарантик вскрывал афганский пакет и принимал наркотик внутривенно в присутствии продавца и курьера. Дозировка была четко выверена и реакция на препарат должна была быть в пределах нормы по ощущениям и времени. Он был человеком третьей стороны, которая выполняла функции службы собственной безопасности наркомира, который как ни одно преступное формирование страдал от киданий и разборок. Так же Гарантик обязан был иметь смежную профессию по расфасовке наркотика в глотаемые капсулы, т.к. разбавление его крахмалом или аспирином наиболее вероятно именно на этом этапе. Недобросовестный курьер не мог подменить капсулы, т.к. Гарантик находился с продавцом до принятия капсул вовнутрь, и мог, при возникновении недоразумений вылететь и подтвердить принадлежность упаковки, где оказался недоброкачественный товар. Получал он за свои услуги очень не плохо. Но не только это было причиной того, что его сговор с продавцом был не возможен. Замеченный в фальсификации Гарантик, ликвидировался показательно, без права на снисхождение. Также он гарантировал продавцу, а самое главное курьеру, что упаковка кислоты сохранит герметичность до окончания операции. Случаи разрыва контейнера внутри курьера всегда приводили к летальному исходу носителя, т.к. иммунитета от разового принятия десяти граммов героина еще ни у кого не выработалось.
     То,  что героин в афганских упаковках является мелкой пудрой белого цвета  –  мифический образ созданный киношниками. Эта субстанция скорее напоминает маленькие желтоватые камушки, которые при продаже дилерами ни в коем случае не размельчаются. Связано это с тем, что порошок не трудно разбавить, а подобная фракция от этого относительно защищена.
     Гарантик зажег пару свечей, надежно закрепив их в подсвечниках, настроил весы и высыпал содержимое упаковки на алюминиевое блюдо. Процесс расфасовки килограмма зелья был математически прост. Капсулы (или в простонародии «карамельки», из-за сходства по размеру и форме с известными конфетами) фасовались по 10 граммов в количестве 100 штук. Целлофан, скотч, закрутка, и так несколько раз.  Потом опаливалась карамелька на свече и далее по той же схеме. Эксперт уже принял дозу,  и все находились в режиме пятнадцатиминутного ожидания результатов пробы. Гарантик, не тратя времени зря, готовил поле для работы, «прислушиваясь» к своим ощущениям. Он, так сказать,  совмещал приятное с полезным.
  Бабушка заварила слабый чай и вытрясла баночку меда в косу (глубокая тарелка). Когда начнет появляться готовая продукция, она будет заглатывать капсулы с определенными временными интервалами, макая их в мед и запивая чаем. Этот процесс занимал у Бабушки порядка четырех часов и понятно, что она все чаще с беспокойством поглядывала на свои дорогие часы.
   Исмату Бабушка была бесконечно благодарна за все, что тот для нее делал. Случилось так, что четыре года назад, когда она гостила у своей сестры в соседнем Узбекистане, ее тридцатилетняя дочь Флюра, отдала под залог их небольшой домик на окраине Душанбе, взяла деньги и, купив полкило героина,  отправилась «за счастьем» на поезде в Москву. Там она благополучно попалась при передаче товара. Бабушка об этом узнала, когда вернулась от сестры, и хотела открыть ключом ворота своего дома. Однако дом оказался уже не ее. Сидя в доме у соседа Исмата, где его молодая жена Сураё отпаивала Бабушку валокордином, та узнала, что случилось с Флюрой. Не зря ее в школе дразнили: «Флюра – дура». Исмат быстренько подсуетился и снял для Бабушки упомянутый выше домик, и через пару дней она уже обустраивалась в нем. Вещи, которые оставались в ее бывшем доме Исмат забрал, не смотря на возражения новых хозяев. Через пару месяцев он сообщил Бабушке, что выкупил домик и в перспективе оставит его Бабушке, если та согласится ему помогать в несложных делах. В это же время он, заменил ветхий частокол периметра, на добротный забор и мощные ворота. Так же он выслал в суд г. Москвы, где ожидала приговора Флюра, документы о том, что она сирота и воспитанница детского дома. По его словам это обстоятельство будет учтено при определении наказания. Одним словом не верующая до этого Бабушка стала молиться на Исмата и готова была исполнить любую его просьбу безоговорочно. Флюра получила восемь лет и убыла отбывать наказание, с учетом тяжелого детства, в колонию общего режима под Воронеж.  Исмат  заверил, что через четыре года она выйдет по УДО (условно-досрочное освобождение),  если он «задобрит» одного знакомого в УИН (управление исполнения наказаний), а Бабушка не должна никаким образом связываться со своей непутевой дочерью, т.к. по легенде Флюра сирота. Когда Исмат объяснил, что нужно будет делать, Бабушка не раздумывала ни минуты. За три с лишним года «работы» Бабушка налетала больше часов,  чем некоторые летчики. Исмат ни разу не отправлял ее в рейс два раза подряд с одним и тем же паспортом. На каждую командировку покупалась новая одежда. Деньги, которые Бабушка зарабатывала, Исмат собирал и закрывал ими брешь, образовавшуюся у него в бюджете после оплаты услуг чиновника УИН. И вот, казалось бы, бесконечные четыре года, подошли к концу. По подсчетам Исмата (а он редко ошибался) Флюра должна освободиться на этой неделе. Бабушка в это время будет еще в Москве, поэтому Флюру здесь встретит он сам.
    Бабушка считала, что Исмат перестраховывался, когда тот в первый и последний раз на нее накричал. И казалось бы, за что? За то, что она взяла с собой в Москву фото, где она вместе с Флюрой была возле театра оперы и балета в Душанбе. Однако Бабушка как исполнительный сотрудник решила, что ему виднее и оставляла единственное фото дома и по приезду сразу открывала свой тайник под подоконником и долго рассказывала изображению дочери, как она слетала в этот раз. Исмат как то предложил ей снимать нагрузку, полученную в командировке посредством хорошего коньяка, но Бабушка благодарно отказалась, предположив, это может ей так понравится, что повлияет на ее производственную дисциплину. Основной стресс, по словам Бабушки, она получала при сдаче товара, когда приемщики азербайджанцы торопили ее,  объясняя это тем, что квартира снята на сутки, и они не могут бесконечно ждать, когда она соизволит полностью освободиться от капсул. И вообще их обращение с ней было крайне беспардонным, что резко контрастировало с бережным отношением к ней Исмата.
  Если она правильно поняла, это была последняя ее поездка в Москву в качестве курьера. Исмат сказал, что нашел более надежный канал, и Бабушка может «выходить на пенсию». Она догадывалась о том, что это за канал, но сделала вид, что удивилась, когда ей было объявлено о скором заслуженном отдыхе.
  Как-то в конце ноября, она ездила на Зеленый базар за покупками. Там случайно она увидела Исмата, который грузил в свою машину лимоны в ящичках, в каких туристы и российские военные возят фрукты из солнечного Таджикистана в свои холодные края. Помогал ему русский мужчина в лётной форме, лет сорока. При этом они болтали и смеялись как закадычные друзья. На русском был темно синий форменный комбинезон и коричневая кожаная лётная куртка. Это был однозначно летчик, но не из тех, кто дислоцируются здесь. Те носили пятнистую форму. Бабушка, которая уже собаку съела на перелетах, вполне разбиралась в авиационной иерархии, пришла к выводу, что это ни кто иной, как командир транспортного российского самолета Ил -76, который раз в неделю прилетал за командировочными и отпускниками российской дивизии.
   Глядя в потолок, она поймала себя на мысли, что Флюра обязательно скажет, приехав, что его надо побелить. Она девочка очень чистоплотная, а ремонт в комнате не делался уже 3 года. Ну, ничего, под подкладку пальто с прошлой поездки она зашила 400 долларов. Это Азат, единственный нормальный среди этих азербайджанцев, который понимая все ее страхи, чисто по человечески «подогрел» ее. А страхи были недетские, например, когда проходишь таможню и липкими от страха руками подаешь пограничнику паспорт, или часами ждешь на морозе проводника на очередную квартиру, или чуть не теряешь сознание от лошадиной дозы слабительного. Исмат говорил, что Азат не азербайджанец,  а чеченец, и  его все очень уважают. Если Исмат узнает про эти доллары, он конечно, ничего не скажет, только ей самой будет очень стыдно, потому что он ее ниразу не обманул, а она… Ну да ладно, пойдут как раз на ремонт, а потом не страшно будет и сказать.
   Размышления ее прервал Гарантик, который доложил, что кислота хорошего качества,  и он начинает фасовку. Прикимаривший, было, Исмат оживился, потер глаза и стал внимательно следить за процессом. Бабушка вздохнула и подвинула поближе косашку с медом.
  Гарантик ушел сразу, как только Бабушка запила чаем последнюю пилюлю. В аэропорт поехали  вдвоем. В машине Исмат взял Бабушкины ключи от ворот, резонно объяснив, что когда Флюра приедет, ей они пригодятся. У Бабушки стало так тепло на сердце от этих слов, что будь помоложе, она бы его расцеловала. Она была счастлива. Немного омрачала  необходимость еще десять дней торчать в Подмосковье у дальних родственников Исмата, что бы не вызывать подозрения у пограничников своими быстротечными визитами к «любимому внуку», который якобы учится в Москве в академии имени Мичурина. Хотя по правде, она в этой русской деревне  отдыхала всей душой, зная, что все уже позади и она «пустая» сядет в самолет. Но в этот раз, конечно, она будет считать часы до вылета. У родственников был дома телефон, и Исмат пообещал по приезду Флюры обязательно организовать ее звонок Бабушке.
   Как он и предполагал, утром подморозило, но они выехали с запасом времени, поэтому он вел машину аккуратно, без спешки. Бабушку очень подмывало поговорить с Исматом, что бы тот разрешил вылететь из Москвы сразу, после «разгрузки», но она отбросила эту мысль,  посмотрев на его сосредоточенное лицо. Он ведь очень переживал, каждый раз провожая ее. Он ей объяснил как-то, что самое худшее для Бабушки, это если ее закроют, но и в этом случае он сделает все, что бы ее оттуда быстро вытащить. Она не останется без поддержки. А вот если его возьмут, то за срыв поставки, а главное, за засветку канала, «союзники» вынесут такой приговор, после которого его просто уже никто не найдет. И хорошо, если ему одному, а не всей его семье. Он останется единственным неудобным звеном между поставщиком и покупателем. Как часто повторял Азат: «Извини, ничего личного».
  Бабушка смотрела на просыпающийся город, и еще раз похвалила себя, что пересыпала все вещи табаком от моли, среди которых было пальто стоимостью 1500 российских рублей плюс 400 долларов США под подкладкой.
  Исмат как всегда остановил машину на автобусной остановке в старом аэропорту. До аэровокзала Бабушка должна была доехать на рейсовом автобусе. Исмат снял с крыши авто желтый колпак с шашечками такси, и сев обратно в машину повернулся к пассажирке.
- Бабушка, уже сто раз все оговорено, повторяться не буду. Азат тебя после разгрузки отвезет во  Фрязево, и отдыхай там. Флюру встречу, позвоним тебе. Ты главное не переживай. Столько терпела, еще немного осталось. На азеров не обижайся. Ты сутки в Москве с грузом и то вся на нервах, а они годами в таком режиме.
- Я понимаю, Исматик. Ты, как Флюрка приедет, скажи ей, пусть без меня ничего дома не трогает, приеду, вместе марафет наведем. И денег много ей не давай, а то поедет по своим друзьям и подругам. Пусть дома сидит.
- Хорошо, как скажешь, давай прощаться. Целоваться не будем.
   Бабушка тяжело вылезла из машины. Исмат подал ей сумку с заднего сидения. На улице уже стало совсем светло. Отойдя, метров на пять, Бабушка обернулась.
- Исмат, спасибо тебе за все! И тебе и Сураё спасибо!
   Исмат удивленно посмотрел на нее.
- Бабушка, ты чего это? Прощаешься что ли? Возьми себя в руки, и будь мужчиной! – он заулыбался собственной шутке и, помахав ей рукой, сел в машину.
     Исмат закрыл дверь и улыбку его как стерли ластиком. Он дождался, когда подъедет автобус и Бабушка загрузится в него со своей нетяжелой, но объемной поклажей. Минут через пять после отъезда автобуса он вышел из машины,  и, заперев ее, пошел на остановку. Доехав на маршрутном такси до площади перед зданием аэровокзала, он зашел в кофейню, в которой были слышны объявления диспетчера и долго пил там недавно вошедший в моду кофе с заграничным названием «Капучино». Когда громкоговоритель приятным женским голосом объявил о посадке на рейс Душанбе – Москва, Исмат не спеша прошел в зал ожидания и занял позицию, с которой открывался удобный обзор пункта паспортного контроля. Бабушка, как и положено бабушкам была в авангарде очереди и через несколько минут уже стояла перед пограничником. Разговор у них состоялся короткий и пассажирка, взяв документы, тяжелой походкой отправилась в отстойник, сделав замечание напиравшим сзади ребятам.  Те видно извинились, и Бабушка удовлетворенно продолжила движение.  Как только она выпала из поля зрения, Исмат пошел в бар в правом крыле аэровокзала. Там сев за стойку, он заказал 50 граммов виски и стакан Махито. Объявили об окончании посадки на интересовавший его рейс. Огромный витраж  бара выходил на летное поле. Исмат повернулся к бармену.
- Ты знаешь, какой из этих самолетов на Москву?
Бармен показал рукой.
- Вон тот Боинг, который с трапом, с синим хвостом.
- Спасибо, - сказал Исмат,- виски которое ты мне налил, я хочу, что бы ты выпил со мной, а я чокнусь с тобой Мохито.
Бармен попытался возразить:
- Нам нельзя пить с …
Исмат изменился в лице и пояснил, глядя в глаза бармену:
- Я тебя не спрашиваю, а говорю, бери стакан. Традиция такая. У них, у русских…
  Бармен видимо понял серьезность момента и не стал испытывать судьбу. Исмат поднял Мохито, что-то прошептал и,  чокнувшись, сделал глоток напитка. Затем он достал из кармана десятидолларовую купюру, и, положив ее на стойку, сказал с улыбкой:
- Ночь была тяжелая, извини, сдачи не надо.
  Когда Боинг с синим хвостом, направив белую морду в сторону Москвы, перестал быть виден невооруженным глазом, Исмат поднял трубку уличного таксофона и набрал номер. Трубку на том конце подняли, не дождавшись окончания первого гудка.
- Алло,
-Сураё это я, Исмат, как у вас?
- Ой, еле тебя дождалась! У нас все нормально, Бабушка улетела?
- Да, все в порядке, только самолет проводил. Слушай Сураё, Эркин уже выехал из Куляба?
- Да дорогой, он очень тебя благодарит за дом, он выехал с вещами женой, детьми, ну одним словом все, все с собой взял.
- Сураеш, я понимаю, что он твой младший брат, но пусть он, пожалуйста, сразу едет в бабушкин дом, не надо этот цыганский табор размещать у нас. Теперь слушай внимательно. Ты возьми девочек – соседок Зебо и Мехришку и отвези их туда, пусть там все уберут, ненужное выкинут, остальное сожгут.
- Дорогой, я думаю, может какие бабушкины вещи им подойдут, пусть себе возьмут, живут бедненько, а у бабушки вон гардероб какой, пальто например драповое…
- Сурайё, прижми сейчас трубку к уху сильно, сильно и слушай очень внимательно!  Все бабушкины вещи вместе с кучей осенних листьев сжечь! Все! Будешь там, пока они все не уберут. Будете выезжать, перед тем как посадишь их в машину, проверишь у них карманы. Милая ты не хочешь, что бы я тебя живьем похоронил в драповом бабушкином пальто?
- Ннеет…
- Если нет, то будешь стоять над ними, пока они убирают и смотреть. Затем, что не сгорит, погрузят пусть на тачку и отвезут на мусорку. Дашь им по пятьсот рублов.
- Дорогой, не много им будет?
- Ты хочешь со мной поспорить?
- Нет дорогой, как скажешь. Я люблю тебя!
- Я тебя тоже, но у меня не дрогнет рука, когда я буду тебя закапывать, если хоть одна бабушкина вещь всплывет у соседей. Я поехал в Регар, буду поздно, Эркина приглашай в гости на субботу.
- Хорошо дорогой! Удачной тебе поездки.
Исмат положил трубку, и дал десять рублов таксофонщику.
«Ну, вот и всё», – подумал он, посмотрев в направлении растворившегося в небе самолета на Москву.

               
                Глава вторая
  Азат ехал к Филарету со смешанным чувством тревоги и любопытства. С Филаретом они встречались только при передаче денег, и крайне редко, тот вызывал его, не объяснив причины. Друзьями они не были. Вообще Азат знал о Филарете совсем не много, но те люди, которые их свели, относились к Филу с большим уважением и это же требовалось от Азата безоговорочно. Филом они называли его только за глаза.
 Филарет жил в измайловском районе в обычной новостройке. Вместе со своей женой Инессой (вот дал же Бог имечко) они занимали четырехкомнатную квартиру на первом этаже. Азату говорили, что Фил то ли цыган, то ли молдаванин. Жили они явно не по доходам, т.е. очень скромно. Еще было про него известно, что тот защитил кандидатскую диссертацию по орнитологии, и сейчас работает над докторской. Азат всегда удивлялся его манере одеваться, вести разговор, считать деньги, умению убеждать. Когда Азат пять лет назад ехал к нему представляться, он был уверен, что это будет толстый дядька, весь синий как планер от татуировок, живущий в загородном особняке с павлинами и с цепью из золота на шее размером с ту, какой пришвартован к причалу крейсер Аврора.
  Худосочный Фил никак не походил на человека, который отвечал за упорядочение торговли на территории города Москвы порошком из Средней Азии. Именно героином и именно из Азии. Кокаином из Пакистана, или героином из Венгрии занимались совершенно другие люди. Это уже координировал человек, под которым «ходил» Фил.  Азат был в теме уже шестой год и у него, кавказского парня, окончившего 3 курса челябинского педагогического института, факультета физической подготовки, развилось однозначное чувство незащищенности перед этим Филом.  В нем чувствовалась особая внутренняя сила и незаурядный аналитический ум. Как-то Азат жестоко наказал двух подчиненных, уверенный в том, что не существенная внутренняя накладка со сбытом товара, стала известна куратору, благодаря протечке информации от своих людей. При очередной передаче выручки Филарет явно получил удовольствие, рассказав Азату из каких кирпичиков, ни для кого не секретных, у него сложилась картинка ставшая причиной наказания двух подопечных Азата, по сути, ни в чем не виновных, и никому, ни о чем не рассказавших.
  Азат заехал во двор и, как всегда, припарковал свой Вольво так, чтобы сразу обеспечить выезд на улицу «если чё». Он вышел из машины, закрыл водительскую дверь, обошел иномарку, проверил, заперта ли правая дверь, и только после этого направился к подъезду.
   Купив пару лет назад 440-ю Вольво, Азат просто возвел ее в культ. Центральный электрозамок он отказался ставить только по той причине, что придется снимать обшивку дверей, а это значило, по его мнению, нарушать целостность заводской сборки. Автоэлектрик в сервисе посмеялся над этим выводом Азата и заметил своему напарнику: «Смотри, как зверьки говорить научились». Он потом сильно о сказанном пожалел. Следом пожалел Азат, который впервые попал в поле зрения МВД за нанесение телесных повреждений средней тяжести. Филарет, прибыв в Щелковский ОВД,  сумел разрулить ситуацию, к удовольствию всех трех сторон: потерпевшего автоэлектрика, Азата и милиции. Затем Филарет объяснил Азату, что в их бизнесе работают только кристально чистые перед законом люди. Те, кто сумел засветиться, сдаются в утиль, но это не значит, что они едут обратно к маме в Цхенваль. Что бы избежать, впоследствии, издания мемуаров засветившимся сотрудником, ему дают право на реабилитацию, но только уже в следующей жизни.
  Азат понял, что легко отделался, когда знакомый опер проверил по базе МВД его личность. Оказалось, что Филарет так умастил стражей порядка, что данные Азата никак там не закрепились. Кавказец дал себе слово всегда помнить то, чем обязан Филарету.
  Зайдя в подъезд, Азат постучал ботиками по полу, сбивая снег, услышал, как открылась дверь квартиры Фила. Когда он поднялся на площадку, хозяин квартиры, стоял у открытой двери в спортивном костюме и вместо приветствия прошептал:
- Тихо, Инесса отдыхает, проходи на кухню.
   Азат повесил короткую рыжую дубленую куртку в прихожей и отправился на кухню - столовую, пока Фил закрывал дверь. Устроившись на полукруглом диванчике, он понял, что, судя по убранству стола, предстоял необычный разговор и скорее всего долгий. Сервировка была на две персоны. Салаты, закуски, печенное. На плите шипела утятница и источала недвузначный аромат – там томилась птица. Определить ее породу по запаху было невозможно, но Азат  и не пытался. Он терялся в догадках о причине такого антуража.
 Прибыл хозяин квартиры и неслышно прикрыл за собой дверь на кухню. После этого он повернулся к Азату и серьезно спросил:
- Голодный? Если скажешь «нет», у тебя появиться еще один кровный враг…
Азат посмотрел на Фила, и как можно серьезнее ответил:
- У меня нет кровных врагов, но открывать им счет я бы не хотел. Конечно я голодный, клянусь!
  Оба рассмеялись негромко (чтобы не тревожить Инессу) и Фил принялся колдовать между плитой и столом. Удивительно было наблюдать такое изобилие без спиртного, но Азат был спортсменом, а Фил уже давно не пил. Когда приличия были соблюдены и горячее съедено, Фил убрал использованную посуду в мойку. Затем он достал из кармана спортивной куртки пачку кубинских сигарет «Legeras», и, не предложив некурящему Азату, закурил. Филарет сделал глубокую затяжку. Азат напряженно молчал. Он выпустил дым и внимательно посмотрел ему в глаза:
- Ты не можешь меня просветить, что у нас там с грузом от таджика Исмата? Меня напрягает такое внезапное увеличение объемов поставок почти в 10 раз. Так не бывает. Увеличение количества это процесс эволюционный. А тут бах – в десять раз. Может у таджиков это нормально, но мое руководство до сих пор в шоке. Нужно перекраивать схему распределения и задействовать реализаторов из соседних районов. Конечно, это прекрасно, когда большие объемы, но только при условии, что это не большая авантюра. Почему именно сейчас? Он доставлял два кг в месяц. Теперь предлагает 10-20 кг. Партии по пять кг. Начиная со следующего четверга.
   Азат почувствовал огромное облегчение. Вот в чем дело. Обычное совещание, таджик надежный, он его 4 года знает. Да и те с кем Исмат раньше работал, всегда хорошо о нем отзывались. Правда, говорили, он жестковат с курьерами, но это не наше дело. Он невольно улыбнулся:
- Филарет, я думаю, нет причин для беспокойства. В четверг посмотрим. Он еще не обозначил курьера?
Фил затушил сигарету.
- Он сам повезет.
Глаза Азата округлились:
- Пять килограммов? В чемодане? Странно, он же даже к курьерам не подходит, когда те заряжены. Хотя нам то, какая разница, мы с ним работаем по факту и надо отдать должное, ниразу не было накладок.
Филарет откинулся на спинку дивана.
- Азат, ты видно не понял. Он сам приносит на адрес пять кг. Где он берет такое количество, и под какие гарантии, не наш вопрос. У них там за углом Афганистан. Может когда их Амударья разливается, они плотину укрепляют мешками с героином. Но нельзя не заметить, что сейчас поступила от этого Исмата конкретная заявка на лидерство в поставках, а других его земляков это явно не обрадует.
- Согласен странно, но зато выхлоп какой! По-моему, ты Филарет немного усложняешь.  Прилетел и с самолета пулей на адрес, разгрузился. Делов то на пару часов. Человек полюбил деньги всем сердцем. Понимаю фобия, это аргумент, но если делать все быстро…
Фил, слушая Азата, прищурился:
- А теперь, самое интересное – нет в четверг рейса из Таджикистана. Ни из Душанбе, ни из этого, как его, Чкаловска. Никакого нет. А теперь скажи мне, если он прилетает в среду, то почему хочет сдать груз в четверг?
Азат наклонился вперед:
- Думаешь, разбавить хочет за это время?
Фил негромко рассмеялся:
- А что ему мешает сделать это дома у себя? Или в Таджикистане проблема с аспирином? Тут что-то не так. Отправной момент тот, что он это делает сам. Зачем так рисковать? Я думаю причина в том, что того, кто в схеме нельзя ни перед кем светить. И это может быть обязательное условие этого загадочного помощника…Тут мы можем гадать сколько угодно, но пока я не пойму в чем тут изюм, товар у таджика брать не будем. За сколько мы ему должны?
Ошарашенный Азат не сразу понял вопроса Фила:
- Что? А, за два килограмма. Сегодня его бабушка разгрузилась… Так я не понял, что ты задумал? Как так не брать? Я людей еще нашел под новые объемы. Филарет, мы че без работы будем сидеть? Клиентов потеряем. Да и какая на хрен разница, пусть он хоть на ишаке везет, нам то, какое дело…
Азат начал заводиться. Он вдруг впервые представил себе, что будет, если его доходный бизнес просто притормозит, не говоря уже о полной остановке.
- Тон убавь, Инесса спит, дослушай сначала. Значит, сделаем так. Давай-ка свози завтра утром Инессу к таджикам, у которых эта тетенька…
- В смысле, Бабушка…
Филарет поморщился.
- Ну, ты понял. Инесса сама знает, как с ней поговорить. А почему именно завтра, потому, что послезавтра, этот Исмат будет мне звонить. Так вот, до этого разговора я должен узнать от этой Бабушки все, что она знает про ходы таджика. Если у Инессы не получиться, будем прессовать старушку…
Азат отпрянул назад.
- Филарет, че то с бабулей это кислая тема. Я с ней разговаривал, вроде не барыга, нормальная. Дочь у нее сидит, по-моему, скоро выходит.
Фил махнул на Азата
- Не причитай раньше времени. Это я так. Худший вариант предположил. Сам не сторонник этого.  Да и про дочь пробей, когда и откуда освобождается. Инесса узнает ее реквизиты у Бабушки. Может пригодиться.
- Договорились.
Азат поднялся и протянул руку. Фил ее пожал и добавил:
-Так и решим. Завтра в 7.00 возле подъезда. Никого с собой не бери. Инесса посторонних не любит.

                Глава третья
  Фил услышал, как ключом открывается входная дверь и поспешил встретить супругу. Инесса вошла в коридор и с порога заявила:
- Устала как бешеная собака, и есть хочу так же как она!
Затем она плюхнулась на пуфик в коридоре, и, вытянув вперед длинные ноги в высоких ботинках, разрешила:
- Снимай!
 Филарет стоял напротив супруги и улыбался. Она посмотрела на ботинки, потом опять на него:
- Если я сейчас умру от голода и усталости, то поставлю тебя в неудобное положение. Ты не узнаешь много интересного.
 Фил засмеялся, и став на одно колено начал развязывать шнуровку.
- Милая, ты как всегда грамотно используешь мою слабость. Я бы абсолютно спокойно допустил твою скоропостижную кончину в коридоре, не будь я такой любопытный.
Инесса слегка стукнула его по голове шапкой:
- Кто бы сомневался, извращенец. Некоторые мужчины используют женщин по их прямому предназначению.
Она зевнула, высвобождая ноги из ботинок:
- Но это не про тебя.
Отклонив предложение Фила, переодеться, она направилась на кухню, устроилась в углу дивана и, поджав под себя ноги, разрешила:
- Корми!
  Пока Инесса ела, Филарет смотрел на нее и любовался. В ней совмещались несовместимые для одного человека, а тем более женщины достоинства. Умная, в меру расчетливая, красивая, аристократичная, и, не смотря на эти качества, в свое время она входила во второй состав сборной СССР  по фехтованию на рапирах. Они прожили без малого десять лет, и он не мог вспомнить ни одного случая, когда бы он на нее был по-настоящему зол. Разница в возрасте у них была 18 лет, но Инесса, ниразу не обозначала ее, ни при каких прениях, которые неизбежно возникают, время от времени, между супругами.
   Как-то на фуршете в РАН (российская академия наук) заведующий кафедрой прикладной математики Аркадий Куперберг, заметил Филарету: «Ты, наверное, очень любишь свою Инессу…». На что он ответил: «Я очень люблю лобстеров под соусом из авокадо, а Инессу я обожествляю, и мы оба составляем одно целое. Тебе Аркаша никогда это не понять, т.к. для тебя незыблема физическая аксиома, что «в данном объеме может находиться одно и только одно тело такого же объема».
  Насытившись, Инесса поведала Филарету то, что узнала от Бабушки на прогулке в зимнем лесу, потому, что таджики, позиционировав Инессу как коллегу Бабушки, деликатно отказали в гостеприимстве, предоставив им возможность пообщаться на свежем воздухе. Азат высадил ее за несколько домов от нужного и ждал Инессу на соседней улице, т.к. хозяева дома видели ранее его самого и его машину. Это значило, что явись Азат вместе с Инессой, все закончилось бы большим туем в его честь и ни о каком приватном разговоре с Бабушкой не могло быть и речи. По всему было понятно, что хозяева Бабушку терпят только по тому, что их сильно об этом попросили. Бабушка же узнав, что Инесса знакомая Азата, была очень рада встрече и болтала без умолку. К концу их встречи имя Флюра вызывало у Инессы дикую аллергию. Понятно, чтобы расположить собеседника, надо терпеливо его выслушать – но всему есть предел. Бабушка отвечала на любые вопросы ни секунды не думая. Она выкладывала не только что знала, но и делилась своими догадками. Она боготворила Исмата, но сама того не понимая выдавала его, как говорится, со всеми потрохами. Бабушка была бы просто кладом для опера из ОБНОНа. Конечно, большая часть трескотни этой женщины была Инессе не интересна, но несколько моментов она отметила как, мягко говоря, странные, и сейчас блаженно задрав ноги на боковину дивана, делилась ими с Филом, иногда рисуя в воздухе зубочисткой разные фигуры для лучшего им понимания сюжета.
- Смотри! Исмат в четверг вечером сдает первый транш груза. Сегодня воскресение. Бабушка еще будет у этих долбанных родственников во Фрязево до следующего вторника. Сейчас проблем с билетами нет. Тогда зачем он обязал Азата забрать у Бабушки паспорт для покупки ей билета на среду, когда спокойно может это сделать сам по прилету. И еще, Бабушка ждет, какого-то родственника Исмата из Питера, который ей купит билет и отвезет ее в аэропорт, хотя это всегда делал Азат.  А Азат об этом ни сном, ни духом. И эту блаженную старушку такой расклад абсолютно не смущает.
Фил задумчиво произнес:
-Не пойму в чем фокус, но получается, ей два человека будут покупать билеты, хотя Азат без просьбы Исмата никому Бабушкин паспорт не отдаст. Вообще не пойму, зачем было озадачивать Азата, если этим заниматься будет другой человек. Азат будет не в восторге от лишнего знакомства. Мне кажется, ты уже сделала какой-то вывод?
- Сделала, и не самый хороший для бабушки. Но какой есть. Исмат подарил ей дом, в котором она будет жить вместе с Флюрой. Кстати я взяла ее данные и Азат сейчас выясняет когда она уезжает домой из колонии. Короче, у меня есть все основания полагать, что Азат может оставить себе паспорт Бабушки и накрывать им лапшу «Ролтон». Он ей больше не понадобится. Никуда она не улетит. Исмат вызвал таджика из Питера для ее зачистки. Здесь правда белым пятном маячит Флюра… Подождем, что узнает Азат.
- Отодвинет эту тему. Что по каналу таджика? Бабушка что-нибудь знает?
Инесса потянулась, одарив Фила улыбкой.
- Военный борт, посадка на подмосковном аэродроме «Чкаловский», прилетает в четверг. Периодичность раз в неделю. Гражданская таможня там чисто номинальная, всем рулят военные. Одним словом наверняка тот таинственный помощник, это командир экипажа транспортника Ил – 76.
Филарет выдохнул:
- Ну, слава Богу, все сошлось. Молодец Таджик. Тогда спокойно работаем, умница ты моя. А почему ты решила, что именно командир?
- Бабушка так сказала. Она или подсмотрела, или подслушала его разговор с Исматом, не важно…
- Отлично. И еще. Инесса, эту Бабушку забудь. Это их дела, давай отделять мух от котлет. Иди, переодевайся…
Тут лицо Инессы изменилось:
- Не пойду.
Филарет посмотрел на изменившуюся супругу и спросил тихо:
- Что случилось?
- Фил, жаль мне ее. Я и понятия не имела, что есть курьеры, которые вынуждены делать это мерзкое дело, потому что они вынуждены, а не от жадности. Она ведь денег то и не видела. Живет в избушке на курьих ножках. Она всю жизнь работала. Ты руки ее видел?
Инесса набрала воздуха в грудь что бы продолжить, и вдруг, передумав, спросила:
 - Сколько Исмат имеет с килограмма?
Филарет был в шоке от такого поворота:
-Ну, если не врет про закуп, то чистыми, 2.5 тысячи зелени.
- Врет. Прости, но я сейчас сама себя не узнаю. Никогда не считала чужих денег, а вот сейчас захотелось. Сколько стоит выйти по УДО с общего режима?
Филарет задумался.
- Ну если нет попыток побега, злостного нарушения режима, нападения на конвоира… Ну короче если ничего не надо подчищать в деле, думаю десять зелеными за глаза. А первоходке и того меньше.
- Не больше пяти, это точно. А Бабушка уже раз тридцать была у Азата в гостях за эти годы. И она мне поведала по большому секрету, что Азат ей подарил четыреста долларов, и она на них собирается начать с дочкой новую жизнь. И это все ее сбережения, не считая подаренного домика. Хотя в свете последних известий, пожить ей в нем явно не светит. Извини за каламбур…
Филарет встал.
– Дорогая, ты все это к чему?
- А к тому, что этот Исмат сука редкостная. И не я буду…
  Тут зазвонил телефон. Не спутниковый, которым Филарет, недавно обзавелся, а обычный, домашний.
- Извини милая, секундочку, - сказал он, направляясь в спальню.
Инесса села на диван, но помедлив, пошла за Филом. Тот говорил по телефону, внимательно глядя на вошедшую Инессу.
- Хорошо, понял тебя… Обязательно свидетельство о смерти на наш факс.  Азат, ну заплати, мне это очень надо. Исмат будет тебе звонить, не бери трубку, а то ты наговоришь невесть чего. Он меня все равно завтра будет набирать... Спасибо, давай до связи.
Филарет положил трубку не прекращая смотреть на жену.
- Ну, чего молчишь? – не выдержала она.
Фил сел на край кровати.
- Насчет суки ты права. Файзулина Флюра умерла в колонии два года назад. Упала в бане и ударилась головой о кран. Похоронена там же.

                Глава четвертая.
  Исмат прислушивался к себе и никак не мог понять, что его беспокоит. Предстоящий вояж, конечно, не был прогулкой на катере по нурекскому водохранилищу, но вместе со вполне обычным мондражем было еще какое-то ощущение опасности. Он одним ухом слушал щебетание Сураё, которая ему в десятый раз рассказывала, как Эркин решил перестроить дом Бабушки.
«Нет уже никакой Бабушки» - не к месту подумал Исмат.
   Было восемь часов утра. Передавал он товар в одиннадцать, на Зеленом базаре, во время закупки фруктов. Майор потребовал деньги вперед. Ну, это нормально. Потом он его увидит только в Москве. Адрес Филарет ему озвучил еще в понедельник. Что же было не так? От мыслей его отвлекла Сураё. Протягивая пачку сто долларовых купюр, она спокойно произнесла:
- Вот, посчитала, ровно три тысячи. Специально старые выбирала. Ты вообще поговори с этим русским, че то он много берет, пусть подешевле сделает. Исматик, а чего у тебя настроения нет? Хотя да, давать всем подряд три тыщи, никого не обрадует. Вон Эркин говорит, у него есть хорошие знакомые в Москве, если что, готовы помочь…
Исмата как окатили водой, и он посмотрел на жену округлившимися глазами:
- В чем помочь, дура?! Ты че ему наговорила? У твоего брата на лице написано – дибил. Откуда у него могут быть нормальные знакомые?
Сураё обиделась и ответила:
- Будто он сам не понимает, чем ты занимаешься. Помочь хочет. Родственники они всегда надежнее, чем чужие…
Исмат приложил огромные усилия, что бы ее не ударить, и выдохнув, сказал:
- Если твой уважаемый брат хочет мне помочь, пусть вернет взятые год назад на месяц четыре тысячи долларов! Еще раз назовешь его имя сегодня, я его поставлю на счетчик, и он из твоего брата превратиться в моего вечного раба. Имя твоего брата – халява! Он ничего не может – ни украсть, ни покараулить. Знаешь, что такое халява?
Сурайё покачала головой из стороны в сторону, со страхом глядя на мужа.
- Это еврейская традиция бесплатной раздачи пищи нищим. То есть тем, кто не может ее заработать. Как раз для таких, как твой братец. Когда у него кончатся деньги, предложи ему попробовать поработать. Я устал от того, что вся твоя семья бесцеремонно пасется в моих карманах уже не первый год. У всей твоей многочисленной родни вошло в привычку, увидев меня сначала говорить «Дай!», а уже потом «Здравствуй!». Я, даже не помня их имен в курсе болезней каждого из них, на которые они просят деньги. Теперь я понимаю, почему никто из твоих однофамильцев не работает – они или сами на вечном больничном, или в отпуске по уходу за больным.
  Исмат перевел дух. Сураё стояла опустив голову, и обидчиво оттопырив нижнюю губу. Он каким-то десятым чувством понял, что его монолог не породил ни одной мысли в ее красивой головке. Она была дочерью своих родителей, частью своей семьи. Не его семьи. Поборов желание взять ее за плечи и сильно потрясти, что бы мозги встали в положенные пазы в голове, он продолжил спокойным тоном.
- Теперь о деле. Я должен прилететь в пятницу вечерним рейсом. Будешь сидеть на телефоне и не отходить от него ни на шаг, периодически поднимая трубку и проверяя, что он работает. Как я позвоню, садишься на маршрутку и дуешь в старый аэропорт, и ждешь меня там, на остановке, до упора. Поняла?
  Сурайё помедлила с ответом, т.к обида за «многочисленную родню» была еще свежа.
- Поняла дорогой, удачной тебе поездки.
Исмат не ответив, вышел из дома и сел в машину. Сурайё пошла открывать ворота. Когда Исмат выезжал, она смотрела в другую сторону.
«Вот тварь!» - подумал он, выруливая на шоссе.
До встречи с майором еще было предостаточно времени, но Исмат поехал сразу на место рандеву, где прикрепил на крышу девятки эмблему с шашечками и стал ждать. Редкие клиенты подходили, но Исмат их отшивал, говоря, что ждет пассажира.
  Машина Исмата стояла напротив рюмочной на стороне центрального входа на Зеленый базар. Теперь, правда, там над дверями красовалась вывеска «Ошхона» (столовая). На баннере были изображены в очень привлекательном виде блюда восточной кухни – плов, манты, самбуса, мясо на ребрышках. Повар в белом колпаке, подмигивал с плаката и приглашал отведать изображенные яства.  Однако под баннером стояла группа людей, четко определенных, в свое время, великим А. Райкиным: «Пьяные и не очень, пьющие и выпивающие». Выходя из двери «Ошхоны» они никак не вписывались в сюжет, представленный на баннере.
   Исмату на ум пришла фраза из Шекспира: «Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет». Понятно, что от рюмочной пахло чем-то другим, и смысл был в том, что красочный баннер не поменял сути заведения.
   Исмата тревожило то, что он не мог понять, что его тревожит. Азат не поднял трубку, но Фил ведь объяснил, что тот уехал из города. К Бабушке в воскресение приезжала, какая-то подруга. Откуда у нее подруги? Вернулась после прогулки с ней в хорошем настроении. Вот наградил Бог родственниками – хоть бы имя подруги спросили. Русская, чернявая, простенько одета… Да черт с ней.  Исмоил как-то странно доложил, что Бабушку отправил на отдых в санаторий. Что он этим хотел сказать? Может, хотел на что-то намекнуть? Хотя зная Исмоила, трудно предположить, что он способен намекать. И почему потом из Питера не перезвонил?
  Как все-таки хорошо, что Сураё не знает о квартире в Москве. Еще немного и перебраться бы туда навсегда, а сюда летать только за товаром.
  Тут в стекло постучали:
- Шеф, свободен?
Это был майор, в той же форме как всегда с сумкой-барсеткой на ремне.
- А как же! Куда едем?
Все тревоги Исмата испарились, когда он увидел уверенное улыбающееся лицо командира. Тот открыл пассажирскую дверь и сел в салон.
- Как дела, Исмат? Полетим сегодня в столицу?
- А то! – поддержал игривый тон Исмат.
Майор медленно огляделся и сделался серьезным. Он достал аппарат, похожий на диктофон и сказал:
- Небольшие формальности, я просканирую салон от микрофонов.
  Исмат конечно не возражал и восхищался, насколько предусмотрителен этот летун. Тот, неспеша, погладил сидения и спинки своей машинкой и, удовлетворившись проверкой, спрятал аппарат в барсетку.
- Все нормально Исмат. Деньги.
  Исмат хотел еще дома положить купюры в конверт, как делают в фильмах, но чистого конверта не нашел. Поэтому он передал прямо так, стянув банкноты резинкой.
-Держи командир, пересчитай.
- Зачем, - сказал майор, - у меня до Москвы времени много, успею. И не награждай меня чужими титулами, я штурман, а не командир. Где сумка?
Исмат не понял:
- А фрукты покупать не будем?
-Нет, дорогой. Не нужно чтобы нас вместе видели. Встречаемся на киевском вокзале, в холле. Он всегда относительно пустой. В двадцать часов по московскому времени. Я буду там в 19.58. На борт сядешь без проблем – отметишься в списках через час. Ты отец контрактника 201 дивизии. Справка настоящая, и контрактник такой действительно есть. Так что на сегодня ты член. Член семьи военнослужащего. Держи.
И он протянул Исмату сложенный лист.
- Потом посмотришь. Сумка где?
- В багажнике…
-  Не выходи, я возьму и пойду, мне еще фрукты покупать.
    Когда Исмат поднялся на борт транспортного самолета, он был в шоке от условий, в которых будет лететь пять часов. Началось с того, что все боковые сидения были заняты и военные спокойно размещались прямо на железном полу. В левой части фюзеляжа группа офицеров соорудила из чемоданов импровизированный стол и уже приступила к началу отпуска. Оттуда слышались тосты за боевое братство и за Родину. Пассажиры продолжали прибавляться, толкая, стоящего посередине Исмата. Тот вспомнил, что в городе одноглазых, надо закрывать один глаз и сел на свою сумку прямо там, где стоял. Тут же какой то сержант, видимо не найдя себе компанию, предложил ему выпить «на посошок». Исмат вежливо отказался, уточнив, что он мусульманин, но военный упорно совал ему пластиковый стакан с водкой, присовокупив, что сейчас еще нарежет сала и они как надо закусят. Исмат взял сумку, и стараясь ни на кого не наступить, стал пробираться вперед, где, как ему показалось, был самый большой процент женщин с детьми.  Эти-то, точно доставать не будут. Он ошибся. Оказывается, мужья и папы безопасных пассажиров курили снаружи, и вошли, когда стала закрываться рампа в кормовой части самолета. Увидев Исмата, они попросили его ретироваться, на что тот возражать не стал, и пробрался к корме. Через боковую дверь поднялся экипаж, и борттехник, подняв в салон лесенку, закрыл замки на двери и посмотрел на стоящего Исмата.
- Уважаемый, ты бы лучше присел, это не трамвай.
  Исмат сел на сумку, понимая, что при работающих двигателях он может сделать вид, что никого не слышит. Звукоизоляция транспортника оставляла желать много лучшего.

               

                Глава пятая
  Филарет ждал Инессу к завтраку. Она уже бегала лишних минут двадцать, и это начинало его беспокоить. Наконец дверь открылась и вошла Инесса, без привычной одышки и румянца от бега. Она, молча, прошла в зал и села на диван. Фил пошел за женой.
- В душ не пойдешь?
- У меня есть новости, после которых, и завтракать не захочется…
Филарет решил не отсвечивать и сел на кресло напротив нее.
-Бомби…
- Ты, наверное, не помнишь мою подругу по фитнесу Алену. Ладно, не суть.  Мы еще с ней бегаем по утрам. Так вот у нее муж служит диспетчером на аэродроме «Чкаловский». Тебе отчитался Дима, что выяснил, чей экипаж сейчас летает в Таджикистан.  Майора Осипова. Тогда я вспомнила об Аленке и решила через ее мужа узнать, что это за человек…
- Инесса, не томи…
-  Ничего особенного, если не считать пары медалей. А полгода назад офицеры скидывались на лечение его отцу…
- Понял. Ему нужны деньги и все такое. Спасибо дорогая…
- А вот и нет. Это не сюжет турецкого сериала. Парализованный отец и бла, бла, бла, сопли с сахаром… Дослушай. Короче его отца сильно избили. Сняли часы и кожаную куртку. Ткнули ножом, и он потерял много крови. Кровь сдавали и офицеры части Осипова. Злодеев поймали. Ими оказались двое местных наркош. Осипов дал при всех слово офицера, что наркоманов и тех, кто на этом зарабатывает, он будет давить, как сможет. Так вот, этот Осипов нашел барыгу, который снабжал этих нариков, и задушил бы прямо на улице, не поспей наряд милиции. Он и ППСников помял слегка. Дело возбуждать не стали, отнеслись с пониманием. Это все мне рассказала Аленка, и она это знала еще до того как я у нее спросила – среди офицерских жен это очень популярная история.
- Выводы?
- Если Осипов тот человек, через которого Исмат везет товар, он уже погорел. «Слово офицера» в кругу военных дорогого стоит.
-  Это все вилами писано еще… 
- Филарет, миленький, если я права с Осиповым, сегодня же вечером в нашей квартире будут господа из ФСБ, которых принесет на хвосте Азат, которых подарит ему Исмат, сам того не подозревая. Пойдем завтракать?
- Знаешь, что-то расхотелось.
Он пошел в спальню и набрал Азата. Тот оказался дома.
- Азат здравствуй, любезничать не будем, надо увидеться.
- А в чем дело?
Голос Азата Филу не понравился. Какой-то испуганный, что ли. Да и сам вопрос не корректный.  Какое может быть дело, кроме того, что сегодня Исмат прилетает.
- А ты что, очень сильно занят?
- Н-нет, а где встретимся?
- В блинной на Кутузовском, мы там уже были. Через час.
-Хорошо, буду.
   
   Когда Фил зашел в кафе, то сразу увидел Азата. Тот сидел возле окна и печально смотрел на улицу. Фил понимая, что что-то не так, подошел, сел за столик, и без здрасте спросил:
-Азат, давай коротко, что случилось?
Тот виновато посмотрел на Фила, и заявил:
- Мои люди завалили Исмаила. Это была случайность. Так получилось. Была команда с ним только поговорить…
- Горе-то, какое. Царствие ему небесное. Как же так… - тихо сказал Фил и громко добавил, - Может, наконец, пояснишь, кто это, Исмаил?
- Таджик из Питера, которому Исмат Бабушку заказал.
Азат замолчал. Фил улыбнулся и жестом отослал приближающегося официанта.
- А каким боком твои отморозки к этому заказу? Азат, я тебя слушаю. Пока слушаю. Как вы достали, сердобольные! И Инесса туда же…
Азата прорвало, когда улыбка исчезла с лица Фила:
 – Мы его взяли, когда он вез Бабушку на Клязьму к выдолбленной им проруби. Только давай сейчас не спрашивай, зачем нам это было надо. У меня в бригаде не мальчики из хора. У некоторых пара ходок. Да, есть такой грех, я с ними поделился мыслями Инессы, что Бабушку сольют, ну и про Флюру бедолагу рассказал... Есть же какие-то людские понятия. Ну, ребята и прихватили этого Исмаила. Ты в курсе, что Флюру забили в бане после того как она узнала, что Исмат  ее мать привлек к теме перевозок? Это ей землячка рассказала, пришедшая с этапом. Мать это для всех святое. Наивная Флюра, написала заявление заму по опер, что отказывается от показаний, данных на суде, и готова дать их против этого таджика. Тот переадресовал заявление Исмату.  Ну и, дальше понятно.
- А Бабушка где сейчас?
- У Махмуда, который с рынка. Там жена у него, куча детей, ей есть чем заняться. Свидетельство о смерти дочери ей передал. Застыла как каменная. До сих пор такая, все делает на автопилоте. Но азерки, по-моему, с ней нашли общий язык. Оправится. Извини, Филарет, что так получилось с этим Исмаилом. Он  отзвонился со спутниковой трубы на домашний Исмату, доложил, что Бабушку отправил куда надо. Все тихо - мирно, а потом вдруг побежал, ну и…
- Хорошо хоть додумались заставить его позвонить. Ладно, Азат, когда тебя в аду будут черти жарить, за Бабушку тебе прямо к сковородке кружку холодного пива точно принесут. Проехали. Тут дела принимают нехороший оборот. Да, и позови официанта, а то мы как двое влюбленных. А с Исматом потолковать у нас, похоже, не получится. Хотя есть некоторые мысли… Давай сейчас перекусим и поедем ко мне. Втроем покумекаем.
- А кто третий?
- Инесса.

                Глава шестая.
  Исмат рассматривал полуобнаженных красавиц на обложках  журналов киоска «Союзпечать» в зале ожидания Киевского вокзала. За те полчаса, что он там находился, у него уже два раза проверили документы. Он проклинал майора за выбор места встречи. На лубянской площади у памятника Ф. Дзержинскому было бы и то безопаснее.
  Без трех минут восемь в зал ожидания вошел майор. Он был в той же форме одежды, что и на Зеленом базаре в Душанбе.
 «Видимо у командира напряженка со шмотками, надо бы подарить», - подумал Исмат.
Командир подошел, не здороваясь, протянул сумку и сказал:
- Спасибо, деньги пересчитал, все нормально.
- Э, не за что…
  Эти слова Исмат говорил уже в спину майору, т.к. тот развернулся и быстрым шагом вышел из зала ожидания в сторону перрона. Исмат оглянулся, и сделал то же самое, но выйдя на площадь, к стоянке. Сев в такси он назвал адрес на Патриарших прудах. Посмотрев на часы, Исмат расслабился. Время 20.15. Встреча была назначена на 21.30. Адрес таксисту он назвал с разницей в пятнадцать номеров. Расстояние до места он решил пройти пешком, так надежнее.
 Таксист остановил машину, где ему указали. Исмат рассчитался и долго укладывал сдачу в бумажник, дожидаясь пока такси, не выйдет со двора. Затем он прикинул, в какую сторону идти и отправился искать дом с нужным номером. Район был старый, брежневские пятиэтажки и минимум освещения на улице. «В таком месте очень удобно грабить», - подумал Исмат. Однако грабителей он не боялся. Его настолько беспокоила предстоящая встреча, что для страха перед грабителями места не оставалось. Наконец он дошел до требуемого дома. Квартира номер 2, конечно первый подъезд, первый этаж. На площадке три квартиры, значит, окна во двор не выходят. На подъездной двери  ни домофона ни кодового замка. Исмат постоял еще минуту, огляделся и зашел в освещенный подъезд, плотно прикрыв за собой дверь.  Он быстро поднялся и не сильно постучал в дверь с причудливой двойкой.
  Тут началось, что-то не вероятное. Дверь резко открылась в темную прихожую, и сильная рука затащила его в коридор. К этому Исмат был не готов. Дверь тихо закрыл еще один находящийся внутри, а втащивший зажал ему рот и прошептал:
- Не ори, у тебя менты на хвосте, тихо уходим через окно. Заорешь, пристрелю.
  У Исмата ослабли ноги и ни о каком сопротивлении и речи быть не могло. Нападавший ослабил хватку и втолкнул его в темную комнату. Окно было уже открыто.
- Быстро вниз, мы за тобой.
 Не смотря на то, что Исмат полностью обалдел, он успел сообразить, что сумка у него до сих пор в руках.  Он перевалился через подоконник и прыгнул в снег. Его приятели тут же оказались рядом и потащили его через кусты к стоящей напротив машине. Исмат услышал, как она завелась, но света фар не было.
- Быстро в машину! – скомандовал неизвестный.
  Исмат порядком запыхался. Когда выбежал к машине, задняя дверь была уже открыта. Он ввалился в салон, и водитель прошипел:
- Дверью не хлопай…
 Остальные участники забега уже разместились в авто и машина с выключенными габаритами еле слышно тронулась. Она набрала скорость, и, только выскочив на дорогу, водитель включил габариты, а затем ближний свет. Исмат сидел, обняв сумку. Только он набрался смелости спросить, что происходит, запищал зуммер спутникового телефона. Сидящий справа от водителя приложил его к уху:
- Понял Азат, нормально, мы уже далеко… Передаю.
Парень обернулся к Исмату и, протянув ему трубку, сказал:
- Тебя.
Исмат взял телефон.
- Слушаю.
- Салом Аллейкум Исмат, это твой друг Азат. Извини за то, как тебя встретили, но когда мы поговорим, ты поймешь, что другого выбора у меня не было. Ни о чем не беспокойся, мои ребята везут тебя на квартиру, где я уже тебя жду.
- Салом Азат. Спасибо брат. Груз у меня.
- Ну и хорошо, дорогой. Скоро увидимся. Пока…
- Пока, - сказал Исмат, начиная приходить в себя.
  Когда машина остановилась, Исмат понял, что у Азата просто проблема с русским языком. На месте, куда они приехали, не было ни дома и ни квартиры. Это был спортзал. Исмат кряхтя, вылез из машины, чувствуя, что десантирование через окно не прошло для него бесследно. Спутник его подошел к двери и толкнул. Та, оказалась не закрыта.
- Исмат джан, проходи, - сказал азербайджанец, пропуская Исмата вперед. Тот за этот бесконечный день столько натерпелся, что спокойно вошел в теплое помещение зала, уже стараясь ничего не анализировать и ни о чем не спрашивать. Он услышал, как машина уехала и они вдвоем, пройдя через большой баскетбольный зал, подошли к двери с вывеской «тренерская». Когда они вошли в помещение, весь пар, который накопился за день, начиная с разговора с Сурайе и заканчивая экстренным покиданием квартиры номер два через окно, у него вышел. Он сел на низкий кожаный диванчик и вытянул ноги.
  В помещении, обставленном как тренерская комната, за большим столом, под полкой с многочисленными кубками сидел Азат и просто раскладывал на столе деньги. Он, молча, улыбался, и смотрел на Исмата. В тренерской находился еще один молодой человек, разглядывавший кубки.
   Спутник Исмата, стоящий у двери, первый подал голос:
- Азик, все нормально, без потерь. Вроде тихо ушли, окно за собой закрыл. Думаю если и была наружка, то шмон по квартирам будет только завтра с утра. Никак бы они не успели квартиру срисовать, наверняка знают только подъезд. Гурам не звонил?
- Звонил, и что странно у дома тишина полная. Или наружка такая зашифрованная, или… или. Ладно, спасибо, давай езжай домой, будь на телефоне.
 Азат вышел из-за стола. Исмат хотел встать, но Азат его остановил:
- Исмат джан, сиди отдыхай, сейчас ужин привезут, обо всем поговорим, - он наклонился и пожал руку Исмату и сел рядом. – Знаешь, что меня сейчас больше всего волнует? Ну, просто распирает от любопытства. Что у тебя в сумке? Кукла или герыч.
Исмат тяжело посмотрел на него и подал голос:
- Не смешно Азат…
- Согласен. Поэтому, чтобы знать в каком ключе вести дальнейший разговор, давай Мика проверит, а мы пока слегка перекусим лепешками с сыром, а то этих олухов только за смертью посылать…
   Азербайджанец, имя которого было Мика, взял у Исмата сумку и положил ее на соседний стол. Азат пригласил было Исмата к столику, где лежали лепешки и был наломан крупными кусками сыр, разложенный на салфетке, но Исмат отмахнулся и стал рядом с Микой.
  Тот расстегнул молнию на сумке, и стал извлекать из нее знакомое Исмату содержимое. Помимо всякого барахла, типа полотенца, спортивных штанов, свитера, на стол легли пять пакетов в афганской упаковке с цифрами 88.8 и надписями на арабском и английском языках.
 Азат удивленно присвистнул.  От его напускной беззаботности не осталось и следа:
- Вот это номер! Мика, срочно анализ из всех пяти пакетов. Возьмешь мою машину. Пакеты и образцы пометь маркером, чтобы знать что откуда.
Невозмутимый Мика уточнил:
- 0.5 брать?
- По грамму возьмешь, тащи весы. Да и сразу общий вес замерь, что бы дважды не взвешивать. Вот это поворот…
 Исмат стоял и ничего не мог понять. Наконец он не выдержал:
- Слушай Азат, при всем моем уважении, может, ты мне объяснишь, что у вас тут происходит, а то у меня накопилось слишком много вопросов. У тебя что здесь и лаборанта нет? А как ты собирался товар принимать? Да и деньги, лежащие на столе по виду тянут как раз на те два кг что я прислал раньше. А за эти пять? Мы же договорились, расчет сразу…
Азат повернулся к Исмату и, сложив руки на груди, заверил:
- Исмат, дорогой, когда я тебе все расскажу, ты меня очень благодарить будешь. А пока давай отправим Мику за анализом, ты пересчитай деньги, закусим, и умоляю, успокойся, если ты меня уважаешь. Поговорим, о чем хочешь: за жучку, за внучку…
- Ладно, не первый год работаем. Правда у меня такое чувство, что ты ждал, что я привезу пять килограммов кураги, и вдруг оказался героин, и ты не можешь скрыть удивления.
- Исмат, поверь, твоя шутка не далека от истины. Примерно так и есть.
- Знаешь, у меня голова гудит, и я плохо соображаю. Что это за байда была с окном, и по моим наблюдениям ты оказался не готов к приему груза. Или ты сейчас же мне все объясняешь, или, я не шучу, это последняя наша сделка. Конечно после расчета, - он вздохнул и сел на диван, - староват я уже для таких забегов…
- Немного жестковато, конечно, но суть понятна. Если коротко, а подробно тебе Филарет объяснит, появилась почти сто процентная информация, что ты едешь с «хвостом». Насчет продолжения или окончания сотрудничества будешь говорить с Филом. Если бы мои ребята тебя технично не выдернули, ты бы, возможно, был сейчас в другом месте. Первоначально было решение с тобой не встречаться вообще, но когда, по чистой случайности оказалось, что Мика снял адрес на первом этаже, родилась идея твоей принудительной эвакуации. Вообще надо бы теперь взять за правило созваниваться почаще. Так в общих чертах.
Исмат ненадолго задумался.
- Откуда ветер про «хвост»?
- Это не моя тема, с Филом поговоришь. Давай бери сыр и…
- Какой сыр, Азат! – Исмат вскочил с дивана, - Какие менты? Причем тут Фил? Ты сам уверен, что в этом есть хоть капля здравого смысла? Я понял, твои наблюдают за квартирой, и клянусь, никто туда не придет. Деньги просто мои отдайте и я поеду…
- Не клянись зря, Исмат. А за пять кг, если качество прежнее, получишь у Филарета. Исмат, никакого изменения в договоре, мы работаем не один год, и у нас обоюдное доверие. Почти во всем. Просто такие суммы в нашем ведомстве выдает Филарет…
 Телефон, стоящий на полке затрещал противным зуммером. Азат поднял трубку:
- Слушаю… Понял… Все пять проб? ... Так они там? Пулей пусть едут сюда, - он посмотрел на Исмата, и улыбнулся, - мы с голоду умираем…
Он положил трубку, взял кусок сыра и сказал:
- Вот дурни, представляешь, еды купили, и поехали к Мике. Вот как с такими работать?
Исмат терпеливо ждал. Азат подошел к нему и приобняв шепнул:
- Все нормально Азия! Хороший порошок…
Исмат взял кусок лепешки и сел на диван.
- Когда к Филу поедем за остальными?
- Он сам подвезет сюда. Исмат располагайся, поедешь отсюда, а я пока Фила наберу.
Он набрал номер. 
- Алло, все в порядке… А я то как обалдел!.. Проверили, все пять…Сейчас почти одиннадцать… Ждем.
   Когда он закончил разговор, в спортзале послышались голоса и топот. Исмат посмотрел на Азата. Тот успокоил:
- Мои идут, не напрягайся.
В тренерскую ввалились три азатовских порученца с пакетами. В помещении  стало тесно. Пока двое бывших товарищей Исмата по бегу с препятствиями разгружали ручную кладь, Мика докладывал Азату ситуацию:
- Дантист порошок оценил как полную аналогию со сданным недавно курьером Исмата. Одним словом, качество в пределах, я могу сразу отвести его на фасовку…
- Куда отвести?- Исмат со злостью посмотрел на Мику, - Вот расчет будет, тогда вези куда хочешь…
  Мика уже открыл, было, рот, что бы парировать сказанное, но Азат поднял вверх руку и громко сказал:
- Брейк! - И повернувшись к Исмату, как можно спокойнее произнес, - Исмат, это наш разговор, ты не правильно понял. Мика имел ввиду, что в принципе, его можно фасовать, потому что качество хорошее.
 Тут дверь открылась, и в помещение вошел Филарет со своим телохранителем, другом, компаньоном, консультантом, и еще неизвестно кем, Димой.
- Вы чего тут так кричите? У вас, что рук нет, что ли? – Весело произнес он, вместо приветствия. – Давайте, лишние, подождите в машине. Здравствуй Ака Исмат!
   Исмат встал и крепко пожал руку Филарету. Дима остался в дверях и поторопил «лишних». Те, выходя, посмотрели на Азата, но тот жестом пояснил, что все нормально.
  Хотелось бы остановиться на персоне Димы подробнее. Это был крепкий мужчина, невысокого роста, лет сорока с небольшим. Дело в том, что этого человека, никто не знал кроме Филарета. Он появился рядом с Филом полгода назад. Александр Павлович сделал внушение Филарету за то, что у него нет никаких данных на этого Дмитрия, а это не порядок. Филу с большим трудом удалось убедить Палыча, чтобы тот оставил этот вопрос открытым и поручился за Диму, пообещав, что позже объяснит инкогнито своего стража и друга. Тот нехотя согласился, и естественно начал пробивать его по своим каналам. Разумов Дмитрий Валентинович, уроженец г. Борисоглебск, Воронежской области оказался фантазией художника, нарисовавшего тому паспорт. Такой человек, в СССР не рождался. Дальнейшие действия подсказал бы и ребенок. Образцы отпечатков пальцев Димы, которые люди Палыча без труда сняли на фуршете, отправили на идентификацию по всем четырем базам данных: МВД, ФСБ, МО РФ, и закрытая база по агентам. Палыч бы спокойнее отнесся, к тому, если бы Дима оказался полковником ФСБ, но по результатам проверки он оказался никем. Чтобы было понятно - такое возможно только в тех редких случаях, если: обладатель этих уникальных пальцев никогда не служил в вооруженных силах, не привлекался по линии МВД, не попадал в медвытрезвитель, не получал разрешение на приобретение и ношение оружия, не выезжал в дальнее зарубежье на работу или в командировку и, вообще, всю жизнь до этого, проработал поваром в рабочей столовой завода «Красный Октябрь». Но даже беглого взгляда на Дмитрия было достаточно, что бы понять, что тот не был поваром. Палыч попросил Филарета объясниться, доложив ему результаты собственной проверки по Диме. Однако Филарет занял такую жесткую позицию, что уже привыкший ничему не удивляться Палыч был озадачен. Тот объяснил, что Дима ему нужен, как служба собственной безопасности и то, что он находится в положении «вне закона» и полностью зависит от Филарета, гарантирует его работу как преданную, так и продуманную. А договор между ними подразумевает не разглашение обоюдной информации, поэтому он не может светить Диму и дать Палычу его личность. Палыч сдался, попрощавшись с Филоретом отрывком из классики: «Как говорил старина Мюллер, что знает один, то знает один, что знают двое, знает и свинья»…
  Дима остался стоять в дверях, когда лишние покинули место встречи. Филарет сел напротив Исмата, а Азат подошел к столу, беззлобно, бурча:
- Конечно, разогнали всех, теперь самый молодой будет, как всегда им стол накрывать. А еще говорят, что господа все в Париже.
Филарет засмеялся:
- Азик, прекрати бубнить. Вон Дима тебе поможет.
 Дима посмотрел на пакеты лежащие горкой на столе, но Азат его остановил, подняв руку.
- Нет, спасибо, я сам. Такими руками как у него только сваи забивать, а стол накрывать это искусство и я думаю…
- Может о деле поговорим, - прервал их беззаботную трепотню Исмат, - Филарет, я у Вас не увидел сумки с деньгами. Азат мне передал за два килограммовых транша, я пересчитал, все нормально. Насчет лабораторных пол грамма надо уточнить. И вообще, если мы планируем дальше работать, сейчас как раз время все оговорить с Вами Филарет. Ака Азат, надеюсь, будет не в обиде, если диалог будет только между нами двумя. Несмотря на длительное сотрудничество, мы с Вами видимся второй раз, и хочется максимально продуктивно провести эту встречу.
- Нам с Димой выйти? – недоуменно спросил Азат, подняв нож, которым резал копченый язык.
- Нет, ака Исмат имеет ввиду, чтобы ты только слушал, - пояснил Филарет.
  Исмат откинулся на кожаную спинку дивана и почувствовал, что под внимательным взглядом Фила ему становится как-то не уютно. И снова утреннее чувство тревоги. Необъяснимой и ноющей. Как говориться: «Сам дрожу, фасон держу». Расклад игроков на чужом поле был явно не в его пользу,
- Дима, принеси деньги, - негромко приказал Фил, глядя на Азата. Дима вышел, и в тишине было слышно, как тяжело дышит Азат, ломая горячую индейку.
 Войдя, Дима положил объемный целлофановый пакет с символикой фирмы Samsung на диван между Филаретом и Исматом.
- Исмат, здесь вся сумма, как было договорено. Вы пока считайте, а мы перекусим, с Вашего позволения. Как закончите, Дима унесет товар в машину, и эту часть вопроса мы закроем.
Фил встал и подошел к столу, где занимался сервировкой Азат.
  Исмат достал из кармана куртки свой пакет и занялся пересчетом купюр,          по-своему формируя из них пачки и перетягивая их привезенными с собой резинками.
 Филарет, Дима и Азат, ели, негромко обсуждая последние известия. Опять Боря Ельцин отчебучил такое, что хоть стой хоть падай. А именно - прилетев в Германию, забил на встречающего его канцлера, и остался спать в самолете.
- Я считаю все правильно, - комментировал это происшествие Дима, - еще наши деды дали понять немчурам, что холоп должен молча ждать, пока барин спит…
- Ты Дима не перегибай, - Фил сморщился, - или ты просто позлить меня хочешь? Я не в восторге, что полмира уверено, что президент России по глубокому снегу в холодный кремль на работу ездит на медведе и пьяный. Я конечно за русскую самобытность, но здесь уже попахивает массовой шизофренией. А последний перфоманс Бориса Николаевича, еще больше укрепил всех в мысли, что русские не адекватны. Ну, если не все русские, то правительство уж точно.
   К этому времени Исмат закончил укладку денег в пакет. Добавив туда же сумму, полученную за предыдущие два килограмма, он достал ленту «Скотч», и перевязал ею получившийся прямоугольный брикет по способу, каким упаковывается багаж в аэропорту. Взяв свою пустую дорожную сумку, он увеличил ее объем, расстегнув молнию по периметру, и уложил на дно брикет с деньгами. Сверху он набросал вынутые ранее вещи, застегнул молнию и, поставив сумку между ног, удовлетворенно сказал:
- Филарет, все нормально. Я закончил.
- Ака Исмат, иди к столу, подкрепись, а поговорить у нас еще время есть.
  Исмат посмотрел на сумку и на стол. Последний раз он ел в Душанбе. Худая курица в самолете не в счет. Он убеждал себя, что беспокоиться больше не о чем, деньги у него. Утром он увезет их к себе на квартиру, и полетит с небольшой суммой в Душанбе. Деньги за товар пакистанец сам заберет через неделю, когда будет в Москве, у него из квартиры, ключ у него есть. Однако успокоения не наступало.
   Исмат подошел к столу, когда зазвонил спутниковый телефон. Дима вытер руки салфеткой и достал из висящей на спинке стула куртки аппарат.
- Слушаю... Давно?.. А в соседнем подъезде? - он выразительно посмотрел на Филарета, продолжая слушать, - Все Виталик, снимайтесь по-тихому… Нет, не подходите, и так все ясно… отбой.
Присутствующие, молча, смотрели, как он отключил телефон и положил его обратно в карман кожаной куртки.
- Кто звонил? – не выдержал Азат.
Дима не успел ответить, как зазвонил стационарный телефон, стоящий на столе. Азат поднял трубку:
- Я понял, на сегодня всё, отдыхайте, завтра ко мне подъезжайте, рассчитаюсь.
Он положил трубку и посмотрел на Диму:
- Если я правильно понял, там твои люди тоже были?
- Правильно понял, но это уже неважно, - он повернулся к Филарету, - спалился наш гость, время пол второго ночи, а весь подъезд проверяет аварийная служба газа. Аварийная машина у подъезда и все такое. Думаю даже комментировать не нужно, что подобную акцию ни одна коммунальная служба себе не позволила бы. По квартирам ходят без участкового, видимо найти еще его не смогли. Бараны, хоть бы ППСников взяли на обход. Короче федералы это. Надо отдать должное Азату – толковый увод от хвоста.
  Исмат сделал шаг назад и сел на диван рядом со своей сумкой. Понятно, что речь шла о событиях, происходящих по адресу его прибытия. У него еще не было времени осознать глубины случившегося, но он четко понимал, что максимум завтра утром он будет в федеральном розыске. Вели его от киевского вокзала. Майор сука!
  Он посмотрел на сидящих за столом. Те продолжали есть!
- Филарет, я насколько понял, речь шла о том, что ищут меня?
- Угу, и тебя и пять килограммов. Я до сих пор в толк не возьму, а че они порошок то не подменили? Он пару часов был у них в руках. Хреновая вещь самоуверенность. Они были убеждены, что возьмут тебя при передаче. Кто-то за этот косяк, точно погон лишится. Могли бы кило хоть оставить – статья та же. Уверен, просто лень была куклу готовить. Русский «авось».
  Исмат слушал Филарета как через ватные тампоны. Квартира в Москве на его имя оформлена, туда поедет пакистанец, связи с ним нет, что бы предупредить. Его возьмут. Как Филарет узнал о майоре? Надо сделать все, что бы предупредить пакистанца. Попросить Филарета, чтобы помог выяснить, когда тот прилетает через службу в Шереметьево. Он поднял голову и посмотрел на сидящих за столом компаньонов. 
  Те закончили трапезу и смотрели на Исмата. Тот все понял. Вспомнились слова Азата, сказанные ему лет пять назад: «Ничего личного, только бизнес».
- Филарет, - глухо сказал Исмат, не узнавая собственного голоса, - Мне нужно часть денег передать пакистанцу. Если он не получит за последние семь килограммов, они отдадут Сураё и моего сына афганцам.
- Получит. И это будет как раз основание нам доверять. Как мы можем с ним пересечься?
- У меня есть его паспортные данные и примерная дата его вылета из Карачи. Спасибо.
Он достал записную книжку, вырвал из нее листик и положил его рядом с собой на диван.
- Здесь все, что нужно…
Фил подошел к Исмату и сел рядом с ним.
- Ака Исмат, наверное, лишним будет говорить, что ты отсюда уже никуда не уйдешь. Летчик, которому ты передал сумку с товаром, сотрудник ФСБ. Штатный, нештатный, не важно. Твои данные у них есть, ты проходил паспортный контроль. Завтра, а точнее уже сегодня, твое фото будет, образно говоря, на каждом столбе. Ты ошибся с курьером, вина полностью твоя, Исмат. Если бы ты попал под замес из-за человека, которого я тебе дал, то я сделал бы все возможное, что бы миминизировать твои проблемы. Но в нашем случае ты создал проблему. Делать тебе пластику лица и левые документы я не вижу смысла. И не потому, что ты для нас опасен и уже бесполезен. Тут так получилось, что мои помощники выяснили о тебе некоторые вещи, которые выставляют тебя в крайне негативном свете.
Исмат ждал продолжения, но Фил замолчал.
Тут к разговору подключился Азат:
- Сколько процентов от суммы находящейся в сумке получает пакистанец?
- Шестьдесят.
- А остальные сорок кому?
- Думаю, вы поможете мне переправить их Сураё?
- Думаю, нет,- вставил Фил, - Будет справедливо передать их Бабушке, как командировочные за четыре года и моральную компенсацию за потерю дочери и дома.
Исмат отпрянул от Фила.
- К-какого дома?
- Какой ты надоумил отдать под залог, и сам же продав героин ее дочери, подставил ее, договорившись с цыганами. А у тех есть спущенный из главка МВД план по сдаче курьеров. Взамен, ОБНОН нетрогает их дилеров. Исмат, ты несмотри, что Москва большая. Круг у нас очень маленький. Так вот в этом кругу мне сказали, что ты «подарил» цыганам курьера, что бы те забыли, как ты им продал сильно разбавленный килограмм. Таких поставщиков как ты, у меня порядка пятнадцати человек. И я знаю, что они, как и мы, далеко не ангелы, и всем нам еще предстоит отвечать за свои поступки по мере прегрешений. Но существуют человеческие границы поступков, переходя через которые, ты становишься вне законов. Именно законов, а не закона. Закон это свод правил. У всех они разные. У проституток и БОМЖей, воров и прокуроров. Не сговариваясь, все эти противоречивые общности, стараются не задевать область, в которой расположено то неприкасаемое, что свято для любого человека. Это двоединство  мать - ребенок.
  Врать матери, что ее дочь, которую сам же и убил, жива и под этим флагом, принуждать ее к работе, ничего не платя за это и лишь обещая, что скоро они будут вместе и счастливы, это подло. Твоя мутировавшая жадность Исмат, настолько безгранична, что вывела тебя за человеческие границы…
  Исмат смотрел на пол, и впервые им овладело новое чувство – ему стали не интересны деньги. Это аккумулирование возможностей посредством денежной массы стало чужим и не важным. Прикольно понять в конце жизни, что, то чему посвятил, да что посвятил, за что отдал свою жизнь, оказалось синекурой. Когда его не станет, Сураё тут же выскочит замуж и с помощью своего братца, за год спустит все его деньги, которые у нее сейчас есть в заначке. Хотя может и быстрее.
  А ведь мечты сбываются. Было же желание оставить ее в Душанбе, а самому навсегда перебраться в Москву. Ну вот, все как хотел.
  Исмат засмеялся, пнул тяжелую сумку, и обхватил голову руками.
Присутствующие молчали.
- У меня еще есть время? – спросил он, подняв голову.
- Нет, - ответил Азат, снимая телефонную трубку старого стационарного аппарата.

                Эпилог.

   Инесса пришла из спортзала и только скинула кроссовки, как услышала трель телефона.
- Але, - сказала она.
- Здравствуйте, - раздался мужской голос на том конце провода, - А Филарета можно услышать?
- Дмитрий, это Вы? Я Вас узнала, богатым не будете. Его нет, может, что-то передать? - спросила игриво Инесса. Дмитрий ей нравился. Нравился как друг мужа.
- Передайте ему, что встреча с интуристом прошла продуктивно, обменялись контактами, он навестит нас дней через десять, - он чуть помедлил и добавил, - И еще. В первый подъезд, где живет младший брат Елены Батуриной, в мытищинском районе действительно был вызов газовой службы ночью, неделю назад, и чудо, что все обошлось без пожара.
- Знаете, Дмитрий, вторую часть сообщения я не поняла, но если Вы считаете, что это нужно моему мужу знать, передам слово в слово.
- Знаете, Инесса, а я уже и сам не уверен, нужна ли ему эта информация? Забудьте, скажите только про интуриста…
- Как скажете, всего доброго.
- До свидания.
  Инесса положила трубку и вспомнила о мокром купальнике и полотенце в спортивной сумке. Она стала спешно все это доставать, бурча: «Странный этот Дмитрий. Фил что, в горгазе работает, что ли?».

               
                Часть вторая
                Глава первая

   Сурае ничего не слышала о своем муже Исмате уже две недели. Её размышления об исчезновении супруга рисовали только одну картинку – Исмата взяли с грузом и он сейчас ждет суда или уже убыл отбывать наказание туда, где «даже летом холодно в пальто». Она слабо разбиралась в сроках проведения следственных действий и вынесения приговора. Первую неделю после той пятницы, когда он не позвонил, Сурае трясло от страха за себя и за сына Ёдгора, который жил уже второй год у ее дяди по линии матери. Ребенок ходил во второй класс. Дядя ее был заслуженным учителем Тадж ССР и настоял на том, что бы пойдя в школу, мальчик хотя бы три года жил с ними, пока не закончит начальное обучение. Сураё тогда приняла «стойку» любящей матери и наотрез отказалась от предложенной родственниками опеки над Ёдгором. Исмат, когда узнал об этом предложении, и позиции Сураё, спросил ее: «Сколько будет семь умножить на восемь?». Молчание ее решило вопрос в пользу временной опеки Ёдгора двоюродными дедушки с бабушкой. Тем более, что жили те в трехэтажке напротив бытового центра Садбарг, а это было в трех минутах ходьбы от школы № 6, где, преимущественно, учились дети военнослужащих российской армии, и она считалась одной из самых «сильных» в республике.
   Сураё эту страшную неделю все чаще ловила себя на мысли, что ей по барабану, что случилось с Исматом, лишь бы не объявился этот безбашенный пакистанец Мурод, и не потребовал свои деньги за последнюю поставку товара. В первую очередь она переживала за сына и измотала родственников звонками с одним и тем же вопросом: «Где Ёдгор?», и закатывала истерику, если тот играл во дворе без присмотра. Дядя  ее начал нервничать и, недолго думая, отправил к Сурае своего бывшего ученика, заместителя командира спецназа МВД Вали. Часть, в которой тот служил, была известна и малому и старому. Одним словом если даже солдат, находящийся в увольнении, обнаруживая свою принадлежность к этому воинскому подразделению, считался неприкасаемым, то подполковник имел яркий зеленый свет на любых направлениях. Для радикального решения вопросов, на базе, в районе цементного завода, кроме бронетехники, в части имелись три вертолета Ми – 8, которые помимо транспортных, могли выполнять и боевые задачи. По тем временам это было очень авторитетно.
    Вали подъехал к дому Сурае ранним утром на джипе «Хамер», чем вызвал дикий интерес у школьников, которые столпившись у машины, забыли о первом уроке. Он вышел из «тонированного американца» в полном боевом облачении с автоматом АКМС к которому был пристегнут подствольный гранатомет. Собравшиеся ахнули. С Сурае была предварительная договоренность о встрече по телефону, но и она не ожидала такого антуража. Водитель остался сидеть в машине, а Вали вошел в калитку, после чего Сурае закрыла ее на засов.
  Устроившись в кресле за столиком Вали разглядывал обстановку гостиной, определив, что племянница его учителя явно не бедствует. К этому времени хозяйка заварила чай Tess в чайничке под позолоту и пригласила гостя к началу ритуала чаепития. Тот отказываться не стал, так как помимо чая на столе были сладости и фрукты, которые по самой низкой оценке тянули на две его зарплаты. Он отхлебнул из пиалы чай и, похвалив напиток, приступил к вопросам, касающихся цели его визита.
- Апа Сурае, Ваш дядя попросил меня проведать Вас, так как решил, что Вы чего-то боитесь, или кто-то Вам угрожает. Как я понял Ваш муж, биснесмен, ака Исмат, не вернулся из командировки в Россию в намеченное время и в настоящий момент Вы не знаете, где он находится, и переживаете за него. Я пошлю туда запрос от нашего МВД, и это мы проясним как можно быстрее, надеясь на оперативность наших российских коллег. Мы свои люди и мне нужно знать, почему Вы опасаетесь за Вашего сына? Ака Исмат остался кому-то должен?
Сурае смотрела на стол и не знала, насколько можно быть откровенной с визитером.
- Ака Вали, я знаю Вас как друга моего дяди и поэтому буду откровенна, насколько это возможно. Мой муж занимается поставками хлопка в Россию в больших объемах. Что бы закупать товар у нас денег не было, поэтому Исмат брал деньги у своего компаньона Мурода, а после того как в Москве с ним расплачивались за груз, он рассчитывался с Муродом, отдавая ему процент, ну и нам оставалось на лепешки с чаем. И в этот раз было все так же, кроме того, что он не прилетел в назначенный день. Теперь я боюсь, что если что-то случилось с Исматом, Мурод придет сюда за деньгами. А откуда у меня деньги? Когда я ему скажу, что у меня денег нет, боюсь, это ему не понравится...
    Сурае говорила все это, как и положено замужней восточной женщине, глядя на стол. Вали же слушая ее и рассматривая убранство зала, понимал, что если бы Исмат закупал на остающуюся ему долю от сделки чай с лепешками и раздавал нуждающимся, то проблема питания в это тяжелое время в Таджикистане для многих была бы закрыта. Однако он это не озвучил и спросил:
- А кто этот Мурод?
Сурае явно ожидала этого вопроса:
- Это бизнесмен из Пакистана. Это все, что я о нем знаю. Он много времени проводит в Афганистане. Он был у нас раза три или четыре, уже давно. А так Исмат с ним постоянно на связи по телефону.
   Вали был заместителем командира элитной части не благодаря своим знакомствам и родственным связям. Командир спецназа МВД выделил его из кандидатов на эту должность, забрав из отдела разведки Министерства Обороны Республики Таджикистан. Чтобы его бывшее командование не упиралось, пришлось подключить связи. Только это было маленькой коррупционной составляющей в карьере тридцатилетнего подполковника. В остальном он двигался вперед благодаря знаниям, приобретенным в советской школе милиции г. Новосибирска и личным качествам. Картина, нарисованная Сурае, и пропущенная через анализатор Вали проявилась контрастно и отчетливо.
- Если я правильно понял, до передачи денег Муроду за, назовем его так, хлопок, Вы оставались заложниками. Вы и Ёдгор.
Сурае поменялась в лице, и уже глядя в глаза Вали возмутилась:
- Да как Вы можете такое говорить?!
Подполковник пропустил этот выпад и спросил:
- О какой сумме идет речь?
Сурае откинулась на спинку кресла и положила ногу на ногу, давая понять, что светская часть беседы закончена.
- Не знаю…
- Хорошо, прошло десять дней, а Мурод даже не позвонил. Правильно?
- Правильно…
- У Исмата в России была женщина?
    Сурае вспыхнула, она уже открыла было рот, что бы нагрубить Вали, как что-то щелкнуло у нее в голове и мысли потекли по направлению, в котором она никогда не размышляла. Она была почти на двадцать лет младше Исмата и, как ей казалось, была для него идеалом женщины в его возрасте. Тут ее словно обвалили те маленькие детали, которые она не хотела замечать, но которые сейчас, в новом свете, просто подталкивали к версии о существовании соперницы.
- Исмат очень любит Ёдгора, - пробормотала она.
- Вы меня не поняли. Я спросил о женщине. У Исмата была квартира в Москве? Хотя Вы можете и не знать, я сам узнаю. У меня знакомые в комитете по недвижимости. Вспомните, как Вы расставались перед его отлетом? Вы не ссорились?
- Нет, все как всегда…
    Сурае опустила глаза. Вали понял, что попал в точку. Он достал из кармана заготовленный лист бумаги и встал.
- Апа Сурае, вот номер телефона моего дежурного. В любое время дня и ночи звоните, представьтесь, что от меня. Оперативная группа будет у Ваших ворот, - он задумался, - через пятнадцать минут. Я предупрежу участкового и пару агентов, живущих в вашем районе. Муроду будет крайне трудно появиться около Вашего дома незамеченным. Безопасность Вашего сына я обсужу с Вашим дядей. Но, поверьте моему опыту - опасности никакой нет. Если бы Исмат с ним не рассчитался, Вы с Ёдгором уже были бы на берегу речки Вахандарья.
Сурае подняла голову и тихо спросила, поежившись:
- А это где?
- Это приток Пянжа, в восточном Афганистане… Поймите, если бы Исмат просрочил платеж хотя бы на день, сразу появились бы люди Мурода, что бы убедиться, что Вы и Ваш сын на месте, т.к. вы являетесь единственным гарантом возврата денег. Но, никто Вам не позвонил и не пришел. О чем это говорит?
-О чем? – еле слышно спросила девушка.
- О том, что ака Исмат рассчитался со своими компаньонами. А почему он не едет и не звонит, я постараюсь выяснить.
   Вали встал, взял с соседнего кресла автомат. Сурае продолжала сидеть, глядя на стол. Из ступора ее вывел голос Вали:
- Апа Сураё, я пойду, закройте за мной.
Сураё вздрогнула, встала и пошла вслед за Вали.
   После того как они попрощались, она быстро вошла в дом и бросившись к телефону набрала брата, моля, что бы тот не ушел. Эркин поднял трубку, когда Сураё уже потеряла надежду, что он дома.
- Да, - прозвучал сонный голос.
- Эркин, это Сураё, похоже Исмат меня кинул, срочно надо увидеться, приезжай ко мне, бери такси, я заплачу.
- Считай уже еду, минут через двадцать буду у твоих ворот, сестренка, - ответил Эркин. 
     Первое, что ему пришло в голову, это то, что, похоже, четыре тысячи баксов возвращать уже некому. Правда, садясь в машину, и окончательно проснувшись, он осознал, что радость его напрасна. Возвращать он их и так не собирался, а вот у сестренки теперь кредитная политика в его сторону всяко изменится. Поступления прекратились.



                Глава вторая

       По утрам Дмитрий оставлял свой БМВ возле дома Фила и пересаживался в красный Вранглер. Цвет машины шэфа был несколько веселенький для деловых людей, но Филарет определил эту английскую пародию на джип своим средством передвижения и никакие аргументы не рассматривались в пользу замены авто. Дима про себя прозвал этот кабриолет «подарком киллеру». И действительно, машина была уязвима со всех сторон: кожаный верх, отсутствие тонировки на стеклах. К тому же она моментально вычислялась в потоке машин из-за цвета и необычности формы. Как-то Дима, под хорошее настроение Фила, выдал ему эти аргументы, на что тот невозмутимо ответил, что если тебя определили, как мишень, но все равно повесят на щит в тире и используют по назначению. Дима только отчасти встал на эту фатальную позицию. Жизнь его научила не плыть в направлении стрелки на указателе «Судьба», если тебе нужно в противоположную сторону. Однако вслух он это произносить не стал.
     В тот вечер вернулись рано и, проводив босса до подъезда, вежливо отклонив предложение поужинать, Дмитрий направился к своей машине. БМВ было лет восемь. В отличие от Азата, он видел в машине только средство передвижения. У него были свои технические пристрастия, но машины были не из этого списка. Дмитрий самозабвенно любил огнестрельное оружие. Он бы мог говорить о нем часами, если бы в его окружении был слушатель.
    Сев в машину он опустил стекло и запустил двигатель. Погода в Москве соответствовала времени года. Майский легкий ветерок наполнил салон запахом молодой листвы. Греть двигатель не имело смысла, и Дмитрий тронул авто выводя его на шоссе Энтузиастов. Район Перово, в котором зимой поселился Дмитрий, был не далеко, поэтому гнать машину не имело смысла. Управляя автоматически, он погрузился в размышления о последних событиях, происходящих в их ведомстве.
    Четыре месяца сотрудничества с пакистанцем Муродом внесли значительные коррективы в работу компании. Основное неудобство его поставок было в том, что они были редки, неожиданны и объемны. О приходе товара Мурод сообщал только за пару дней до его прибытия, и поэтому приходилось держать большое количество наличности. Так же после приемки товара нужно было его хранить, пока он не разойдется по дилерской сети, что подразумевало привлечение дополнительных кладовщиков, т.к. держать такое количество в одном месте было то же самое, что класть все яйца в одну корзину.  А с увеличением числа сотрудников увеличивался и риск «протечки». Филарет уже предложил Александру Павловичу переправлять часть груза смежникам в Новосибирск. Однако сибиряки работали хоть и исправно, но рассчитывались только по реализации товара. Пакистанец же и слышать не хотел об отсрочке оплаты. Это значило, что часть денег приходилось выдергивать из московского оборота. Образовалась еще одна неожиданная проблема – обмен такого объема рублевой наличности на доллары становился слишком заметным, плюс незапланированные убытки из-за скачущего курса валюты.
     У непосвященного может создастся впечатление, что пакистанец был единственным поставщиком порошка в Россию. Здесь нужно понять, что бухгалтерия и задействованные люди от разных поставщиков никак не должны были пересекаться. Например, у поставщика Мурода появились проблемы с доставкой товара. Результат:  дилеры беднели, клиентура перенастраивалась на другие точки сбыта, прикормленные менты, начинали роптать, оставшись без мзды и т.д. Но направления с другими поставщиками никак не страдали, и даже выигрывали на увеличении продаж, связывая это с неожиданным повышением спроса. Нужно отметить, что конкуренция в таком деле как реализация героина заканчивалась обязательно стрельбой и, как следствие, долгосрочной посадкой руководства. Это как шасси карьерного самосвала – каждое колесо имеет абсолютно автономный привод, трансмиссию, систему торможения и подкачки. При выходе из строя какого-либо элемента, меняется полностью один из четырех агрегатов шасси и заменяется другим. Автономность, это только один из китов, на которых держалась империя под руководством императора Александра Павловича.
   Описанные выше рабочие моменты должны были заполнять все мысли и чаяния человека отвечающего за порядок и безопасность участка работы под руководством Филарета. Должны были, но не заполняли…
  Случилось так, что как-то так-же проводив Филарета, он ехал домой и заметил за собой слежку. Это было не классическое преследование черным тонированным джипом полным злодеев, а болтающийся на хвосте Фольксваген – гольф. И вычислил он его случайно. Он ехал домой, когда сворачивая с шоссе, вспомнил, что обещал Инессе посмотреть в магазине «Спорт» появившуюся там, в продаже беговую дорожку. Дмитрий считался человеком, наиболее близким в спорту, и поэтому она его выбрала экспертом – советчиком, в вопросе покупать ее или нет.
   Он, не включая поворотника, резко развернулся влево, благо свободная встречная полоса это позволяла. Вдруг, обогнавший его Фольксваген, и уже свернувший на дорогу, ведущую к дому Дмитрия, так же резко развернулся и снова выехал на шоссе. Этот маневр Дмитрий увидел в зеркало, и дураку было понятно, что преследователь, уверенный, что объект едет домой, обогнал его, чтобы ждать во дворе. Наверное, написаны массы методичек и изучен опыт кучи работников спецподразделений, как поступать в случае обнаружения хвоста. Дмитрий их принципиально не читал. У него было свое видение поведения в этом вопросе. Он спокойно доехал до магазина, ничем не выдавая обнаружение преследователя. Закрывая машину на парковке торгового центра, он просто умилился поведению припарковавшегося неподалеку преследователя. Тот, будучи один в салоне, остался сидеть в машине на парковке возле магазина. Т.е. человек ехал в торговый центр, доехал, припарковался и … остался сидеть в машине.
 После того как Дмитрий осмотрел предлагаемый спортивный снаряд, и сделав по нему определенный вывод, он спустился вниз по лестнице и направился прямо к Фольксвагену. Как он и предполагал, преследователь дисциплинированно ждал, когда он выйдет. За рулем авто сидел парень лет тридцати. Подойдя вплотную, Дмитрий поманил его пальцем.
- Из машины выйди.
- А в чем дело? – испуганно спросил водитель, опустив стекло.
- Выходи, - Дмитрий вынул руки из карманов куртки.
Глаза парня давали понять, что ему совершенно не хотелось выглядеть героем.
- Если Вы не отойдете, я сейчас вызову милицию, - сказал он без уверенности в голосе.
 Дима, которому начало это надоедать, просто открыл заднюю дверь Фольксвагена и сел в машину.
Хозяин малолитражки явно этого не ожидал.
- Ладно, - сказал Дмитрий, - не хочешь не выходи.
- Что Вам от меня нужно? – негромко спросил парень, развернувшись в пол оборота.
- Зачем ехал за мной? Давай я тебя сразу скорректирую, чтобы не терять напрасно время.
  Он достал, под пристальным взглядом водителя, носовой платок и не сильно ударил тыльной стороной ладони ему по носу, следом протянув платок.
Парень взвизгнул и зажал нос.
- Платок бери, деревня, и не пытайся бежать, догоню. Вопрос повторять не буду, ты его слышал.
Потерпевший взял платок и приложил его к потекшему носу.
- Женя сказал, 50 баксов в день, плюс на солярку, - прогнусавил парень.
- У тебя че, дизель, что ли?- уточнил Дмитрий, осматривая салон.
- Ага, - обрадовался парень, - недавно немцы такие стали выпускать.
- Дай посмотрю записи, - сказал Дмитрий, указывая на желтую записную книжку, лежащую на торпеде.
Парень, без всяких возражений протянул ее пассажиру.
  Дмитрий смотрел листы, разделенные по датам со временем и маршрутом его передвижений. Он смотрел и понимал, что тут какая-то полная ахинея. Вот, например, двадцать девятое, воскресение. Он вообще в этот день не выходил из дома, только два раза во двор с Ману. А тут такие кренделя по всему городу, будто он занимался коммерческим извозом с минимальным временем на стоянку.
- Слышь, пионер, я не пойму, ты на чьей стороне? На моей что ли? Я так не ездил.
- Вы понимаете, - пояснил парень, отняв от переставшего кровоточить носа платок, - я не такая уж деревня, как Вы изволили заметить, просто помимо основных 50 –ти долларов мне с Вашими реальными передвижениями, на солярку ничего не дадут, а так я подгоняю, до 70-80 км в день. Нормально.
  Дмитрий был в шоке от такого объяснения его псевдо маршрутов. Он бы, под дулом пулемета, до такого бы не додумался. Он с восхищением посмотрел на парня.
- Ты представляешь, что с тобой будет, если твой Женя, хотя я даже не подозреваю, кто это, об этом узнает?
- Я, надеюсь, Вы ему об этом не скажете.
  Дмитрий понимал, что вокруг происходит бред и он в его эпицентре. Но мезо сцену надо было заканчивать. Как говориться, в городе одноглазых, придется по волчьи выть.
- Не скажу, если ты мне скажешь, как его найти…
И следом он подумал: «Неужели это я сказал?».
Парень засуетился и достал из бардачка визитку. На ней значилось следующее:
«Детективное агентство Калибр. Первый Земельный тупик, строение 4. Тел/ факс 407-807-55. Директор Заварзин Евгений Владимирович».
«И стоило огород городить», - подумал Дмитрий,- «Надо было сразу визитку заказчика спросить»,  и, обращаясь к детективу, попросил:
 - Я себе ее оставлю?
- Конечно, у меня еще есть, - сказал радостно парень и добавил, - А мне теперь что делать?
- Ты меня близко не видел, и этого разговора не было, - ответил он, выходя из авто, - Платок оставь себе как трофей и напоминание о твоей опасной профессии.
  Дмитрию было не сложно выяснить, что детективное агентство Калибр уже много лет работало в плотной связке со службой безопасности Александра Павловича. Понятно, что из ситуации со слежкой торчали мохнатые уши начальника СБ Григория.
 После этого события прошло два месяца, но серый Фольксваген он больше не видел.
 Дмитрий свернул с шоссе  и через 15 минут заехал во двор 24-х этажного дома. Заперев БМВ, он огляделся. Во дворе было полно отдыхающего люда. Жители столицы, соскучившись за долгую зиму по теплу и солнцу, аналогично крокодилам на берегу, восполняли растраченное тепло. Бегали дети, судачили на лавочках мамаши, угадывались влюбленные парочки, на которых подействовала весна, девочки – подростки играли в бадминтон, иногда попадая ракеткой по воланчику.
«Параллельный мир», - подумал Дмитрий и вошел в подъезд.
   Открыв ключами дверь с табличкой 155 на одиннадцатом этаже, он вошел в прихожую, где его встретила Ману, карликовый бультерьер, четырех лет от роду. Дмитрий купил ее у бывших соседей, когда в январе переезжал на эту квартиру. Своим появлением в жизни Дмитрия Ману заполнила пустующее место, отведенное для единственного друга. Она, словно, это понимала и была верна ему всей своей собачьей душей. То, что бультерьеры глупы и ленивы, легенда придуманная хозяевами этой породы с подобными качествами. Когда Дмитрий, крайне редко, не ночевал дома, Ману справляла нужду прямо в унитаз, что для собаки ее породы вообще не характерно. В этих случаях придя домой, он не заставал ее сидящей в коридоре. Она лежала в кресле напротив телевизора, уставившись мордой в темный экран. Но стоило только Дмитрию произнести слова ритуальных извинений, обиду у нее как рукой снимало. Она срывалась с кресла, и начинала с визгом нарезать круги вокруг ног Дмитрия, не давая ему раздеться. Апогеем этого веселья была, непонятно откуда взявшаяся коронка Ману – она разбегалась по ковру и в прыжке, расставив лапы, приземлялась серым брюхом на любимое кресло.
  Дмитрий разделся, поставил чайник и, включив телевизор, уселся на свое кресло. Ману забралась ему на колени, из солидарности уставилась на экран. Дмитрий еще не успел разобраться, что за передача идет, как Ману встав на короткие лапы, повернула морду в сторону коридора и зарычала. Через секунду раздалась мелодия «Ламбада» звонка в прихожей.
  Было бы логичным, если бы Дмитрий, в стиле жанра повествования, достал из сахарницы в кухонном шкафу вороненый пистолет «Beretta Magnum», передернул затвор и, прижавшись к стене возле входной двери, грозно спросил: «Кто там?».
  Однако он, бросив насторожившейся Ману: «Сиди здесь», пошел открывать дверь, одернув футболку.
  За дверью стояли трое молодых людей азиатской внешности. Они с удивлением смотрели на Дмитрия.
- Слушаю вас молодые люди, - сказал Дмитрий
   Стоящий впереди парень сверился с бумажкой и еще раз посмотрел на номер квартиры.
- Здравствуйте, - сказал он. Сильный акцент выдавал в нем недавно приехавшего иностранца.
- Добрый день, - поздоровался хозяин квартиры.
- Я ищу мужа моей сестры, Исмата, мне дали его адрес, - сказал парень, протягивая бумагу. Его спутники настороженно разглядывали спортивную фигуру Дмитрия.
- Наверное, я не смогу вам помочь, - ответил Дмитрий, - В этой квартире живу я. И никогда не слышал ни о каком Исмате. Вообще-то я ее купил только этой зимой, но до меня там жили, по-моему, Свиридовы, и я не думаю, что у кого-то из них было имя Исмат. Может он когда-то снимал эту квартиру?
Стоявшие переглянулись.
- Нет, это его квартира, он ее купил, - сказал парень, недобро глядя в глаза Дмитрию.
- Ну, тогда, молодые люди, я сейчас позвоню участковому, и возможно он сможет нам помочь.
     Реакция молодых людей на эту фразу была вполне обычная. Они разом заговорили на незнакомом Дмитрию языке. Он вытащил из кармана спортивных штанов трубу радиотелефона, однако его собеседник остановил попытку Димы набрать номер.
- Мы ошиблись, наверное, извините, - ребята стали пятиться к лестничному пролету.
- Ничего, бывает, - сказал, улыбаясь, Дмитрий, и закрыл за собой дверь.
«Исмат уже прописан по другому адресу», - сказал он, глядя на Ману уже без улыбки,- «Однако, что-то с этим надо делать…»

               
                Глава третья

   Если бы кто-то, в этот солнечный майский день, отслеживал с помощью GPS передвижения Александра Павловича, то был бы очень удивлен увиденным. На экране точка его местоположения передвигалась бы по лесному массиву в подмосковном районе со скоростью 270 км/ч. Этот парадокс возникал от того, что система, отслеживающая координаты, не учитывала высоту объекта. А высота последнего была около двух километров над уровнем моря.
  Палыч имел, как и полагается всем большим людям, слабость (если это можно назвать слабостью) к любительским полетам на легкомоторных самолетах. В тот момент, о котором идет речь, он пилотировал поршневой спортивный самолет   Як-52. В задней кабине этого аэроплана находилась летчик – инструктор Ирина, задачей которой было контролировать режимы полета и вмешиваться в управление, если, не дай Бог, возникнет нештатная ситуация. Это так представлял ее задачу Палыч. Однако, говоря откровенно, Ирина пилотировала этот маленький самолет так, что-бы летчик в передней кабине был уверен, что это делает он сам. При определенном опыте и владении методикой лётного обучения это было проще, чем казалось на первый взгляд.
     Становилось модным среди обеспеченных людей, помимо водительского удостоверения иметь еще и пилотское свидетельство. Менеджер первого московского аэроклуба (а возникла и такая штатная единица) Жора подписывал с желающими обучаться договор, в котором был пункт определяющий, что самостоятельные полеты обучаемого будут производиться с ОП. Кандидаты подписывали договор, не зацикливаясь на расшифровке этой аббревиатуры. Только по окончанию программы, когда подходило время самостоятельного вылета, выяснялось, что ОП это обозначало опытный пассажир. Для мужчин этим пассажиром была назначена миловидная Ирина, для женщин – пилотов Станислав, очень похожий на актера фильмов про индейцев Гойко Митича. Оба были мастерами по самолетному спорту и имели опыт обучения капризных любителей неба. Редкий обучаемый закатывал скандал по поводу того, что рассчитывал в одиночестве погоняться за птицами, а его этого лишили. Эти инциденты менеджер Георгий улаживал в зависимости от личности скандалиста. Одним приводил статистику аварий и катастроф на этом типе самолета, другим рассказывал, что сверху поступила директива, запрещающая полеты в районе московского аэроузла без международного пилотского сертификата. Одним словом указание ЦК ДОСААФ о том, чтобы ни один коммерческий летчик не отрывался от земли самостоятельно, исполнялось мягко, не отпугивая потенциальных клиентов готовых платить за обучение.
  Самолет «пилотируемый» Александром Павловичем заходил на посадку, когда он увидел свернувший с шоссе Вранглер Филарета. Палыч посмотрел на часы и одобрил пунктуальность подчиненного, задумавшись о теме предстоящего разговора.
- Ира, у меня гость подъехал, давай родная, сажай сама, отдаю управление, - сказал он по переговорному устройству своей спутнице.
- Хорошо, Александр Павлович, управление взяла, - ответила девушка, хотя, по сути, она его и не отдавала.
 Когда самолет заруливал на стоянку, его уже встречал Филарет, облокотившись о крыло стоящего Яка. Машину он оставил на стоянке, рядом с мерседесом Палыча. 
  Александр Павлович вылез из кабины и, сняв шлем с защитными светофильтрами, остался в белом подшлемнике, похожем на чепчик грудничковых детей. На нем был лётный комбинезон песочного цвета и теннисные туфли. Когда Филарет подошел к нему, тот глядя на небо, сказал:
- Зря ты Фил игнорируешь возможность хоть иногда глядеть на землю сверху.  Оттуда совсем не видно грязи, в которой мы живем.
Филарет улыбнулся:
- Вы же знаете, Александр Павлович, меня укачивает в самолете…
Палыч посмотрел на собеседника и обреченно сказал:
- Приземленный ты человек, Фил. Хотя, все правильно, рожденный ползать, должен сидеть дома. Пойдем, перекусим в беседке и заодно поговорим.
  В беседке, из которой открывался прекрасный вид на лётное поле, стоял столик, на котором был сервирован скромный стартовый завтрак. Палыч уселся в плетеное кресло и налил себе минеральной воды. Фил расположился напротив и, соорудив себе бутерброд, налил из термоса кофе. Палыч не спеша пил минералку.
- Филарет, - начал Палыч, - Я долго думал, что же мне не дает покоя последнее время. И знаешь, я понял.
- И что же это? - спросил Филарет, оторвавшись от бутерброда.
Палыч вытер губы салфеткой.
- Дима твой. Что-то во всем этом не нормально. Зачастую меня окружают мошенники, авантюристы и тому подобные фрукты. Они рано или поздно проявляют себя и, соответственно, я с ними расстаюсь. Есть просто бездарные исполнители без злого умысла. Их постигает та же участь. Бывают слабые люди. Слабые сами по себе или уязвимые из-за своих привязанностей. Вот как у тебя к Инессе…
  Филарет поднял руку, порываясь что-то сказать, но Палыч этого ему не дал сделать:
- Не перебивай, это есть у каждого. И у меня есть. Так вот, почему меня настораживает твой Дима. Если завтра его придется искать, мои умники даже примерно не представляют, какой район перепахивать. И это их тревожит.
- Зачем его искать?
- Поди знай. Всякое бывает. В досье на твоего Диму, у моих, два листочка. Первый – копия липового паспорта, второй, копия водительского удостоверения, которое оттуда же, откуда и паспорт. А это непорядок…
  Филарет посмотрел на стрекочущий вертолет Ми – 2, зависший над полем на метровой высоте. 
- Александр Павлович, я думал, мы закрыли этот вопрос еще полгода назад. Если Вы помните…
- Помню, Фил, помню. Только ты сейчас постарайся понять, что я не старый брюзга, или человек, легко раздающий направо и налево невыполнимые обещания. У меня работают люди, от которых я требую контроля за кадрами. И эти люди мне докладывают, что за одного из кадров они не могут нести ответственность. То есть существует возможность не прогнозируемого развития событий и предотвратить они этого не смогут. Тогда за что я им плачу деньги? Получается, я сам противоречу себе: дайте мне безопасность, но кто у нас работает, не спрашивайте. Даже беглого взгляда на твоего Дмитрия достаточно, чтобы понять, что ничего с ним не понятно. Улавливаешь мысль?
   Вертолет, на который смотрел Филарет мягко сел на поле и теперь вхолостую крутил лопастями.
- Я понял, что мне нужно сейчас дать вразумительное объяснение моему выбору помощника?
- Скорее моей СБ нужна его личность. Твой выбор, это второй вопрос.
Филарет налил себе еще кофе. Палыч ждал.
- Вы лично будете слушать, или мне с Гришей Вашим разговаривать?
- У меня есть время, тем более мне самому уже становиться интересным, кто же этот Дмитрий Разумов. А Гришу ты недолюбливаешь зря. Одно дело делаем, просто у него не самое благодарное направление работы.
 Фил затушил до половины выкуренную сигарету.
- Фамилия его Игнатьев, имя Дмитрий, родился и вырос в Сактывкаре. Он около пятнадцати лет служил в подразделении Black water. Служил далеко в Африке.
- Романтическое начало. Это, если я не ошибаюсь, частная армия?
- Не ошибаетесь. И так получилось, что с позапрошлого года он в розыске по линии интерпола…
У Палыча округлились глаза.
- Офигенно! Чем я так тебя обидел?! Думаю, что ты мне хотел насолить, когда его брал! Хочу услышать очень веские причины твоего поступка, в противном случае я прямо сейчас дам команду Грише на его зачистку.
 Филарет посмотрел на спутниковый телефон Палыча, лежащий рядом с пепельницей.
- Вы были правы в отношении слабостей…
- Фил, если ты решил изображать идиота, то у тебя это не пройдет. Я уже тебя лет десять знаю. Жажду подробностей. Только без лирики.
- Постараюсь быть краток. В розыске за военные преступления Станислав Гостевский, гражданин, тогда еще, Польской Народной Республики. Это и есть Дмитрий Игнатьев. Этот Игнатьев официально пропал без вести, когда в составе группы в конце семидесятых был отправлен в Лаос советником по связи к повстанцам, или как их там называют. Взяли его, по-моему, французы. Через них он попал в Black water, т.к. в Союзе его бы ждал трибунал. Одним словом я не в курсе деталей, только пару лет назад их подразделение что-то набедокурило в Сомали, и всем составом было объявлено военными преступниками и отчасти ликвидировано. Black water от них открестилась. Ему удалось добраться до своей исторической родины и вот он у меня.
Палыч смотрел на Филарета, как смотрят на капризного ребенка, который не хочет доедать манную кашу.
- Тебе бы детективы писать в стиле action. Я в шоке. Теперь самый интригующий момент этого опуса: кто тебя с ним познакомил? И почему его пальцы не высветились ни в базе, пропавших без вести, ни в Интерполе?
- Личности участников лаосских событий, это по сей день сов. секретная советская тема, а у поляка Гостевского никто и никогда не снимал пальцы.
   Палыч рассматривал этикетку на бутылке с минеральной водой. По его лицу было понятно, что он ждет продолжения, но Фил замолчал.
- Значит, ты знал все, и смеялся, когда мои ребята напрягались по установлению его личности?
Филарет посмотрел на Палыча в упор.
- Александр Павлович, поверьте, мне было не до смеха. Я и сам не был уверен, что его легенда настоящая. Ваша проверка в какой-то степени подтвердила и мои наработки.
- Так кто тебе его подарил?! Чего ты тянешь?
- Игнатьева, девичья фамилия моей матери. Дмитрий мой двоюродный брат, сын покойного дяди Андрея.
   Полеты на аэродроме закончились, и настало время парашютистов. Палыч, казалось, полностью был поглощён выкрутасами спортсменов. Филарет смотрел на него и ждал. Наконец Палыч повернулся к Филу.
- Почему ты ему паспорт то кривой сделал? Трудно было заказать настоящий? Или сам ему не доверяешь?
Облегчение Филарет скрыть не смог. Он понял, что буря прошла стороной.
- Я ему полностью доверяю, но легализовать его еще рано.
- Значит не полностью…
- Я – полностью.
- Что за ребус?
- Инесса не совсем уверена. Посоветовала пока не снимать с него поводок. Ее смущает некое обстоятельство, не смотря на бесспорные заслуги Дмитрия в вопросах обеспечения безопасности нашего предприятия.
Филарет замолчал.
- Ну не тяни, - недовольно буркнул Палыч.
- Возможно это безделица, но она обратила внимание на то, что Дмитрий при своем совершенном английском языке, совершенно не знает выражений из американской сленговой бранной речи. А наемники Black water не английские лорды и общаются именно на нем. Я бы конечно на это внимания не обратил. Хочу сказать, что она объективна и относится к нему с большим уважением и симпатией. Одним словом сейчас я дал поручение одному человечку, что бы тот мне нашел данные польской полиции на моего кузена из Black water и этот вопрос мы закроем.
- Хорошо. Месяц у тебя есть, но не больше. Помощь нужна?
- Нет, спасибо. Это тот случай, когда дело выигрывает от того, чем меньше в нем людей.
Палыч поднялся. Филарет сделал тоже самое.
- Супруге привет. Фил, и запомни, месяц.
- Я понял Александр Павлович. И про привет, и про месяц. Тогда я поехал?
- С Богом, - попрощался Палыч и пошел в класс подготовки к полетам, где его ждала Ирина.


               
                Глава четвертая
   Бабушка вышла из вагона на станции Нижнедевицк. Парень проводник подал ей сумку и пожелал удачи. На этой станции воронежской железной дороги она оказалась в результате долгого общения с азербайджанкой Алагёз, в семье которой она жила некоторое время после своего чудесного спасения. Бабушку сроднило с Алагёз похожее горе, и эта женщина стала для нее единственным человеком, который его разделил.
   Случилось так, что много лет назад муж Алагёз отвез их дочь, маленькую Нардан к матери с отцом в аул, где девочка трагически погибла. Утонула. Больше десяти лет Алагёз не хотела знать ни мужа, ни свекрови, виня их в смерти дочери. От мужа она ушла. Шли годы, легче не становилось. Женщина ушла в себя, благо работа швеи в цеху у родственника позволяла минимизировать общение с окружающими. Со временем она стала приобретать репутацию слегка помешанной. Мулла московской мечети Ярдям (название мечети), оказавшись в курсе беды Алагёз, сказал ей, что та не обретет покой, пока не побывает на могиле дочери.
    Дочь была похоронена на маленьком мусульманском кладбище в селении, где все были в той или иной степени родственниками мужа. Насколько труден был для Алагёз приезд в тот аул, может понять только женщина мусульманка. Весть о ее приезде тут же разнеслась по всему селению. Селяне, в большинстве своем присутствовавшие на ее свадьбе лет 15 назад стали подтягиваться к пустырю перед кладбищем.
    Она попросила таксиста, молодого парня проводить ее до могилы дочери, потому что посещение женщинами кладбища без сопровождения мужчины запрещено. Однако парню не пришлось стать ее провожатым.
  Пока она повязывала черный платок- хиджаб, к машине подошел старик, в котором Алагёз с трудом узнала своего бывшего свекра. Тот, подойдя, без приветствий, сказал хоть и тихо, но тоном, не терпящим возражений:
- Пойдем дочка, провожу тебя…
  Таксист попытался вмешаться. Она была его пассажиркой и по неписаным законам Кавказа находилась под его защитой. Старец похлопал его по плечу:
- Спасибо сынок, все нормально, дочка это моя.
Парень в замешательстве посмотрел на Алагёз.
- Дальше я сама, - сказала женщина, - подождите меня в машине.
Таксист с явным облегчением сел в салон авто, все же с опаской поглядывая на собравшихся у его машины сельчан.
  Стоя у могилы Нардан, Алагёз вдруг поняла, что ее многолетняя, повторяющаяся и утром и вечером мантра: «Не прощу!» была эгоистическим  бредом. Кого она не простит? Этого старика, который до конца своих дней будет себя винить в гибели внучки? Мужа? Ей стало мучительно стыдно за то, что она присвоила себе это общее горе.
   Из селения Алагёз уехала только через неделю. Еще через месяц вторично вышла замуж за своего бывшего мужа, без свадьбы, оформив брак только документально. Через год у них появилась девочка. Алагез назвала ее Нардан, именем погибшей дочери. Её родители и родственники встали на дыбы – грех называть рожденного ребенка именем умершего. Неожиданно вмешалась родня мужа. Они разрулили так: Алагез ушла из семьи своего отца с момента брака с их джигитом и теперь она в их семье. Если она совершает грех, то он ложится на новую семью, которая с этим разберется, а ее родители пусть спят спокойно. Годик маленькой Нардан отмечали в Баку, у ее родителей, пригласив дорогих свекра со свекровью.
  После этой истории Бабушка понимая, что это как бы немного не ее случай, все-таки решила последовать совету подруги и съездить на могилу Флюры.
   Через четыре дня, после бесконечных мытарств, уговоров и ожиданий в коридорах, Бабушка, наконец, получила разрешение на посещение закрепленного за ИТУ погоста. Женщина конвоир, сдав утром дежурство, бурчащая, что вообще это должна делать офицер воспитатель, отвела Бабушку на кладбище, на котором были захоронены заключенные, чьи тела не были востребованы родственниками. Несмотря на околошоковое состояние, Бабушка отметила, что на кладбище удивительная чистота и порядок. Не было никаких табличек с номерами, которые она видела в кино. Возле каждого холмика – могилы на коротком древке имелась дощечка, на которой под целлофановой пленкой просматривался распечатанный лист с данными покойной.
   Охранница давно ушла, сославшись на трудную ночь, а Бабушка продолжала стоять еще и еще раз перечитывая данные своей дочери, как-будто надеясь вычитать что-то новое. Она отметила, что рядом с вечным приютом Флюры, мысли, которые никак не могли разложиться по полочкам и находились в состоянии хаоса, неожиданно стали выстраиваться по степени важности, удаляя на задний план эмоции, освобождая место реальным решениям.
  Бабушка, спокойно оценив свое положение, нашла его далеко не безнадежным. В гостиничном номере, пожалуй, единственной гостиницы этого с позволения сказать города, в ее сумке лежали деньги, которые ей привез Азат. В сумочке барсетке находился паспорт гражданки Республики Таджикистан на чужое имя и, наверняка, с данными, взятыми с потолка. Понятно, что он не выдержит даже самой поверхностной проверки. Но возвращаться на Родину за своим настоящим документом ей не просто не хотелось, а по словам Азата было бы крайне опасно. За то время, что она провела в Нижнедевицке, ожидая разрешения на посещение кладбища, она постоянно думала, что же делать дальше. И вот только здесь, стоя рядом с дочерью у Бабушки сложилось четкое понимание своих дальнейших действий.
  Дело в том, что ей очень понравился этот тихий российский городок. Люди, с которыми она успела пообщаться, в большинстве своем были небогатые, простые и бесхитростные. Деньги, которые оказались у нее после череды последних событий, давали ей возможность приобрести жилье и остаться здесь рядом с Флюрой, подальше от того, что ей бы напоминало о службе курьера в «акционерном обществе» Исмата. Разумеется, что только в западных фильмах человек мог приехать в любую страну и безо всяких документов, имея только чемодан денег купить яхту, виллу, лимузин и сидя с сигарой на террасе улыбаться, пока по его лицу шли титры завершенного хэпи энда. Она понимала, что не может рассчитывать даже на пенсию, т.к. что бы ее оформить надо подать вид на жительство с последующим получением гражданства России, а с ее паспортом можно сразу идти сдаваться, хоть беготни ненужной избежать. В Таджикистан ей дорога заказана – с исчезновением Исмата, если она там появится, с нее не слезут, пока все не выяснят и наверняка, затем устранят.
   Итак, решено. На первоначальном этапе, ей надо снять жилье и вызвать сюда сестру Венеру из Самарканда. Купить на ее имя дом, и если она захочет, пусть забирает сюда детей с внуками. Вложив деньги в этот дом, она была уверена, что у нее будет кому подать пресловутый стакан воды в глубокой старости. Венера, ее дети и внуки жили очень скромно и дом в России это то, о чем они даже мечтать не могут. Пусть будет он у них, а о ней они уж точно позаботятся. Доживем без пенсии, раз уж так получилось. Ей стало даже немного весело от того, что она вспоминала как, загостившись у сестры, неслась в Душанбе из Самарканда, когда узнала, что если в стаже больше трех месяцев перерыв, он считается прерванным. Еще толком не понимая, что значит «прерванным», она успокоилась только тогда, когда стало ясно, что между приказом об увольнении с птицефабрики и приказом о приеме на новую работу почтальоном оказалось меньше трех месяцев.
   Бабушка отметила еще одну приятную особенность Нижнедевицка, в нем отсутствовал общественный транспорт, что говорило о компактности городка. Дойдя до площади Ленина, она вошла в помещение под вывеской: «Почта, телефон, телеграф». Телефон сестры Венеры Бабушка помнила наизусть, но, тем не менее, сверилась с записной книжкой. Купив кучу жетонов, она набрала номер на таксофоне.
   Зная свою сестру, Бабушка начала с главного, что оплатит ей дорогу туда и обратно, если Венера просто приедет в Нижнедевицк. Деньги вышлет прямо после разговора. Потом она перешла к основной теме звонка. После такой вступительной части Венера заверила сестру, что тут же узнает когда самолет «Самарканд - Москва - Воронеж», и они договорились созвониться утром.
  Бабушка медленно прогуливалась по главной площади города и думала о том, что впервые стала дышать полной грудью с того момента как узнала о смерти Флюры. Если Венера вытащит сюда все свое милое семейство, этих Дамирчиков и Камильчиков, будет кому за внучатами присматривать, все-таки две бабки.
  «Значит Нижнедевицк. А почему бы нет?», - подумала Бабушка, глядя на Вождя мирового пролетариата, слегка уделанного птицами. - «На том и порешим».

                Глава пятая.

  Эркин был однозначно не удовлетворен визитом на квартиру Исмата. Сурайё передал этот адрес подполковник Вали, о котором Эркин только слышал. И того, что он о нем слышал было достаточно, чтобы понять, что этот дядя далеко не последний человек в силовых структурах Таджикистана. Поэтому никаких сомнений не было в том, что Исмат реально был до последнего времени собственником этих четырехкомнатных московских хором. Интерес Эркина был виден даже слепому – Сураё пообещала отдать эту квартиру ему, если тот найдет Исмата живым или мертвым. Она рассуждала более чем здраво. По информации Вали, через два месяца после исчезновения Исмата, квартира принадлежала ему. Получается, если Исмат мертв, то единственной наследницей остается Сурайё. Если он жив и в бегах (то, что он не в местах лишения или под следствием это Вали выяснил) легко делается справка о его смерти, и опять же она наследница.
  Эркин сильно переоценивал свои силы на случай, если придется бодаться с сестрой из-за этой квартиры. Он ее позиционировал как тупую курицу, бесконечно любящую своего единственного младшего брата. Живя с Исматом, Сураё только внешне осталось той же кишлачной девочкой. По сути, ей уже давно было наплевать и на Исмата и на Эркина. Ей нужны были деньги, она к ним привыкла, и понятно, отдавать московскую квартиру брату, она не собиралась ни при каких обстоятельствах. Если он дернется, она выставит ему счет за Бабушкин дом, который оформлен на нее и без церемоний спланирует ему дальнейшие действия тремя словами: «Чемодан – Вокзал – Куляб».
  Но сейчас Эркин был ей нужен. Нужен как таран, чтобы понять, насколько сильна броня между ней и жилплощадью в столице России. Квартира в Москве, сильная мотивация, и этот, хоть и недалекий братец землю будет рыть, что бы узнать, что случилось с Исматом. И легенда вполне нормальная – у любимой сестры пропал любимый муж, и любящий брат бросился на поиски любимого шурина.
  Что Эркин понял наверняка, как то, что мужик в квартире Исмата врал, что купил ее зимой. По запросу Вали, Исмат был ее владельцем. Запрос от конца марта. Значит, мужика нужно прессовать, хотя бы за то, что он обманывает. У себя в Кулябе он минуту бы не раздумывал как это сделать, в Душанбе посоветовался бы с Авазом из района аэропорта, а вот в Москве… Те пехотинцы с которыми он посетил адрес не в счет. Они были нужны, чтобы помочь открыть дверь, если бы никого не оказалось в квартире.
   Эркин проводил этот мозговой штурм, сидя в съемной квартире своего земляка Курбона, который уже третий год работал в Москве водителем троллейбуса, и ему светила вполне реальная перспектива получения российского гражданства. Он, с точки зрения Эркина был обычным «ботаником», который так и будет вечно крутить руль на дорогах столицы. Несмотря на некоторое презрение к людям, которые просто ходят на работу и довольствуются зарплатой, он решил с ним посоветоваться, т.к. тот все-таки в Москве уже больше двух лет. Поэтому он взял пульт и убавил звук телевизора, по которому шли новости.  Курбон оторвался от экрана и посмотрел на Эркина.
- Зачем убрал, сейчас про футбол будет.
- Курбон, извини, надо поговорить, - начал Эркин отложив пульт.
- Говори…
- Короче, мне нужен авторитетный человек, ну, из наших, который уважаемый. Просто нужно познакомиться. У тебя есть такой знакомый?
Курбон внимательно посмотрел на Эркина.
- Зачем тебе?
- Поговорить надо. Я тут много еще не понимаю, а дело не простое…
- Сразу скажу Эркин, из бандитов у меня знакомых слава Аллаху нет и не нужно. И тебе знакомиться с ними не советую. А вот с уважаемым человеком свести могу. Он заместитель председателя таджикской общины в Москве. Бывший афганец. В смысле служил там. Многим нашим помог. Я ему могу хоть сейчас позвонить, договориться. Ака Меримшо его зовут…
- Ага, - разочарованно сказал Эркин, - Ты меня еще со знакомым муллой познакомь из ближайшей мечети. Это не тот случай.
- Эркин, я не знаю какой не такой случай, но когда чеченцы наехали на Мухаммада, который в этом году на восьмое марта опустил цены на цветы у себя на точках, ака Меримшо показал, что он не только говорить может, но и ногами махать…
  Эркин задумался. Рекламная вставка про ноги, ему понравилась.
- Как с ним можно увидеться?

  Эркин опоздал на встречу. Сказалось слабое знание города. Оказывается, в Москве было не одно кафе с названием «Лакомка». К тому же он назвал таксисту вместо юго-западного района южный. Одним словом начало знакомства было слегка подпорчено.
   Меримшо оказался худощавым мужчиной, с бородкой в стиле «Эспаньолка». Когда Эркин забежал в кафе тот махнул ему рукой, выразительно посмотрев на наручные часы. Эркин начал с извинений, когда он поднял руку и перебил его оправдания.
-  Все нормально, молодой человек. У меня сегодня более или менее свободный день. Я Вас внимательно слушаю, к тому же о вашем ходатае Курбоне у меня только положительные впечатления и надеюсь, о Вас будут такие же.
  Заказав кофе Эркин в течении пятнадцати минут обрисовал общую суть проблемы, фабула которой сводилась к тому, что посторонний человек живет в квартире пропавшего мужа сестры и его нужно оттуда убрать.
  Меримшо слушал собеседника, не перебивая. Когда он закончил, за столом повисла пауза. Эркин сидел в ожидании комментариев.
  - Давайте немного пофантазируем, - начал Меримшо, - Представим, что мужчине, проживающему в квартире Вашего родственника, мы сказали, что он негодяй, не имеет права здесь жить и чтобы он освобождал чужое жилье. Мужчина сразу все понимает, в страхе хватает сумку и с извинениями убегает, оправдываясь…
- Ака Меримшо, ну это слишком, - перебил его Эркин, - он же не…
- Секундочку, я сказал, предположим. Так вот он убегает с объяснением, что он БОМЖ и случайно забрел сюда полгода назад и остался жить. Проблема,  которую Вы озвучили, снята, если я правильно Вас понял. Дальше Ваши действия?
  Эркин не сразу понял расклад.
- Ну, нужно будет оформить квартиру на сестру…
- На каком основании? Её муж призван мертвым, и она вступает в права наследства как прямая наследница, т.к. нет завещания?
- Нет, ну его же нету уже полгода…
- А она подала заявление о пропаже мужа?
- Нет…
-  Докладываю Вам, молодой человек, что он может быть признан умершим только через пять лет после подачи заявления, если не найден труп. Но если заведено уголовное дело по ст. 105 (убийство), то этот срок увеличивается до 15 лет, даже при отсутствии тела. Так что полгода Ваша сестра уже потеряла, не подав заявления.
Эркин наморщил лоб, стараясь переварить полученную информацию.
- Нет, ака Меримшо, ну там кто-то живет. И это не его квартира… Допустим, там мог бы и я жить, пока не пройдут эти пять лет.
Меримшо откинулся на спинку кресла и засмеялся, блеснув золотой коронкой.
- Молодой человек, я получаю удовольствие от Вашей провинциальной простоты. Допустим, Вы там живете, и участковый милиционер Вам задаст вопрос: «Где хозяин квартиры?». Что Вы ответите?
- Что я его родственник…
- Ну да, а сам хозяин находится в розыске, как пропавший без вести. Так может Вы его убили, т.к. уже так запросто пользуйтесь его имуществом? Четырехкомнатная квартира в новом доме в Москве. Прекрасный мотив. Я уже не говорю о том, что без хозяина Вы не сможете в ней оформить даже временную регистрацию. А ведь человек, который сейчас в ней проживает, которого мы пока сбросили со счетов, по Вашим словам, предложил вызвать участкового… Давайте по другому. Хорошо. Признали Вашего родственника умершим. Ваша сестра вступила в права наследства. Кто будет жить в квартире?
Мозг Эркина уже начал закипать.
- Я буду…
- Она Вам ее подарит?
Эркина смутила такая прозорливость собеседника.
- Да, мы так договорились…
- У нее есть дети? Т.е. у Вас есть племянники?
- Да, один…
- Получается, она, будучи молодой девушкой, имея возможность вторично выйти замуж и родить еще, легко расстается с возможностью быть невестой с московской квартирой улучшенной планировки?
- Выходит так,- с вызовом ответил Эркин, - Она очень любит меня…
- Она Вам оплатила поездку?
Эркин заерзал.
- Ну как бы да…
- Тогда, молодой человек, мне этого достаточно. Постарайтесь внять моему совету. На оставшиеся у Вас деньги улетайте обратно в Душанбе. Минимален шанс, что Ваш родственник погиб в результате несчастного случая и труп не нашли. Он не был ученым вулканологом, упавшим в кратер вулкана и уверен, не занимался дайвингом в зимнее время. С большой степенью вероятности можно предположить, что у его пропажи криминальная составляющая. А Вы, в погоне за фантазиями, можете потерять свою молодую голову. Между Вами и этим жильем стоит куча народу. Никаким местом Вам не светит четырехкомнатная квартира в новом районе Москвы. Мы рассмотрели с Вами несколько вариантов развития событий, даже самые фантастичные. И все не в Вашу пользу. А все может быть гораздо сложнее. Может он продал по доверенности или задолжал этому мужику в квартире и оставил в залог эту жилплощадь, может это ФСБэшник который дежурит чтобы «принять» хозяина квартиры, проходящего по делу, связанному с гос. тайной, поэтому его нет в федеральном розыске. Тут все возможно. Вы только хотели услышать от меня как убрать жильца из этой квартиры, а я Вам выложил кучу, с Вашей точки зрения ненужной информации. Активируйте режим самосохранения, езжайте домой, и пусть Ваша сестра занимается этим вопросом путем найма адвоката. Официального адвоката с доверенностью и пр. Пусть он едет сюда и разруливает эту крайне неоднозначную ситуацию.
  Эркин слушал Меримшо, и что самое удивительное ловил себя на мысли, что тот прав. Не подарит ему эта сучка квартиру и на паях с ним не продаст.
  Эркин поднялся и протянул руку Меримшо.
- Спасиба Ака, - искренне сказал он, - Вы мне все объяснили, и извиняюсь, что отнял у Вас столько времени…
- Эркин, я рад, если достучался до Вас. Здесь все гораздо сложнее, чем в Кулябе или в Душанбе. А вопрос с квартирами вообще самый больной. Удачи Вам, и привет Курбону.
  Эркин вышел на улицу и задумался. Вместе со всеми думами он никак не мог понять, как получилось так, что какой-то водила троллейбуса Курбон вдруг протежировал его на встречу с действительно серьезным человеком.
- Сержант Матвиенко, Ваши документы, - услышал Эркин и увидел рядом с собой патруль ППС. У него было все в порядке, однако протянув стражам загранпаспорт, он все равно напрягся.
- Пожалуйста…
Милиционер изучил документ и вернул его владельцу.
- Все нормально, всего доброго.
- Спасибо, - сказал Эркин и понял, что эта проверка документов была последним аргументом в сомнениях, ехать домой или нет.
Эркин подняв руку, остановил такси и определил маршрут как ближайшие авиакассы.

                Глава шестая

  Николай Иванович выезжал за границу впервые. Он, по сути, был действующим подполковником МВД, хоть и находился в отпуске с последующим увольнением. Его торжественно проводили его коллеги по управлению на пенсию, но приказ об этом должен будет выйти еще через два месяца. Табельный пистолет Макарова им был сдан и впервые за 23 года он почувствовал себя не в своей тарелке без привычной тяжести на левом плече. За годы службы он не совершил ничего героического, но и ничего такого, за что могло бы быть стыдно. Это был среднестатистический офицер советской закваски, не хватающий звезд с неба и находившийся в ровных отношениях с начальством и подчиненными. Его последняя должность – командир батальона охраны досталась ему лет десять назад, и была тем максимумом, на что был способен этот милиционер. Его подчиненные охраняли банки, госучереждения, обкомы, горкомы и тому подобные объекты. А он этими подчиненными командовал, как мог.
  Он ехал по путевке в, теперь уже, капиталистическую Польшу. Прилетев в город Калининград, он отправился в гостиницу Калининград, которая, конечно же, находилась на Ленинском проспекте. Ленинский проспект 81. Вообще примечательно, что во многих городах бывшего СССР, гостиницы, одноименные с городом в котором они находятся,  располагались или на проспекте имени Ленина или на Ленинском проспекте.
   Подойдя к девушке на посту ресепшн, Николай Иванович назвал свою фамилию, и через некоторое время стал обладателем ключа с огромным тяжелым набалдашником вместо брелка с номером 313. Даже такой не совсем удачный номер не омрачил его приподнятого настроения.
   Объяснялось это тем, что в отличии от основной массы, скажем так, туристов из России в Польшу, он ехал туда не торговать товаром и покупать там буржуйский дефицит для продажи на Родине, а по несложному делу, за которое он должен был получить очень неплохие деньги. Поначалу он как честный офицер, засомневался в законности предложенной ему работы, но проанализировав, как юрист это предложение, он пришел к выводу, что в его действиях не усматривается даже намека на пятнание чести мундира. Ему предлагалось посетить в Варшаве представительство Интерпола и выяснить по возможности все, что у тех есть на находящего в розыске гражданина Польши господина Станислава Гостевского. В МВД СССР с польскими коллегами всегда были прекрасные рабочие отношения, и вряд ли они откажутся поделиться сведениями с подполковником о преступнике из Вlack water, хоть и находящемся в стране в качестве туриста.
  Николай Иванович постучал в номер 313 и толкнул дверь. Та оказалась незаперта. Войдя, он увидел мужчину лет тридцати пяти, который пытался поставить на кресло в гостиной тяжелую брезентовую сумку. У него, наконец, это получилось и он, отдуваясь, посмотрел на вошедшего.
- О, привет! – сказал незнакомец, протягивая руку, - Юрий, из Свердловска.
- Здравствуйте, - поздоровался Николай Иванович, - Николай, из Москвы.
- Очень приятно, - продолжил знакомство Юрий, и, глядя на портфель вошедшего, спросил, - А где Ваш багаж?
- Весь со мной, - проходя в зал, сказал Николай Иванович, - я чисто турист.
Он увидел три огромных сумки, именуемых в народе «Мечта оккупанта», плюс огромный прорезиненный чехол резиновой лодки с торчащим из него веслом.
- Ого,- сказал он, указывая на скарб,- серьезная подготовка к поездке.
- А, это еще что,- весело сказал Юрий, – в прошлый раз полотна для ножовок вез, почти 400 кг. Думал, грыжу заработаю. Ну, зато прибыль, дай Бог каждому. А сейчас две сумки булавок, сумка напильников, ну и это плавсредство.
- Каких булавок? – не понял Николай Иванович.
- Как каких? – удивился Юрий непонятливости собеседника, - обычные, ну чтобы резинку в трусы вдевать или приколоть чего. Прошлый раз пять тысяч привез, не хватило. Сейчас десять взял. Тяжелые, сволочи…
Он указал на сумку, которую с трудом воткнул в кресло.
- Да, бизнес дело не из легких,- констатировал Николай Иванович, - Вы какую спальню заняли?
- Ваша левая, - он указал на закрытую деревянную дверь, - как распакуетесь, есть предложение пойти вниз пивка попить. Выезжаем завтра в шесть, а сейчас еще девяти нет.
- Юрий, спасибо большое за предложение, я прошлую ночь почти не спал, и, наверное, откажусь, устал…
- Ну как знаете, а я схожу. Закрывайтесь, я ключ взял. Спокойной ночи, до завтра.
- Спокойной Юрий, не обижайтесь…
- Я этого не умею, - с улыбкой сказал бизнесмен и направился к выходной двери.

  Николай Иванович сидел возле окна в автобусе, который разместив в своем комфортабельном салоне сорок туристов, уже через час после отъезда от гостиницы Калининград был в местечке Багратионовск перед пограничным пунктом. Юрий, который ехал этим маршрутом не первый раз, настоял на том, что бы Иваныч сел у окна и комментировал ему вид за огромным окном Мерседеса.
  Было понятно, что пивший накануне пиво Юрий не побрезговал и водочкой, поэтому во время комментирования происходящего на маршруте он заставлял Николая Ивановича задерживать дыхание. Стало понятно, что если и дальше так пойдет подполковнику явно стала грозить смерть от асфиксии, т.к. Юрий трещал без умолку. Николай Иванович не выдержал.
- Юрий, я Вас очень прошу, или забейте вчерашнее возлияние жевательной резинкой и желательно меняйте ее через каждые десять минут, или я не смогу быть Вашим экскурсантом.
Юрий сначала не понял, а сообразив, рассмеялся.
- А я подумал, у Вас зубы болят, Вы так морщились. Все понял, виноват, мы вчера внизу слегка, ну Вы поняли. Момент.
Он покопался в барсетке и вытащил из нее небольшой флакончик, похожий на губную помаду и раз пять шикнул себе в рот распространив запах мяты.
- Ну, вот и чудно, - сказал он, и как ни в чем не бывало, продолжил, - внимание налево, подъезжаем к таможне. Здесь нам придется немного постоять, но сегодня очередь не большая, автобусов семь, это ерунда. Посмотрите на лесок слева. Он примечателен тем, что почти год кормил жителей деревни Багратионовск. Случилось так, что вышел односторонний лимит со стороны пшеков (поляков) на ввоз табака и алкоголя. А в то время мы именно это только и возили. Выхлоп был – мама дорогая! И представьте, едем мы затареные очередной раз, и тут лимит – 2 блока сигарет и литр водки.  А я пролетел до Кёника (Калининграда) пол страны, у меня с собой еще деньги под шмотье на заказ. И что мне делать? Ничего не оставалось, как закапать в лесу всё спиртное и сигареты, с надежной по возвращению откопать и забрать домой. Таких как я в группе челов сорок. А в день проходит до сотни групп. Короче это стал не лес, а поле чудес в стране дураков. А сумки у всех китайские клетчатые. Когда я, откопав свой схрон, доехал до аэропорта, то открыв сумку, никак не мог понять как «Космос» челябинской табачной фабрики стал алма-атинским. Со спиртным, тоже не обошлось без магии. Уральская водка за две недели превратиться в виски «Red libel». Как я потом понял, пообщавшись с коллегами, местные жители просто не успели забрать те сумки, которые я выкопал. А мой родной товар был изъят, скорее всего, в то время когда я только пересекал границу туда. Т.е. после меня в той яме под сосной кто только еще не прятал контрабанду. Конечно, некрасиво брать чужое, но не закапывать, же его обратно. Я помолился, чтобы, когда этот казах будет забирать свое добро из леса, ему подфартило, так же как и мне.
   Тут автобус остановился, и старшая группы  объявила, что у нас есть полчаса на отправление естественных надобностей и покупки напитков в дорогу. Для новичков была отдельная ремарка, чтобы никаких сувениров здесь не покупали – впереди мир капитализма, где все лучше и дешевле.
«Непатриотичная дамочка, - подумал подполковник, - Еще лет десять назад она бы через месяц после подобного заявления, куталась в телогрейку, изучив до запятой содержание статьи 58 УК СССР где-нибудь на острове Большая Муксолма, который входит в группу Соловецких островов».
   Конечно вслух, Николай Иванович ничего не сказал. Метров триста его отделяли от другого мира, и он как-то странно заволновался. Он вышел из автобуса и пошел в сторону таможенного терминала. Слева от пропускного пункта по пролеску тянулась сетка рабица разделяющая два лагеря. Подполковник даже закрыл глаза. Он никак не мог для себя уяснить, чем отличается буржуйский лес от родного. Он стал крутить головой как в детской игре, где на двух картинках нужно найти большее количество отличий. Озарение пришло само собой. За сеткой рабицей лес рос ровными рядами и там совершенно не просматривался бытовой мусор. Открытие было не в пользу Родины, но он был уверен, что он еще увидит человеконенавистническую сущность империализма, когда он окажется на территории капиталистической Польши.
    Когда после паспортного контроля и досмотра багажа группа загружалась в автобус уже на польской территории, Николай Иванович засмотрелся на маленький стеклянный магазин, стоящий сбоку от дороги. Бутик был похож на игрушечный чудесный домик. Хотя на нем и красовалась цифра 24, рекламирующая круглосуточную работу торговой точки, на нем не было решеток из мощной арматуры и металлической амбразуры – прилавка для торговли в темное время суток.
  «Да ладно», - скептически подумал Николай Иванович, - «Здесь просто пограничники рядом, наверное, их магазин».
  Уже через час пути, поглощая все, что он видел за окном, подполковник понял, что хватит обманывать себя. Он находился в чужом мире, и этот мир был несравнимо лучше того, где он жил. Или как минимум красивее.
«Вот так и становятся предателями», - обреченно подумал он, жадно всматриваясь в меняющуюся картину за стеклом.
  К городу Ольштын автобус подъезжал уже после обеда. Старшая группы объявила, что отъезд на рынок будет завтра в семь часов утра. Ждать никого не будут.
Николай Иванович решил уточнить.
- А можно не ездить на рынок? Просто у меня есть другие дела…
Присутствующие как то странно посмотрели на него.
- Мужчина, - стала терпеливо объяснять старшая, - у нас ночевка в Ольштыне, две ночевки в Легнице и одна в Гданьске. Затем автобус едет обратно на границу в Багратионовск. Название гостиниц есть в Вашей путевке. Вы можете прямо сейчас расстаться с нами, если у Вас свои планы на поездку, только не забудьте, что виза у Вас действительна на две недели с момента пересечения границы.
Николай Иванович опешил.
- А если со мной что-нибудь случится? Вы не боитесь, что у Вас могут быть неприятности?
- Уважаемый, если что-то с Вами случится, обратитесь в полицию. Вы совершеннолетний человек и у Вас паспорт на руках.
  Старшая начинала нервничать из-за назойливости туриста.
- А, допустим, если я не вернусь в Союз, т.е. в Россию, заболею. Вы как об этом узнаете?
Тут вмешался водитель.
- Слышь, мужик, ты чё такой непонятливый - та? Ты хоть навсегда тут оставайся, она то тут причем.
Тут оживился молчавший до этого Юрий.
- Водила, ты за светофорами смотри, а то я тебя высажу вместе с этой пани, у меня права с собой, без вас доедем. А ты, подруга, когда тебя спрашивают, отвечай на «будьте вежливы». Ты че тут исполняешь? С тобой люди разговаривают, которые деньги заплатили, а не черти. Ты чего расчувствовалась?
   Сидевшие туристы делали вид, что не слышат этой перепалки. Старшая посмотрела на отвернувшегося водителя, на пассажиров и, посмотрев на Николая Ивановича, сказала.
- Я просто была не в курсе, что кто-то не знает правил, поэтому, когда приедем в Ольштын, я отвечу на все Ваши вопросы.
  Она попыталась улыбнуться, косясь на Юрия, но получилась гримаса.
- Хорошо, - сказал подполковник, тоже глядя на Юрия.

   Часов в восемь вечера Николай Иванович вернулся в номер ольштынской гостиницы. Прогулка по городку шокировала его. Если бы его попросили сформулировать коротко чем, он бы, не задумываясь, ответил – здесь запах благополучия.
   Он переходил пустую дорогу на красный сигнал светофора, когда увидел выходящего из кафе полицейского. Тот подошел и поздоровался по польски.
- Извините, - сказал Николай Иванович, - я говорю только на русском.
- Добже, - сказал полицейский, - я немного знаю русский язык.
 Николай Иванович протянул ему паспорт.
- Что это? – спросил страж порядка.
- Паспорт, - удивленно ответил подполковник.
- Мне не нужен Ваш паспорт. Вы прошли на красный свет. Вам необходимо уплатить штраф.
Николай Иванович смутился и, забрав документ, положил его во внутренний карман.
- Сколько?
- Я вижу, Вы первый раз у нас. 1000 злотых (справка: один гамбургер стоил 600 злотых).
- Хорошо, минуту.
Подполковник стал собирать из мелочи требуемую сумму. Полицейский стоял и улыбался.
Наконец Николай Иванович протянул деньги полицейскому. Тот пересчитал, и, положив в казенную сумку, вынул оттуда готовый чек и протянул нарушителю.
- Оставьте себе, - сказал подполковник.
- Я так и знал. Русские всегда так говорят. Не пойму, почему. Но он мне не нужен. Он Ваш.
   Николай Иванович злился от того, что выглядит как мелкий нарушитель, а полицейский улыбается. Он взял чек и, не удержавшись, спросил:
- А что Вас так радует?
- Наше знакомство. Я стал богаче на 250 злотых, положенных мне с каждого штрафа.
- Т.е. чем большее количество людей Вы оштрафуете, тем больше получите жалование?
- Совершенно правильно. Вы можете даже заплатить вперед и ходить сколь угодно на красный сигнал светофора. Но в этом случае только под моим присмотром, т.к. это не безопасно, да и неразумно ходить на красный, но если Вы хотите…
  Когда Николай Иванович вошел в номер гостиницы, последняя фраза полицейского не выходила из его головы. «…неразумно ходить на красный, но если Вы хотите…». Насколько точно подмечено русское отношение к правилам. Получение экстаза от нарушения порядка, хотя в этом нет никакой практической необходимости. Всегда шокирует умиление родителей, которые смотрят на порванные собакой во время визита в яблоневый сад соседа детские штанишки. А ведь это прямое потакание асоциальному поведению ребенка. Ну и что, что ребенок полночи не слазил с унитаза, потому что яблоки все-таки были далеки от созревания и те из них, которые оказались на земле не стали есть даже соседские свиньи. А фраза отца, сказанная утром невыспавшемуся чаду: « Ничё сынок, мы все так росли…», узаконивала преступные действия подростка. Т.е. «Ничё» - это проникновение в чужой дом и хищение чужого имущества. «Ничё» - это вероятность подхватить дизентерию посредством поедания грязных плодов, которыми брезгуют даже животные или заработать столбняк от укуса собаки. «Все начинается с этого, - подумал подполковник, - и уже никогда не заканчивается».
  В номере находился Юрий и колдовал над пачками польских денег, сверяясь с записной книжкой.  Увидев вошедшего Николая Ивановича, он обрадовался.
- Ну, чё Иваныч, поговорил с этой мегерой?
- Да ну ее, я и так все понял, спасибо что вмешался. Юр, только я не понял, а чего они так сдулись когда ты посоветовал водителю смотреть на дорогу?
  Юрий хитро улыбнулся. Ему понравилось, что они с Николай Ивановичем, не сговариваясь, перешли на «Ты».
- Я слово волшебное знаю, и сказал его в этом турагенстве еще пару лет назад. Орешин моя фамилия. А Алексей Орешин мой брат. Тебе как милиционеру, думаю, это имя о чем-то говорит.
 Подполковник смутился.
- Что так сильно видно, что я в погонах?
- Да ладно, Иваныч, я сам в свердловском ОМОНе пятилетку отслужил. Ну а брат мой пошел в другую сторону. Честно говоря, мое родство мне сильно помогает, поэтому и бизнес идет ровно. Я брата своего люблю, хотя и не одобряю некоторых его методов.
  Конечно, Николай Иванович вспомнил этого бандита новой формации. Особенно нашумело его недавнее интервью после выхода из зала суда, где по нему был оглашен оправдательный приговор. Алексей Орешин никогда не пользовался услугами адвоката. На вопрос журналистов, как он расценивает работу суда и следствия, он вдруг остановился и провел мини пресс конференцию. Начал он весьма оригинально:
 - « Недавно я подсмотрел у дочери новый американский мультфильм «Тимон и Пумба». По сюжету Тимон это был умный хорек, а Пумба сильный и тупой хряк. И вот как-то они ночью лежат на берегу океана, смотрят на звезды и глупый свин Пумба, ткнув копытом в небо, спрашивает у умного Тимона:
- Тимон, а что это за точки, которые светятся там наверху?
Умный Тимон менторским тоном поясняет:
- Это светлячки, которые взлетели и прилипли к той штуке сверху…
Пумба поднявшись на локте, уважительно посмотрел на друга, а потом лег и со вздохом произнес:
- Надо же… А я всегда думал это раскаленная плазма, являющаяся центрами межгалактических соединений, находящаяся за миллиарды световых лет отсюда.
  В этом сюжете кроется глубокая мораль. Нам навязали чиновников, которые знают, как и куда идти, однако те, кого они ведут на три головы выше своих поводырей. Наши, так называемые, слуги народа слабы и глупы. Эти два качества формируют комплекс неполноценности, который чиновник несет всю свою службу, пытаясь доказать, что это не так. И, соответственно, встречая ежедневно людей лучше себя, он их ненавидит, и не имея соответственно своей природе возможности делать добро, он отдает все свои силы тому, чтобы делать гадости. И обратите внимание, за наши же деньги. Ведь это мы, налогоплательщики платим им зарплату. Мы им платим, а они нас ненавидят. Бред. Процесс, который вы наблюдали, как нельзя лучше подтверждает мои слова. Следствие и прокурор просто не нашли пару часов, чтобы заранее выработать единую линию обвинения, надеясь на привычный «нахрап». Разве так работают профессионалы? Нет, так работают беспредельщики. Вы думаете, они сделали выводы, что надо тщательнее готовиться и не полагаться на беззубость защиты? Нет, они сидят и строят планы по моему уничтожению, т.к. по определению они должны быть всегда правы. Я закончил челябинское военное автомобильное училище, офицер запаса. Пресса меня отметила как лидера ОПГ, хотя у меня нет даже штрафа за проезд на красный свет, не то, что судимости. Наверное, только в нашей стране можно считаться преступником, без решения суда. По действующему законодательству, я как житель нашего славного города, учитывая мою кристально чистую биографию, имею право баллотироваться в мэры, что я и сделаю в следующем году. И первым моим указанием будет тестирование всех государственных служащих, для определения уровня IQ, что давно практикуется в ряде европейских стран. Уровень IQ ниже 80 – ти условных единиц свидетельствует об умственной отсталости. Результаты этого теста будут обязательно опубликованы в печати, чтобы люди представляли, кто их избранники. К примеру, нашего уважаемого следователя совершенно не смутило словосочетание в описание места преступления, что труп завернут в гардину. Значение слова гардина по словарю Ефремовой: штора занавешивающая окно или дверной проем. А труп был завернут в лоскутное одеяло.
   Считайте, что вы сейчас первые узнали о начале моей политической карьеры. Спасибо за внимание».
- Завтра, какие планы? – прервал его размышления Юрий
- В Варшаву съезжу. Узнал, электрички идут каждые полчаса. Оттуда уже поеду сразу в Легницу. Там и увидимся.
- Лады, я вижу, ты уже спать собрался. Ну а мне тут еще посчитаться нужно. Спокойной ночи.
- И тебе спокойной, до завтра, - попрощался Николай Иванович и прикрыл за собой дверь спальни.

    Находясь в польском отделении интерпола, Николай Иванович на удивление легко получил всю необходимую информацию о находящемся в международном розыске гражданине Польши Станиславе Гостевском, как только инспектор отделения узнал, что он русский милиционер. Мотив инкогнито Николая Ивановича объяснялся крайне просто. Мол, есть подозрения, что этот Гостевский у нас, и хотелось бы проверить без шума. Окажется что это он – почет, медали и Вас не забудем. Нет, ну и шум не нужен. На нет и суда нет.
    В отделении он впервые увидел такую штуку как копировальный аппарат. Они в управлении, когда была необходима копия, просто отсылали факс этого документа в соседний кабинет. Правда бумага с факсимильного аппарата была очень тонкой, и подшивать ее в дела начальство не разрешало.
  Полученные документы говорили о том, что Гостевский заключил контракт с частной армией Вlack water в конце семидесятых. В 1993-м за захваченный итальянский экипаж и судно,  сомалийскому преступному лидеру Александру (араб, реальный псевдоним, прим. автора) была уплачена оговоренная сумма хозяином этого плавучего консервного завода. Нарушив договоренность после получения денег, Александр заявил, что оставляет себе рыболовецкое судно – завод, а за экипажем пусть придет другой корабль, оставив координаты близ местечка Хурдийо в северной части полуострова. Итальянский судовладелец обратился в Вашингтон в штаб – квартиру Вlack water с просьбой помочь решить вопрос с экипажем и судном. В это время подразделение, в котором служил капрал Гостевский, находилось «неподалеку» в восточном Судане. Оно было переброшено по воздуху в прибрежный населенный пункт Хафун и оттуда, со всеми предосторожностями группа добралась до Хурдийо, где обнаружилось, что на месте передачи экипажа находятся только их тела. По данным, предоставленным местным жителем, стало известно, что Александр со своей командой базируется на захваченном судне, которое стоит на рейде 20 км южнее. Не дождавшись пока эти данные обработают в Вашингтоне, командир группы принял решение жестко атаковать судно, т.к. заложники утратили свой статус в связи со смертью. Нельзя было сбрасывать со счетов и то, что Александр в любое время мог поменять место стоянки или уйти в море. 
   Подойдя к судну ночью на катерах, бойцы Вlack water взяли его на абордаж и, не встретив ожидаемого сопротивления, уничтожили почти весь экипаж, находящийся на борту. Легкую победу над группировкой Александра, которая нагоняла жути на всю восточноафриканскую акваторию, командир связывал с внезапностью атаки, самонадеянностью противника и высоким профессионализмом группы. Однако, оставшиеся в живых моряки очень скоро омрачили его радость. Оказывается судно неделю назад, было приобретено панамской компанией и на нем производились технические работы экипажем, прибывшем вчера из Триполи (Ливия). Экипаж сопровождали вооруженные сотрудники службы безопасности компании. Они и вступили в боестолкновение с бойцами Вlack water, приняв их за сомалийских бандитов.  Радиомост командира отряда со штаб – квартирой Вlack water  это подтвердил. Тут же руководство, приняв рапорт о проделанной работе от старшего группы, довело до его сведения, что расторгло контракты со всеми участниками акции и передает их личные дела в американское подразделение интерпола. Когда командир объявил об этом решении руководства Вlack water  подчиненным, группа разделилось во мнениях, как быть дальше. Часть группы, к которой примкнул Гостевский, приняла решение срочно покинуть корабль и сушей пробираться на север Африки в Египет через Эфиопию и Судан, откуда была реальная возможность выбраться на большую землю. Командир с оставшейся командой, решил, воспользовавшись хорошими ходовыми качествами судна, дойти до ЮАР, где можно было сменить личность и выправить документы этой африканской республики. Благо, заправка топливом и провизией была полная. Однако командир просчитался. Руководство компании купившей судно было в бешенстве. На следующее утро, после снятия с якоря, к кораблю подошли два пограничных катера с государственной символикой Танзании и, не вступая в переговоры, высадившись на борт, с минимальными потерями, ликвидировали всех находящихся на судне экс-бойцов  Вlack water. Тела идентифицировали и составили список покинувших борт. Их объявили в международный розыск, а так же на них открыли частную охоту за вознаграждение.
   О личности Гостевского в его деле было немного. Не было известно о месте рождения, о родителях, образовании. Была фотография, психологический портрет, антропометрические данные. Вредные привычки отсутствовали. Знание языков помимо польского – русский, английский, слабый французский. Хорошая стрелковая подготовка. Получил звание капрала.
  Николай Иванович свернул листы и положил их в портфель. Он сидел на лавочке в одном из варшавских скверов. Работа выполнена. Тут его осенило. На хрена ему сдалась эта Легница? У него и так впечатлений, до конца жизни хватит. Он может прямо сейчас взять билет до Москвы и вылететь из Варшавы. Все-таки советские стереотипы, что от группы за границей ни шага в сторону, прочно засели в его партийном мозгу. «Пьянящее чувство свободы». А все-таки в этом, что-то есть.
 Он поднялся и пошел к стоянке такси, стараясь не наступить на курлыкающих голубей, которые крутили свои брачные вальсы под ногами прохожих.
 
   Филарет сидел за столом и занимался крайне неприятной работой. Он составлял отчет о реализации товара за первую половину года. Этот бюрократизм Александра Павловича просто доводил Филарета до белого каления. Ладно, отчет о продажах, но к этому должен был приложен анализ увеличения или уменьшения объемов. 
  Зазвонил телефон в спальне. Филарет снял очки и сам пошел к аппарату. Инесса была на тренировке, а так она снимала трубу.
- Слушаю.
- День добрый, - раздалось в трубке, - это Николай Иванович, я уже в городе, хотел бы увидеться.
- Я Вас не понял. Вы уже прилетели или еще не улетали?
- Я уже закончил наше дело и хотел бы передать Вам то, что Вы просили.
Филарет пришел в себя.
- Дорогой Николай Иванович, я слегка опешил от такой оперативности, но теперь вижу, что человек Вас порекомендовавший не перехваливал Ваши возможности. Где Вам будет удобно увидеться?
- Знаете, на тверском бульваре есть интересный ресторанчик «Ркацители». Буду Вам обязан, если Вы мне составите компанию поужинать эдак часиков в девятнадцать.
Филарет улыбнулся и принял манеру общения.
- Буду всенепременно, весьма польщен.
- Тогда да встречи.
- Всего доброго.
  Филарет сел на кровать и прикинул. Сегодня пятница, а он передал билет и путевку Николаю Ивановичу во вторник. Тот уже успел сгонять в Варшаву и вернуться. Однако. Надо будет его премировать, если то, что он привез то, что надо.
  Ркацетели был уютным грузинским ресторанчиком столиков на десять. Филарет пришел немного раньше и что бы убить время, заказал кофе и раскрыл меню. Хачапури, сациви, хинкали, лобио, пхали, сулугуни, ткемали и тому подобная тарабарщина не возбудили в нем аппетита. Он отложил это неинтересное чтиво и стал ждать кофе и Николая Ивановича. И тот и другой появились одновременно. Филарет встал и поприветствовал подполковника.
- С приездом Николай Иванович. Что-то Вы скоренько обернулись…
- Да Филарет, Вы не поверите как там хорошо, но дело на первом месте. Если бы не необходимость я бы в том капитализме еще на недельку задержался.
  Они сели друг напротив друга и Николай Иванович  сам заказал бутылочку Ркацители, лобио, чахомбили под соусом ткемали и грузинский сыр. Филарет ему был благодарен за то, что не пришлось ломать язык наименованиями блюд.
- Ну-с показывайте подарки, - сказал Филарет, указывая на портфель.
  Николай Иванович протянул ему безымянную картонную папку. Филарет, открыв ее, отложил копии бумаг в сторону и впился глазами в черно белую фотографию. На ней был Дмитрий, на фоне белой стены. Фото было тем, какое снимают для документов, только размером 9см х 12 см. Он был в белой рубашке без галстука, и на нижней части лица явно просматривалась щетина.
  Филарет закрыл папку и посмотрел на Николая Ивановича.
- Нет слов, вот Ваши командировочные, - он протянул подполковнику целлофановый пакет, в котором лежала книга, - и советую Вам, если уж Вы решили отдохнуть, плюньте Вы на душную Европу, а летите всей семьей на Южное Гоа в Дона – Пауло. Там, - он указал глазами на пакет, переданный Николаю Ивановичу, - хватит, и еще останется.


                Часть третья
                Глава первая

  Эркин вышел на площадь перед зданием аэровокзала города Душанбе. Всю дорогу от кафе «Лакомка» города Москва до привокзальной площади города Душанбе он мучительно выбирал стратегию беседы с Сурайё. Поездка в Москву сильно его изменила. Точнее кардинально поменялись его горизонты, т.к. он больше не видел своей дальнейшей жизни в домике на краю Душанбе. Он представил, как изменится его статус и будущее его семьи, если он будет собственником квартиры в Москве и, соответственно станет москвичом. Его окружение в столице Таджикистана, которое он считал сливками общества, в одночасье стало бестолковым сборищем неудачников.
  В последнее время, Эркин часто посещал  заведение под названием «Чешское пиво», что рядом с театром оперы и балета в Душанбе. Там он встречал своих знакомых, завсегдатаев этого кафе, и они под кружечку пенного напитка разделяли проблемы Эркина, сочувствовали, давали советы. Баходур, старший группы товарищей, пользовался заслуженным авторитетом. Он еще в советское время успел отсидеть шесть лет за растрату. Тогда он работал в тресте столовых и ресторанов города Душанбе. Сейчас, как он говорил, у него было два мини кафе на Путовском рынке и Саховате. Однако «товарищи» в отсутствии Баходура эту информацию подкорректировали: упомянутые кафе, это были просто точки по продаже сосисок в тесте и напитка в виде бурды из просроченных пакетиков «Юпи» с парой пластиковых столиков на улице.
  Эркину очень хотелось поехать сейчас в «Чешку», но в глубине души, куда он заглядывал крайне редко, он понимал, что Баходур и его друзья, не те люди, которым следует эту душу раскрывать. Для них он был кулябский «пассажир», приехавший в столицу за лучшей жизнью. Он чувствовал, как исподволь они пытались «пробить», откуда у безработного Эркина деньги на недешевое удовольствие ужинать в «Чешке». Однако это делалось настолько гибко, через шуточки и прибауточки, что Эркин просто не хотел замечать этого интереса. Иногда, обычно перед сном, он ловил себя на мысли, что может, они общаются с ним просто потому, что он нередко оплачивал коллективный ужин деньгами, взятыми у сестры? Но эта подозрительность жила в его мозгу лишь мгновение. Походы в кафе он воспринимал как приобщение к культурной прослойке столицы, хотя и видел, что порой беседы за столом перетекали из культурного в откровенно криминальное русло. Иногда Баходур вставал из-за стола и лично встречал нужных, по его словам, людей. Зачастую это были военные российской армии, которые были нередкими посетителями этого заведения. Он с ними долго обнимался, приглашая за столик, за которым сидел Эркин с приятелями. Те всегда отказывались, и тогда Баходур долго им желал всех благ и громко инструктировал официанта, чтобы все было как надо. Официант кивал головой, и Баходур возвращался за столик. Там он заговорщески сообщал присутствующим, что этот полковник был никто иной, как начальник продовольственной службы 201-й российской дивизии.  Тут же давал ему характеристику, - мужик нормальный, дела с ним делать можно, но только он со всеми подряд «движения» не делает. Т.к. за столом были «все свои», он делился секретом, что договорился с ним на вагон российской муки, цена - почти даром, просто тот с семьей хочет побывать на грязевых источниках в Оби Гарме и Баходур это ему легко устроит в ближайшие выходные. Слова «вагон муки» и «полковник, начальник продслужбы » были как из другого мира, и Эркин заказывал себе и своим деловым друзьям еще по кружке пива, упиваясь своей принадлежностью к этому другому миру.
 - Эркин, братишка, как ты прошел, что я не видела? – голос Сурайё вернул Эркина на остановку автобуса. Он повернулся и увидел сестру, которую не сразу узнал. Она была в блестящем парчовом платье и в таких же штанах. Красные туфли на высоких шпильках вкупе с ярко раскрашенным, как у индейца племени чумба - юмба,  лицом давали повод подозревать ее в принадлежности к женщинам древнейшей профессии. Огромные золотые серьги и две цепи на шее из того же металла, не меняли впечатления, а просто говорили о том, что она возможно стоит дороже остальных.
- Привет Сурайё, а что ты здесь делаешь?- искренне удивился Эркин, - Как ты узнала, когда я прилетаю?
- Курбону позвонила. Как долетел? Пошли, я на машине.
Эркин шел за ней и думал, что с ней будет, если ее в таком виде увидит отец, дядя, или Исмат. Скорее, тогда ее просто не будет…
  Они подошли к белому джипу Grand Cherokee, стоящему на стоянке возле кафе Авиатор. Сурайё открыла пассажирскую переднюю дверь, предлагая Эркину сесть на заднее сидение. Он впервые видел эту модель так близко и замешкался.
- Эркин, ну чего встал, давай садись, - сказала Сурайё, устраиваясь впереди.
- Чья это машина, - спросил он, открывая заднюю дверь.
- Моя, - ответил за Сурайё мужчина в белой рубашке, сидящий за рулем, - Как слетал?
  Мужчине было лет тридцать пять. Его кресло было отодвинуто максимально назад и можно было смело предположить, что он высокого роста.
  Эркин забросив сумку на заднее сиденье, сел в машину игнорируя вопрос водителя. Затем он попросил сестру:
- Сурайё, может, ты нас познакомишь?
- Икром, - представился водитель, протянув руку Эркину. Сурайё молчала. Эркину  ничего не оставалось, как пожать ладонь новому знакомому. После рукопожатия Икром запустил двигатель, и машина неслышно тронулась в направлении шлагбаума. Человек, открывший его, наклонил голову и показал рукой, что путь свободен. Когда машина выехала на проспект Айни, Икром наглядно продемонстрировал, на что способен этот двухтонный джип, у которого под капотом табун в 237 лошадей.
   - Куда едем? - спросил Эркин, у которого возникло предчувствие чего-то нехорошего.
- Домой, - ответила Сурайё, не оборачиваясь.
- К кому домой? – уточнил он.
- Странный ты, Эркин. Конечно ко мне. Твой дом за 200 км отсюда в Кулябе. Мы едем в мой дом, в котором ты живешь. Ну как съездил, рассказывай?
  Эркину очень не понравился тон сестры. Так же ему не нравились плечи борца у водителя и его манера вести машину, не обращая внимания на сигналы светофоров. Так ездят или большие менты (военные, представители спецслужб) или очень богатые пофигисты.
- Может, наедине поговорим? – предложил Эркин.
Сурайё обернулась и посмотрела на брата надменным взглядом.
- А ты не бойся, здесь все свои, да ведь Икромчик?
Икром заулыбался, и Эркину так же не понравилась улыбка в зеркале над лобовым стеклом.
- Как бы да, - подтвердил он.
Сурайе отвернулась от Эркина, и тому стало совсем тоскливо, однако он начал отчет о поездке.
- В квартире Исмата живет какой-то русский мужик, говорит, купил ее зимой, про Исмата не знает, купил ее у каких-то Свиридовых, и я подумал…
- Ты документы на квартиру у него проверил? – перебил его Икром.
- Нет, - Эркин почувствовал, как инициатива в разговоре переходит новому другу Сурайё, - он предложил вызвать участкового, разобраться, но мы решили уйти, вдруг там…
- Кто это мы? – спросил Икром, - Ты с кем туда ходил?
- Взял пару наших, со стройки, для подстраховки…
- Ты че тупишь, какой подстраховки…
- Икром, - вмешалась Сурайё.
- Сураеш, подожди, - Икром посмотрел на нее и, затем, глядя через зеркало заднего вида на Эркина, продолжил.
- У твоей сестры пропал муж. Ты че в розыске или у тебя паспорт просрочен? Дождался бы участкового, вызвали домкома. Это квартира твоей семьи.
Он замолчал. Затем посмотрел на Сурайё.
- Что я тебе говорил? Ничего там твой брат не выяснит, надо лететь вместе. Ты убитая горем жена, я твой адвокат.
Он посмотрел на молчавшую Сурайё, и усмехнулся.
- Только оденешься поскромнее…
Сурайё испуганно глянула на Икрома.
- Икромчик, давай я туда не полечу. Не люблю я эту Россию.
- Чудесно. А я кто такой, что бы рулить там? Ты жена хозяина квартиры. Хотя, если у меня будет от тебя доверенность…
  В это время они подъехали к дому, в котором жил Эркин. Его удивило то, что водитель даже не спросил дорогу к нему. Джип остановился
- Спасибо,- сказал Эркин, открывая дверь - я пошел.
  Сурайё открыла дверь и вышла вместе с Эркином. От ее заносчивости не осталось и следа. Эркину даже стало жаль сестру.
- Ладно, братишка, спасибо, что слетал. Заходить не буду, созвонимся, отдыхай - грустно сказала она.
  Тут Эркин каким-то семьдесят седьмым чувством почувствовал, что сестра зависит от этого Икрома. Первое, что он захотел сделать, это вытащить этого мужика из машины и выяснить, кто он такой и почему так ведет себя. Вовремя сообразив, что у них полярные весовые категории, он решил по-другому приземлить ухажера сестры. Поэтому он нарочито громко сказал.
  - Созвонимся сестра. Я сначала съезжу к ака Вали, с ним посоветуюсь, а потом отдохну.
  Сурайё удивленно посмотрела, но Эркин не дал ей ответить, открыл дверь джипа и помог сесть. Не попрощавшись с Икромом, он повернулся и толкнул калитку.

- Кто такой ака Вали?- как можно беззаботнее спросил Икром, объезжая ямы.
Сурайё сосредоточилась на разглядывание мусорной свалки справа от дороги и молчала.
- Вали, кто это, Сурайё? – повысив голос, еще раз спросил он.
- Это ученик моего дяди, который дал адрес купленной Исматом квартиры.
- А он его, откуда узнал?
- У него знакомые в адресном столе Москвы.
- Это что за крендель, которому запросто озвучивают принадлежность жилплощади в Москве? Ты представляешь какой это уровень закрытости… Хотя, что ты можешь представлять. Кем он работает?
 У Сурайё что-то оборвалось. Она вдруг пожалела, что связалась с этим красивым и успешным торговым представителем голландского магазина. Это было как наваждение или опьянение. Похоже, сейчас наступало время похмелья.
- Он подполковник спецназа МВД, который справа от цементного завода. Заместитель командира, кажется…
Grand Cherokee с визгом затормозил всеми четырьмя колесами. Икром с нескрываемой злостью посмотрел на перепуганную Сурайё.
- Ты с ума сошла!? Почему ты мне об этом не сказала? Ты же говорила, что об этой квартире знает только твой брат!
  У Сурайё будто полностью открылись глаза и она внезапно испытала огромное облегчение. От восхищения и влюбленности не осталось и следа. Человек, которого она боготворила, за считанные секунды превратился в пустое место. Грязное пустое место. Насколько он отличался от сильного и умного Исмата. Ей, совершенно не к месту вспомнилось как однажды она, возвращаясь поздно от подруги, по неосвещенной улице подвернула ногу. Дома она расплакалась от боли, когда Исмат ей накладывал тугую повязку, проклиная электриков. Он ей пообещал, что больше такого не случится. Тогда она не поняла, что он имел ввиду. На следующий день, проснувшись, она увидела, что на их улице, суетятся рабочие, устанавливают столбы и монтируют на них фонари. Она была женой Исмата, и ее нельзя было обижать. Она к этому привыкла. А теперь она просто Сурайё. Она почувствовала, что сейчас у нее пойдут слезы.
- Ты чего молчишь? - осторожно спросил Икром.
- Знаешь, дорогой, -  справившись со слабостью, она внимательно посмотрела на него, - сейчас ты довезешь меня до цирка, там я сяду в такси и поеду домой. Мне больше не звони и тем более не приезжай. У меня плохая память на лица. Это я к тому, что если ты еще раз появишься рядом со мной, я решу, что ты тот человек, который угрожает мне и моему сыну. Ака Вали уже всех предупредил, что делать, если я позвоню. И участкового и своих бойцов. 
  Икром смотрел на Сурайё открыв рот.
- Сурайё, дорогая, зачем ты так? Извини, если лишнего сказал, я же о нас думаю…
Она повернулась в Икрому.
- Если ты сейчас же не поедешь, я выйду и пойду пешком.
   Икром завел двигатель и Grand Cherokee не спеша покатил по дороге. Высаживая Сурайё, Икром открыл ей дверь с внешней стороны и подал руку.
- Милая надеюсь это недоразумение…
Сурайё не воспользовалась предложенной рукой.
- Икром, это я недоразумение, что опозорила себя знакомством с тобой. Имей ввиду, что у меня не только плохая память на лица, но и плохое зрение…
  Сурайё давно уже уехала на такси, а Икром все сидел за рулем своего дорогого внедорожника и думал о том, что видимо, он что-то просмотрел в этой смазливой дурочке с московской квартирой, и его схема обольщения дала сбой.

    Эркин прошел через двор и открыл дверь в комнату. Все трое его деток спали  на курпачах в позах, в которых их настиг сон в этот послеобеденный знойный час. В доме было прохладно. Он очень захотел их разбудить и расцеловать, но поборов желание, проходить не стал, а тихо закрыв дверь, открыл соседнюю. Спиной к двери, на коленях сидела его жена, и перебирала на достархане рис. Негромко бубнил телевизор.
- Рукия, - позвал Эркин.
Жена обернулась и вскочила на ноги.
- Ну, слава Всевышнему, приехал! - она бросилась к нему на шею. Он не стал отстраняться и прижал к себе супругу, понимая, как сильно по ней соскучился.
 Тут же началась обычная суета замужней женщины, перемешивая свои вопросы со своими же ответами, рассказами о детях и ценах на базаре. Одновременно наполнялся дастархан всем, что было в холодильнике, зашипела сковорода на газовой горелке, рис вернулся опять в трехлитровую банку с комментарием, что ночью она его переберет. Эркин переоделся и сидел на курпаче, любуясь женой и успевая только кивать головой на ее многочисленные вопросы. Когда он перекусил и откинулся на подушки, Рукия убрала тарелки и присев рядом с мужем загадочно замолчала. Эркин, который наизусть знал свою бесхитростную супругу, спросил:
- Милая, что-то случилось?
Рукия, не ответив, поднялась,  и достала с верхней полки шифоньера, фотографию, и протянула ее мужу.
- Кто это? – загадочно спросила она.
  С фото на Эркина смотрела Бабушка и незнакомая ему молодая девушка. Да и бабушка на фото выглядела значительно моложе. Они стояли возле театра оперы и балета в Душанбе и улыбались. У девушки в руках было мороженное. Когда Сурайё сказала, что Бабушка дом освобождает, Эркин не стал уточнять почему. Да и то правда, уезжает и, слава Богу. Сколько Исмат должен благотворительностью заниматься. Ну, профукала свой дом. Бывает. Пора и честь знать, раз люди добрые приютили. Не всю же жизнь он обязан ей давать угол.
- Это женщина, которая здесь раньше жила, до нас. Она уехала, и Исмат нам отдал этот дом, - пояснил Эркин, - дорогая, а ты где это взяла?
- Генеральную уборку делала и нашла щель под подоконником в детской комнате. Там было. А куда она уехала и насколько?
- Не знаю, Рукия, куда, но знаю, что сюда она не вернется. Все вещи увезла и до свидания.
   Он попытался обнять жену. Однако супруга мягко освободилась из объятий и опять подошла к шифоньеру.
- Дорогой я уверена ты не все знаешь. Если она уехала так далеко, что больше никогда не появится, как тебя уверяет твоя милая сестрица, то тогда почему она вот это с собой не взяла?
Рукия положила перед Эркином целлофановый пакет.
- Там же под подоконником лежал, посмотри.
  Эркин развернул пакет и вынул пачку документов. Все они были на одно имя. Паспорт, военный билет, трудовая книжка, удостоверение отличника почтового работника, медицинская книжка и еще куча каких-то бумаг. Со всех фото в документах, в которых оно предусматривалось, на Эркина смотрела Бабушка. На военном билете она была с косичками и являлась младшим сержантом запаса фельдегерьской службы. В трудовую книжку были вклеены листочки в клеточку, т.к. официальные страницы закончились. Вообще дико выглядел маленький комсомольский билет с прямоугольными штампиками «уплачено». Сложив все это обратно в пакет Эркин, молча, смотрел на него.
- Они ее убили? – тихо спросила Рукия.
- Кто они? – ошалело посмотрел на жену Эркин.
- Исмат с Сурайё.
  Эркин хотел закричать на жену, но вспомнил, что дети спят. Затем хотел тихо сказать, что она дура набитая. Но не сказал. Еще раз глянув на пакет с документами у него как стрельнуло в мозгу: «А ведь жена права». Он стал раскручивать историю с Бабушкиным отъездом и своим переездом. Наличие всех ее документов в доме означало только одно – она не знала, что больше никогда не вернется в этот дом. Это знали Исмат с Сурайё, а она нет. А про тайник под подоконником, они не знали…
- Эркин, - вывела его из ступора жена, - я боюсь здесь оставаться. Я думала, ты меня успокоишь, а ты оказывается, тоже ничего не знаешь…
- Все хорошо, дорогая. Ты кому-нибудь говорила об этих бумагах?
- Нет, милый, только тебе. И еще. Когда я ждала молочницу на улице, с соседкой разговорилась. Спросила у нее, кто жил до нас. Она ответила, что одна пожилая женщина, она как-то ее назвала, ждала дочь из России и, увидев нас, соседка очень удивилась, потому, что та женщина, скорее всего татарка, просила не продавать диван и телевизор, мол, приедет дочь, они сделают ремонт и у них их сами купят. Ну, они и сняли с ворот объявление о продаже, а потом опять повесили. Она еще меня спросила, мол, нам не нужно, я сказала, что нет.
- Рукия, - Эркин говорил медленно, - Я тебя очень прошу, спрячь этот пакет в надежное место до поры до времени. Ты умница, что его нашла. В Москве у нас квартира будет несколько позже. А вот этот двор, он ведь тоже в столице, точно будет наш навсегда.
  Эркин улыбнулся: «Ну что, сестренка попробуй меня выгнать. И Икром тебе не поможет. Сгубили старушку и думали, что все подчистили. А вот нет. Завтра же поеду с ней поговорю».
 Мысли его прервали ребятишки, которые гурьбой ввалились в комнату. Настало время раздачи гостинцев, которые Эркин вез за 4000 километров.


                Глава вторая

   Филарет стал замечать за женой участившиеся приступы меланхолии, и когда от нее поступило предложение поехать отдохнуть за рубеж, он, не раздумывая, согласился. Был август и на всех основных курортах этот месяц считался бархатным. Сначала он начал было ковыряться в происхождении этого прилагательного, применительно к сезону года, но запутавшись, бросил это занятие. Бархатный, так бархатный. Дела шли нормально. С пакистанцем Муродом определились на ежемесячные десять килограммов, и система реализации стала работать без сбоев. Документы, привезенные Николаем Ивановичем он передал начальнику СБ Александра Павловича Грише, сделав себе копии, и тот закончив их анализ предложил свою помощь в легализации Димы и сам занялся его документами. В итоге Дима получил настоящий паспорт, с пропиской в квартире, приобретенной на средства после реализации исматовской четырехкомнатной. Одним словом паспорт, водительское удостоверение и загранпаспорт Дима получил вместе с ключами от двушки на первом этаже в доме недалеко от того места где жил Филарет. Правда, с исматовской квартирой пришлось повозиться, поменяв за месяц в ней двух хозяев, чтобы не было возможности отследить следующего владельца после Исмата.
   Инесса открыла на первомайской улице небольшой фитнесс центр с широким спектром услуг. Это, как она объясняла, должно повысить ее самооценку как человека могущего самостоятельно организовать свое дело именно своими силами не черпая нигде на стороне идеи и не привлекая к оформлению профи. Филарет знал, что это была своеобразная форма протеста против наводнения общества специалистами псевдо профессий. Т.е. против новой прослойки социума, людей с образованием, обучавшихся, по мнению Инессы, околовсяческим наукам, не понятно, откуда появившимися преподавателями. Это мерчандайзеры, байеры, шопперы, брокеры, риэлторы, флейвористы, копирайтеры и тому подобная хрень. Она считала, что эта армия специалистов, набранная по призыву эпохи капитализма из разных подворотен, еще больше внесет неразберихи в неокрепшие после перестройки умы бывших советских людей. Уже стало очевидным, если молодой прыщавый человек одет в пиджак, галстук и кроссовки, то это один из вышеперечисленных специалистов. Инесса была в восторге, наблюдая в одном бизнес – центре такое современное серьезное чучело в очках. Интересно, как можно разрабатывать миллионную сделку по реализации не обогащенного урана, прикрывая дырку в левом кроссовке пяткой правой ноги, и параллельно обдумывать, где бы сегодня пожрать, т.к. последний раз брокер ел полноценно позавчера. Наверняка этот юноша окончил какие-нибудь левые пулеметные курсы при новой товарно – сырьевой бирже организованной в подвале дома, где он живет. И вот вопреки заверениям умных людей, которые или с экранов или страниц журналов заверяют, что эти современные специальности будущее страны и бизнеса, Инесса, подумав от силы минут десять родила идею и воплощала ее именно так, как она ее видит, без помощи «узких специалистов».
  От примитивной качалки клуб отличало то, что он был исключительно женским. Поначалу Филарет скептически отнесся к этому однополому начинанию, заметив, что многие женщины ходят на фитнесс именно чтобы посмотреть на спортивных мужиков. Но Инесса была непреклонна, уверяя, что среди похотливых кошек, еще остались дамы, желающие именно следить за своей внешностью, а не пялиться на самцов. Филарет согласился, что есть такие дамы, негромко добавив, что эти дамы называются лесбиянками. Он вовремя выскочил после этого заявления из спальни, так как в него с приличной скоростью полетела подушка.
  Странность планирования предстоящего отдыха была в том, что Инесса в ультимативной форме потребовала от Филарета, объявить своим коллегам, что они летят в Болгарию, на золотые пески. На самом же деле они будут отдыхать в Буанес – Айросе в Аргентине. Точнее не в самой столице, а в Ла-Плата. По большому счету Филарету было сугубо фиолетово, куда они поедут, но каприз жены его озадачил. Однако он пообещал сохранить маршрут втайне от всех. На вопрос, почему именно Аргентина, Инесса ответила, что всегда мечтала побывать на родине Ихтиандра, человека-амфибии. И ее абсолютно не смущало то обстоятельство, что Ихтиандр,  это вымышленный персонаж, придуманный советским фантастом Беляевым.
  Дима, узнав о решении босса отдохнуть, не на шутку взволновался. Он оставался впервые один с такой кучей задач. Фил его успокоил, сказав, что Азат все будет отрабатывать по схеме, а Диме придется только регулировать сбор денег и отчитаться по прилету его из отпуска. Странный выбор, так прокомментировал Дима решение отдыхать в Болгарии. Он попросил Фила как можно чаще звонить ему, на что Филарет ответил, что он едет отдыхать, а не переносит свой офис на две недели на «Золотые пески».
  Александр Павлович удивительно спокойно отнесся к сообщению Фила о его двухнедельном отпуске. Мурод разгрузился и будет уже только в начале осени. Единственное, о чем он попросил, это дать ему в подмогу Диму. Он ждет контейнер, за который будут производить расчет его люди. Объем товара необычно большой, проверка груза займет много времени, и желательно, чтобы рядом находились ребята с крепкими нервами. В смысле дать Диму с его бойцами славянской внешности, т.к. продавец из Германии не доверяет кавказцам. Контейнер прибудет восьмого утром. Фил, безусловно согласился, заверив, что еще лично Диму предупредит. На этом и расстались.
Филарет зашел домой и скинул туфли.
- Инесса,- позвал он.
- Здесь я, в спальне, - ответила жена.
   Оказавшись в спальне, он едва удержался от смеха. Инесса сделала маску из одуванчиков, измельченных в блендере и заквашенных на йогурте. Фил в свое время сказал, что польза от такого копирования Шрэка нулевая, но Инесса была уверена, что только благодаря этой маске у нее нет еще, ни одной крупной морщинки.
- Фил, прекрати ржать, а то я в следующий раз буду закрываться в ванной, - обиделась Инесса, - я думала, ты дольше у Палыча пробудешь.
- Все нормально, отпустил без разговоров.
 - Ура! А я уже на завтра билеты до Софии взяла…
- А если бы он не отпустил?
- Сдала бы.
«Логично», - подумал Фил.
- Слушай моя зеленая красавица, я съезжу к Диме, заодно посмотрю, как он там устроился и еще раз его проинструктирую.
- Что-то случилось?
- Нет, просто Палычу понабилась его пехота. У него восьмого какой-то необычно огромный приход груза. Хотел бы усилить силовые позиции во время его передачи.
- Привет ему, - отозвалась Инесса, когда Фил был уже в коридоре.

   Было раннее аргентинское утро. Страна поразила Фила своей бедностью и беззаботностью. Он сидел на песке и ждал Инессу, которая делала утренний заплыв после пробежки.
  Интересным фактом для Филарета оказался тот, что сравнительно недавно курс аргентинского песо к доллару рассчитывался как 14 000 к одному. В свободном хождении были купюры по миллиону песо. Поняв абсурдность операций с такими космическими цифрами, правительство, недолго думая, убрало сразу четыре нуля. Теперь один песо был практически равен одному доллару и состоял из ста сентаво. Филарет купил на базаре несколько старых купюр достоинством 1 000 000 песо. На вопрос Инессы, зачем, он ответил, что раздаст их нищим у церкви, что бы те почувствовали себя миллионерами. «Жестоко»,- констатировала Инесса. Фил задумался и согласился, но купюры оставил в бумажнике.
    Инесса вышла из вод океана как Афродита. Пляж в это время суток был почти пустой. Почти, это значит, что палатки стоящие на нем вмещали в себе еще не проснувшихся туристов дикарей.
- Ты обратил внимание, как легко здесь люди живут? - вдруг спросила она Фила.
- Конечно, дорогая,- он любовался супругой, - Тебе очень идет восходящее за тобою солнце.
- Спасибо! Но это ему импонирует, что оно восходит на моем фоне, - уточнила она и продолжила, - Ты бы не хотел здесь остаться насовсем?
Фил пожал плечами, подавая ей халат.
- Если бы даже и хотел, не все зависит от наших хотелок.
Инесса посмотрела на уже полностью вышедшее из моря солнце.
- Не понял. Ты хочешь задержаться здесь подольше? – остановился он от мысли.
Инесса не ответила, глядя в море. Затем повернулась к Филу.
- Какое сегодня число?
- Девятое. А зачем оно тебе? Мы отдыхаем, у нас еще неделя…
- У нас гораздо больше чем неделя, Фил.
Он озадачился таким заявлением.
- Инесса, в чем дело?
 Она села на песок и посмотрела на него снизу вверх.
- Уверена, что этой ночью груз Палыча арестовали.
Фил сел рядом.
- Это с чего ты так решила?
- Дима не служил в Африке, фото Гостевского подделка.
Филарет замер. Он не знал, как реагировать.
- Тебе же это не сегодня ночью приснилось? Почему ты раньше не сказала, если у тебя были сомнения.
- Милый это не сомнения, это уверенность. Только на том этапе, когда это стало ясно, сделать уже ничего было нельзя. Чтобы ты с ним сделал? Пытал? Убил? Ты стал бы воевать и погиб. Тут без вариантов. Если он внедренный, его ведут и днем и ночью. И все, вплоть до наших разговоров в постели им известно. И когда я поняла, кто он, сливать его уже не было никакого смысла. Наш отъезд слегка нарушил их планы, но на кону стоял контейнер Палыча. Поэтому мы легко выехали. Мы сидим тут на песке, а всех кого знал Дима, уверена, уже закрыли. Всех кроме нас. Поэтому я настояла, чтобы мы из Софии в Буанес-Айрос  вылетели по другим паспортам. Почему я только сейчас тебе об этом говорю? Это потому, чтобы ты не рванул в Москву спасать Палыча. Да, я все решила за тебя, прости. У меня не было выбора.
  Фил поднялся и заложил руки за спину. Он долго смотрел на море, как будто видел его впервые. Ему казалось еще секунда, она рассмеется и весело скажет: «Ага, попался! Пошли завтракать». Такие шутки были не в ее манере, но он очень этого хотел. Инесса сидела неподвижно.
- Почему ты решила, что фото вклеено в дело Гостевского позже? – спросил Фил, повернувшись к ней.
- Ретушь. Никогда в таких серьезных конторах не позволят делать фото в личное дело с небритостью. Щетина позволила скрыть следы от ретуширования. Т.е. лицо человека на фото надо было сделать как минимум на десяток лет моложе. Ты знаешь, что я в институте занималась этими вопросами и даже делала по ним доклад. В деле должно было быть фото двадцатипятилетнего парня. Диме же на момент фотографирования было не меньше тридцати пяти. Я не знаю, почему не вклеили  фото Дмитрия соответствующего возраста, но факт есть факт. Фото обработали и пересняли. Затем заменили во всех архивах, где оно находилось. Т.е. Гостевского нужно было везде обезличить. А кто такой Гостевский, чтобы по нему делать такую сложную работу? Никто. Пёс войны, каких тысячи. Все они расходный, легко заменяемый материал. Подмена фото произошла пару лет назад. После этого появился твой, реально двоюродный брат, и не было ничего лучше как преподнести его находящимся в розыске. Чем он занимался все эти годы, ты не знаешь, т.к. последнее, что известно наверняка это отъезд его в Лаос. Опять же это только ваша семейная легенда. Он запросто мог служить где-нибудь во Владивостоке или на Кубе все это время. Родители его давно умерли. Идеальные условия для внедрения. А вчера была самая большая, насколько я поняла поставка товара. Заметь, у Димы сейчас было все что нужно, для того, чтобы закончить с Александром Павловичем и иже с ним. Не хватало только контейнера и фрицев. Вот такое кино с немцами.
Филарет сел рядом с Инессой.
- Как проверить, что ты не ошибаешься? – мысли Филарета перескакивали с денег, которые можно было взять из сейфа в офисе, до цветов, которые теперь точно засохнут на подоконнике. А ведь, если бы он вынул деньги с продаж из сейфа, это не прошло бы незамеченным Димой. Ключи у них обоих. Т.е. они с Инессой могли бы и не выехать. А зная там то, что ему поведала жена под аргентинским солнцем, он бы не смог так просто попрощаться с Димой. Из него плохой актер.
- Гораздо проще, чем ты думаешь. Посмотреть через пару дней новости в России, - ответила Инесса, и вдруг совсем не к месту, спросила:
-  А помнишь, Филарет, чем закончилась книга «Мастер и Маргарита»?
   Фил, находясь на своей волне, не сразу сумел переключиться:
- Ты это к чему? Не помню…
  Инесса обняла мужа:
 - Там по сюжету высшие силы были озадачены, что делать с влюбленной парой? Они грешны так, что клейма негде ставить, но в тоже время им не откажешь в симпатии, и какой-то, понятной может только им самим морали. Им не подходило ниодно из созданных подразделений, ни ад, ни рай. И тогда, посовещавшись, эти силы, выделили специально для них укромный уголок во вселенной, с домиком, увитым плющом, уютным кабинетом и спальней. Дом, в котором они останутся очень надолго. Столь долгое пребывание называется вечностью. Единственное чем будут обделены любовники, это возможностью обратно вернуться в свой подвальчик, к своей прежней жизни, к своим знакомым из той жизни. Но это ничто, по сравнению с тем, что их не разлучили. Мне кажется, мы похожи на эту пару. Да, забыла сказать, деньги я с твоего и своего счета перевела в национальный швейцарский банк, с уведомлением в Берне, на абонентский ящик.
- Как то все слишком дико и просто. Например, как ты без меня умудрилась мои деньги перевести? –  спросил он.
- Ты же мне доверенность оставлял, сам говорил, не дай Бог что случится…Вот, случилось.
  Филарет уже пришел в себя от потрясения и находил, что свете последних событий, их положение не такое уж трагическое. Супруги, обнявшись, шли по пляжу в сторону своего домика.
   - Помнишь реакцию Мастера на информацию о том, что они останутся там вечно? – спросил Филарет, обняв Инессу, и загребая босыми ногами песок.
- Напомни…
- «Навечно…Это надо осознать». По-моему так было.


                Глава третья

   Было раннее утро восьмого августа. Дмитрию снилось, что Светлана приготовила завтрак и зовет его из кухни. Не понимая, почему у нее такой грубый голос, он хотел ответить, что не голоден и проснулся. Та, кого он принял за свою жену, была Ману. Она лаяла из коридора. Дмитрий встал, и, как был в трусах, пошел открывать. Увидев, что хозяин проснулся, Ману сразу же прекратила лай, и с любопытством уставилась на дверь. Дмитрий никогда не спрашивал стоя за дверью: «Кто там?» и не смотрел в глазок, а сразу открывал. Утренним визитером оказался начальник службы безопасности Александра Павловича Григорий.
  Дмитрий пригласил его, предложив расположиться в зале, а сам занялся своим внешним видом. Минут через пять он, приняв душ и одевшись, вышел к своему гостю.
- Что нового, Гриша? - вместо приветствия спросил он.
- Все ровно, несчитая того, что сегодня встречаем контейнер, и, наверное, управимся только после полуночи.
- Кофе будешь? - предложил Дмитрий.
- Не откажусь, - ответил гость и спросил: - Ты сколько своих брать будешь?
- Ну, судя по задаче, вместе со мной шесть человек будет достаточно, - ответил он уже из кухни, - двое на подходе, трое непосредственно в теплице. Если я правильно понял водитель трейлера не в теме. Контейнер скинут кран – балкой и он уедет.  Те, что будут следить за дорогой, прокинут после его отъезда через нее шипы. Ну как то так.
Дмитрий принес из кухни поднос и поставил его на журнальный столик.
- Сахар, молоко по желанию, самообслуживание, - озвучил Дмитрий условия завтрака.
  Пока пили кофе, Дмитрий думал о том, как странно, что такой человек как Григорий работает на Александра Павловича. В смысле было странно, как Палыч утвердил его на эту должность. По жизни Гриша был масштабным мошенником. Создание всевозможных фондов, ассоциаций, коммерческих центров в которых удивительным образом пропадали огромные суммы, выделенные для проведения чего угодно, начиная от конкурса на лучшее знание пословиц и поговорок, до объединения сил мирового сообщества на спасение популяции пингвинов от глобального потепления на южном полюсе. К слову сказать, путь спасения этих южных птиц планировался через экватор, т.е. их буквально нужно было переместить на северную вершину планеты. Видимо умение Гриши грамотно заметать следы и видеть на два шага вперед и сыграло решающую роль в назначении его старшим над бывшими спецами из милиции и контрразведки. Гриша был примером человека, для которого не существовало никаких моральных ограничений. Как-то, под рюмку белой, он поведал Дмитрию, что чуть не перепутал его с Мишей Дёминым, по кличке Дёма, которого Палыч приговорил за растрату, и подделку кассовых документов. Он просто не расслышал и принял кличку Дёма за имя Дима. А группа уже ехала Диму зачищать. Вот умора! Хорошо Филарет успел вмешаться. Рассказывая это Гриша, веселился от души, желая, чтобы собеседник разделил его веселье. Правдой это было или нет, но Дмитрий понимал, что Гриша так сбоку намекает, насколько легко он может «перепутать», если что. Он решил, что придушит его собственными руками, когда эти руки будут развязаны.
  - А чего это Филарет со своею, так резко сорвался, - как бы, между прочим, спросил Гриша. Дмитрий понял, что он зашел не только уточнить планы на вечер.
- Почему резко? Он давно планировал отдохнуть. Ну и Палыч одобрил, значит все в порядке. Гриша, я не понял, или это надо было у тебя еще отпроситься?
- Зря ты Димыч ершишься. Я понимаю, что неписаный закон подчиненного гласит, что лизать надо задницу, которая ближе, но там ничего не сказано, про то, что надо кусать ту, что выше.
- Это я так понял, что ты считаешь свой статус выше Филарета? Что-то новенькое. А не слишком самонадеянно?
 Григорий налил себе еще кофе. Дмитрий смотрел на него в ожидании ответа.
- Дима, ты многого не знаешь. Я вижу общую ситуацию сверху, тогда как ты находишься на уровне кухни Филарета. Меня удивляет, что за год у тебя не было ни одной тенденции проявиться перед более высоким руководством, нежели твой собственный босс. Возможности у тебя были. Хотя бы в случае с этим отморозком Азатом. Он шмаляет налево и направо, создает проблемы, проявляет ненужную инициативу. Филарет его понятно прикрывает, но решение в конечном итоге принимает не он. А вот если бы этих беспредельщиков заменили твои люди, то ты бы имел на порядок выше, чем тебе платит Фил.
- Гриша, ты сейчас так много наговорил, что я даже теряюсь как реагировать. Похоже у тебя как у дракона три головы. Если информация, что ты сейчас выдал, дойдет до потребителя, то одну тебе оторвет Филарет, вторую Азат. Или ты меня вербуешь?
Григорий невозмутимо продолжал пить кофе.
- Небольшая ремарка. У дракона одна голова. Это у Змея - Горыныча три. А согласие на вербовку, это путь перехода на службу к более перспективному работодателю. Это здравое решение, после  анализа всех за и против.
Дмитрий стал собирать со столика на поднос посуду.
- Гриша, даю тебе последний шанс. Если ты меня сейчас попросишь, я забуду все, что ты мне наговорил, и будем считать, что мы завтракали молча. Прости, не могу не уточнить, это ты-то более перспективный работодатель?
- Я как бы отдел кадров, который единолично решает, кому работать, а кому нет. Именно с моего согласия ты остался при деле. Я увидел в тебе перспективу. Ты работаешь спокойно, уверенно, грамотно. Если бы я этого не увидел, с тобой пришлось бы расстаться. Тот уровень, который ты занимаешь не твой. И ты не стремишься выше.  Есть два варианта. Первый – неверный анализ твоего уровня в сторону завышения без учета элементарного везения. Второй – ты ведешь свою игру. Последние полгода я с тебя не слазил. Круглосуточно ты был под наблюдением. Я много о тебе узнал и вроде бы все в твою пользу, однако…
Дмитрий соорудил скучающее лицо.
- Гриша, тебе бы к врачу.
- Однако, - продолжил он, не обращая внимания на замечание Дмитрия, - так люди себя не ведут. Это поведение запрограммированных роботов, которые живут лишь конечной целью, а не в период ее достижения. Я анализировал даже твое вождение автомобиля. Твой аскетизм. Я месяц ломал голову, и перед отлетом Филарета понял какая у тебя конечная цель.
Дмитрий встал и открыл окно.
- Гриша, сегодня удивительное утро, я узнал много нового о себе и о тебе. Сразу определимся, все сказанное тобой будет известно Филарету сразу по прилету. Ты видимо забыл, что мы с ним братья, хоть и двоюродные…
- Ты невнимательный слушатель. Я говорю, что ты был в моей разработке полгода, и она была результативной. Я знаю, что ты дублировал все документы по поставкам и реализации. Даты, имена, объемы, оплату, каналы доставки и сбыта. У тебя очень хороший почерк. Так зачем ты это делал? До подтверждения твоего розыска интерполом было два варианта. Теперь, когда стало точно известно, что ты вне закона остался один. Ты планируешь занять место Филарета. И, знаешь, я непротив.
Дмитрий замер. Григорий развернул лежавшую в вазе конфету.
- Я не понял про почерк, - выдавил Дмитрий.
- Шоколадная, - констатировал Григорий, глядя на откусанную конфету. Дмитрий понимал, что такая манера поведения классическая при всех козырях на руках. Это тот момент, когда шантажист оценивает дальнейшие шаги клиента по его реакции.
- Я слушаю, - напомнил о себе Дмитрий.
- Понимая насколько это аморально, я все-таки заглянул в твою банковскую ячейку. Бог свидетель, я только заглянул, но, ничего в ней не брал. Мое предложение дружбы в силе. Филу еще неделю греться на золотых песках, поэтому мы успеем об этом поговорить. Да, и вот еще что. Я, правда, ничего оттуда не взял. Но на память сфотографировал.
Григорий поднялся.
- Спасибо за кофе. И попроси свою чудесную собаку меня выпустить, а то она как то недобро смотрит.
Когда гость ушел, Дмитрий обратился к Ману.
- Как думаешь, сначала погуляем, или посуду помоем?
Собака слегка заскулила.
- Значит погуляем?
Ману припала на передние лапы и залаяла.
- Как скажешь, - произнес Дмитрий и пошел одеваться.

  Трейлер, который привез двенадцатиметровый морской контейнер, с трудом развернулся в помещении теплицы. Встречал его Рома, а все остальные находились в помещении на втором этаже, откуда открывался вид на площадку разгрузки. Водитель трейлера начал бурчать, мол, еле втиснулся, как теперь обратно выезжать и Роме пришлось успокоить его еще одной купюрой, после чего оказалось, что места вполне достаточно. Крановщик зацепил контейнер, приподнял его и трейлер покинул грузовую площадку одной из самых больших теплиц города Москвы.
    Контейнер пришел морем и был разгружен в порту Петротрест в Питере. Затем его поставили на платформу и отправили до станции Москва товарная Ярославская, Московско – Курского отделения железной дороги. Там он был перегружен на трейлер и только после этого оказался на территории экспериментальной теплицы в Юго – западном районе Москвы. Конечно, такая транспортировка таблеток Ecstasy была вынужденным решением Александра Павловича, потому что немецкие коллеги попали под око полиции и были вынуждены экстренно освобождать складские помещения.
   Экстази (Ecstasy, ХТС, МДМА) по праву считаются молодежным кайфом, и в этой несозревшей среде считаются безобидным баловством, рядовым энергетиком. Реально же этот синтетический галлюциноген с психоделическим эффектом уверенный первый шаг в мир презираемых нариков. Его действие начинается через полчаса после употребления и длится шесть часов. Основная его особенность в том, что по мере уменьшения эффекта эйфории веселье и радость сменяются параноидальными мыслями о том, что кто-то готовит против тебя заговор, а окружающие хотят нанести вред. Основная опасность, таящаяся в этом кайфаносителе та, что как правило, в этот популярный допинг примешивают самые разные наркотики и токсины. Это, такие как, ЛСД, героин, метамфитомины и даже крысиная отрава (к слову сказать, это тоже сильный галлюциноген). Потребителя этой гадости все чаще посещают мысли о самоубийстве и нередко они реализуются. По статистике 95% употребляющих Ecstasy переходят на более тяжелые наркотики.   
 Такую партию Палыч принимал впервые. Договоренность с фрицами была выгодной. Оплачивалась только треть товара сразу, а остальное по реализации. Не обошлось без курьезов. При составлении договора оплаты, Палыч по телефону озвучил, что оплатит треть суммы налом сразу. Однако немцы попросили оплатить 33% от объема, а остальные 67 по мере продажи. Когда ему передали их условия, тот никак не мог понять, что им нужно? Он именно это и имел ввиду. Оказывается третья часть, это значит 33,333… в периоде процента, а оставшиеся две трети 66.666… в периоде. Т.е. если сложить эти, вроде бы правильные цифры, то 99.999… получается, а не 100. Палыч был вне себя от немецкой скабрезности и бюрократизма.
    С немецкой стороны были четыре человека. Старший их группы был бывший товарищ из СССР, и поэтому языкового барьера не было. Его спутники, равно как и он сам были без оружия, понимая, что если будет какая-то накладка, то на чужой территории, оно их не спасет. Контейнер вскрыли, когда крановщик и другие работники теплицы сев в дежурный ПАЗик, отправились по домам.
  Контейнер оказался до половины заставленный коробками белого цвета размером с телевизионные. Видя, как их выгружают, Дмитрий понял, что они не тяжелые. Когда открыли первую коробку он подошел посмотреть. Товар принимал Рома. Лаборанта не было т.к. товар был в фабричной упаковке с зайчиком, знаком журнала Play boy. Внутри большой коробки, как в матрешке, находились такие же поменьше. В каждой маленькой коробке было ровно 1000 таблеток в 100 конвалютах серебристого цвета. Итого в большой коробке было 10000 штук таблеток ecstasy.
- «Ни хрена себе», - подумал Дмитрий, подсчитав, сколько коробок стоит внутри. Их получилось 225 штук. Т.е. 2 млн 250 тысяч таблеток. В розницу в клубах одна таблетка стоит до пяти долларов. Получается розничная стоимость полученной партии более одиннадцати миллионов долларов.
  Григорий подошел к Роману, который держал в руках конвалюту с Ecstasy. Тот подтвердил, что все нормально. Григорий дал команду выгружать все коробки на площадку перед контейнером, что бы проверить каждую и сложить их обратно в контейнер. Солнце уже село и были включены прожекторы. Проверка груза продолжалась в полной тишине.
  На втором этаже, в конторке Гриша передал русскому немцу за разгружаемый груз деньги, которые он начал считать и проверять машинкой на предмет наличия фальшивых купюр. Передача груза шла ровно, каждый занимался своим делом.
 «Finite la comedian», - подумал Дмитрий и, нажав в кармане на рации кнопку «Передача», негромко сказал в воротник: 
- Работаем!
  Он вынул из наплечной кобуры пистолет и, встав на колени, опустил его перед собой. Увидев вбегающих бойцов спецподразделения ФСБ, он поднял руки и положил ладони на затылок.
               
                Глава четвертая

  Было чудесное ветреное дождливое утро восьмого сентября. Дмитрий географически находился в городе Свободный Амурской области. Он спал в своей квартире, куда приехал только вчера после годового отсутствия. Его пробуждения с нетерпением ждали две дамы. Жена Светлана и сука Ману. Хозяин дома давно проснулся, но открывать глаза не хотел. Он слышал, как девочки ходят по кухне, негромко переговариваясь. «Подружились» - удовлетворенно подумал Дмитрий. Он даже примерно догадывался о теме их диалога. Ману – хитрюга, увидев на столе колбасу, воротит морду от собачьего корма в миске. Решение вопроса крайне простое. Убирается одновременно и колбаса и собачий корм. Насмотревшись на глаза Ману, которые из узких превращаются в полтинники, возвращается на место миска с кормом. Корм съедается моментально, после чего колбаса, восстановленная на столе, уже не вызывает у Ману никакого интереса.
  События крайнего месяца были очень насыщены. Деньги и груз были арестованы вместе с участниками акции по встрече контейнера из ФРГ. Александра Павловича закрыли тем же вечером под соусом того, что деньги предназначенные для расчета с немцами были сняты в четыре этапа со счета его фонда «Россия завтра». Все купюры были сфотографированы, и этого хватило на предварительное обвинение. Всего того, что собрали Дима и его коллеги, было достаточно с лихвой для пожизненного срока депутату городской думы Москвы, члену – корреспонденту АН РФ, создателю фонда «Россия завтра», меценату, Иванченко Александру Павловичу. При аресте он вел себя так, словно совсем не был удивлен. Единственное на что посетовал, что полеты на спортивном самолете Як - 52, запланированные на послеобеденное время, придется отложить.
  Полдня ушло на то, что бы взять бригаду Азата. Бравые кавказские парни запаслись таким количеством боеприпасов, что могли бы месяц сидеть в обороне. Когда стало окончательно известно, что в помещении спортивного комплекса нет ни посторонних, ни заложников, инженеры запустили через систему кондиционирования концентрированный армейский слезоточивый газ с нежным названием «Черемуха». Участники ОПГ так «расчувствовались», что рыдая, даже не оказали сопротивления ОМОНовцам в противогазах. В помещении тренерской было обнаружено, конечно же, огнестрельное оружие, большие суммы денег и сравнительно не большое количество героина. Одним словом, как всегда говорят в новостях, полный криминальный привычный букет. Правда, Азата среди задержанных, не было. Как оказалось, ничто человеческое ему было не чуждо. Исполнительный и дисциплинированный подчиненный рассудил так - раз Филарет уехал отдыхать, самое время и ему сделать то же самое, и не обязательно ставить кого – то в известность. Он оставил за себя лаборанта Мику, а сам тихо уехал к маме в Гудермес. Это Филарет думал, что у него мама в Цхинвале, и Азат не разубеждал его. Он начальник, пусть думает, как хочет. А Диме, который остался за Филарета, вообще по фигу, он слова не скажет за эту замену. Ему лишь бы цифры сходились, дай Бог ему за это здоровья.
   По результатам операции Азата и Филарета объявили в федеральный розыск. Так же был арестован штурман Ил-76 МЛД, на что его командир Осипов отреагировал очень эмоционально: «Знал бы, выкинул бы гниду прямо с борта где-нибудь в казахстанских степях и даже не перекрестился. Экипаж бы меня понял».
   Таджикским коллегам была представлена документация и фотоинформация на гражданина Пакистана Мурода Тошева, который перевозил героин в Российскую Федерацию через Таджикистан. Те поблагодарили и сообщили, что указанный гражданин уже задержан в аэропорту Душанбе при попытке провести большую сумму денег в валюте. А предоставленные материалы теперь объясняют, откуда он их взял. В письме они так же указали, что фрукты в августе в Таджикистане самые вкусные и пригласили в гости.
  Следователь стоял на распутье, объявлять ли в розыск Бабушку. Решение ему подсказал Дмитрий – не нужно. Доказательной базы и свидетелей и так выше крыши, штурман сознался и показания полуумной старушки только запутают следствие. Он как сумел это объяснил, а на самом деле ему было просто ее жаль.
  Закончив в начале сентября бумажную работу, он убыл к месту службы в УФСБ по Амурской области. Впереди у него было подряд два отпуска. Получение очередного звания и правительственная награда уже ждали его в управлении.
  Казалось бы, все закончилось удачно, однако пребывание в Москве оставило неприятный осадок. Было о чем задуматься. Наибольшее удивление вызвала людская  жажда обладать деньгами любым путем. Низким, аморальным, опасным, - любым.  При капитализме людям внушается, что это нормальное природное свойство человека. Дмитрий знал, это не так.  Тип ненасытного человека постоянно думает о том, где взять «наживу». Именно взять, а не заработать. Это принципиальная  разница. Это паразитизм и такого человека надо изолировать от общества, потому что его мысль о наживе постепенно переходит в паранойю и, «засасывая», этот порок прекращает его дальнейшее участие в социуме как человека. Он сможет жить только на средства заработанные другими.  Дмитрий вспомнил, как кассирша Роза выдала ему командировочные деньги только после того как получила «положенную» ей шоколадку. Положение «о шоколадке» было узаконено ей самой. И выдача денег без шоколадки вызывала у нее приступы сходные с ломками наркозависимого. Интересно, как человеку с такими симптомами могли доверить государственные средства? И это финансовая служба УФСБ.
  Общество, где проще украсть, чем заработать обречено. А ведь империя Александра Павловича стала возможна только благодаря именно таким любителям «сладкого» на всех уровнях. Дмитрий понял, почему он не получает желаемого удовлетворения от своей работы. Это как бить у себя на лице комаров в лесу и надеяться уменьшить их популяцию таким способом. Казалось бы тупиковая ситуация. Однако, когда их бъешь, при ликвидации возникает ощущение маленькой победы, при всей изворотливости насекомых.
  Тут его нос распознал запах омлета и драников доносившийся из кухни. Он решил прекратить душевные терзания, и заняться переделкой мира и природы человека попозже. На кухне его ждали две любящие его красавицы. Одну из них нужно было поцеловать, а вторую вывести во двор по нужде.