10
А Людка между тем всё сильнее сдруживалась с Леной. Они болтали обо всём на свете – и о серьёзных вещах, и о простых, и о печальных, и о весёлых. Людка качала головой и говорила:
– Поверить не могу... Ты дружишь с проституткой!
– С бывшей, – с улыбкой поправляла её Лена.
– Лен, поверь мне, если девушка хоть один раз побывала проституткой, она ею остаётся навсегда, даже если прекращает торговать собой.
– Не соглашусь, – отвечала Лена. – Душа Сони Мармеладовой вполне очистилась.
– Она не сама пошла в проститутки! – горячо возражала Людка. – Её вынудили!
– Вот и тебя вынудили обстоятельства. Тебя отчим бил, ты же сама говорила.
– Ну всё равно... я же могла и не идти в проститутки, верно ведь? – с сомнением в голосе спрашивала Людка.
– Значит, не могла... – вздыхала Лена.
Однажды Людка прибежала к подруге вся в слезах.
– Люда, что случилось? – взволнованно спросила Лена.
– Мистер Квилп утонул! Лен, Лена, как я это переживу?
Людка уткнулась головой в ленино плечо и стала рыдать, а Лена утешала её, как маленького ребёнка. Когда Людка немного пришла в себя, она спросила:
– Лен, а тебе было жалко мистера Квилпа?
– Да, было.
– Ты, конечно, добрая, Лена, но как ты могла жалеть такого злодея? Я-то понятно – я испорченная. Но ты!
– Люда, честное слово, мне было очень его жалко! Можешь себе представить? Я жалела злодея Квилпа и ненавидела благородного Гуинплена!
– Кто это такой?
– Из «Человека, который смеётся» Гюго.
– Ты мне дашь почитать?
– Конечно, дам!
– Так что сделал этот Гуин... как его там?
– Гуинплен. Когда умерла его любимая девушка, он покончил с собой, даже не подумав о старике Урсусе, который приютил его в детстве. Он приютил продрогших Гуинплена и Дею, которым идти было некуда. А Гуинплен поступил, как эгоист. Когда умерла Дея, Урсус упал к ней в ноги и лишился чувств, а Гуинплен как раз и выбрал этот момент, чтобы пойти и утопиться. Это было на корабле. Когда Урсус пришёл в себя, он увидел только мёртвую Дею и своего волка, который выл. Знаешь, Люда, я сейчас подумала, что книги хороши ещё тем, что можно вволю ненавидеть некоторых героев. Если бы я позволяла себе ненавидеть настоящих людей, я бы точно кого-то ненавидела. Люди иногда бывают такими злыми... Мама Влада, например. Не знаю, за что она меня ненавидит, но ненавидит, я это чувствую, даже когда её нет рядом... Она как будто не может мне простить, что я люблю её сына. Очень люблю... Или Рябчиков. Меня так возмущает его обращение с тобой, да и со всеми остальными. Но если я возненавижу кого-то из них, я возненавижу себя. Поэтому мне и остаётся ненавидеть героев, которые поступают, как Гуинплен.
Людка заворожённо слушала подругу.
– Ты мне точно дай почитать эту книгу! Я чувствую, что старик Урсус лучше их всех вместе взятых.
– Я тоже так думаю, – согласилась Лена.
– Бедный Квилп! – вновь всплакнула Людка.
– А ещё я подумала, – произнесла Лена, – что Квилп лучше Гуинплена тем, что он хотя бы открытый злодей. А Гуинплен эгоист, скрытый личиной благородства, что ещё хуже. Он думал о бедняках, когда защищал их в палате пэров, а о самом главном бедняке, о том, кто должен быть самым главным для него, о том, кто спас его от холода и голода, он и не подумал. Они с Деей вообще мало обращали внимание на Урсуса, всю жизнь были только друг другом поглощены.
– Так нельзя! – кивнула Людка. – Даже если любишь, нельзя забывать о других людях!
– Люда, – вдруг осторожно обратилась Лена к подруге, – ну как, ты надумала пойти в школу жить? Я поговорила, тебя возьмут уборщицей, комнатка для тебя готова.
– Ой, Лен... если бы ты знала, как тяжело расставаться с прежними привычками. Рябчиков – моя привычка. Да и не только он. Я привыкла, что я или собой торгую или живу с мужчиной. Так сложно отрывать от себя всё это.
– Люда, но ведь ты не хочешь так жить! Я по глазам твоим вижу, что не хочешь, просто боишься. Но тебе понравится новая жизнь. Я во всём буду помогать тебе. Я буду приносить тебе книги. Я всегда буду рядом, обещаю тебе. Я помогу тебе принять новую жизнь.
– Лапочка... – с ужасом прошептала Людка.
– Почему ты смотришь на меня с таким ужасом, Люда? Я тебя напугала?
– Ты пугаешь меня своей добротой. Ты определённо как Нелли из «Лавки древностей».
– А вот и нет! – вдруг весело и задорно ответила Лена. – Нелли умерла, а я буду жить. Я чувствую, что буду жить... – задумчиво прибавила она. – Только ты должна сделать, что я прошу. Я ведь именно прошу тебя, Люда, я не настаиваю. Пожалуйста, оставь Рябчикова и приходи в школу.
– Ладно! Я больше не могу сопротивляться твоей доброте, Нелли! – воскликнула Людка. – Я согласна!
И подруги обнялись.
Через несколько дней, когда Людка уже вовсю обустроилась на новом месте, Влад пришёл к Лене.
– Как я соскучился! – восклицал Влад, обнимая своё сокровище и касаясь её волос, как солнечных лучей. – Ангел мой... моя фея... моя алмазная принцесса!
Он говорил как можно тише, чтобы вдруг не услышал за стенкой Сергей Борисович.
Лена улыбнулась, закрыла глаза и прижалась щекой к плечу Влада, незаметно смахивая слезинку.
Они уселись рядом, говоря обо всём на свете, смеясь и держась за руки, не в силах оторвать глаз друг от друга.
– Знаешь, Влад, Люда оказалась такой интересной девушкой! Я сразу заметила в ней доброе сердце, но она ещё и такой умной оказалась. Она так любит литературу! Она знает Соню Мармеладову!
«Уж кого-кого, а Соню-то она просто обязана знать», – подумал Влад, слегка улыбнувшись, но не сказал вслух.
– Влад, – с нежным упрёком произнесла Лена, – не думай о её прошлом.
– Я не думаю, – ответил Влад, принимая невинный вид провинившегося школьника.
– Владик, ну что ты дурака валяешь? – рассмеялась Лена, а Влад смотрел на неё с бесконечным блаженством.
– Кстати, да, – вдруг сказал он, – Люда правда очень любит читать. Она пока у нас жила, без конца мне про мистера Квилпа твердила.
– Да, она рыдала, когда он утонул, – подтвердила Лена.
Влад вдруг задумался и вспомнил слова Шашкина, представившего его любимую в образе Офелии.
– Лена, береги себя, ладно? – робко попросил он. – Если с тобой что-то случится, я не знаю, что со мной будет. Я, наверное, сразу же брошусь с моста в реку!
– Не надо! Не надо, Владик! Я с тобой! А ты... ты слишком красив для Гуинплена!
– Ну хорошо, хорошо! Не надо Гуинплена! Я буду любить тебя, как граф Монте-Кристо Гайде, как Медведь Принцессу, как Эмиль Эмилию, как Грей Ассоль! Я хочу, чтобы наша любовь была счастливой. Я хочу, чтобы мы были всегда вместе! Я хочу, чтобы мы поженились!
– Ты хочешь, чтобы мы поженились? – переспросила Лена, вновь смахивая слезинку.
– Да. Ты... ты как будто из сна, из мечты. Я всю жизнь о тебе мечтал, ещё с той поры, когда в Италии читал на деревьях книги. Я видел тебя в каждой героине, но всё-таки это была не ты. Иногда мне становится так страшно, что ты исчезнешь...
– Не исчезну... Но давай подождём немного. Я пока не знаю, как сказать Серёже.
– Хорошо, любимая! Пусть будет так, как ты хочешь! Я буду любить тебя всю жизнь, даже если мы поженимся только через сто лет!
– Мы поженимся раньше! Я ведь сама мечтаю выйти за тебя замуж!
– Что ты сказала?!
Влад резко вскочил с места, порывисто взял любимую на руки и закружил по комнате.
– Владик! У меня голова закружится! – смеялась Лена.
И вдруг в комнату вошёл Сергей Борисович. Влад остановился, всё ещё держа Лену на руках. Девушка очень испугалась, увидев Жмуркина.
– Сергей Борисович, мы тут репетируем. Мне по роли надо девушку на руках держать, вот я и решил потренироваться на Лене. Та актриса тяжелее, мне её пока сложно держать.
– Ясно... – покачал головой Сергей Борисович. – Я сейчас перерыв сделал в работе, идите чай пить.
Они выпили чай, слушая рассказы Жмуркина о грандиозном проекте, который он сейчас выпускал, потом Влад простился с Леной и с Сергеем Борисовичем и ушёл, по дороге чуть слышно повторяя строки Игоря Северянина:
– Ты совсем не похожа на женщин других, потому мне и стала женою...
Ему не хотелось идти домой, он долго бродил, а потом вдруг побежал к Шашкиным и к Вике с Олесей. Открыла Маша.
– Что случилось, Влад?
– Я женюсь!!!
– А ты хорошо подумал?
– Вика! Я вам такое расскажу! – закричал он, вбегая в комнату Вики и хватая на руки Олесю, которая весело засмеялась, играя волосами Влада. – Я женюсь!
– На ком, сынок? – спросила Вика.
– На Лене!!! Олеся, твоя учительница станет моей женой! Артём! – Влад опустил Олесю на пол и побежал к Шашкиным, сшибая на пути предметы, а Маша только и успевала приводить всё в порядок, боясь, что Влад устроит полный разгром.
– Я женюсь! По любви женюсь!
Вика посадила дочку на колени, расчёсывая ей волосы и улыбаясь.
– С ума сошёл наш Владик, – говорила Вика, – он влюблён, и это так хорошо! Он весь в Шуберта! Весь!
А из соседней комнаты снова и снова раздавались возгласы Артёма:
– О-о-о!!! Я знал, что ваши судьбы соединятся навеки под ласковым солнцем и под серебристой луной, что в тени яблонь вы наденете друг другу на пальцы два обручальных кольца и ангельский хор прогремит над вами сотней птичьих голосов! О-о-о! Благословляю тебя и твою возлюбленную, о мой прекрасный сокол! Люби же и будь любимым на века! О-о-о! И пусть ваши дети станут достойными продолжателями нашей актёрской династии! О-о-о!