14
– Лена, я никогда бы не подумала, что так сильно постарею. Мне скоро сорок восемь лет, но я знаю, что выгляжу на все семьдесят, – качая головой, произнесла Вика. – Знаете, какой я раньше была? Молодой и красивой девушкой. Я понятия не имела, что такое инсульт, к врачам сроду не ходила. Я потеряла любимого мужа... – прибавила Вика чуть тише, как всегда говорят о чём-то сокровенном.
– Я так вам сочувствую! – с необыкновенной искренностью произнесла Лена, смущаясь своих слов, так как они ей казались неуместными в глубоком горе, но Лена не знала, что ещё сказать, а говорить что-то надо было.
– Спасибо, Леночка! – улыбнулась Вика. – Это произошло почти десять лет назад, а я по-прежнему не могу поверить, мне по-прежнему кажется, что Шуберт рядом. Знаете, когда я впервые увидела его, я на тот момент собиралась замуж за другого человека. Но я сразу подумала: «Куда ты спешишь, дурочка?» Можно поторопиться, а потом поздно будет... Правда, я тогда не всерьёз об этом подумала, Шуберт и сам был тогда с другой... Она Владика нам подарила, кстати. Владик ведь мне как сын, и он так напоминает мне Шуберта! А мне кроме Шуберта и детей наших ничего и не надо! Шуберт – это его псевдоним, мы все его так звали. Знаете, он поэтом и певцом был, даже прославился...
– Да, я помню то время, когда он много выступал, – ответила Лена, стараясь преодолеть волнение, охватившее её при упоминании о Владе. – Мне тогда лет семнадцать было. Мне хотелось попасть на его концерт, но так и не получилось.
– Я подарю вам его диск, – ответила Вика. – У нас дома много его дисков. Может, вы даже влюблены в него были... В него много молоденьких девушек тогда влюблялось. А я такой ревнивицей была, вы себе даже представить не можете! – и Вика засмеялась сама над собой. – А ведь знала, что он меня одну любит! Знала, но не могла не ревновать. Эх, Лена, Лена, дай вам Бог встретить такого же человека, как мой Шуберт, чтобы он так же вас любил и чтобы вы его любили.
Лена покраснела и отвела взгляд. Вика поднялась с кресла и достала из шкафа альбом с фотографиями.
– Это мы с Шубертом, – сказала она, открывая альбом и показывая его Лене.
Лена очень удивилась, видя на фотографиях молодую блондинку рядом с длинноволосым красавцем, но постаралась скрыть удивление. Лене не верилось, что эта девушка на фото – та самая старушка, которая сидит с ней сейчас рядом. Все волосы седые, до последнего волоска! Морщины, слабость, немощность... Ходит с палочкой... Неужели это она?
– Видите, какие мы тут юные, счастливые, – грустно улыбаясь и смахивая слезинку, проговорила Вика, показывая слегка дрожащей рукой на фотоснимок, где она с Шубертом сидит на одном коне: он впереди, а она сзади и обнимает его за талию, положив голову ему на плечо. На другой фотографии они на фоне леса и вечернего тумана стоят у низенькой рябины, держа двух коней под уздечки. На третьей фотографии Шуберт качает на качелях Вику. Затем Лена увидела их рядом с живым оленем.
– Это Винсент. Шуберт взял его из леса, и он стал у нас жить, – с улыбкой пояснила Вика. – Правда, он старый и больной был, недолго прожил. Видели бы вы, как Шуберт с ним беседовал! Это надо было видеть! Шуберт как будто верил, что Винсент всё понимает, о чём он говорит. Он ему и стихи читал! Один раз даже вина предложил, но тут же осёкся, понял, что сболтнул лишнего, и сам выпил за здоровье Винсента! – и Вика рассмеялась.
Она стала листать дальше альбом и дошла до свадебной портретной фотографии, на которой Лена лучше всего смогла рассмотреть молодожёнов. Эта фотография не была вставлена в кармашек, она лежала отдельно. Вика перевернула её, и Лена увидела столбцы стихов на обратной стороне.
– Смотрите, какие он мне стихи написал, – сказала Вика, протягивая фотографию Лене, и девушка прочитала:
Когда мы ненадолго расстаёмся,
Мне кажется, что это навсегда,
И мне на воле лунной не поётся,
Хотя в ладони падает звезда.
Я сам хочу звездой быть и по небу
Упасть в окно твоё, к тебе одной,
И белоснежный одинокий лебедь
Не любит так простор свой голубой.
Как я тебя, он лишь лебёдку любит
И, потеряв, он сложит два крыла,
А если ты уйдёшь, меня погубит
И ясный день, ведь он – сплошная мгла.
Я в тот же миг навеки потеряю
Судьбу, и жизнь, и самого себя.
Я жив, когда тебе я повторяю
Все самые заветные слова.
Когда мы ненадолго расстаёмся,
Мне кажется, что это навсегда,
Но ты со мной, и ночь сияет солнцем,
А день блестит, как яркая звезда.
И как тебе сказать про всё? Ведь речи
Объять не могут чувств водоворот,
Но как я жил, любимая, до встречи
С тобой, мне заменившей небосвод?
– Как красиво! – тихо и восхищённо произнесла Лена.
– Этот стих он мне подарил на нашу свадьбу, – вытирая слёзы, ответила Вика. – А сколько потом было стихов!.. Он был таким романтичным, Леночка! Знаете, однажды я сильно заболела, а он пошёл и накупил мне целый мешок фруктов и сладостей, сидел со мной, ни на минутку не отходил, всё в плед меня кутал. А ещё мы однажды поехали в Анапу, он достал откуда-то лодку и повёз меня в долину лотосов. Он рассказал мне красивую легенду о том, что если шепнуть в лотос имя любимого человека, он всегда будет рядом. Он нагнулся к цветку, посмотрел мне в глаза и тихо так и нежно сказал: «Виктория». А я сказала: «Вячеслав».
– Его звали Вячеславом? – улыбнулась Лена.
– Да, Славочка... Шуберточик... Он ведь действительно рядом!
– Конечно! – ответила Лена. – Любимый человек всегда рядом, ведь он в сердце. Даже если он умер или... разлюбил.
– Когда родилась Олеся, Шуберт подарил мне огромный букет роз, – продолжала Вика. – Он хотел, чтобы их было сто одна, а Маша, моя сестра, потом сосчитала их, и их оказалось сто. Она Шуберта ещё поругала, как же так, он живому человеку чётное количество дарит. Шуберт в ужасе был, он не ожидал, что выйдет такая ошибка, но знаете, Лена, я ведь потом поняла, что он уже давно предчувствовал свою гибель. А эта ошибка с цветами как будто стала символом... И его действительно вскоре лошадь сбросила. Он очень любил кататься на лошадях. Только вот лошади его не особо любили...
– Если бы знать заранее, не надо было бы ему кататься... – вздохнула Лена. – Но кто же может заранее предугадать судьбу?
– Артём может, – улыбнулась Вика. – Если вам захочется узнать что-нибудь про себя, идите сразу к нему. Не ходите ни к каким гадалкам, целителям, а сразу к Артёмке, я вам точно говорю. Жаль, что тогда он не был прорицателем, он увидел бы, что Шуберта прокляли...
– Прокляли?! – в ужасе воскликнула Лена.
– Да, там у него родовое проклятье было, оно и на Влада перешло.
Лена вздрогнула, услышав имя Влада и такие страшные слова, но Вика её успокоила:
– Но Артёмка как раз увидел, отвёл его в церковь к какому-то священнику, и тот снял порчу. Я вам такое расскажу, Лена! – прошептала Вика, подошла к окну и взяла подснежник. – Вы когда-нибудь видели такие цветы?
Лена во все глаза смотрела на необыкновенно свежий подснежник и не могла отвести взгляд.
– Какой красивый! Откуда у вас такой цветок, Виктория Александровна?
– Мне его Шуберт подарил, – с бесконечно счастливой, хоть и грустной улыбкой ответила Вика.
– Когда? – изумлённо произнесла Лена, боясь подышать и думая, что ей всё это снится.
– Когда я пережила инсульт и чуть не умерла от горя и болезни, всех забывала, даже дочку! – и Вика рассказала Лене всё то, что знает читатель: про то, как заснула и увидела во сне Шуберта, как он сказал ей, что любит её и ждёт, попросил не оставлять Олесю и позаботиться о ней и подарил подснежник, который оказался в руках у Вики после пробуждения.
– Виктория Александровна! Я всегда верила в чудеса, но такое... У меня просто слов нет! Как же он любит вас, раз даже оттуда дарит цветы!
– Дай Бог вам встретить такого же человека... – задумчиво ответила Вика.