ГЛАВА 15.
СТУПАЯ НА ПОРОГ…
Утром заворчала, сердясь на настырное солнце, что упрямо старалось дотянуться до кровати.
Раскрыла глаза, приподнялась, вздохнула: «Понятно: шторы плотные вчера не задёрнули, а кисея не держит света».
Встала, босыми ногами прошла к прозрачной двери, хотела задёрнуть портьеры и замерла в восхищении.
«Залив! Как где-нибудь в Италии! Красота и романтика». Вышла на большую лоджию-веранду, на которой нашлось место для пляжного набора: шезлонг, столик, зонт, стульчик. Постояла в тёплых уже лучах солнца, едва сообразив, что оно высоко!
– Проспали больше полсуток! – Ли вырос за спиной, свободно говоря на русском. – Вот сони… Солнце в зените!
– Усталость накопилась. Отсып, – блеснула знанием языка.
– Ты прекрасно выучила его. Практически безупречное произношение, – обнял сзади, положил голову на её плечико. – Умница. Сочувствую искренно. Язык сложен невероятно.
– Знаком с детства. Была ленива. Пришлось исправляться, – прижалась головой к его волосам. – Тоже самое могу сказать о тебе – браво. Если б не знала подноготную, купилась бы. Достиг не просто отличных результатов, а говоришь чище местных аборигенов на островах!
– Мне об этом уже говорили, попрекали литературностью и рафинированностью речи. Вот и пришлось придумать «легенду» про учителя шотландской словесности и истории из захолустья оркнейского. Я их там хорошо освоил. Задержись на год – мог спокойно преподавать в местной школе. Мне там понравилось. И я понравился. Даже слишком, – лукаво усмехнулся, поцеловал в шею, ласкаясь.
– Прости, Ли… – напряглась, побледнела, весёлость испарилась.
– Порядок. Без проблем. Руки держу по швам, чувства в узде, – отпустил.
Повернул к себе, склонился, посмотрел в глаза. Выпрямился, инстинктивно сжал пальцы на её плечах.
– Извини идиота. Знал же, какая ты… Бедные… Охохоо… – вздохнул протяжно, голос осип. – Сколько звёзд на твоём фюзеляже, «Ястребок»? Скольким «Мессерам» вспорола моторы? Скольких свалила в штопор? Скольких отпела? Крестов-то хватило?
Уткнулась в его обнажённую грудь и горько по-детски заплакала.
Долго молчал, качая головой. Опомнившись, повёл девочку-беладонну в комнату, усадил на кровать, обнял ласково, по-братски.
– Они что, не понимали? Почему возрастных не ставили?
Только сильнее всхлипнула.
– Понятно. Горели даже старики. Следующий раз к тебе приставят «воронков», эти не сгорят, но спорить на деньги не стал бы однозначно – проиграю.
Дёрнулась в нервном смешке.
– Нет, девушек тоже нельзя – отряд «розовых» пополнится сразу. Подскажи, угар мой неотвратимый, кто с тобой может работать без ущерба и урона для сердца, души и психики?
– Папа. И ты.
– Так нечестно…
То, как сказал, заставило её вскинуть голову, распахнуть светящийся огнём синий ад.
В каком-то безумии выдохнул:
– Лилит*!
Услышав имя, вздрогнула, поникла, низко опустила голову, убито прошептав: «Так и есть».
Пришли в себя с трудом – сама тема было не просто тяжела, а опасна, грозила вывернуть слишком глубинные слои памяти. Те самые, что могли и убить.
Помолчав в мистическом страхе, Ли опомнился первым. По старшинству.
– Забудь мои слова. Глупость сказал. Мы не несём ответственности за дар небес – судьбу, лишь улучшаем или усугубляем её. Ты – свет, радость и смысл жизни для любимых, остальное не имеет значения. Просто смирись с неизбежными потерями и иди дальше по жизненной стезе.
Обнял со вздохом, погрузил побледневшее лицо в женские волосы, медленно с наслаждением вдохнул бесподобный аромат, что помнил с того страшного дня, когда едва не погиб.
– Веришь, не выжил бы, если б это была другая женщина? Есть в тебе нить божественная, что цепляет навсегда, ведёт и спасает. Спасла и меня. Этим себя и успокаивай, когда опять накатит отчаяние.
– Убей.
– Только на ринге, как равного спарринг-партнёра. Нарасти мышечную массу, достигни моих результатов. Идёт?
Рассмеялись, крепко обнялись, постояли недолго под тёплыми лучами солнца последнего дня уходящего сентября.
– …Расскажешь?
– Прости. С островов – пожалуйста. Жизнь до них предана забвению навечно.
– С островов, – согласилась почти с облегчением.
Слушать чужую драму пока не было сил – своя ещё исходила кровью.
– Что можно.
– За «легенду» не выйду – уже с нею сросся. Скоро поверю.
Подложил ей ещё кусок тёплой пиццы, налил только что приготовленный кофе.
– Ешь, пей. У меня с едой пока романа нет – ловлю голод урывками. Досталось тогда кишкам. Может, это и к лучшему, что попал на острова? Многое узнал. Например, то, что еда для местных – дело святое. О своих кулинарных традициях жители и Шотландии, и Оркнейского архипелага готовы с гордостью рассказывать часами, – улыбнулся тепло. – Готовят много густых наваристых супов, главным образом, крупяных и мясных: с картофелем, капустой, рыбой, как например, суп «куллен скинк»: с копченой рыбой. Один из самых известных – мясной бульон, сваренный с перловкой и овощами, – рассмеялся. – Перловка! Представляешь? – покачал головой. – Первые блюда любят вообще, что не свойственно европейцам. Очевидно, это влияние скандинавов, а там и до славян недалеко. В силу сурового климата, уважают мясо. Говядина очень вкусная, сочная, мягкая, с мраморными прожилками. А бараньи окорока считаются лучшим продуктом. Из мяса барашков делают рагу, которое носит причудливое название «хотчпотч». Свинину горцы долгое время не ели, считая свиней грязными животными, а потом ничего, втянулись, – ехидно осклабился. – Самый популярный деликатес – «Хаггис». Знаешь, наверное, слышала. Готовится из овечьей требухи и ячменя, обильно сдабривается различными приправами и запекается в овечьем или бараньем желудке. Подают на подогретом блюде вместе с картофельным пюре и с пюре из репы, а также с уже налитыми стопками виски. Наверное, чтобы жир бараний разогреть!
Переглядываясь, посмеялись беззлобно.
– Ну, а рыба – песнь песней. Море вокруг – рыбой и морепродуктами пахнет даже трава. А ещё сладкое обожают, как дети! На десерт готовят множество сладких пудингов, булочек с джемом, кексов, десертов, самый простой из которых – кранначан – десерт из взбитых сливок, геркулесовых хлопьев и ягод, почти мюсли. Получается: кухня севера Шотландии и островов – самое то для нездоровых. Главное – не увлекаться, – криво улыбнулся.
Перевёл дыхание, вздохнул, посерьёзнел.
– Ну, это всё лирика. А если о деле: всё было продумано до мелочей. Из Москвы через Амстердам прилетели в Эдинбург, компания «British Airways». Тут же пересели на чартер до Киркуолла. Помощник Том был с самого начала со мной, натаскивал язык по собственной методике, больше напирая на классику и историю. Знали, что мне это всегда легко давалось. Столько книг мне прочитал, пока я шёл на поправку! Голова опухла! Через пару суток, немного подлечив, перебросили в глушь, на оконечность острова Мэйнленд, на маяк. Там жил троюродный дядя кого-то из местных наших. Так вот, этот дядя Кирк, увидев меня, воздел руки к небу и возопил: «Нашёлся! Наш Ли нашёлся!» Том мне потом сказал, что племянник Кирка по сестринской линии сгинул в море десять лет назад, а дядя немного умом тронулся, не верил и всё ждал. Том и говорит ему вкрадчиво так:
– Тихо. Не говори никому об этом. Дело в том, дядя, что Ли нездоров. Его нашли в клинике частной далеко от островов, память потерял, даже не мог вспомнить родной язык! Доктор только чудом понял, кто этот парень, стал учить говорить заново. А однажды Ли написал название нашего города. Так стало ясно, где искать родных. Нашли меня. Я привёз парня к тебе. Обращайся с ним, как с ребёнком: учи языку, обычаям, нашим песням и сказкам…
– Понял! Понял я… – замахал руками. – Я его буду растить и воспитывать. Будет сыном… Кайли не скажу… Мой…
Затих, вспоминая недалёкие события, погрустнел.
– Погоди… А как же местные? Там клановость, все знают родословные до десятого колена. А родичи?.. – Ника удивилась.
– У Кирка осталась только сестра Кайли, она юной выскочила замуж за австралийца и уехала. Через двадцать лет её сын Ли попросился на острова, уступила, привезла повидаться с братом. Кирк к тому времени овдовел, детей не было. Видимо, стал баловать парня, позволять много, держал при себе, люди толком гостей и не видели, были в курсе и всё. Однажды глупый пацан решил тайком выйти в море и наловить рыбу самостоятельно…
– Понятно. Море не любит дилетантов, – тяжело вздохнула. – Несчастный.
– Когда его так и не нашли, сестра обвинила Кирка во всех грехах, прокляла и уехала. Больше не общались. А вина съела ему мозги. Не удивительно, что ухватился за нашу ложь, как за соломинку. Так я стал шотландцем и оркнейцем. Пока Кирк, тыча пальцем, показывал и называл предметы, вещи, обстановку, природу и прочее, я медленно учился читать и писать, пользуясь его обширной библиотекой. Бог его знает, откуда она у него, да ещё такая… Может, учёный какой жил и работал рядом, да оставил… Там же полно исторических артефактов, многие приезжают в экспедиции, – пожал плечами, улыбнулся. – Мы уважали странности друг друга, учились взаимно, постигали мир заново. Забавно было. Через пару месяцев меня забрали в Киркуолл, ввели в общество с надёжной «легендой»: племянник старого Кирка Хэнни нашёлся. Замедленную речь списали на последствия болезни, умилялись акценту, думая, что это язык меня плохо слушается, исправляли, деликатно не замечали ошибок. Но все отметили, что говорю на литературном, рафинированном, учительском языке, так и подумали, что книги сформировали лексикон. Это стало ещё одним вкладом в «легенду». А потом меня срочно вывезли через тот же Эдинбург компанией «Virgin Atlantic» в Монреаль. Сразу устроили в бюро бодигардом, неделю походил в паре, натаскиваясь во французском, освоил пока рабочие фразы. В ближайший же уикенд познакомили с твоей компанией, встретив словно нечаянно. Эл всё устроил. Приняли с энтузиазмом, хохоча, кинулись исправлять акцент, помогать с французским и английским, подтягивая испанский походя – ребята из разных стран… – покачал головой. – Это настоящий ад.
– Сочувствую. Знакомо. Тоже досталось, но со мной был переводчик – отдых голове. Тебе пришлось ещё сложнее: чужие языки, люди, культура.
– Справляюсь. Иногда скучаю по полоумному «дяде» и таким же сумасшедшим оркнейским ветрам! Там не бывает безветрия! Вообще! Есть сильный и очень сильный ветер. А ещё шквалистый, ураганный, штормовой… – расхохотался. – Сопли в сторону сносит! Летом не больше двенадцати тепла – в куртках загорают! – долго забавлялись, посмеивались с Никой. – Если б ни сытная и обильная еда – вплавь бы сбежал… В Ирландию… Нет, в Исландию… – утёр слёзы, успокоился, отдышался. – Это были три месяца таких нагрузок, что теперь ничего не испугает. Вот только язык отшлифую, профессию нормальную найду, и можно вздохнуть свободнее.
– К чему-то тяготеешь? Мечтаешь? Что-то особенное душу греет?
– Знаешь, что было близким, почти родным? Зелёный цвет лугов. Там из-за сильнейших солёных ветров нет растительности древесной вообще, только травы и водоросли на побережье. Даже в процессе эволюции вывелась единственная на Земле порода овец, которые могут питаться водорослями, представляешь? У них очень густая шерсть, её ветры не продувают. А ветер – особая тема. Островитяне шутят, что у них на островах встречается два вида причесок: «ветер с севера» и «ветер с юга». Без шапок не ходят, только отчаянные или туристы, но они потом расплачиваются отитами. И это у местных является поводом для шуток. Говорят, что только для этого построили в Киркуолле завод по производству шотландского виски, эля, темного пива, чтобы завлекать туда приезжих возможностью дегустации знаменитого «Highland Park Distillery», – вспоминал прошлое без горечи и боли – утихли. – Если бы сам выбирал, то работу на природе. Не лесник – люблю быть среди людей. Не очень люблю животных… Не знаю. Ландшафтный дизайнер? Рисовать не умею, и со вкусом проблемы. Не могу определиться.
– А друзья на что? – подняла пальчик, призывая к тишине.
Подумала, сбегала к сумочке, достала телефон, набрала номер, положила на стол, включив громкую связь.
– Привет, сороки! Есть минутка? Нужен ваш совет! – услышав согласный галдёж, улыбнулась. – Назовите профессию, связанную с природой, но не лесник, не работник зоопарка, не дизайнер.
Тихо хихикнула, подмигнула парню.
В телефоне долго шумело, шуршало, ворчало. Потом кто-то из парней чётко выкрикнул: «Экоферма! Управляющий ранчо!» Тут же его перебили девушки: «Поместьем!»
– Умницы! – Ника зааплодировала. – За это и люблю вас! Пока! – выключив телефон, подняла глаза. – Управляющий поместьем. Ведение хозяйства, озеленение, немного ландшафтный дизайн, знание ботаники, зоологии и экологии. Так… посмотри, что на рынке в этой нише… – села за компьютер, занялась розыском.
Ли с удивлением взирал на увлечённо стучащую по клавишам девочку, потом занялся кофе.
Когда принёс новую порцию, ответ был готов.
– Вот. Есть курсы по этому направлению. Если сейчас скажешь «да» – завтра у тебя будет мой юрист с договором. Людей богатых немало – будет тебе работа на воздухе среди растений в приличном обществе.
– А с опекунами не хочешь посоветоваться?
– Уверена: они нас слышат, – сказала громко и чётко. – И согласятся. Эта профессия очень востребована – выгода очевидна! Заодно язык за время обучения подтянет, вольётся в эту касту.
– Согласен.
– Не сомневалась ни минуты. Довольно мелькать на людях, – опять прибавила громкость и чёткость. – Неровён час, в телевизоре засветишься. Выучишься, станешь работать на хозяина, а там посмотрим, куда кривая выведет… – закончила тихо и сердечно.
Подошёл, поднял со стула, крепко обнял, приник к губам, взволнованно шепнул: «Спасибо».
Возле дома ждал Эл. Стоял на тротуаре, освещённый солнцем, овеваемый лёгким осенним ветром и падающими красно-жёлтыми листьями, и спокойно читал газету.
Когда поравнялась, опустил, свернул аккуратно, сунул в карман плаща.
– Есть разговор.
– Только ненадолго – голова кружится.
– Тогда передаю вкратце: «Ты засранка. Достала. Мы согласны», – едва договорил, кинулась на шею с объятиями и довольным визгом. – Присоединяюсь к первому, но от себя добавлю: заноза, – усмехнулся, покраснел, разжал её ручки, пожал. – Юрист уже в пути. Да… – уж, было, шагнул прочь, вернулся. – Будьте на связи. И поезжайте пока домой к матери. Подробности по приезде.
– Сколько у меня есть времени?
– Сутки.
Потратила их с пользой – сразу поехала в мастерскую работать. Нужно было сдать первую серию на доработку ребятам, предстояло много доделать.
Оттуда и уехала в Торонто.
– Ну, родная, как себя чувствуешь? Поделись, – мать пыталась рассмотреть в её лице что-то особенное, новое.
– Как после затяжного пленэра. Тебе ли не знать? Тони спас – носил на руках, – вздохнула.
С удовольствием приняла от Терезии порцию домашнего сыра, пригубила, покачала восхищённо головой.
Няня зарделась горделивым румянцем и с царственным апломбом выплыла из кухни.
– Напоминает козий хотьковский. Даже послевкусие похожее, – погрустнела, подняла глаза. – Как его звали, мама? Того парня, с которым ты якобы сбежала с маршрута? Мне нужно знать имя, чтобы поминать. Тони кое-что рассказал, но не назвал.
– Джордж. Его имя носит твой брат. Те фотографии рассказали всё. Подробности ни к чему. Давно живёт на полотнах. Не забыт, это главное. Большего не нужно знать, – то, каким голосом сказала, остановило вопросы дочери. – Спасибо.
– У меня не хватило сил навестить их могилы. Прости.
– Ты сделала больше: нашла Юру. Теперь и она его найдёт, если захочет. Отныне пусть разбираются сами. Мы и так живём под грузом вины столько лет. Теперь свободны наконец-то. Они тоже.
– Куда деваться от памяти, подскажи?
– Раньше должна была подумать об этом. Вероломно вламываясь за порог чужой тайны, приготовься к тому, что придётся стать частью совсем другой жизни. Сама влезла – расслабься и получи удовольствие. И не вини никого.
– Мисс Вероника, – дворецкий деликатно застыл на пороге кухни, – Вас к телефону. В большом кабинете, пожалуйста. Провожу.
Стэм величественно распахнул обе створки двери, дал выйти улыбающейся девушке.
Прикрыл с тихим: «Прошу прощения, госпожа».
Неспешно возглавил шествие к кабинету Стаса, открыл тяжёлую дубовую дверь.
– Прошу. Буду рядом. Зовите, если возникнет необходимость.
– Благодарю, господин Стэм. Справлюсь. Вы свободны.
Благодарно кивнув, неслышно притворил дверь.
Вздохнув, села в кресло, взяла трубку, лежащую на боку на столике.
– Вероника. Слушаю Вас. … Здравствуйте, господин поверенный. … Нет, но это не повлияет на решение. Говорите, пожалуйста. … Думаете? Пожалуй, соглашусь. Перемены не помешают. … Хорошо. Успею завершить дела. Спасибо, что предупредили. … До встречи!
Положила трубку, задумалась: «Желание в лотерее. Забыла даже! Семь месяцев прошло – целая жизнь, – тяжело вздохнула. – Словно дитя недоношенное, но желающее жить… Почти человек… – отряхнулась от непонятного видения: ребёнок, склонившаяся женщина над ним, её рука на шейке малыша… – Дьявол! Нервы ни к чёрту! Какие дети? Чьи? Стоп! Забыть. Думать о другом. Дела не будут ждать».
Посидев в раздумьях несколько минут, очнулась.
Вышла из кабинета, позвонила в серебряный колокольчик, что взяла с подноса на столике возле стены.
Показался из кладовки Стэм.
– Вызывали, мисс Вероника?
– Да, Стэм. Прости, отвлекаю… Мой багаж. Срочно. Полный набор.
– И для пленэра, мисс? – в глазах старика мелькнула жалость.
– Да. Дощечки, сангину, пастель и несколько номеров кистей. Всё малого размера в большом количестве. Фотоаппарат профессиональный с кофром, комплект объективов и карт памяти. Пожалуй, это всё. Подробностей не знаю, куплю на месте, если потребуется что-то сверх этого.
– Не переживайте. Ребята доставят быстро. Сколько у нас времени?
– Час.
– Терезия с девушками подготовит Ваш гардероб.
– Я не ослышалась? Пленэр? – Лана показалась в дверях кухни. – Не пущу! Ты нездорова!
– Отпуск. Желание пора исполнить. Еду отдыхать. Сумку беру на всякий случай.
– Как я вовремя заехал домой!
Стас быстро подошёл, зыркнул на жену строго, тут же ушла на кухню. Шагнул, ласково обнял дочь, с обожанием поцеловал в лоб.
– Как чувствуешь себя, моя девочка? Может, откажешься? Давай, в клинику на месяц положу. Натравить на них Майки?
– Не стоит. Надеюсь, не на Северный Полюс повезут, отдохну там. Контейнер скоро придёт, помоги ребятам разобраться.
– Это по части мамы, – укорил любящим взглядом.
– Нет, это моя мастерская, свои законы. Поможешь?
– Только доставлю и проверю сохранность. Кто справится с обязанностями старшего? Араб?
– Да. Спасибо, папа.
Повёл дочь в её комнату, положил на кровать насильно.
– Запрещаю вставать, пока не приедет машина. Лежи с закрытыми глазами. Прислуга всё подготовит, – сел, склонился, приник к губам, поцеловал по-взрослому, чувственно и откровенно. – Буду волноваться и опять ждать…
– Что думаешь? – Лана сердито проворчала.
Сидела за столом над остывшим кофе, подпирала рукой подбородок, рассеянно водила ложечкой по салфетке.
– Есть версии?
– Главное, наша девочка рада поездке. Пусть развеется и отряхнётся от ужаса, что всё ещё стоит в её глазах.
Стас подошёл, притянул насупленное лицо жены к своему животу, стал гладить тёплые волосы слегка дрожащей рукой.
– Она прошла истинный ад. Подозреваю, ещё страшнее, чем мы пережили. Ей нужно забыться. Пусть смоет страх любовью.
– Тони ещё не вернулся с Мэнни…
– Повезёт – увидит их из машины, нет – созвонятся. Скайп есть, поговорят. Не в каменном веке живём, найдутся. Отец катает на велосипеде сына, пусть порадуются. Скучали страшно оба…
– Господин, Ваша машина прибыла, – дворецкий стоял на пороге кухни.
– Благодарю, Стэм. Собери мне перекус – опять на выезде конференция. Тороплюсь. Спасибо.
Лана проводила мужа. Постояла бездумно на ступенях, всё смотря в дальнюю точку улицы, куда уехал Стас…
Едва вернулась, встретила в холле одетую по-походному дочь.
– Уже? Но твоя машина…
Тут же прозвучал мелодичный клаксон за воротами.
Вздохнула:
– И ты из дома уезжаешь!
Шагнула, ласково обняла Нику, пошептала сокровенное на ушко, поцеловала и перекрестила.
– С богом, родная. Звони хотя бы иногда. Схожу с ума… – оборвала себя. – Не буду мешать, – быстро скрылась за дверьми кухни.
– Разрешите, я Вас провожу, мисс Вероника.
Так и покинула родительский дом в сопровождении седовласого степенного дворецкого.
Как только показались на ступенях, Стэм деликатно отстал, тихо проговорив:
– В добрый путь, госпожа.
Оглянулась через плечо, по-девичьи сморщила носик и лукаво улыбнулась:
– Я вернусь с восточным ветром!
Старик сдавленно хохотнул и поклонился:
– Попутного ветра, мисс Поппинс!
Внизу дорожки, у распахнутых ворот, стоял роскошный длинный лимузин, двери которого призывно открылись.
Вздохнув, Ника решительно направилась навстречу неизвестному. В голове было пусто и тихо. Почему-то обрадовалась этому.
«Наконец-то. Стихли голоса и плач, смолкли проклятия и стоны неупокоенных душ. Ужель свобода? Вряд ли. Это было бы слишком просто, неправдоподобно и странно. Мы с мамой рождены их слышать, им помогать, их провожать, писать их лица, даруя вторую жизнь на ментальном уровне. Значит, появятся новые, – невольно замедлила шаг. – Кто вы, незнакомцы, затерявшиеся в бесконечном море эфира? Почему тянетесь ко мне? Свечусь? Пахну иначе? Теплее других? То-то и живые тянутся – греются, но, благодаря за тепло, сгорают сами. Тоже судьба… Тони прав».
– Мисс Вайт! – окликнули из машины.
Это заставило её очнуться и вернуться в действительность.
Отряхнулась, вскинула черноволосую голову гордо, сверкнула невероятным сапфиром глаз и села в лимузин, который отвезёт в новое будущее.
В счастье?..
КОНЕЦ.
* Лилит – первая жена Адама в каббалистической теории. Согласно преданию, расставшись с Адамом, Лилит стала злым демоном, убивающим младенцев (этот персонаж присутствует и в арабских мифах).
В мифологии Древней Месопотамии подобное имя носит ночная демоница, которая убивает детей и издевается над спящими мужчинами.
«Юноша и девушка-лилиту – демоны, в имени которых заключена игра слов из разных языков. По-шумерски лиль означает “воздух, ветер; дух, призрак”, по-аккадски лилу – “ночь”. Отсюда и смесь представлений: демонов этого рода считали ночными привидениями». В. В. Емельянов. «Древний шумер». 2001 г.
Есть несколько шумерских легенд о Лилит. В них Лилит – богиня-покровительница своего народа. Тем не менее, очевидна и её тёмная суть. Так, слёзы Лилит даруют жизнь, но её поцелуи приносят смерть.
2 ноября 2017 г. И. Д.
http://www.proza.ru/2014/01/04/1574