Тщательно вычищая свой последний зуб, пенсионер Клюшкин неожиданно обнаружил, что он… шатается. Утреннее настроение сразу улетучилось. Подумалось об окончательной теперь уже беззубой старости. А ведь впереди ещё немочь и только прибавление диагнозов и всяческих там напастей. Но Клюшкин по натуре был всегда оптимистом и в каждом негативе старался найти позитив. И наконец, он, улыбнувшись, нашёл-таки его, и радостно заявил, что зубной боли не будет теперь никогда(!).
Корчевать свой последний зуб Клюшкин решил самостоятельно, без врачебного вмешательства, используя проверенный лично на практике старый дедовский метод. Для этого он, порывшись у себя в рыболовных снастях, нашёл самую прочную леску-плетёнку, которой обвязал одним концом шатающийся зуб, а другой конец прикрепил к ручке входной двери в свою комнату. Оставалось сесть попрочней на стул, придерживаясь на нём руками и так, чтобы ногой можно было бы достать до двери и нанести по ней удар пяткой. Так как зуб был верхним, голову нужно было слегка запрокинуть. Когда приготовления были завершены, Клюшкин, зажмурившись, скорчил героическое лицо и, была не была, резко ударил пяткой правой ноги по двери...
А за минуту до операции извлечения зуба Нина Васильевна, жена Клюшкина, которой надоело надрывать голосовые связки и звать благоверного к завтраку, решила собственной персоной явиться к нему в комнату, и высказать накипевшее утреннее «Ф». Годков ей было уже немало, нервничать было вредно, но... В общем, пошла она, шаркая шлёпками, не поднимая ног, немного горбясь по причине больной гнущейся спины к мужу на разборки. В профиль её осанка напоминала вопросительный знак с выдвинутой относительно фигуры несколько вперёд белокурой головёнкой.
Удар состоялся, однако зуб остался на месте, где и положено было ему быть, а за дверью кто-то охнул и послышался звук, похожий на упавший мешок с чем-то жидким. Клюшкин быстро соскочил со стула и попытался открыть дверь. Она подавалась медленно и с трудом, будто с той стороны кто-то мешал ему это сделать. Когда наконец-то удалось кое-как пролезть в образовавшийся проём, он увидел нелепую «картину маслом». На полу, распластавшись, в состоянии анабиоза лежала женщина, в которой Клюшкин сразу узнал свою драгоценную супругу. Ножки Нины Васильевны упирались в дверь, ручонки были раскинуты в разные стороны, а на лбу у неё светился свежий здоровенный сендель. Очевидно, сложение фигуры пострадавшей из-за удара двери по лбу произошло строго в противоположную сторону.
- Нинок, Нинок!.. Как же так…, - запричитал Клюшкин и стал лупить супругу по щекам. Но это не помогало. Нина Васильевна была неподвижна, болталась только из стороны в сторону её белокурая головёнка… от шлепков супруга. Тогда он забегал по квартире в поисках нашатыря. Наконец он нашёл едко пахнувшую жидкость и, плеснув несколько капель на носовой платок, приложил его к носу супруги. Нина Васильевна вздрогнула и посмотрела сначала в потолок, потом на стены, не совсем ещё понимая того положения, в котором она оказалось. Когда её взгляд остановился на Клюшкине, ему стало не по себе.
Странно, но первому слову «банди-и-и-и-т», произнесённому ей с укоризной и тихо, он обрадовался словно ребёнок. Как же не радоваться, ожила его бабулька(!). Затем он помог ей подняться с пола и, хотел было, поддержать за локоть и приобнять её - она вдруг резко отбросила его руки. Ассорти неинтеллигентных выражений пожилой женщины в перемешку с лепетом «прости» её супруга со стороны напоминали вроде бы обычную бытовую ссору, но…. Впервые за много лет благоверный кем только не был назван с приставкой «старый» и даже на букву М.
Клюшкин мужественно перенёс все свои "новые звания" и готов был встать перед супругой на колени, и молить о прощении. Но, несмотря на склероз, вдруг вспомнил, что у него вот уже, как двадцать лет артрит, и если бы он встал на больные и трясущиеся свои коленки, то без посторонней помощи вряд ли уже поднялся с пола. Всё, что он смог ещё сделать для неё, так это приложить пятак эсэсэровских времён на растущую шишку на лбу. Клюшкин всегда носил его в карманах, как талисман в память о Нерушимом Союзе и сейчас он, как некстати, пригодился. Однако Нина Васильевна смахнула эту монету со своего лба, ударив супруга по рукам, показывая этим, чтоб он к ней больше не прикасался.
Завтрак, хотя и с опозданием, всё же состоялся. Проходил он в напряжённой, то есть в не совсем дружественной обстановке. Стороны, молча, шамкали манную кашу и смотрели только в тарелки. Когда Клюшкин жалостливо попросил добавки, Нина Васильевна, хрястнув полным половником по его тарелке так, что она, чуть было, не разлетелась на мелкие кусочки, добавила ему манки и сказала, чтоб он после завтрака немедленно шёл к стоматологу и выдернул свой злосчастный зуб, а дверь в свою комнату впредь держал только открытой.
илл. из Интернета