Николай Петрович поглядывал на сына и в душе его разливалось тепло. Хороший вырос парень. Спокойный, рассудительный. Вот только институт… Решение Игоря поступать на философский факультет вызвало у родителей некоторое недоумение, но мешать сыну не стали: хочет – пусть; его жизнь – ему ею и распоряжаться. Николай Петрович завёл было разговор об оторванности этой профессии от повседневной реальности, но против процитированного сыном древнего определения философии как науки наук веских аргументов не нашёл.
Игорь уже семестр проучился в вузе и приехал домой на каникулы. Проснулся поздно.
- Как дома хорошо! – сказал он, потягиваясь. – А мама где?
- Пошла в парикмахерскую, велела тебя не будить. «Пусть, - говорит, - мальчик поспит».
- Хорошая у меня мама, - улыбнулся Игорь.
- Умывайся, будем пить чай. Папа тоже у тебя хороший, с голоду помереть не даст.
- Замечательно!
Пока Николай Петрович грел чайник, готовил бутерброды, подошёл Игорь и задал неожиданный вопрос:
- Па, а ты помнишь, как рассказывал мне в детстве сказки?
- Конечно помню.
- А они были из книжек или ты их сам выдумывал?
- По-разному. И так, и так. А почему ты спрашиваешь?
Игорь пожал плечами.
- Вспомнилось почему-то… Ты мог бы сейчас рассказать?
Николай Петрович рассмеялся:
- Да ты уже вроде вырос.
- Не, пап, не смейся. А я попытаюсь определить: из книжки она или нет.
Николай Петрович посмотрел в окно. На улице шёл снег. У кормушки, прибитой к стенке сарая, толклись, как обычно, воробьи и синички.
- Сказку, говоришь? – Он почесал затылок, мотнул головой. – Сказку… Ну, слушай… В некотором царстве, в некотором государстве жили-были похожие на нас люди. И у них были очень странные обычаи. Если человек попадал в тюрьму, то эти люди, особенно родители узника, очень радовались, звали по этому поводу друзей и устраивали пиршество. Когда же человек выходил из тюрьмы, в семье наступал траур, а соседи и друзья высказывали искреннее соболезнование…
- Они что, были ненормальные?
- Почему? Они считали себя разумными людьми и были уверены, что всё делают правильно. Мы же с тобой не считаем себя ненормальными.
- Причем тут мы?
- А при том, что некоторое царство, некоторое государство – это наша планета, и обычай такой именно у нас.
- У кого именно?
- Да у всех. Не знаю, чему там вас учат на философском факультете, но ты же, наверное, знаешь, что человек – это не столько тело, сколько то, что живёт в этом теле.
Игорь засмеялся.
- Я понимаю, ты говоришь о душе и реинкарнации. Но в это же мало кто верит.
- Согласен, мало кто. Но это лишь вопрос времени. 400 лет назад люди не верили, что земля вертится вокруг солнца. Считали, что наоборот.
- Это так. Но разве правомерно называть жизнь на Земле тюрьмой? По-моему, это слишком.
- Назови это не тюрьмой, а ссылкой или командировкой – суть от этого не меняется. После смерти тела душа возвращается домой. Через некоторое время снова приходит, чтоб продолжить свой путь..
- Так ты считаешь, что на похоронах надо петь песни?
- Боже сохрани! Пока мы отождествляем себя с телом, всё так и будет продолжаться.
- А цель всего этого какая?
- Через тернии к звёздам.
Игорь отхлебнул остывший чай, посмотрел на летящий снег.
- Прости, что перебил. Ты рассказывал сказку. Что там дальше-то?
- Всё. Я не знаю, что дальше. Давай вернёмся к этому разговору через… ну, через пару-тройку тысяч лет.
- Думаешь, мы узнаем друг друга?
- Не исключаю. Душа свои воплощения знает и сейчас. Когда-то такую способность обретёт и тело.
- Проверим! – улыбнулся Игорь.