Городская стена была из здоровенных дубовых брёвен в два ряда и между рядами брёвен хорошо утрамбованной землёй засыпана вперемешку с глиной и соломой. Такую стену сходу не проломишь и стрелами не подожжёшь. Хорошая стена. А вот ворота пора было обновить, да руки не доходили никак, думали, после уборки урожая справить новые, ведь раньше редко кто нападал, пока урожай-то не собран. Но вот случилось. Прямо в самую середину лета, когда их никто не ждал, напали неведомые кочевники.
Как назло, засуха почти высушила ров, а старый мост отказался подниматься, заклинил, пришлось рубить верёвки и рушить мост в ров. И без того слабые ворота остались без дополнительной защиты настилом поднятого моста. Плохо дело.
Кочевники явно высылали вперёд разведку и были уже в курсе, где у города слабые места. Они понеслись именно к воротам, причём у каждого на спине была большая вязанка хвороста. Хворост кочевники бросали в ров и уносились обратно в лес за следующей вязанкой. Обороняющиеся не успевали сбить стрелами стремительных кочевников и уныло наблюдали, как ров становился прямой дорогой к слабым воротам.
Вот уже, закрываясь сверху щитами, волокут огромное бревно – таран, положение обороняющихся становится всё более опасным. Если сломают ворота – крепость не удержать, слишком велик перевес в силе со стороны кочевников.
Князь Твердислав смотрел на приготовления врагов со стены рядом с воротами и прекрасно понимал, что сейчас будет. Дружина слишком мала, на вылазку посылать её нельзя, оголишь стены. Задача…
- Твердислав! На вылазку надо идти! Не выдержат ворота тарана! Гляди, какое бревно волокут! – это подбежал Мечислав, что держал рать за воротами на случай прорыва.
- А на стенах кто останется? Их вдесятеро больше, не удержим стен!
- Ворота снесут, и стены будут без толку! Остановить надо таранников, да со стороны града ворота засыпать камнем. Надень-ка на меня, Мишук, вторую кольчугу, да скажи лучникам, чтоб помогли, а я спрыгну, глядишь и отобъёмся, да бабам с детишками скажи, чтоб камни несли, кто сколько сдюжит, ворота крепить.
Оторопевший от неожиданности дружка Мечислава Мишук, скинул с себя колчугу и набросил на Мечислава. Никто толком и понять не успел, что затевает Мечислав, а он перевалился через стену и соскользнул прямо на головы опешивших кочевников. Со стен градом посыпались стрелы, отсекая новые ряды наступающих, а Мечислав завертелся вокруг тарана, как железный вихрь.
Переправа через ров не была широкой, со спины к Мечиславу было почти не подобраться, никто не мог серьёзно помешать ему атаковать кочевников, несущих таран. Вот таран остановился, вот вообще упал на хворост и глубоко туда осел, вот кочевники отпрянули от невероятного воина, спасаясь от двух мечей, слившихся в единую молнию, несущую смерть. Стрелы и копья с горящими смоляными тряпками густо сыпались со стены на переправу из хвороста, сырые поначалу ветки постепенно начали заниматься дымным огнём. Кочевники не могли подобраться к огню, чтобы потушить разгорающееся пламя, наконец, вся переправа запылала, и сизый дым укрыл Мечислава от стрел кочевников. Со стены сбросили верёвку и втащили наверх храбреца.
Скоро пламя разгорелось с такой силой, что кочевникам было вообще не подступиться к переправе, да и сама она быстро сгорала и оседала в ров вместе с обгоревшим тараном. Приступ был отбит, ворота укрепили, а кочевники, повертевшись вокруг города ещё пару дней, так и не решились на повторный штурм.
Осторожный Твердислав ещё неделю не открывал ворот, высылал дозоры во все концы, помня хитрость кочевников, но дозоры вернулись с вестью, что кочевники ушли на север вдоль реки, назад ждать не скоро, если вообще рискнут. Боятся дикие люди непонятных героев, думают, что в них вселяются боги, а с богами никто воевать не хочет.
На пиру у Твердислава Мечислав был, конечно, главный герой. Во славу неустрашимого воина здравицы кричала дружина, но сам Мечислав отмахивался от похвалы:
- От отчаяния спрыгнул я на их головы, хоть мечами я и умело управляюсь, но не чаял живым остаться, надеялся просто дать время укрепить ворота. Войди они в град, весь род мой вырезали бы, баб, девок испоганили бы, как такое снести? А отчаяние силы удесятеряет, я теперь точно знаю, да и время останавливает.
- Это как? - не понял Твердислав.
- А вот, веришь ли, когда я себя уже мёртвым считал и одним отчаянием в бой себя бросал, увидел я, что враги медленнее меня мечами машут, как сонные. Я успевал и их рубануть и от их мечей увернуться, словно морок какой на них напал.
- Да не было ничего такого, все видели, что с нормальной быстротою они рубились, только ты вот, как озверел, мечей в руках не видно было, точно молнии сверкали!
- Вот и я про то же. Я стал настолько быстрее их, что для меня они как бы еле шевелились. Сколько я их порубал? Вспомнить не смогу, как много, а даже руки не устали, только потом, когда вы меня уже втащили, руки-ноги как окаменели и усталость такая навалилась, будто неделю не спал. И вот, странное дело, вроде ворогов рубил, но нет радости, будто бы не честный бой был, не могли они наравне со мной сражаться, да и не сражался я, а просто убивал их словно беззащитных…
- Не думай про то, богатырь, это наши боги тебе в помощь пришли, раз уж ты один на целое войско за Род биться вышел, боги сделали тебя быстрым, а твоих мечей вроде и не два стало, а все десять, как раз, чтоб бой честным был. А беззащитные вон в избах на печи сидят, их и сберёг, пропали бы, не будь тебя тогда у ворот.
- Оно так, пропали бы….
Могучий Мечислав поднялся на стену и посмотрел на то место, где он в одиночку ринулся на целое вражье войско. В душе опять шевельнулось ощущение былого неистовства. Мечислав поневоле поёжился, как от холода. Сам-то себе он мог признаться, что не хотел бы вновь почувствовать себя обезумевшим от безнадёжности, загнанным в угол зверем. Героем.