Убасутэ

Евгения Козачок
Общеизвестно, что люди помнят свои детские годы с мельчайшими подробностями. У меня же сохранилось в памяти только небольшой домик на окраине села, большое дерево и степь, которой не было конца. Ещё, как вспышки молнии, бывают видения - белый снег, до боли в глазах, мужчина и женщина, сидящие в повозке ко мне спиной и я, трясущийся от невыносимого холода. Больше никаких воспоминаний, ни ощущения себя до дести лет, сколько бы у меня о моём детстве и глубоком шраме над правой бровью не спрашивали, ответить не мог. Но с десяти лет смог бы описать каждый день своей жизни в детском доме. Как оказался в нём – в памяти чистый лист, на котором появилась одна единственная запись: « ...направлен из больницы». Попытка узнать о своих родителях не увенчалась успехом. Никаких сведений. Как будто я из космоса явился, ничего не помнящий, не нужный ни одному человеку. Никто обо мне никогда не спрашивал. Моя сосредоточенность «на себе», многим в детском доме, а потом в интернате не нравилась. Доставали, как могли, иногда очень жестоко. Я не обозлился, не изменился. В конце концов, приняли меня таким, какой есть: замкнутый, добрый (жалел всех и людей и собак), не ябеда и ещё умный. Вот последнее определение среди моих недостатков и достоинств безбожно эксплуатировалось не только моими одноклассниками. Они переписывали математику, физику, химию... Учёба мне давалась легко. Школу окончил с золотой медалью, медицинский институт с красным дипломом.

Обрадовался приглашению работать в сибирском небольшом городке. Узнав, что город находится в окружении леса, на берегу реки, согласился без промедления. Был счастлив, что и Любушка сразу же приняла моё решение. Я наслаждался любовью, свободой, самостоятельностью, благоустройством. По приезду получили трёхкомнатную квартиру в новом доме около леса, который был в двухстах метрах от нашего дома, и мы по вечерам ходили туда с Любушкой на прогулку. К сожалению Любе вскоре наскучил лес. Всё свободное от работы время проводила за компьютером, порой забывая приготовить ужин.

Привык бывать в лесу один. Ходил послушать песни природы: клёкот, чириканье, свист и заливистые трели птиц, которые сливались с брачным пением лягушек. Радовала встреча с зайцами, белками. И уж никак не предполагал, что в будущем у меня наладится дружба с одним из лесных обитателей – оленем. Встретились летом, неожиданно для обоих, у большого куста берёзы с глазу на глаз. Я оторопел и смотрел только на его ветвистые рога. Он же спокойно меня созерцал, вероятно думая, что за букашка здесь стоит. Я, то ли от испуга, то ли по наитию отломал ветку и протянул оленю. Он её быстро сжевал и смотрел на меня, ожидая добавки. Так, скормив ему несколько больших веток кустовой берёзы, чуточку сам успокоился и оленя ублажил. Осмелился заговорить с ним. Не знаю, сколько времени мы «общались», стоя по обе стороны куста. Первым устал от нашего «диалога» царь леса, убрав голову с веток, он развернулся и ушёл в лес. Я, вдохнув полной грудью (до этого, от страха, боялся дышать), побрёл домой. Следующая встреча была около того же кустарника. По какому-то обоюдному решению с этого куста олень больше не питался, а я не ломал ему ветки. Куст стал местом наших встреч. Летом нашим они были редкими, а зимой мы часто и подолгу «беседовали о жизни». Я благодарен Олю за доверие ко мне. Он же, как я думал, "благосклонен" был ко мне из-за сена, которое заготавливал для него уже второй год. А в начале третьей зимы Оль познакомил меня с оленихой. Он удивил меня верностью одной самке - не только в брачный период. Какой-то мне особый «экземпляр» встретился совсем непохожий на своих «собратьев». Оль быстро понял, что кличка «Оль» относится к нему, и бежал на этот зов ко мне, обсыпая рогами снег с веток и кустарников. Добежав, резко тормозил, стряхивал с себя снег, который летел во все стороны, превращая меня в снеговика. Я каждый раз подпрыгивал, освобождаясь от снежной шубы, а Оль стоял смирно в ожидании угощения. Но однажды он поразил меня тем, что начал «прыгать» вместе со мной. Смешно поднимал передние ноги, а потом отбрыкивался задними ногами с такой силой, что снег с него слетал в секунду. Я подумал: «Не дай, Бог, попасть в этот момент под его копыта, вмиг убьёт, не ведая, что лишил кого-то жизни». Но Оль добрый и, как оказалось, внимательным был не только к своей избраннице. Он чувствовал моё настроение, и всегда провожал меня к окраине леса, когда я бывал в «крайней» точке грусти или отчаяния. Я любил наблюдать за ним «тайно». Я прятался за деревьями в ожидании, когда он учует меня и побежит навстречу. В один из воскресных дней, «играя в прятки», я увидел как на спину Оля из дупла выпала белка. Он, от неожиданности, остановился, потом подошёл вплотную к дереву и ждал до тех пор, пока испуганная рыжая красавица не перебежала с его спины на дерево, и спокойно продолжил свой путь. Если бы я не увидел этот момент своими глазами, не поверил в сообразительность животного. После этого случая читал всё, что касается оленей. Узнал, что они слабо поддаются дрессуре. Оль же, до всего доходит своим умом и без обучения. Ему легко распознать «тайны» леса. Он живёт с ним в одном ритме.

Находясь в лесу, я тоже чувствую единение с природой и невероятную лёгкость. Душа словно поёт. Но жизнь не сплошная счастливая сказка. В один миг может изменить своё спокойное русло на бурный поток, разрушающий всё на своём пути.

В один из вечеров Любушка заявила, что ей противопоказаны вечные морозы, мои дежурства на работе, прогулки в лесу и что она, познакомившись по Интернету с интересным и обеспеченным человеком, уезжает к нему за границу в тёплые края. Душа сжалась где-то внутри болевым комочком... Когда отпустило, Любы уже не было в квартире. Ушёл в лес и бродил там до промозглости костей, избегая встречи с кем-либо. Но Оль учуял меня, пришел к нашему кусту и так затрубил, что волосы «дыбом встали». Он разделил со мной мой безмолвный крик души. Постоянными спутниками стали серые вечера и выходные. Спасали от полной депрессии работа, лес, Оль.

Постепенно привык к одиночеству. ... Прошло полгода. Наступила суровая зима с обильным снегом. Прогулки стали реже. Когда появились солнечные дни, в воскресенье пошёл в лес, чтобы ближе увидеть красоту сверкающих на солнце деревьев и кустарников. Погода была чудесная – безветренная, с плавно падающими крупными снежинками. По пути зашёл к знакомым, которые жили в частном доме, где я хранил во дворе сено для оленя. Набрал его полный мешок и продолжил свой путь. Уже вначале леса обратил внимание на нечёткие следы человека, ведущие в лес и обратно. Стало интересно, далеко ли прошёл человек по «моим» и оленьим тропам. Шёл след в след и вскоре увидел под кустарником выброшенные вещи. Хотел пройти мимо, но поравнявшись с «вещами» увидел часть руки человека, засыпанной снегом. Поспешил к куче старой одежды. Увиденное перевернуло в моём сознании само понимание о человеке, его доброте, любви, уважении. Я не верил своим глазам. На снегу, в лютый мороз лежала старая измождённая женщина. Крупные снежинки падали на неё, окутывая белым покрывалом, и только на руках и лице медленно таяли, открывая весь ужас поступка человека – лицо и руки женщины были в ссадинах от побоев. Всё ещё находясь в шоке, от увиденного, понял, что она жива, но от боли и мороза потеряла сознание.
Сразу пришёл на ум кинофильм "Легенда о Нараяме". Господи, неужели и у нас начали практиковать японский обычай убасутэ?*

Забыв о красоте природы, выбросив сено, укутав женщину в мешок, побежал к дороге. Ноша моя, как показалось, была намного легче сена. Остановил первую попавшуюся машину, повёз женщину в своё отделение. Позвонил медсестре Насте, чтобы срочно приехала в больницу. Мы сделали всё необходимое, чтобы спасти от переохлаждения человека. Привычно проверил тело на наличие сломанных костей. Тело женщины было в кровоподтёках, но кости целы. Положили её в палату интенсивной терапии. Незнакомка ещё два дня была без сознания. Несказанно обрадовался, когда она открыла глаза. Увидев меня, заплакала и промолвила:

- Спасибо, что лечите меня, но лучше бы я умерла. Христом Богом прошу, не сообщайте моему сыну о том, что я жива и где я. Пусть думает, что умерла. Единственно о чём хочу попросить вас, если выживу, чтобы помогли мне с домом престарелых.

- Вы, пожалуйста, не волнуйтесь, кризис миновал и всё теперь наладится. - Как вас зовут?

- Мария. Мария Николаевна Орлова. - Только не ищите сына и невестку и не говорите им обо мне. Скажите, в каком городе я нахожусь?

- Кемерово.

- Господи! Это же почти тысяча километров от моего дома... бывшего дома, - сказала она, и устало закрыла глаза.

Рассказал Насте о Марии Николаевне и её сыне, не имеющего ни сердца, ни любви, ни сострадания к матери, если бил её и выбросил в лес умирать. Мы с Настей, не сговариваясь, стали заботиться о несчастной женщине.

Я ни сердцем, ни душой не мог принять тот факт, что кто-то может отказаться от своей матери, да ещё таким жестоким способом. Старался чаще заходить к Марии Николаевне в палату, чтобы убедиться, что она не плачет и отвлечь её от грустных мыслей.

Вскоре Мария Николаевна окрепла, и я не смог её отправить в дом престарелых, а забрал к себе домой. Восстановил «утерянный» паспорт и теперь Мария Николаевна официально стала моей мамой, носящей фамилию Иванова. Жили тихо и спокойно, стараясь не вспоминать прошлое. Хотя мне не давал покоя вопрос: "Была ли в сознании Мария Николаевна, когда сын привёз её в лес?" Ещё хотелось бы посмотреть в глаза сыну – негодяю и спросить: « За что он избивал мать, и оставил её на съедение волкам?» Но я выбросил эти мысли из головы, видя как счастлива Мария Николаевна, приобретшая уважение и покой.
Мне, не познавшему материнской любви, даже самое незначительное внимание Марии Николаевны приносили душевный покой и счастье. Так, в тридцать пять лет у меня появилась мама.

О сугубо личной жизни не задумывался. Не прошла ещё боль от поступка Любы. Думал: "Вряд ли кто захочет открыть своё сердце навстречу нам". Но, как оказалось, мама думала иначе и каждый раз перед моим уходом на работу, вручая пакетик со свежими пирожками или печеньем, говорила:

- Антоша, вот пирожки свеженькие с капустой и картошкой, которые ты любишь. Сам съешь и Настеньку непременно угости.

А однажды, ко всему обычно сказанному, добавила:

- Любит она тебя. - Сильно любит. Неужели не замечал, как она радуется каждой минуте проведённой с тобой рядом?

- Заметил. - Она мне тоже очень нравится. Но обжёгшись на молоке, поневоле будешь дуть и на воду.

- Вы оба добрые и будете счастливы вместе.

Не ошиблась мама на счёт Настёны. Она приняла нас в своё сердце, подарив обоим: искреннюю любовь, нежность, внимание. С ней забылись тревоги, боль при воспоминании о прошлом и такой факт, как убасутэ. Теперь мы настоящая семья, в которой царит, любовь, уважение и взаимопонимание. Мы – счастливы!

Наше счастье – это великое чудо, которое подарила жизнь, как и дружбу с оленем, этим благородным, добрым обитателем леса.

***

* Убасутэ (япон. «отказ от старухи»), также называемый «обасутэ», а иногда «оясутэ» — обычай, существовавший в стародавней Японии.

22.10.2017
   5:44
Фото из интернета. Спасибо авторам.