Вновь сквозь боль и помутнение я вернулся к реальности. Сначала ничего не было видно, но постепенно глаза привыкли к темноте. Уже давно наступила ночь, о чем явно заявляла Луна, тускло освещающая комнату, и целый оркестр сверчков на поле за решеткой.
Я сидел у стены, под самым окном, а кровать стояла почти в центре комнаты. Вернувшееся зрение сразу же забило тревогу: прямо за кроватью виднелся чей-то силуэт. Леденящий ужас проник под кожу и сковал все мышцы колющим спазмом. В этот момент я боялся даже дышать, настолько глубоко в сознание проник пугающий образ незнакомца.
Уверен, будь на улице день, контур его тела можно было бы разглядеть, но сейчас он будто состоял из темноты, клубящиеся сгустки которой шевелились вокруг него будто щупальца осьминога. Он смотрел на дверь, стоя ко мне боком, сверлил ее взглядом. Так продолжалось очень долго, пока наконец незнакомец не развернулся и не впился кроваво-красными глазами в меня. В них я не смог разглядеть ненависть или гнев, может потому что их там и не было, а может в этот самый момент я думал только о том, как спасти свою жизнь.
Уже падая в обморок, я сумел увидеть лицо незнакомца: иссохшееся, испещренное многочисленными шрамами, оно не выражало эмоций; сухие и потрескавшиеся темно-синие губы казались узкими синими полосами; глаза же подчеркивали черные круги, полностью заполнившие пространство под и над глазными яблоками, имевшими красный оттенок, без видимых зрачков.
Я никогда не видел ничего подобного и очень хотелось бы, чтобы не видел вовсе. Но этот образ неизвестного мне существа остался на новом и чистом холсте моей памяти огромным темным пятном. И стоило нанести на этот холст последний штрих, как я провалился в пропасть бессознательности.