Это была странная встреча. Возможно, ей и не следовало состояться. Но попросить было некого. На кладбище, в Калитниках, где лежат все мои, разрослось дерево. Оно проросло за ограду захоронения семьи отца, выкорчёвывало и подминало под себя секцию, не позволяло открывать и так узкий пролёт калитки. Ему было много лет, охват ствола больше 30 см, нужно спилить. Директор в конторе что-то пробурчал о «болгарке», и я встрепенулась: инструмент был у нашего общего приятеля, но он как раз повредил руку. Я позвонила уточнить приятелю — даст ли он инструмент. А потом Мастеру — сможет ли помочь. Конечно. Сможет.
Мы условились сойтись у метро: приятель с «болгаркой», Мастер и я. Что запомнилось? Его вид, его одежда, его манера двигаться и работать: всё было легко, чётко и красиво. В нём была удивительная гармония внешности и характера. Гармония состоявшегося человека, уверенного в себе мужчины. Он умел носить вещи небрежно и в то же время аккуратно. Как будто только что сошёл с рекламного листа. Но никакой зацикленности на тряпках, лейблах. Он сам украшал вещи и пространство. В ушах наушники, там — неизменный Галич. Он не изменял своему вкусу. Инструмент был тяжёлый, он взял его одной рукой, было видно, как напряглись мышцы, как по всей спине перераспределилась нагрузка, сжалась и отпустила, найдя нужное положение, шея. Он шёл впереди спокойно и уверенно. Так спокойно, как и должен двигаться мужчина, что бы ему ни досталось, какие бы нагрузки он ни испытывал.
Само дело заняло не более 5 минут. Ствол срезали, распилили и вынесли к мусорному контейнеру около нашего участка. Там, у могилы, я удивилась сходству Мастера с фотографией моего деда: немного колючий взгляд из-под насупленных бровей, нависающий и тем самым доминирующий нос — большой, мужской нос, и плотная полоска рта. Он и сам ухмыльнулся — не смог не заметить этого сходства. А потом они оба — и приятель, и Мастер — как-то притихли. Было чувство, что оба мыслями со своими захоронениями родных. Когда навещали последний раз? Что там делается? Кто-то ходит, но надо бы самим. Это не проговаривалось, но само пришло и повисло. Их взгляды были задумчивы и внутренне растеряны. Мы уже в том ряду, кто будет замыкать. Мастер и я — уже.
Моих родителей не стало в 10 лет обновления жизни: сначала отца в 1994 из-за лопнувших облигаций «Лукойла», потом мамы — в 2004, когда беспредел медобслуживания при Зурабове косил людей даже за людей их не считая. Оба ушли рано, их друзья и коллеги ещё живы. Оба из-за одиночества, в чём я чувствовала и свою вину. Старикам нужно дело — работа, хлопоты, внуки — что угодно, только не тишина. Они были готовы ждать 3 года — это реальный срок расставания. Мама почувствовала, что мы не вернёмся, что складывается совсем другая и чужая жизнь.
Моя чужая жизнь пугала и Мастера, и других знакомых и друзей. Вроде бы ты тот же человек, но не свой, не наш что ли. Как с тобой говорить, о чём, как шутить. Это не глупость. Это бесчувственность за пределами знакомого, воображение какого-то иного мира. Хотя по сути всё похоже. Ну, чуть больше уверенности в отношениях с госсистемой, хороший соцпакет, размеренность, защищённость. Больше дисциплины, больше ответственности за поступки и слова, искреннее доверие людям, больше открытости и улыбок. Большая кооперация вокруг полезного и хорошего. Больше выбора во всём, что касается ценностей жизни. И невмешательство: чёткое соблюдение границ чужого выбора и стиля жизни. Здесь ценят различия людей, их своеобразие, их умение быть собой.
Россияне сегодня тоже другие. Люди ездят, много видят, но не вылезают из кокона привычных стереотипов. Турист из России и живущий за рубежом россиянин ещё похожи, года три-четыре. А потом наступает ломка, и если её не допустить, нужно вернуться. Перестроившийся на новый лад жизни человек уже другой. И каждый раз вновь вынимаешь из завалов памяти прошлое. Ради Мастера, чтобы понимать его, чем он дышал, что ценил, я «возвращалась», но не в сегодняшнюю Россию. Сегодняшнюю я часто не понимаю.
Этот «поход» на кладбище подвёл какую-то черту. До и после. Ещё живущие беззаботно и задумавшиеся в силу собственного возраста.
31.10.2017 - Монтегротто