19. ПЁСИК
Однажды у Шашкиных раздался телефонный звонок. Артёма не было дома, дети делали уроки, Маша рисовала.
– Капитолина, возьми трубку! – сказала Маша.
– Алло! – подняла трубку девочка.
– Позови, пожалуйста, маму, – раздался хитрый голосок.
– Мама, это тебя! – сказала Капитолина.
– Кто?
– Какой-то хитрый дядя!
– Алло! – сказала Маша.
– Привет, Маша! Тебя Смиби беспокоит. С Артёмом произошёл конфуз.
– Он что, обгадился?
– Не совсем. Но, по правде говоря, Маш, лучше бы обгадился!
– А что с ним случилось?
– Он сошёл с ума!
– Как?!!
– Да, он совершенно не в себе, но только когда не выступает. Стоит выступлению закончиться, как он снова начинает. Я позвонил, чтобы предупредить тебя. Вероятно, Артём ещё не вернулся домой, так что ты пока не знаешь о его конфузе.
– Завтра же отправлю его к врачу, – заявила Маша.
– Ни в коем случае! – ответил Смиби. – Мы уже поговорили с врачом, и врач категорически запрещает ему ложиться в психбольницу, потому что Артёму без театра станет ещё хуже. Он может даже покончить с собой. А если ты поведёшь его к другому врачу, другой врач может не разобраться и отправить Артёма на лечение, что ни в коем случае нельзя делать.
– Ясно, – ответила Маша. – Ладно, Смиби, спасибо за предупреждение!
И вдруг дверь открылась, и Шашкин на четвереньках и с высунутым языком вошёл в квартиру. Он лаял.
– Артём, что это такое?! – крикнула Маша. – Ну-ка вставай живо!
Вместо этого Артём начал вращаться вокруг самого себя и лаять ещё заливистее. Дети неподвижно смотрели на отца. Маша отправила их по комнатам, а сама осталась с мужем.
– Что это такое? Ты не думаешь, что когда прекратишь свою клоунаду, тебе всё равно придётся объясниться? – сердито спросила Маша.
Испуг на секунду блеснул в глазах «собачки», но через пару мгновений лай возобновился.
– Ладно, раз ты теперь собака, то будешь спать на коврике в прихожей, – заявила Маша.
Артём и виду не подал, что его обескуражили эти слова. Ночью он и в самом деле расположился на коврике, а если кому надо было выйти из комнаты, они непременно натыкались на новоиспечённого пса. Через пару дней Вика пришла к Маше.
– Маш, я тут рядом проходила, решила зайти, – сказала Вика, которая вся так и сияла.
– Я рада хоть кого-то видеть в хорошем настроении, – покачала головой Маша, скептически улыбнувшись.
– А у тебя, кажется, не очень настроение? – встревожилась Вика.
– Проходи в комнату, сама всё увидишь.
Вика зашла в комнату и – о ужас! – Шашкин набросился на неё, как собака, которая не рада нежданному гостю, яростно лая. Казалось, ещё немного, и он начнёт кусаться. Маша быстро вошла в комнату и приковала Шашкина наручниками к ножке кровати. Артём жалобно заскулил.
– Маш, что это с ним? – спросила Вика, глядя совершенно круглыми глазами на сестру.
– Он сошёл с ума, – ответила Маша.
– Так ему же полечиться надо!
– Ни в коем случае.
– Почему?
– Если он сейчас – собака, то если начнёт лечиться, превратится в тигра или слона.
– Ой, Маш, какой ужас…
– Перестань драматизировать. Надо решать проблему. В любом случае надо будет ему куда-то на время переселиться, детям нельзя такое видеть, – задумчиво проговорила Маша.
Вика вернулась домой и сказала Шуберту:
– Шуберт, я сейчас была у Маши. Ты не представляешь, что произошло!
– Что, Вика? – спросил поэт, заинтригованно и в то же время испуганно глядя на шок на викином лице.
– Артём с ума сошёл!
– Как?!!
– Да очень просто! Лает, на меня набросился, хотел кусаться, но Маша его наручниками зафиксировала. Он ведёт себя как настоящий пёс!
– Ну ничего себе! – воскликнул Шуберт, не зная, что и подумать, смеяться ему или ужасаться. Впрочем, он понимал, что смешного тут мало, но это было столь экстравагантно, что он не выдерживал, и смех то и дело прорывался.
– Всякое я от Артёма ожидала, но такое… – задумчиво проговорила Вика и сама слегка хихикнула.
– Вик, а ты уверена, что он по-настоящему сошёл с ума?
– Я же видела его, Шуберт! Это что-то! Настоящая собака!
– Боюсь, в таком случае Маша и будет обращаться с ним как с собакой, – покачал головой Шуберт. – А кстати, она не хочет его повести к врачу?
– Нет. Говорит, он тогда в слона или тигра превратится.
– Вик, – осторожно сказал поэт, – а может, Маша тоже сошла с ума?
Вика расхохоталась:
– Нет, от Машки этого не дождёшься! Но она почему-то уверена, что ему нельзя лечиться.
– Мне почему-то кажется, что это всё проделки Артёма, что он нас дурачит, – сказал Шуберт.
– Нет, нет! Ты не видел его! Он по-настоящему сошёл с ума!
– Да, такое тоже возможно… – произнёс поэт. – Я помню, когда только познакомился с ним, я сразу заметил, какой он эксцентричный и с такой тонкой душой, как у всех артистов. Под этой эксцентричностью просто океан уязвимости, Вика! А такие люди как раз больше всех подвержены либо сумасшествию, либо… – и Шуберт осёкся.
– Чему, Шуберт?
– Да нет, ничему, – поэт не хотел произнести слово «алкоголизм». – А, кстати, мои друзья виноделы говорили, что то вино, которое мы с тобой пили, лечит от разных болезней. Надо спросить у них, лечит ли оно сумасшествие.
– Спроси, Шуберт, обязательно спроси!
– Давай завтра поедем к Артёму с Машей? Мне не терпится увидеть самому Артёма!
– Да зачем ждать? Поехали сейчас!
– Но сейчас уже поздно…
– Да ничего страшного! Завтра же суббота! Ну поехали, Шуберт! Ну пожалуйста!
– Ну поехали! – улыбнулся поэт, очарованный ласковыми уговорами Вики, и взял с собой гитару.
Они приехали и позвонили в дверь. Открыла Маша.
– Это вы? Так поздно?
– Маш, мы не можем оставлять тебя в беде, – сказала Вика.
Вдруг их взгляд упал на лежащего на коврике Шашкина.
– Артём! – смеясь, воскликнул Шуберт.
Шашкин приоткрыл один глаз, потом второй, и бешено накинулся на Шуберта, как немного раньше на Вику.
– Артём, да ты что?!! Ты же меня с ног собьёшь!
Они в самом деле повалились на пол. Шашкин скалился и облизывался.
– Кажется, наш пёсик не на шутку заболел бешенством, – сказала Маша и снова прибегла к помощи наручников, – самое странное, что когда он в театре, он совершенно нормальный.
Шуберт взял гитару и сыграл собачий вальс. У Шашкина был голодный взгляд. Он рад был бы порезвиться под эту музыку, которая теперь как нельзя лучше подходила ему.
– Шуберт, не играй ему сейчас такую музыку, – сказала Маша, – это для него как красная тряпка для быка. Надо ему дать заснуть, а то он всю ночь будет лаять, спать не даст.
Маша, Вика и Шуберт посидели на кухне, попили чай. Дело было уже глубокой ночью, и Шуберт с Викой решили уехать, чтобы не мешать Маше спать. На пороге они снова посочувствовали ей и пожелали крепиться. Они вызвали такси, думая сначала ехать домой, но ночь была такая тёплая, так манила огоньками и звёздным небом, что Шуберт с Викой передумали и стали всю ночь кататься на такси.