16. НЕУДАЧНАЯ ПОПЫТКА
В первый рабочий день на новом месте Шуберт опоздал на полчаса. Директор отправил его в душ, вручив ему для работы лёгкий светлый костюмчик с брюками чуть ниже колена и шапочку, чтобы убрать волосы. Когда Шуберт вошёл в зал, он увидел множество больших ёмкостей, в каждой из которых находился один мужчина, давящий упругие сочные ягоды. И вдруг Шуберт замер от изумления. Это были те самые мужчины, которые жили с ним в хостеле!
– Вот это да! Это вы! – воскликнул он, проходя к своему чану.
– Ого! – откликнулись мужчины. – А чё ты тут забыл?
– Я с вами работаю теперь, – ответил поэт, запрыгивая в чан.
– Хе-хе! Братки, вы слышали? Он будет вино делать! (дальше последовала крепкая нецензурная брань, ибо эти мужчины редко обходились без неё по поводу и без повода).
Шуберт стал топтать ягоды, стараясь не обращать внимания на брань, от которой у него, однако, вяли уши.
– Ну что, братан? – крикнул самый грузный из мужчин, по колено стоявший волосатыми ногами в вине. – Это не так просто, как стишки писать?
Поэт задыхался, словно его заставили пробежать множество километров без передышки.
– Я и не думал, что это так сложно… – переводя дух, с трудом проговорил он.
Мужчины грубо расхохотались и снова выругались. Шуберт по-прежнему старался крепиться и продолжал топтать ягоды. Однако через полминуты он рухнул на колени и уронил голову. Из-под шапки выбились его длинные пряди.
– Эй, братки! Ему, кажется, плохо!
Силачи разом повыскакивали из своих ёмкостей, подбежали к чану Шуберта, схватили под руки поэта и вытащили его оттуда, усадив на стоявший в углу стул.
– Ну ты даёшь! Ты чё, спортом никогда не занимался, что ли?
– Ну… я иногда на лошади катался и плавал.
Эти слова были встречены новым взрывом хохота, к которому Шуберт уже привык.
– А ещё ты стишки писал! Это тоже спорт? – виноделы так и заливались смехом, смешивая его с руганью.
– Я бы не сказал… – улыбнулся поэт, запрокинув голову от усталости и закрыв глаза. – Это гораздо прекраснее спорта.
– Да что там стишки! Есть кое-что ещё круче! – хитро усмехнулся тот самый грузный винодел с волосатыми ногами. – И тебе это сейчас не помешает!
– Что же это? – спросил Шуберт.
– Сейчас принесу, – винный монстр подмигнул, убежал куда-то и вскоре вернулся, неся бутылку вина. – Мы тут иногда берём на правах виноделов и пьём после трудовых будней.
– Здорово тут работать! – воскликнул Шуберт, так и просияв. – Ребят, если бы вы знали, как я доволен!
– Не забывай, тебе потом придётся вернуться в бочку, – хмыкнул самый толстый и самый низенький мужичок. – Это тебе так, силы восстановить.
– Давай скорее! – Шуберт схватил бутылку, открыл её и стал хлебать из горла.
– Эй, нам оставь, поэтик!
– Оставлю, оставлю!
– Эй, давай отдавай! Ты же почти ничего не оставил! Давить у него сил нет, а как пить, так сразу горазд! – закричал лысый парень с самым уголовным лицом, не забыв, естественно, громко проматериться.
– Ой, я что, всё выпил? – испугался поэт. – Простите, я не заметил…
– Ладно, ладно, это ты с непривычки, – снисходительно ухмыльнулся мужчина с волосатыми ногами. – Ты скоро втянешься, привыкнешь. Это как курить – при первой затяжке всегда кашляешь. Так и вино давить – мы ведь тоже сначала уставали. А заметил, наше-то вино вкуснее магазинного?
– Ну ещё бы! – живо отозвался Шуберт. – Гораздо насыщеннее вкус!
– Это потому что магазинное всякими аппаратами давят, – продолжал винодел. – Я бы эти аппараты отменил, они всё убивают просто. Половина винограда не выдавливается. А ногами можно выдавить даже высохшие шкурки. Все соки можно выжать! Мы частным образом продаём наше вино, его покупают настоящие ценители, а их немного. В основном в магазинах покупают те, кому всё равно, что пить.
– Мне кажется, я больше не смогу пить вино из магазинов, – задумчиво произнёс Шуберт.
– Ну ещё бы! – подхватил лысый. – Это, знаешь, как попробовать настоящего краба – после него не сможешь есть эти жалкие крабовые палочки.
– Или как после настоящего рояля не захочется слушать синтезатор, – сказал низенький толстенький.
«А они не такие грубые, как мне казалось, – подумал Шуберт. – Они знают толк в прекрасном».
– Ну а теперь пора бы по бочкам, – сказал Волосатые Ноги.
Шуберт вздохнул, схватился за голову и неохотно пошёл к чану, при виде которого ему становилось плохо. Он снова принялся за дело, и снова его надолго не хватило. Лысый парень обратился к нему:
– У нас там тренажёрный зал есть справа, как отсюда пойдёшь. Тебе бы подкачаться не мешало. Пошли?
– Да какое подкачаться? – в ужасе воскликнул Шуберт, еле держась на ногах и чуть не падая.
– Тяжёлый случай.
Через несколько дней Шуберту пришлось уволиться. Он вернулся на прежнюю работу и стал снова тратить много времени в день на дорогу, а для его соседей предметом постоянных шуток теперь стала неудачная попытка поэта попробовать себя в качестве винодела.
– Да уж, стишки писать и вино пить у тебя лучше получается! – хохотали короли виноделия.
«Я и не знал, что я такой слабак… – грустно думал Шуберт, которому порой хотелось почувствовать себя не менее сильным, чем Рябчиков, но тут же мысленно прибавлял: – Ладно, ещё неизвестно, как бы Рябчиков без специальной подготовки справился. Я сильный, просто мне дали слишком тяжёлую работу. А так я сильный! Я терминатор!» И, успокаиваясь на время такими доводами, Шуберт снова принимался за сочинение стихов, которые ему и вправду давались гораздо легче.