В прежние времена было принято уважать старших, учиться у них уму-разуму, исполнять все их указания и стараться всячески старшим угождать, чтобы мои младшие, глядя на то, как я себя веду, так же относились и ко мне, когда постарею.
Да. Именно так и было.
Кроме старших родственников, уважаемых по определению, огромным авторитетом пользовался мой сосед Кермен, который был младшим среди своих братьев и посредством меня компенсировал всю несправедливость по отношению к себе со стороны родных старших.
Он частенько заставлял меня сдавать пустые бутылки в магазин, и на вырученные деньги покупать сигареты, якобы для отца. Когда бутылок не было, учил воровать сигареты у отца так, чтобы тот не догадался. Заставлял играть в карты на удары по ушам, от чего мои, и так не маленькие, уши частенько опухали и приобретали приятный бордовый оттенок. Короче говоря, Кермен воспитывал меня, как умел.
- Нет в мире ни одного мальчика-подростка, который бы не испытывал благоговейный трепет от возможности хотя бы подержать в руках боевое огнестрельное оружие, а уж пострелять из него - это предел мечтаний!
Так думал я в свои десять лет, наблюдая за тем, как группа десятиклассников нашей школы под командованием учителя НВП Ехья (НВП - Начальная Военная Подготовка) ровной шеренгой заходили в подвальное помещение - тир.
Учитель по военке был бывшим военным и испытывал ко всем штатским плохо скрываемую неприязнь, которую с удовольствием срывал на школьниках.
В тот день, прямо во время урока он бросил огромную связку ключей в
Кермена, который, надо сказать, хоть и был отъявленным хулиганом, пил и курил, но ранений от брошенных ключей, в общем-то, не заслуживал.
Связка со звоном отлетела от головы Кермена и упала на пол.
Через мгновение ключи полетели обратно, но Ехья оказался готовым к ответному огню и ловко уклонился от снаряда.
Завязалась короткая перестрелка подручными предметами, в результате которой Кермен позорно капитулировал и извинился, затаив глубокую обиду.
Зайдя в помещение тира, в строгой военной обстановке нвпшник прочитал инструкцию по правилам стрельб.
Затем он построил учеников в две шеренги и стал вызывать стрелков по двое на огневой рубеж, выдавая им по три мелкокалиберных патрона.
По команде ружья заряжались и, собственно, происходила стрельба по мишеням.
Когда дошла очередь Кермена, Ехья долго и с подозрением, как будто чувствовал что-то неладное, смотрел на него, но всё-таки выдал патроны, а сам пошёл менять мишени.
Кермен, наплевав на строгие инструкции, стал возиться с винтовкой, пытаясь её зарядить, и, когда военрук уже подходил к огневому рубежу, случайно выстрелил...
Из темноты стрельбища раздался грустный стон и звук падающего тела.
От выстрела звенело в ушах.
Через несколько секунд нвпшник мертвецким голосом простонал:
- Убили меня...меня убил...
Затем он немного помолчал и снова простонал:
- Кермен, рождённый от собаки, Кермен меня убил...
Все оцепенели от ужаса и уставились на убийцу, думая, что это был выстрел отмщения за унижение в классе.
Кермен бросил винтовку и, сломя голову, выбежал из тира.
Он бежал молча.
Его терзали невыносимые, страшные муки совести.
Так может терзаться только человек, лишивший жизни безвинного.
Добежав до перекрёстка, где я его ждал с украденными в очередной раз у отца сигаретами, он буквально сбил меня с ног.
Рассеянно положив сигареты в карман, убийца нежно, по-отечески посмотрел мне в глаза и потрепал за волосы. Если бы он мог тогда говорить, то это звучало бы так:
- Аланчик, ты всегда был для меня самым лучшим младшим. Но теперь наступили тяжёлые времена, и злые люди надолго разлучат нас. Прощай, друг!
Он перепрыгнул через кирпичный забор и скрылся в зарослях кукурузы, а я смотрел ему вслед и видел, как он приминал кукурузные стебли, пробивая в них себе дорогу.
А в это время к воротам школы на полной скорости подъехала машина скорой помощи.
Торопливый сельский доктор с саквояжем в руках бегом устремился в подвал школы.
Я не знал в чём дело, но мысленно увязав Кермена, тир и скорую, понял, что произошло страшное.
Забежав вслед за доктором и кучей собравшихся зевак, я увидел, как медсестра клеила на голую, окровавленную задницу военрука лейкопластырь.
Как оказалось, в момент рокового выстрела Ехья повернулся и наклонился за выпавшей из кармана связкой ключей, и, благодаря наклону, пуля попала в самое выгодное для него мягкое место.
Когда стало понятно, что его жизни ничего не угрожает, я побежал искать своего старшего друга, чтобы сообщить ему радостную весть.
Поднявшись ногами на забор, я увидел в глубине кукурузного поля сигаретный дымок, источаемый глубоко законспирировавшимся беглецом.
Через минуту мы уже по-братски обнимались с Керменом, который на радостях выкурил три сигареты подряд.
Надо сказать, что Ехья оказался наредкость порядочным человеком и не стал давать делу юридического оформления. Он только потребовал, чтобы ему принесли официальные извинения, как и принято у осетин, и накрыли богатый стол, чтобы старшие могли взмолиться Всевышнему и попросить Его уберечь младших от всяческих невзгод.
Извинения были принесены, столы накрыты, молитвы Всевышнему вознесены, а Кермен с тех пор оружия в руки никогда больше не брал.
#аланскиехроники