Я сластёна. С этим ничего не поделаешь. Живу в пряничной избушке с леденцовыми окошками, сама такая кругленькая, мягкая, как булочка. Это в мечтах, конечно. А в реальности давлюсь капустным варёным листом и хлебцами. Притворяюсь, что худею. Но когда появится повод оторваться… Ой, держите меня трое! Разве я могу упустить шанс попробовать что-то новенькое и сладенькое? Тем более на Кипре, где сам воздух медовый, а над цветущими кустами, над зрелыми плодами суетятся золотистые пчёлы. Здесь, представьте себе, гора есть по имени Пчелиная – Мелисовуно. А сладкое вино Коммандария? Даже в сверхкрепкую виноградную Зиванию (49 градусов, не шутки!) добавляют частенько корицу, мёд и инжир. Но по алкоголю я не специалист, а вот по сладостям…
В первое же утро купила под стенами Киккского монастыря мягкое розовое мороженое. В форме цветка розы. Ну, очень сладко! По-гречески сладко – "глико". Счастливая ходила и жалела только о том, что не попробовала такое же лимонное. А потом понеслось: незабываемые кипрские десерты за ужином в ресторане, когда рядом играет живая музыка или танцуют мужчины в национальных костюмах, а я набираю серебряной ложечкой ризогало (пусть хоть кто-нибудь посмеет сказать, что это холодная рисовая каша!) и улыбаюсь всем вокруг, пригубив терпкого вина. А медовая дыня на завтрак? И несколько сортов вкуснейшего винограда! Он изумительно сочетается с местным сыром халуми. Мужу из всех десертов больше понравился насквозь пропитанный сиропом кекс со смешным названием меломакарона. Мне же по душе пришёлся необыкновенный пудинг, ни до, ни после мной невиданный. И ещё молочный махлепи, похожий на панакоту. У вас пока ничего не слиплось от этого перечисления?
Разве могли мы не попробовать лукумадес – круглые пончики в розовом сиропе, продающиеся прямо на улице? Или судзуко – длинные колбаски из виноградной патоки, похожие на гигантскую чурчхелу. И просто лукум, который мы дегустировали прямо на заводике в Левкаре. Свежее не бывает! А ещё сладкий хлеб со специями – аркатено – из деревни Омодос, в которой очень хотелось задержаться на несколько часов, посидеть в одном из кафе на узких улицах, так и просящихся на картину.
Вечером, после насыщенного дня, ужина и прогулки по набережной, глаза слипались, будто мёдом намазанные. И спалось так сладко-сладко…
А ещё было утешение: почти в каждом храме или монастыре нас угощали лимонадом, пирожками со сливочным кремом, тающими во рту, печеньем, баклавой (пахлавой), вареньем, лукумом, кофе и ледяной водой, смешанной с различными сиропами. В одной женской обители продавались сладости, сделанные собственными руками монахинь – маленькие пирожные с разными начинками. Глико!
Но самая запоминающаяся по радости и сладости встреча была у нас на закате одного насыщенного дня в маленьком монастыре Всецарицы, что в деревне Котчатис. В этом монастыре всё было небольшое: территория, количество сестёр, храмик во дворе, в котором они молились, когда мы приехали. Невысокого росточка немолодая монахиня открыла для нас больший храм с чудотворной иконой. А потом пришла ещё одна такая же сестра, и они белозубо улыбаясь принялись доставать для нас все главные святыни обители, пока мы пели молитвы. Они доставали и доставали серебряные шкатулочки и образки, а мы всё пели и пели... Потом, в архондарике (помещении для встречи гостей), к ним присоединилась ещё одна монахиня, тоже маленькая и улыбчивая. Нас угощали лукумом и водой с сиропом собственного изготовления: розовым и коричным. В крохотной иконной лавочке продавались малюсенькие кофточки и носочки для малышей, связанные сёстрами, и тот самый сироп. Как было не захватить с собой бутылочку коричного? Мы до сих пор иногда добавляем его в кофе или чай.
Садилось солнце. В открытых дверях какого-то монастырского помещения были видны большие пяльца с неоконченной церковной вышивкой. Монахини вышли провожать нас за ворота, и некоторые женщины из нашей группы не удержались, стали обнимать их с добрыми словами, которые не нуждаются в переводе. И сладко было на сердце не от лукума или сиропа, а от радушия, доброты, от той евангельской простоты, которую мы встретили в этой маленькой обители. Позже наш гид Саша скажет: "Как можно не полюбить этих бабушек? Они же просто сахарные, словно пропитанные разными сиропами." И каждый в автобусе улыбнётся, закивает в ответ, вспоминая, как махали нам от ворот на прощание эти славные "сахарные бабушки".
Много можно рассуждать про пастилаки (ореховые и кунжутные козинаки) или булочки с изюмом на завтрак, однако для меня гораздо важнее всех кипрских сластей было иное, – то, чем поделиться гораздо сложнее. Вот скажите, как передать радость от соприкосновения с чудом? Или какими словами рассказать про сладостность вечерней службы, звучащей на греческом, но почему-то понятной для сердца? И нужно ли это говорить, не знаю. Как объяснить, что я ощущаю, вспоминая те дни? Утешение несказанное. Глико. Словно в жарком дворе кипрского монастыря мне преподнесли запотевший стаканчик сладкой воды, от которой внутри делается хорошо-хорошо, и душа тихонько напевает молитву: "О Иисус о пио гликос, сосон имас!" *
*Иисусе сладчайший, спаси нас.