Гл.1
Анастасия Сергеевна Дёмина трудилась в совхозе Рассвет учётчиком-полеводом. Двухметровым деревянным сажнем, который постоянно таскала за собой, примостив его себе на правое плечо, продевая руку через нижнюю его планку, Анастасия Сергеевна измеряла выполненную трактористами пахоту, культивацию и другие сельхоз-работы, записывала результат в свой, видавший виды, ежедневник с красной обложкой, а уже потом переносила всё на документ, называющийся "нарядом", и именно по этой бумажке мужикам начислялась зарплата.
Ещё давно, лет тридцать назад, грубые трактористы не признавали молодую женщину своим начальником, позволяли себе непристойные слова в её присутствии, а иногда эти слова были обращены в адрес полеводши, как они называли Настю между собой. Но Анастасия Сергеевна заставила всех уважать себя, причём, без применения какой-либо физической силы, имеется в виду, что мужа не ввязывала в данные конфликты, а также не воздействовала на подопечных путём морального давления или шантажа. Как ей это удалось? Да всё очень просто. Женщина всегда оставалась собой: не лукавила, не юлила, ко всем относилась ровно. Трудодни писала честно, получку колхозникам не занижала. Пьяниц, что разлагали дисциплину и разбазаривали государственное имущество, всех уволила, а передовиков поощряла. Вот и растаяли ледяные сердца комбайнёров, они поняли, что от учётчицы им не будет неприятностей или подвоха, потому единогласно приняли её в свою "команду" и уже много лет вместе с нею бороздят бескрайние нивы совхозных полей: мужчины - на вверенной им технике, а она пешком.
Сегодня Анастасия вскочила пораньше, сбегала на самую дальнюю делянку, чтобы замерить пахоту тех, кто трудился в ночную и с чувством выполненного долга возвратилась домой. Утомившаяся женщина присела во дворе на лавочку. Да, возраст уж не тот. Раньше целый день на ногах вертелась и ничего, лишь чуток погудят перед сном, а утром она снова, как огурчик. А теперь... Да тут и жизненные невзгоды сильно сказались на её здоровье, но Настя крепилась, никому и вида не показывала, даже собственным детям: сыну Владимиру, совершеннолетнему юноше, только что закончившему техникум, а туда он поступал после восьмого класса и приобрёл профессию техника-механика сельхозмашин. Но имея диплом специалиста, принялся осваивать на практике гусеничный трактор Т-4, вроде он обыкновенный механизатор, потому что на то были свои причины. Парня скоро в Армию заберут, так чего зря должность занимать? Уж вернётся через два года, тогда и видно будет, как ему определиться, с кем и куда...
А ещё у Анастасии Сергеевны есть дочь, Алёнка. Но та пока училась в школе, в девятом классе.
Дети её ещё спали. Она же, ни свет, ни заря, перед работой, наколотила теста на блинцы, пожарила их, намазала маслом сливочным, смешанным с сахарком, и укутала миску с блинчиками старым шерстяным платком, чтобы не успели остыть до пробуждения детворы.
Анастасия Сергеевна сняла тапочки и облегчённо вздохнула, освобождая уставшие ступни от обуви, придирчиво оглядела выпирающие косточки возле больших пальцев, отчего возникали всяческие неудобства, эти шишки болели, если надеть кожаные туфли или закрытые босоножки, так что постоянно приходилось носить матерчатые тапки, ведь ежедневно ей предстояло наматывать, иногда до двадцати километров и всё по бурьяну, рыхлой земле или слякоти, когда пройдёт дождь. Всё бы ничего, но уже далеко не молодая и с каждым годом всё труднее и труднее справляться со своими обязанностями.
Настя вновь вздохнула, но теперь уже тяжко. Вот детей подняла мало-мальски и то хорошо.
Семь лет назад она похоронила мужа, умершего от сердечного приступа. Вот же как случается в судьбе-судьбинушке. Иные по десять лет лежат, прикованные к постели, уже жизнь едва теплится в их ослабевших телах, но они всё равно продолжают бороться за право существования под этим небом и ведь живут же, продолжают жить! А Михаил никогда не жаловался на здоровье, он и в больницу-то дороги не знал, разве что, если отправляли их всей организацией на комиссию, а вот прихватило в одночасье и пока поспела неотложка, а спасать уже и некого.
Настасья не выла на всю деревню, как другие бабы, и патлы на себе не рвала, лишь почернела лицом и стала пугающе молчаливой. За все похороны и словом ни с кем не обмолвилась, только детей к себе крепче прижимала да мужа гладила по рукам и вьющимся чёрным, с едва заметной сединой, волосам. А когда осталась одна в доме, сына с дочерью погулять отправила, чтоб не перепугались, вот тогда и дала волю слезам да так, что потом несколько дней все видели её опухшую, с глазами-щёлочками, как-то недобро, по-особенному смотрящую на этот мир. Но всё позади, душевная рана почти заросла, коротать свой век всё равно надо. Ну кому нужны чужие дети? А ради них, хоть зубами скрипи, хоть по-волчьи вой, а будь добра, поворачивайся, даже если понадобится из собственной шкуры вон вылезти.
Настя обернулась на веранду, где у них стоял обеденный стол, в летний сезон они всегда там питались всей семьёй, а с холодами перебирались в дом, поближе к тёплым батареям. Совсем недавно Дёмины и газ в хату провели, вот где радость-то была! Теперь не нужно заботиться и переживать о заготовке дров и угля, а это уже большое дело. Повернул краник, поднёс спичку и всё, наслаждайся комфортом и удобствами.
Затем женщина бросила взгляд на загородку для птицы, откуда любопытные куры просунули свои головы между штакетником, тем самым привлекая внимание хозяйки. Но Настя пришикнула на них, махнув в сторону разнопёрых клуш лёгкой косынкой, снятой с головы.
- Подождёте! Ишь, повысовывались! Зерно ещё с вечера на земле лежит, хоть это доклюйте. А воду по поилкам я ещё с пяти утра разнесла. Приучил вас хозяин покойный к травке зелёной, что теперь и ладу дать не могу. Сколь не принеси, а вам всё мало. Ждите уж. Вот проснётся Алёнка и надёргает для вас в садочке лопухов да щерицы.
Внезапно, с веранды раздалось бряканье посуды и Настя, наспех обуваясь в тапки, поспешила в дом.
- Проснулись, касатики мои? - ласково проворковала она сыну и дочери.
- Мам, ну какие мы касатики? - с улыбкой протестовала высокая красивая девушка, которая совсем не была похожа на ученицу. - Мы уже взрослые, мам.
- Да для меня вы навсегда останетесь касатиками, маленькими и беззащитными. - с нежностью оправдывалась женщина. - Блинцы не остыли? - она прошлась к рукомойнику, стоящему в углу.
- Не, вкусненькие. - Алёна отщипнула кусочек от свёрнутого конвертом аппетитного кушанья и отправила себе в рот.
- А сметанку чего не достаёте?
- Забыли. - девушка направилась в прихожую к холодильнику.
- Сынок, а ты чего молчишь? Какой-то хмурый нынче, без настроения. - обратилась Настя к Владимиру.
- А чему радоваться? В Армию скоро... - ответил юноша, не поднимая головы.
- Это хорошо, что в Армию! - женщина потянулась к верёвке, протянутой через всю веранду и сняла оттуда махровое полотенце, чтобы вытереть мокрые руки. - Вот отдашь долг Родине, а тогда уже и о личной жизни можно задумываться. Все так делали, твой отец в том числе, ну и ты не хуже, правильно, сынок?... Постой, а может ты не хочешь служить? Так извини, у меня нету средств, чтобы тебя откупить.
- Мам, ну что ты выдумываешь? Чего это я не хочу? Просто так сказал, а ты цепляешься. - Вовка схватил блинок с тарелки, поднялся и направился на крыльцо.
- Ты куда это нарунжился, позавтракай сначала! Вовка, постой, у тебя же выходной сегодня. Я тебя отпросила у управляющего, ты ведь две недели без отдыха работал. Вовка, чуешь, дела дома накопились, я вот тоже пораньше пришла.
- Ма, я скоро буду. Обещаю! - крикнул юноша из-за калитки и тут же исчез.
Настя покачала головой и присела к дочери за стол.
- Чайник чего не ставишь? - не зло буркнула она ей.
- К Ленке своей мотанул. - констатировала факт девушка, потом поднялась и поставила на газовую печку тёмно-синий эмалированный чайник.
- Слушай, так поэтому он и в Армию без желания идёт, либо боится, что Ленка его не дождётся... Кому будет до души, тот и дождётся. - скорее сама себе тут же и ответила Настя.
- Так они же пожениться решили. - дочь лукаво улыбалась, глядя матери прямо в глаза.
- Кто? Вовка с Ленкой? - Настя бросила на блюдо надкусанный блин. - Господи, чи правда?
Но Алёна молчала. Лишь передёрнула изящными плечиками, а в диалог не вступала. Не дождавшись от дочери разъяснений, Настасья не на шутку разволновалась.
- И что же оно будет-то? А? Вовка служить уедет, а она к нам, что ли переселится?
- А чего к нам? Пусть со своими родителями и остаётся. - предложила вариант Алёнка.
- Ты что? Не выдумывай! Люди обсудят. Скажут, будто мы невестку выгнали. Другое дело, если она сама так решит... Ой, горечко... Да где же деньги на свадьбу брать? Директор не даст, это точно.
- Откуда знаешь, ты уже спрашивала?
- Да что мне знать? Лида Воробьёва просила у него на проводы своего Лёшика, он сказал, что денег нету в кассе, а это целая свадьба, представляешь? Наверное, она беременная, потому и торопятся.
- Ма, а ты что, не рада?
- Да радая я, радая. Только не по-людски как-то. Положено парню отслужить, устроиться на работу, а тогда уж и жениться. А что же это такое происходит, он на службе, а она тут без него рожать собралася? Мы-то заберём с роддома, не проблема, но это не так торжественно, если отец участие не принимает в таком важном событии. Потом дитя будет без батькиного догляду расти, на руках ни разу кроху не подержит. Не, это неправильно, ещё раз говорю. И ломай теперь голову, где такую сумму брать, чтобы проводы ему отметить, а тут ещё и свадьба.
- Ма, а чё ты так паникуешь? Подумаешь, свадьба! Поросёнка заколем, птицы полный двор, вот уже и мясо своё. - рассуждала Алёнка.
- Да ты умная, я посмотрю! - Настасья вытянула левую руку, а правой начала загибать на ней пальцы. - А водка - это раз, и вообще, всё спиртное да лимонады...
- А чего водка? - перебила её дочь. - Попроси бабку Куличиху, она тебе целую цистерну самогона нагонит. Ведь сахар у нас тоже есть.
- Да куда там, сказано - не умничай! Самогонку ставят потом, а на первые столы всегда казёнку покупают. А это всё денег стоит. Не день Рождение, а настоящее бракосочетание. У нас в деревне, по таким случаям, хорошо пить умеют, сама знаешь. Дальше. Машины нарядить, двор украсить. Шоферам заплатить за услуги или бензину в машины залить, автобус нанять, в ЗАГС тоже деньги понадобятся. Жениха одеть, нам с тобой тоже принарядиться не мешает.
- Ага, это меня радует! - хлопнула в ладоши девушка, предвкушая, что получит незапланированную обновку.
- Тех баб, что готовить будут, тоже надо не обидеть, хоть чуток сунуть на мелкие расходы и по платку красивому подарить. А кольца? А невесту выкупить? Ленты свидетелям и сватам. Уже молчу, что баяниста следует обязательно пригласить. Правильно, мясо и картошка - это своё, но сколько всего остального нужно, не перечесть. От горюшко, так горюшко. Я всегда теряюсь, когда что-то неожиданное назревает. А ты говоришь, мол, да что там, копейки всё. Ага, копейки... Мозги твои, Алёнка, ещё не варят, как следует, так ото и скажи.
- Ма, а что я? Я, между прочим, замуж не собираюсь да мне ещё и не за кого. Ты с Вовкой и обсуждай эту тему, а я тут при чём?
- Да то я так, не обижайся, дочечка. Иди, касатка, лучше курам зелёнки нарви.
И когда Алёна уже спустилась с крыльца во двор, Настя не выдержала, посеменила за нею следом.
- И гляди, какой настырный, молчит, как партизан. А потом бегай мать, язык вываливши.
- Ма, вот явится и почитай ему нотации, а моё дело маленькое.
Справившись, Алёнка застала мать сидящей на пороге. Женщина обняла лицо ладонями и не спускала глаз с улицы. Она дожидалась сына. Можно бы и на лавочку за двор выбраться, оттуда обзор поприличнее будет, да нельзя. Сразу бабка Куличиха присоединится и начнёт вопросами донимать, поди слух о беременности Ленки Зубковой уже по всему селу распространился, а старухи, о таких новостях, ещё за месяц до всех событий откуда-то узнают.
Алёнка попросилась у матери навестить подружек, та кивнула, но тут же наказала:
- Только не долго. Вовка вернётся и на огород пойдём.
Девушка сделала вид, будто не услышала.
- Ты всё поняла? - переспросила громко Настя.
- Да поняла я, поняла. - нехотя ответила Алёнка. Рушились все её планы, они с девчатами собирались сегодня на речке поплавать. В середине сентября вода такая тёплая, словно парное молоко. Не зря ведь это время называют "бархатным сезоном". Но слово матери - закон и с этим надлежит считаться. Так принято у них в семье.