Часть V
1. НА РОДИНЕ
Прошло семнадцать лет. Началось всё с того, как некая светловолосая дама с изрядно выгоревшими прядями, красным лицом и болезненно худым телом вышла из самолёта с семнадцатилетним юношей, приходившемся ей сыном.
– Ну вот мы и в России, Дэн! – глубоко вздохнула дама. – Как тебе нравится Россия? Она ведь могла быть и твоей родиной, – и женщина снова вздохнула.
Дэн рассеянно улыбнулся и взволнованно произнёс:
– Трудно судить по одному только аэропорту, но если судить по нему, то здесь гораздо лучше, чем в Италии! Я в полном восторге!
– А я-то в каком восторге! – отозвалась мать. – Уффф, наконец-то свежий воздух! Наконец-то не будет навозов, грядок, кур и свиней. Какая гадость!
– Ты очень уставала, мама? – сочувственно произнёс юноша.
– Да не то слово! И ты хоть бы помогал мне, оболтус! – она влепила ему крепкую затрещину. – Так нет же, ходил в сад с раннего утра и до вечера сидел на деревьях, книжки читал!
– Но я так люблю поэзию… Блок, Мандельштам… Быть может, моя душа стремилась в Росиию, и только благодаря им я немножко чувствовал русский дух…
– Небось скоро пить начнёшь, – пробурчала женщина, – весь в отца!
– Но папа никогда не пил! – удивлённо проговорил Дэн.
– А ты его плохо знаешь, – отрезала Лидия Орехова.
Да, это была та самая Лидия Орехова, которая семнадцать лет назад уехала в Италию с мужем Марио, и вот она теперь вернулась в Россию, сбежав от непосильных работ, которые взваливал на неё супруг. Она хотела уехать и раньше, но ждала, когда сын окончит школу.
– Куда же мы теперь? – спросил паренёк.
– К Рябчикову, куда же ещё! Только бы он не переехал!
И вот они приехали к дому, где раньше жил Рябчиков.
– Только бы не переехал, только бы не переехал… – бормотала Орехова.
Она позвонила в дверь. Открыл крепкий короткостриженый мускулистый мужчина.
– Рябчиков! – воскликнула Лида и так и просияла.
– Лидка! – у Рябчикова отвисла челюсть. – Ты каким ветром?
– Рябчиков!!! Как я рада тебя видеть! – она бросилась к нему на шею.
– И я рад, Лидка! Ты проходи, у меня кильки есть и огурцы солёные, сейчас пожрём!
– Если бы ты знал, как я соскучилась по такой жрачке! – Лида в порыве чувств хлопнула Рябчикова по плечу, и он ответил ей тем же.
– А это кто с тобой?
– Ах да. Знакомься, это Дэн, мой нерадивый сынок.
– Здорово, Дэн! Что-то ты хлипкий какой-то. Ну ничего, сейчас пожрёшь, и я тебя научу отжиматься.
Ужас изобразился на лице юноши.
– А может… не надо? – смущённо проговорил он.
– Да ты чего? Мужик или не мужик? А ну иди сюда! – и Рябчиков одним махом уложил парня на пол. – Смотри, я тебе сейчас покажу!
Рябчиков начал лихо отжиматься, а Дэн испуганно смотрел то на него, то на мать, не решаясь ни встать, ни приступить сам к физкультурным упражнениям.
– Это без толку, – махнула рукой Лида. – Что с него возьмёшь? Только и делает, что целыми днями стишки читает.
– Что-то я не узнаю тебя, Лидка, – нахмурился Рябчиков, – раньше ты такая боевая была, а теперь… Что, тебя жизнь так потрепала, что ли?
– Ну ещё бы! Сам сплавил меня семнадцать лет назад в Италию, а теперь удивляешься!
– Ну тогда тебя надо было сплавить. Ты помнишь, какая ты буйная была? Даже в психушке сидела.
– Рябчиков! – Лида возмущённо посмотрела на него, и взгляд ясно говорил, что не стоило упоминать о такой подробности при Дэне.
– Лидка, ты давай это… возвращай свой боевой дух! Раз ты снова в России, надо, чтобы всё было как раньше. У тебя же бабка партизанила.
Лида грустно улыбнулась.
– Как раньше уже не будет… – тихо произнесла она.
– Это ещё почему? – снова нахмурился Рябчиков.
– Ты и сам знаешь. Расскажи лучше, как наши все поживают. Как Шашкин?
– Тёмыч? Тёмыч процветает! Он теперь не только артист в театре, он теперь ещё и режиссёр, и в кино снимается. Окончил ВГИК. Они с Машкой большую квартиру купили, на целый этаж. У него трое детей, так он и их засунул в театр. Правда, младший только делает одолжение, что играет, а сам хочет окончить школу и стать архитектором. Они с Машкой ждут не дождутся. Машка теперь ещё и уроки рисования даёт. У Вышегредского с Шашкиным по-прежнему иногда баталии, но они быстро мирятся. А Смиби по-прежнему тот же жадюга.
– А как Шуберт? – осторожно спросила Лида.
Рябчиков так и просиял.
– Я специально про Шуба не говорил, оставил его на закуску. Шуб прекрасно! Пошёл учиться в литературный институт. Только сейчас, представляешь! Всю жизнь нигде не учился, ну разве что в школе, а теперь вот созрел. Перезрелый студент, нечего сказать. Но Шуб всё такой же, годы его не изменили.
– Всё так же пьёт? – с горькой иронией покачала головой Орехова.
– Ну бывает, конечно, не без этого.
В этот момент Дэн, рассматривавший наганы, висевшие на стене у Рябчикова, внезапно обернулся к говорящим и внимательно посмотрел на них, но тут же снова погрузился в созерцание оружия.
– Лидка, ты это… оставайся пока тут, пока не подберёшь себе более подходящее жильё. Комнаты у меня две, да ещё кухня. Ты иди в самую большую, а мы с Дэном в маленькой.
– Удивительная деликатность! – сказала Лида. – Не ожидала от тебя.
– Не, ну хочешь, давай со мной в одной комнате, я не против! А Дэн пусть один. Я только за!
– Рябчиков! – Лида замахнулась, чтобы влепить ему пощёчину, но мужчина схватил её руку и так крепко стиснул, что Орехова взвизгнула.
– То-то же, – произнёс Рябчиков.