32. ДНЕВНИК МАШИ
Шуберт и Вика пришли к Маше, но она сказала, что собиралась сходить в аптеку, и предложила гостям подождать её.
– В шкафу в нижнем ящике журналы, в полке книги. Вы, наверное, не захотите скучать, – сказала им девушка и ушла.
– Шуберт, у меня сердце разрывается… – вздохнула Вика. – Я же чувствую, как она переживает.
– А она делится с тобой переживаниями? – спросил Шуберт.
– Плохо ты Машку знаешь. Она всякие переживания считает слабостью и уж точно никогда не сознается в них. Она – само хладнокровие, рассудительность и элегантность, но я-то знаю, что у неё внутри сейчас буря. Ох уж этот Артём! Никогда ему этого не прощу!
Вика подошла к столу и машинально стала листать лежащую на нём тетрадку в аккуратной тонкой обложке.
– Ой, Шуберт… – взволнованно проговорила Вика. – Тут, кажется, её дневник.
– Да? Не знаю, стоит ли читать…
– Я знаю, что нехорошо читать чужие записи, да ещё и такие личные, но я не могу удержаться, слишком переживаю за Машу. Слушай! – и она начала читать: – «Всё развивалось поэтапно. В нашем родном городе Вика привела к нам жить своего знакомого по техникуму. Он сказал, что будет платить за квартиру, но платил не деньгами, а уборками. Да ещё и устраивал сцены. Я очень не люблю шутов и нахлебников и, конечно, могла бы в любой день указать ему на дверь. Я не делала этого ради Вики. У каждого человека есть определённые ценности. Одна из моих самых основных ценностей – семья. Я в данный момент говорю о сестре. Да и к тому же если бы я прогнала Артёма, Вика всё равно нашла бы возможность с ним встречаться. Я решила: пусть лучше живёт у нас, так я на него хоть смогу влиять. С детства я чувствую себя защитницей своей младшей сестры. И раз она решила связать судьбу с этим шутом, который ничего не умеет кроме кривляний, то мой долг – воспитать в нём более-менее сносного человека, если только он подлежит воспитанию. Однако Артём уехал. Вскоре уехали и мы. Вика нашла другого парня. Она слишком легкомысленно относится к чувствам и бросается в омут с головой вместо того, чтобы узнать человека, его умственные, интеллектуальные и личные качества. Но речь не об этом. Артём стал страдать и внезапно нашёл во мне друга, да ещё и защитника. Артём устроился в театр и приобрёл там завистника. Вот от этого завистника я его и защищала. А потом Артём полюбил меня. Его пылкость, сентиментальность и чувственность сразили меня. Мне было приятно его рыцарское отношение, его восхищение и то, что, как оказалось, на него можно оказывать влияние. Он приобрёл хорошие манеры и стал меньше кривляться. Порадовало, что он перестал носить обноски. Как мне хотелось ещё в нашем городе взять все его обноски и порвать. Не понимаю, как вообще можно носить такое. Терпеть не могу это всё. А в Москве Артём если и не полностью поменялся, то какой-то прогресс всё-таки произошёл. А ещё произошло то, что я совершенно не планировала. Я полюбила его». Ой, Шуберт, смотри! – воскликнула вдруг Вика. – Пятнышко! Это слеза. Маша плакала, когда писала это, я знаю! Ты знаешь, какая она? Никогда не допустит, чтобы на одежде было даже малейшее пятно, малейшая складочка, а тут… слеза!
– Как я сочувствую ей… – вздохнул поэт. – А больше там ничего не написано?
– Написано: «Это не плохо и не хорошо, это просто констатация факта. Особенно теперь, когда в моей жизни больше нет Артёма. Надо жить дальше. Начала пить успокоительное». Шуберт! Она в аптеку за успокоительным пошла! Как же я не догадалась! Сердце просто кровью обливается…
Шуберт взял у Вики тетрадку и увидел, что красным цветом там была приписана фраза «Сердце кровью обливается». Почему-то в этот момент он вспомнил свою первую встречу с оленем и заплакал. Вдруг ключ повернулся в замке. Это пришла Маша. Она была, как всегда, спокойной, но только спросила:
– А почему моя тетрадь лежит на диване? Она лежала на столе.
– Извини, Маш, я случайно переложила её. Ты же знаешь, я часто что-то машинально делаю…
– Да, слишком часто, – произнесла Маша и позвала гостей обедать, а лицо её ни разу не выдало душевные переживания.
Они посидели ещё немного, разговаривая обо всём на свете. Маша показала им свои новые рисунки. Шуберт с Викой очень восхищались. Маша улыбнулась и поблагодарила их, а потом завела записи композитора Шуберта.
– Я думаю, тебе пора бы познакомиться с его творчеством, – обратилась она к поэту, который остался в полном восторге от музыкальных произведений и сказал, что не зря выбрал себе такой псевдоним.
Так прошёл один из вечеров у Маши.