31. КЛЕОПАТРА
Тем временем дела Артёма Шашкина пошли в гору. Он стал играть перед большим злом главные роли: Гамлета, Ромео, Печорина, Онегина, графа Монте-Кристо и другие. Смиби получал меньше ролей, но устроился администратором и стал зарабатывать не хуже Шашкина. Смиби поселился у одного из актёров, а Артём – у Геннадия Юрьевича. Артём сразу подружился с его дочкой Марусей, девушкой с огненно-рыжими волосами и яркими чёрными глазами.
– О Маруся! Ты так не похожа на мою чернокрылую голубицу, но твоё имя так напоминает мне о ней! О-о-о! Моё сердце не выдерживает!
– Ну если моё имя так напоминает тебе о ней, зови меня по-другому! Хоть сметаной! Не хочу никого напоминать тебе.
– Но почему, почему ты не хочешь доставить мне такое удовольствие? Может быть, я хочу страдать!
– Ненормальный какой-то! – Маруся дёрнула плечом, надула губы и ушла к себе в комнату, где стала прихорашиваться перед зеркалом.
– О моя чернокрылая голубица! – кричал Шашкин у себя в комнате. – Мне плохо, плохо без тебя!
Маруся пошла на кухню, где отец ел запеканку из опят с майонезом.
– Папочка, что за ненормального ты привёл?
– Ненормального?! Ты плохо знаешь его, Марусенька. Я тебе сделаю билетик на завтра, пойдёшь, посмотришь Гамлета в его исполнении.
Маруся пошла в театр и осталась в полном восторге. Вечером она постучалась в комнату Артёма.
– Да-да?
– Артём, это я! Можно?
– Зайди, Маруся! – сказал Шашкин, наскоро придав своей позе как можно больше загадочности.
– Артём, я хотела сказать, что это что-то потрясающее!
– Что именно?
– Гамлет!
– Но ты же не видела его, – с притворным удивлением ответил Артём (он знал, что Маруся была на спектакле, но делал вид, что впервые слышит об этом).
– Я была сегодня в театре.
– Неужели?!! – закричал Артём. – Я рад, что не знал об этом.
– Почему же?
– Я бы тогда не смог играть, я бы страшно волновался.
Маруся улыбнулась.
– Почему ты бы волновался? Ведь я такая же, как тысячи других зрительниц.
– Не скажи… – загадочно ответил Шашкин.
Маруся придвинулась совсем близко к Артёму, но он отстранился.
– Ну и дурачок же ты! – улыбнулась она. – У девушки хорошее настроение, она хочет позволить тебе поцеловать себя, а ты не пользуешься этим!
– О Маруся! Моё сердце разрывается! Я люблю ту, что осталась в другом городе, нас теперь разделяют километры, но моё сердце бьётся в её груди, а её сердце бьётся в моей груди. Злая судьба разлучила нас. О-о-о! Я умираю, Маруся, умираю! – Артём схватился за сердце, закрыл глаза и откинул голову на спинку дивана.
– Ну ты пожалеешь об этом, – произнесла сквозь зубы Маруся, коварно улыбнулась и вышла из комнаты.
Ночью она надела шикарный пеньюар, надушилась ландышевыми духами и осторожно зашла в комнату Артёма. Шашкин тут же проснулся, увидел силуэт девушки прямо над своей кроватью, вскочил и громко закричал. На крик прибежали Геннадий Юрьевич с женой.
– Маруся! – возмущённо воскликнула мать. – Что ты делаешь в комнате Артёма? Да ещё и в таком наряде!
– Я… я… – замялась девушка, глядя в потолок. – Я хотела спросить у него, хороши ли мои актёрские способности. Я решила попробовать себя в роли Клеопатры.
– А ну живо спать, дурацкая девчонка!
– Да ладно тебе, Юляш, – засмеялся Геннадий Юрьевич. – Забыла, что ли, какой сама была?
Жена покраснела и быстро ушла. Маруся тоже вышла из комнаты, а за ней и отец, тихо сказавший ей:
– Я, конечно, понимаю, что тебе Артём понравился, но ты смотри не спугни его своей напористостью. Он мне нужен в театре!
– Не бойся, не спугну, папочка! – и Маруся ушла к себе.
– Умничка! – так и просиял Геннадий Юрьевич.