Да простит мне Читатель скучноватое для неспециалиста начало главы. Специально для любознательных хочется кратко изложить то, как происходят поиски и открытия месторождений нефти и газа. Постараюсь избегать геологических терминов, и раскрыть эту тему по возможности простым и доступным для рядового человека языком. Месторождения нефти и газа упрятаны в недрах земли, и, чтобы добыть чёрное золото, необходимо их выявить. Процесс этот не простой, требующий немалых затрат.
Вначале скажу о том, где, в каких формах глубинного рельефа происходит накопление углеводородов. Словом «рельеф» принято характеризовать форму земной поверхности. Но не только — к примеру, существует понятие: рельеф морского дна.
Если представить мысленно гигантский нож, который смог бы рассечь толщу земли километров на десять в глубину, что бы увидел человеческий глаз? — Он различил бы залегающие под земной поверхностью на разных глубинах пологие пласты, имеющие как положительные, так и отрицательные формы: своего рода холмы и впадины, иногда совпадающие с поверхностными, а иногда — не совпадающие. Углеводороды преимущественно скапливаются в положительных формах (куполах), геологи называют их структурами. На поиски этих самых структур, которые с поверхности земли, увы, увидеть невозможно, и направлены усилия геологов и геофизиков. Толща пород, в которой находятся упомянутые пласты, носит название осадочного чехла, который лежит на более древних породах — фундаменте.
Пласты осадочного чехла имеют разный состав (они могут состоять из песчаников, известняков, могут иметь глинистый, сланцевый или смешанный состав). Залегание пород напоминает слоёный пирог с компонентами-прослойками. Нефть и газ не хранятся в недрах в пустых резервуарах и не размещаются в каких попало породах. Существуют определённые условия, при которых они могут накапливаться. Одним из условий является нахождение в куполе положительной структуры пород, обладающих хорошей пористостью и проницаемостью (к примеру, — пористых песчаников либо трещиноватых известняков); углеводороды могут насыщать их поры подобно губке. Вторым условием выступает фактор наличия прослойки, именуемой покрышкой, залегающей над продуктивным пластом и препятствующей миграции углеводородов по вертикали. Покрышка должна состоять из плотных, непроницаемых пород (к примеру, из глины или мергеля).
Как же геологи находят эти места? О присутствии в глубине земной толщи подземных кладовых с нефтью и газом, как правило, свидетельствуют определённые признаки на её поверхности. К ним относятся газо- и нефтепроявления. Имеется также косвенный признак — наличие над предполагаемыми районами нефтегазоносности крупного прогиба, сформировавшегося в более поздние геологические эпохи на протяжении длительного периода и имеющего очень большие размеры (сотни километров). Под такими прогибами или на их периферии на глубине протягиваются валы и отдельные положительные структуры, в которых прячутся месторождения нефти и газа.
После обнаружения первых признаков нефтегазоносности начинается кропотливая работа по изучению геологического строения перспективной территории. На самых ранних стадиях изученности регионов проводятся аэромагнитные исследования, этим методом изучают магнитное поле земли с самолёта или вертолёта по сети параллельных маршрутов на определённой высоте. Аэромагнитка позволяет установить неоднородность фундамента, над которым находится толща осадочного чехла, проследить крупные разломы, обнаружить в общих чертах протяжённые магнитные аномальные зоны, связанные в том числе и с геологическими образованиями в осадочном чехле.
На следующей стадии изучения перспективной территории проводятся исследования т. н. «лёгкими» методами. Это, как правило, гравиразведка и электроразведка. Лёгкими их называют потому, что, во-первых, они менее ёмкие по трудозатратам (а также по стоимости), нежели последующие виды работ геологоразведочного цикла — сейсморазведка и бурение. К тому же, при их проведении используется более лёгкая геофизическая аппаратура, не требующая специального транспорта для её перемещения.
Электроразведочные методы основаны на неоднородности пород по электрическим свойствам, изучают естественные электромагнитные поля, возникающие в земной коре.
Гравиразведочный метод основан на изучении поля силы тяжести земли. Выявленные гравитационные аномалии обусловлены объектами с разными плотностными характеристиками.
Результаты работ «лёгкими» методами позволяют получить информацию о геологическом строении территории, произвести её районирование с выделением крупных возможных нефтегазоперспективных зон и отдельных крупных структур, ориентировочно обозначить их границы, трассировать зоны нарушений и т. д. Электроразведочная и гравиразведочная съёмки позволяют осуществить с долей вероятности качественную оценку территории.
Электроразведка и гравиразведка проводятся как в зимнее, так и в летнее время. Базы полевых партий находятся в посёлках, расположенных неподалёку от площади работ, в балках или арендуемых бараках. Геофизические отряды перебрасываются по площади на отдельные участки вертолётами и в процессе полевого сезона живут в палатках. Штат сотрудников полевых электроразведочных и гравиразведочных партий невелик, обычно составляет порядка 20-30 человек.
После проведения работ «лёгкими» методами на обнаруженных наиболее перспективных участках рекомендуется проведение «тяжёлых», площадных сейсморазведочных исследований. Кроме того, сейсморазведка с задачами получения предварительных, оценочных сведений о глубинном строении осадочного чехла проводится и на ранних этапах геофизических исследований по очень редким профилям, или, к примеру, по речным маршрутам. С целью предварительной оценки перспективности территории на ранних этапах геологоразведочного процесса может проводиться также бурение единичных (т.н. параметрических) скважин.
Сейсмическая разведка основана на свойствах распространения акустических волн в земной коре. Различные породы имеют разные скорости распространения колебаний. Сейсморазведка с более высокой точностью изучает геологическое строение недр, в первую очередь фиксируются складки в осадочном чехле, и прочие особенности его строения. С помощью сейсмоприборов можно заглянуть в земную толщу до глубин 8-10 и более километров.
Сейсмическими методами изучаются отраженные и преломленные волны. Площадная сейсмическая разведка проводится вдоль профилей, на которых с определенным интервалом расположены источники и приемники колебаний. В качестве источников колебаний используют взрывы зарядов в неглубоких скважинах, а также вибрационные или ударные передвижные установки. В результате произведённого взрыва (удара) в каждом пласте породы возникает отраженная и преломленная волна, которая возвращается к поверхности Земли, где регистрируется приборами – сейсмоприемниками, которые по кабелю передают сигнал в передвижную сейсморазведочную станцию.
Сейсмостанция представляет собой сложную аппаратуру, установленную в балке, размещённом на автотранспорте (автомашине, вездеходе) или на санях, перемещаемых трактором. От сейсмостанции протягивается многожильный кабель длиной от 500 и более метров (т. н. «коса»), к которой подключаются сейсмоприёмники. Возле «косы» через определённые интервалы с помощью передвижного бурового станка бурятся неглубокие (первые десятки метров) скважины, в которых производятся взрывы.
Колебания, приходящие от каждого приемника, усиливаются сейсмостанцией, преобразовываются и записываются на магнитную ленту. Информацию из этой записи (сейсмограммы) извлекают на ЭВМ, таким образом получают сейсмические разрезы, которые используют при составлении геологических разрезов и структурных карт.
База полевой сейсмической партии похожа на небольшой посёлочек, расположенный, как правило, непосредственно на площади работ. Персонал (рабочие, операторы, взрывники, буровики, механизаторы, обработчики, специалисты-геофизики) размещается в балках, на базе, где обычно имеется столовая, комната отдыха, баня. Штат партии составляет от пятидесяти до ста человек. Работы проводятся в зимнее и летнее время.
После проведения сейсморазведочных работ даются рекомендации на дальнейшее их продолжение и на бурение скважин.
Бурение — это самый дорогой вид геологоразведочных работ. Стоимость скважины зависит от многих факторов, прежде всего от её проектируемой глубины, объёма исследований, проводящихся в процессе проходки. На площадях, где мне доводилось работать, глубины залегания нефтегазоносных пластов варьируют в широком диапазоне: от 600 до 4000 метров.
Первооткрывателями месторождений называют геологов и геофизиков, которые принимали участие в их открытии на завершающем этапе поиска. Конечно, это профессионалы высокой квалификации, мозговой центр исследовательских работ. Первооткрывателями считаются также буровики, пробурившие первую скважину на структуре, где получен нефтяной фонтан. Но, по большому счёту, в открытии подземных кладовых участвует огромное число людей, внёсших частицу своего труда в изучение геологического строения территории, крупного вала, структуры. К таковым можно отнести геодезистов, разбивающих сеть профилей в тайге или тундре; рабочих, устанавливающих электроды или сейсмоприёмники на земной поверхности; буровиков, производящих бурение мелких скважин в сейсморазведке, и взрывников, выполняющих в них взрывы; механизаторов, работающих на тракторах, вездеходах и прочей технике; геофизиков-операторов, обслуживающих осциллографы, гравиметры, сейсмостанции и другую аппаратуру и следящих за её работой и качеством поступающей информации; работников ЭВМ, производящих обработку полевого материала; геологов-стратиграфов, изучающих свойства пород и дающих заключение о характеристике вмещающих углеводороды отложений, и многих-многих других работников, способствующих открытию месторождения.
В геофизических экспедициях мужчины работали в поле, в тяжёлых походных условиях. А в камеральных группах, как я уже упоминала в предыдущих главах, в основном, коллективы были женскими и руководились преимущественно женщинами, старшими специалистами. Конечная обработка полевых материалов и построение по результатам работ карт и разрезов, обнаружение участков, перспективных на нефть и газ и выдача рекомендаций — это самая ответственная и кропотливая задача...
В ныне далёкие 1950-ые годы, о которых будет идти рассказ в этой главе, большую нефть в Республике Коми геологи ещё только прогнозировали. После открытий в 1940-ых и в начале 1950-ых годов небольших газовых и газонефтяных месторождений юго-восточнее Ухты, возникли существенные сложности в определении будущего планирования поисков. Добыча нефти и газа резко падала, а новых месторождений найти не удавалось. Геологические умы пытались определить направление дальнейших поисковых работ — одни предлагали развивать поисковые работы на юго-восток от Ухты, другие доказывали, что более перспективными являются районы, расположенные восточнее и северо-восточнее.
В это время, во второй половине 1950-ых, в город Ухту приехала семья геофизиков, впоследствии ставших первооткрывателями нефтегазовых месторождений на Европейском Севере. Упорным трудом таких людей обеспечены сырьевые ресурсы страны на многие годы вперёд. Ниже пойдёт рассказ о том, в каких условиях совершались в те времена большие открытия на Севере.
Речь в нём пойдёт о конкретных людях, судьбу которых можно считать характерной для исследователей-геологоразведчиков того времени, посвятивших свою жизнь изучению ранее не изведанных земных недр. Таких людей на Севере трудились сотни, и по определённым причинам далеко не все из них имеют статус первооткрывателей. К сожалению, обо всех рассказать невозможно, хотя каждый достоин внимания. По большому счёту — жизнь каждого человека — это интересный роман, заслуживающий быть написанным; тем более — того, чья трудовая деятельность, как правило, начиналась в палатке или балке, в безлюдных местах, вдалеке от цивилизации, в суровых таёжных или тундровых местах, или на краешке земли арктического побережья.
Могу сказать, что всех тех, кто имеет отношение к открытиям в геологии, объединяют некоторые общие черты характера: прежде всего — упорство, увлечённость и выдержка, а также усердие, скрупулёзность и дотошность в работе. Без этих качеств не состоялся бы ни один профессионал высокого уровня.
Людмила Дегтерева родом из Запорожья. Блестяще закончив школу, в 1952 году поехала из Украины в далёкий Ленинград, учиться на геофизика. Краем уха она услышала разговор соседей, о том, что существуют новые методы геологоразведки, позволяющие «видеть» с помощью умных приборов спрятанные в земных глубинах месторождения. Они позволяют совершать открытия, не бродя по поверхности земли с геологическим молотком и даже не забуривая вглубь пород скважины. «Что же это за умные приборы, которые умеют видеть в земной толще, то, что спрятано от глаз человека?» - думала Люда, отправляясь в далёкий северный город, бывшую столицу Российской империи...
Ленинградский Горный институт — старейшее высшее учебное заведение России, основанное в ХVIII веке Указом Екатерины II. Как я уже писала ранее в главе 16, ЛГИ был мощной школой подготовки специалистов высочайшего уровня. Училась Люда легко, с интересом, увлечённо и упорно, за годы учёбы овладела всеми «секретами» геофизика, разведчика земных недр.
Она отличалась серьёзностью и деловитостью, без тени кокетства. Выше среднего роста, худощавая, черноволосая. Лицо — удлинённое, глаза карие. Не красавица, но личность, выделяющаяся особой манерой держаться, с достоинством человека, знающего себе цену. Она бывала разной: то искренней и любезной, то покровительственно-снисходительной, насмешливой и даже ироничной, то требовательной и строгой, но никогда — скучной.
Анатолий, её избранник, уже в студенческие годы обладал чертами прирождённого лидера, способностью подчинять других, был суровым и властным, с непростым характером...
Мальчику шёл восьмой год, когда началась война. Семья жила в Ленинграде. За месяц до начала войны его отца призвали в армию, и Толик больше его не видел — отец погиб в страшном 1941 году. А мальчик и его мама с первого до последнего дня войны прожили в блокадном Ленинграде. Он очень редко в эти годы видел маму — как и другие взрослые, мама от зари до зари работала на предприятиях города. Сложно представить, какие недетские вопросы приходилось решать мальчику. И как выживал он в холодные и голодные блокадные дни, без света и тепла... Как в 1942 году пошёл в школу, и в каких тяжких условиях доводилось усваивать школьные уроки и уроки выживания... Как вместе с другими детьми и взрослыми прятался в бомбоубежищах. В такие времена дети очень рано становятся взрослыми... Я была знакома с некоторыми людьми, в детские годы оставшимися в блокадном Ленинграде. Могу сказать, что все они несколько отличались от своих сверстников — все имели сложные, противоречивые, зачастую непокладистые характеры, обладали упорством и настойчивостью...
Как могли соединить свои судьбы два таких сильных характера — остаётся только строить догадки. Но, тем не менее, — состоялась семья, и у молодой пары за полгода до окончания учёбы родилась дочка.
После окончания вуза молодым супругам по распределению выпала работа в Республике Коми — в далёком северном городе Ухта. Оставив маленькую дочурку на попечение матери, супруги отправились к месту будущей работы.
1957 год. Конец августа. Геолого-поисковая контора треста «Печорнефтегазразведка» располагалась в пригороде Ухты, в рабочем посёлке с названием Ветлосян, в бараке бывшего исправительно-трудового лагеря, в котором прежде жили заключённые. Поселили молодую пару недалеко от конторы в общежитие барачного типа; длинный общий коридор, несколько комнат. В одну из них, крохотную комнатушку с узким окном и громадной плитой, отапливаемой дровами, определили прибывших молодых специалистов. Из мебели — только железная панцирная кровать, без матраса. У Анатолия была форменная шинель, на ней пристроились и провели первую ночь на новом месте. На следующий день получили от коменданта общежития матрас и бельё.
Второе общежитие для геологов находилось в центре города, также в бараке. Здесь, в основном, временно располагались полевики; жильцы постоянно менялись — на место выехавших в полевые партии специалистов заселяли возвратившихся из поля. И все были довольны, никому не приходило в голову роптать на то, что на койке, которую тебе предложили, кто-то спал накануне твоего приезда.
В геофизической конторе трудилась молодёжь, съехавшаяся изо всех вузов Союза — киевского, ленинградского, саратовского, пермского и других. Почти все приехали на Север в начале и середине 1950-ых, за несколько лет уже успели приобрести опыт работы и профессиональные навыки. Это были преимущественно молодые, весёлые, интересные мужчины: Борис Хачатуров, Юрий Портнов, Марк Коростышевский, Виктор Сергеев, Анатолий Шерстюк, Виктор Пахомов, Константин Кривцов, Николай Дмитриев. Женщин было мало, в каждой из них проглядывалась индивидуальность, своеобразие; особо выделялись Нинель Матвиевская, Валентина Кузовкова, Валентина Володина. Все жили в одинаковых бытовых условиях — деревянных бараках, построенных заключёнными ГУЛАГа ОГПУ, отличавшихся полным отсутствием какого-либо комфорта. Но никто не унывал и не жаловался: все неудобства воспринимались как непременные признаки выбранной профессии.
В октябре выпал снег, а после ноябрьских праздников наступили устойчивые морозы, доходившие в некоторые дни до -20° и более. Ранним морозным утром к конторе треста подъехал грузовик, геофизики погрузили полевую аппаратуру, рюкзаки с личными вещами и отправились в поле, вначале на юго-восток — в Троицко-Печорск. Это был заурядный посёлок, более походивший на деревню, в котором проживало менее четырёх тысяч жителей. Здесь прибывших специалистов, 8 человек мужчин и женщин, поселили в гостиницу барачного типа всех вместе, в одну маленькую комнатку, в которой были 4 железные кровати. Назвать гостиницей плохо отапливаемый барак с минимумом удобств, с деревянным туалетом на улице, можно было лишь чисто условно.
Тем не менее, аэропорт рабочего посёлка исправно функционировал, выполняя вертолётные рейсы в большие и малые деревни республики. Но после их приезда установилась нелётная погода, геофизикам пришлось целую неделю ежедневно ездить в аэропорт в ожидании вылета в поле. В первую очередь должны были улетать операторы с аппаратурой, только за ними — женская камеральная группа по обработке полевых материалов...
Наконец вертолёт Ми-4 забросил небольшую группу специалистов в следующий пункт, промежуточный на пути к месту работы. Это была маленькая деревенька Мамыль, деревянных домов — менее двух десятков. Мамыль — старое коми поселение, появившееся на карте в середине XVIII века, расположенное на левом берегу реки Печора в 100 километрах южнее Троицко-Печорска.
Здесь прибывших ждали сани с лошадёнкой, на которых они отправились на базу полевой партии, обосновавшуюся не менее чем в 15-20 километрах от деревни Мамыль.
Через полтора часа езды по укатанному зимнику показался палаточный городок. С левой стороны от него безжизненным белым полотном простиралась гладь замёрзшей реки Печоры, справа подступала припорошенными снежком елями зелень северной тайги. Всех работников партии поселяли в четырехместных палатках, из которых выстраивались улицы. Люда и Анатолий устроились в одной палатке с геологом Зиной Коляскиной.
Руководство в лице начальника по фамилии Новиков и его заместителя обосновалось в «элитном» жилье, коим считалась вырытая в грунте и обложенная сверху и с боков брёвнами землянка. Здесь же находилась рация. Кухня и столовая тоже располагались в палатках. Палатки имели фланелевый утеплитель. Посредине брезентового жилища устанавливалась железная печь, на крыше вырезалась дыра для трубы. Возле трубы палатка довольно быстро прогорала от жара и искр, и ночами в образовавшиеся дыры заглядывали звёзды. Помимо жилых четырехместных палаток была ещё большая, десятиместная, служившая рабочим помещением для камеральных работ.
Ночами по палаточному посёлку ходил истопник и поддерживал огонь в печках, чтобы люди не замёрзли от холода, — температура иногда опускалась до -40°. Для того, чтобы поленья в печках дольше горели, их укладывали на расстоянии 10-15 сантиметров друг от друга. Истопник заходил в каждую палатку и подкладывал дрова, а дойдя до конца улицы, возвращался обратно так, чтобы поленья не успели прогореть. Если истопник зазевается или, упаси боже, задремлет, холод пробуждал обитателей палаток и слышался отборный мат. Женщины частенько просыпались либо от холода, либо от мата.
Палаточный лагерь полевой партии всегда размещали возле ручья или речки. Из речки брали воду для приготовления пищи. В партии кроме механического транспорта (трактора) был ещё гужевой, а лошадок необходимо было поить. Накануне полевого сезона, до поздней осени, рабочие трудились над оборудованием базы партии, сооружали на берегу реки деревянную баню, изготовляли сани. Баню топили раз в неделю, по субботам; сначала мылись рабочие, а потом ИТР. На санях, перемещавшихся трактором, находился единственный в партии балок, в нём установили сейсмостанцию. Вторые сани, на которых укладывали сейсмоприёмники, тащила лошадь. В те времена эти приборы, похожие на кастрюли, фиксирующие колебания упругих волн, были неподъёмными, каждый весил более килограмма, для проведения работ их требовалось несколько десятков. К тому же они были капризны, работали на масле, которое загустевало на морозе.
Просеки и профиля топографические отряды также прорубили летом и осенью. Если провести эти работы зимой, оставшиеся под глубоким снегом пни мешали бы продвижению транспорта.
Ранним утром начинались работы. Впереди выезжали трактор и бульдозер для расчистки и утрамбовки снега. За ними к месту проведения работ двигались сани. Взрывы на профилях осуществлялись в два этапа. Вначале, в местах, где есть необходимость, должна быть изучена верхняя часть пород, которую сейсморазведчики называют зоной малых скоростей. Для её исследования взрываются слабые заряды в шурфах. Взрывы фиксируются небольшой облегчённой сейсмостанцией. Эти исследования нужны для того, чтобы учесть помехи, возникающие на глубинах, достигающих первых десятков метров. Ленты с записями оперативно обрабатывались в камералке, и геофизики определяли глубины бурения скважин для основных исследований; скважины должны быть пробурены глубже границы зоны малых скоростей.
Работы проводились вручную — и по бурению, и по укладке кабеля, так называемой «косы». Это был нелёгкий физический труд, выполнявшийся, в основном, женщинами. Обмотавшись тяжёлым кабелем, увязая в снегу, женщины продвигались по профилю, разматывали провод, подсоединяли к нему сейсмоприёмники. Проводилось также бурение, в скважину опускали заряд, обязательно заливали водой. Производили взрыв, механические колебания фиксировались сейсмоприёмниками и передавались на сейсмостанцию. При взрывных работах, естественно, должна соблюдаться техника безопасности. Это понимали не только люди, но даже собаки.
На базе сейсмопартии всегда было много собак. Четвероногие друзья прекрасно освоили специфику производства. Зима. Снегу по колено. Рабочие уложили кабель, буровики пробурили скважины, взрывники заложили взрывчатку, геофизик-оператор приготовился к приёму и записи сигнала. Руководитель взрывными работами, высунувшись из трактора, громким голосом подаёт команду: «Ложись!» И собаки, и люди послушно ложатся в снег...
В конце рабочего дня возвращались в палаточный лагерь. Картина выглядела так: сначала бегут собаки, потом едет трактор, потом едет обоз: лошади тащат сани, на них рабочие. Все идут в столовую, а оператор отправляется в камералку — сдавать записанные ленты. Геофизик обрабатывает материал и готовит задание на следующий день...
В палатку к Людмиле частенько наведывался чёрный, лохматый пёс по кличке Негодяй. Он прекрасно понимал, когда нужно появиться в палатке, чтобы перепало съестное. После работы, придя в брезентовое жилище, растопив чугунную печку, Люда разогревала на ней еду. Тотчас Негодяй просовывал голову в палатку и смотрел просящими, тоскливыми глазами на кастрюлю.
- Негодяй, неси миску! - командовала хозяйка.
И пёс тотчас исчезал. Минут через пять вновь появлялся с миской в зубах. Поставит у порога и виляет хвостом, ждёт...
Развлечений в палаточном городке было немного. Иногда слушали транзистор, мужчины периодически читали «свежие», двухнедельной давности газеты, доставленные с оказией. Почта прибывала редко — один-два раза в месяц, её доставка зависела от погоды.
Незадолго до приезда молодой супружеской пары Серёгина-Дегтеревой прошла амнистия, освободившая из мест заключения большое количество отбывавших срока, как уголовников, так и политических. Гостиницы в городах и больших посёлках были забиты амнистированными, многие из них были лишены права проживания в крупных городах центральной России, ехать им было некуда. Их охотно принимали сезонными рабочими в полевые геологоразведочные партии. В партии, где работали Людмила и Анатолий, было около 90 % бывших зэка. Но, на удивление — не было ни драк, ни поножовщины, ни воровства. В поле был сухой закон, спиртное не завозили в течение всего сезона.
Люди в сейсморазведке были дружелюбны, не было никаких склок, нареканий или скандалов. Некоторые семейные были с маленькими детьми. В рабочее время дети, тепло одетые, игрались на улице возле палаток, ковырялись лопатками в снегу, лепили снеговиков. Мамы по очереди смотрели, чтобы детей нечаянно не задавил трактор...
Практически всё нерабочее время уходило на бытовые хлопоты: дрова, вода, приготовление пищи, личная гигиена.
Всё световое и вечернее время занимала работа. Жизненный ритм был подчинён ежемесячному выполнению намеченного плана, выраженного в погонных километрах.
Людмила трудилась в камералке, принимала и обрабатывала ленты, при необходимости бывала на профилях, добираясь до места верхом на лошади. Анатолий и ещё несколько геофизиков работали на сейсмостанции операторами.
Так день за днём вся длинная северная зима проходила в беспрерывных трудах: на профилях работали с раннего утра, весь световой день, до самой темноты, а в камералке — до позднего вечера, при свете электричества, которое подавалось в палатки от работающего движка, его отключали в 22 часа...
Через много десятилетий Людмила Владимировна вспоминала те далёкие годы, свой первый полевой сезон: жизнь всю зиму в палатках, езду на лошадях, как давний сон, который, тем не менее, имел место наяву. За долгие годы работы в сейсморазведке на её глазах условия в полевых партиях существенно изменились: не стало лошадей — их заменили тягачи; вместо палаток геофизики селились в тёплых балках, в которых со временем начали появляться даже телевизоры; усовершенствовалась аппаратура, сейсмостанции, сейсмоприёмники. Тем не менее, жизнь вдали от цивилизации в любые времена была как бы испытанием человека на прочность, выявляла его внутреннюю сущность, раскрывая то, что в обычных условиях спрятано под бременем условностей и не проявляется...
В конце сезона, в мае месяце, пришла радиограмма, извещающая о том, что в результате реорганизации экспедицию, в которой состояла полевая партия, переводят на Вой-Вож (контора осталась в Ухте, а экспедицию перебазировали в поселок, находящийся в 110 км юго-восточнее города).
И сотрудники полевой партии отправились на новое место жительства в зимнем обмундировании, все личные вещи остались в общежитии в Ухте. Приехали в посёлок ночью. Первую ночь провели в помещении конторы, устроившись на столах. Утром определились с жильём. Занятия в местной школе уже закончились, и геофизики обосновались в классах. Одну комнату выделили для женщин, вторую — для мужчин, а третью — под камералку. Там жила одна молодёжь: Игорь Тенин, Наташа Гедерман, Боря Никольский, Семен Перельман и другие, а также семейные пары Шептуновы, Мельчаковы. Несмотря на стеснённые бытовые условия, атмосфера в коллективе была очень дружной, не было никаких нареканий, разногласий или ссор. К осени весь коллектив камеральной партии переселили в трехкомнатную квартиру двухэтажного дама.
После рождения сына Людмиле и Анатолию выделили комнату в двухкомнатной квартире на две семьи. Приехала мама Люды и привезла подросшую дочурку. Так и жили в одной комнате впятером: двое маленьких детей и трое взрослых...
Как специалистов высокой квалификации супругов Дегтереву-Серегина в 1962 году направили на работу в Пакистан. Им пришлось сменить холодный, суровый северный климат на жаркий субтропический. Жизнь в мусульманской стране, отличавшаяся от нашей своими особенностями, обычаями и нравами, с примесью экзотики, была интересной и познавательной. Анатолий трудился старшим инженером-оператором в сейсморазведке, а Людмила занималась обработкой полученных материалов. После Пакистана супруги вновь работали за рубежом, на сей раз в Польской Народной Республике. В Польше Анатолий руководил проводящимися геофизическими исследованиями...
Прошли годы, сложившиеся в десятилетия. Ухтокомбинат, где они начинали трудовую деятельность, расширялся, преобразовывался, на его базе создавались новые крупные геологоразведочные организации: трест, управление, объединение. Позади остались многотрудные производственные будни в полевых сейсморазведочных партиях. Каждый из супругов, пройдя ступени карьерного роста: инженер-геофизик, интерпретатор, старший геофизик, занял своё достойное место в жизни.
Людмила Владимировна, выполняя обязанности главного геофизика специализированной геофизической партии по написанию отчётов и выдаче рекомендаций на бурение и на дальнейшее проведение работ, практически принимала участие в каждом производственном отчёте. Была въедливым, дотошным и объективным наставником, вынуждая ответственных исполнителей выполнять работы на высочайшем профессиональном уровне. Таким образом Людмила Владимировна воспитала молодое поколение геофизиков-сейсморазведчиков и обеспечила преемственность и передачу опыта работы новым кадрам.
Она — человек умный, в зависимости от ситуации могла вести себя совершенно по-разному. Дома — приветливая, любезная хозяйка, гостеприимная и радушная. На работе — строгий и требовательный руководитель, беспощадный к тем, кто выполняет возложенные обязанности небрежно, непрофессионально, относящийся негативно к проявлениям человеческих слабостей. Такие люди не всем нравятся. Но даже недоброжелатели не могли отрицать, что она — профессионал высокого класса.
Анатолий Алексеевич стал начальником производственного геофизического отдела Ухтинского Геологического управления, затем начальником производственно-технического отдела и главным геофизиком объединения «Печорагеофизика». Заходить в его кабинет специалисты побаивались: жёсткий, холодный взгляд, резкий, короткий, деловой разговор... Начальник — он и есть начальник, его положено избегать. Анатолий Алексеевич — начальник врождённый, т.е., иногда казалось, что таковым он появился на божий свет...
На заре становления объединения «Печорагеофизика» довелось мне какое-то время сидеть с ним в одном кабинете. По той простой причине, что своего помещения у объединения ещё не было и руководство вместе с подчинёнными временно ютилось в одном из кабинетов объединения «Ухтанефтегазгеология», занимающегося проведением разведочного бурения. Как-то у нас завязался разговор о моих личных проблемах, и вдруг я обнаружила, что этот человек способен понять и посочувствовать, дать добрый совет, и что он вовсе не настолько чёрств, как представлялось ранее. А сердитый и требовательный он бывал тогда, когда кто-либо из подчинённых не совсем добросовестно относился к своим обязанностям или проявлял явную некомпетентность. Выяснилось, что, несмотря на свою неприступность и суровость, Анатолий Алексеевич при личном общении бывает интересным собеседником и обладает здоровым чувством юмора.
Людмила Владимировна и муж имеют красивые красные дипломы первооткрывателей месторождений. На вопрос: «Как вы открывали эти месторождения?» отвечают так: «Один человек никак не может открыть месторождение, это всегда — коллективный труд. В открытии принимают участие все, кто ранее работал на этой площади, это огромное количество людей».
И далее она добавляет: «На первоначальном этапе изучаются ранее проведённые исследования «лёгкими» методами и намечаются аномалии, возможно, связанные со структурами. Потом начинаются рекогносцировочные сейсмические исследования на аномалии. Задаётся система профилей таким образом, чтобы во избежание технических проблем, меньше пересекать ручьи и реки. Как правило, такие работы проводятся по редкой сети профилей для того, чтобы выяснить, связана ли выявленная аномалия со структурой или обусловлена иными факторами. На это обычно уходит один сезон. Если подтвердится, что аномалии соответствует структура — задаётся более густая сеть профилей, для того, чтобы узнать направление распространения структуры, её параметры: ширину, длину. На это может уйти не один сезон. На конечном этапе, когда структура достаточно изучена, известны её размеры, глубина, возраст, проводятся более детальные работы, по их завершении выполняется обработка и интерпретация полученной информации, и объект готовят к передаче в глубокое бурение. Геофизиком-интерпретатором совместно с геологом определяется место заложения скважин, их глубина. Гарантировать, что на этом месте будет месторождение, не представляется возможным, можно лишь предполагать его наличие. Материалы исследований передаются в организацию, проводящую бурение».
Статус первооткрывателей имели те, кто проводил работы на завершающем этапе исследований площади: геофизики, геологи, буровики. Частенько этот статус присваивался руководителям крупных производственных структур: трестов, управлений, объединений. В советские времена, о которых ведётся рассказ, в первооткрыватели попадали также секретари горкомов партии, видимо, в соответствии с девизом: «Партия — наш рулевой»...
Как-то в разговоре Людмила Владимировна заметила: «Что из того, что мы с мужем имеем статус первооткрывателей месторождений? Что из того, что за многолетний труд нас награждали союзными и отраслевыми медали? Разве этот труд ценился по заслугам? Да, мы получали деньги, но не такие уж и большие, за которые мало что возможно было приобрести, поэтому они копились на счетах в государственных сберкассах. БОльшая часть этих денег пропала в результате многочисленных реформ. Имели и имеем ли мы достойную жизнь, открыв для страны несметные сокровища, кладовые недр? Оценён ли по заслугам наш добросовестный труд в суровых бытовых (в том числе и полевых) условиях Севера, колоссальные усилия, потери здоровья?».
Ныне доходы российского бюджета от экспорта углеводородов составляют существенную долю, порядка 40-50 процентов (данные последних лет). Как ни смотри, а Россия ныне выживает благодаря многолетнему самоотверженному, кропотливому, без преувеличения — героическому труду первопроходцев, геологов, геофизиков, буровиков и других специалистов (в том числе — простых, никому не известных работяг), осваивавших бескрайние просторы Европейского Севера, Западной Сибири и других регионов, богатых ценным стратегическим сырьём. Люди, участвовавшие в советское время в открытиях месторождений и отдавшие своё здоровье геологоразведке, ныне — пожилые, нуждающиеся как минимум в бесплатной медицинской помощи, которая становится у нас с каждым годом всё скуднее. Не всем повезло попасть в систему «Газпрома» или иных предприятий, занимающихся добычей, которые имеют хоть какие-то дополнительные преференции. Большинство геологоразведчиков трудились в системе Министерства геологии и кроме жалкой пенсии не имеют ничего.
Разжиревшие «хозяева» бывшей государственной собственности, присвоившие ранее им не принадлежавшее, любят произносить фразу: «Нехорошо считать деньги в чужом кармане». Но, не считая деньги, хочется спросить: «Какой трудовой вклад в открытие месторождений полезных ископаемых внесли абрамовичи, ходорковские, гусинские и прочие татьяны дьяченко, в чьей собственности ныне находится то, что им ни по каким законам совести не должно принадлежать?»