29. ОЛЕНЬ
И вот Рябчиков, Шуберт и Вика приехали к Совку. Он встретил их с Наташей и с дочкой Ангелиной на руках, которая тут же потянулась ручонками к Шуберту, и он стал читать ей какие помнил стихи поэтов-классиков вперемешку со своими стихами.
– А где Летниский? – степенно спросил Совок.
– Да я почём знаю? – пожал плечами Рябчиков. – Небось в театре. У них же там целая история приключилась!
– Какая? – спросила Наташа.
– Да Шашкин в Питер свалил в другой театр, а с ним и Смиби.
– И Маша тоже уехала? – поинтересовалась Наташа.
– Нет! – возмущённо откликнулась Вика. – Он… он… у меня до сих пор в голове не укладывается… Он бросил Машку!
– Да… – покачала головой Наташа. – Ужасно, конечно. Хорошо хоть они ещё не женились. Когда муж бросает, это гораздо ужаснее.
– Это всегда ужасно, когда бросает любимый человек, – не важно, муж он или не муж! – возразила Вика. – Угораздило же Машку в этого ненормального влюбиться!
– Эй, Вик, ты же сама когда-то… – сказал Рябчиков.
– Ну и что, что я? Мою сестру бросили, понимаешь? Да как он мог? – Вика вдруг расплакалась и убежала в другую комнату, а Шуберт бросился за ней успокаивать её; вскоре они вернулись обратно, Вика вытирала глаза.
– Мы хотим пойти в лес погулять, – сказал Шуберт. – Пойдёте с нами?
– Наташ, сходи в лес, – произнёс Совок, – погуляешь, развеешься. Ангелиночку возьми. А я дома посижу, подремлю чуток до вашего прихода. Вы осторожнее, там олень, – с этими словами Совок уснул, и все кроме Наташи подумали, что это был полусонный бред.
Девочку положили в коляску, и все отправились в лес. Наташа осторожно осматривалась по сторонам.
– Ты чего ищешь? – спросил Рябчиков.
– Оленя.
– Мать твою, какого оленя? Ты что, с дуба рухнула?
– Рябчиков, выбирай выражения! Раньше ты не был таким грубым. Что с тобой время творит?
– Да Лидка всё, мать её. Не баба, а мужик в юбке. Хорошо, что она уехала.
– Уехала? Куда?
– Да в Италию. Так что за олень?
– В соседнем посёлке живодёры завелись, всё на зверей охотятся, и оттуда олень один перешёл к нам. Он хромой, старый.
– Так чего тогда осторожными надо быть, если он дедуля? Он же ничего не сделает нам.
– Ну Совок это на всякий случай сказал, мало ли…
– Олень… зачарованно-торжественно произнёс Шуберт.
– Где, где олень, мать его? – рявкнул Рябчиков, приняв позу человека, готового обороняться.
– Да нигде пока, – улыбнулся поэт.
– Я никогда не видела живых оленей, – сказала Вика.
– Что, мёртвых видела, что ли? – захохотал Рябчиков.
– Рябчиков!
– Да Лидка всё, говорю я вам!
– Неправда, не вали на неё! Ты всегда был таким.
– Так ты чего, в зоопарк никогда не ходила, что ли?
– Конечно, ходила! Но там животные в клетках. Я хотела сказать, что никогда не видела оленя на воле.
– Олень! – воскликнул Шуберт и побежал куда-то.
Все смотрели на убегавшего вдаль поэта. С него слетела шапка, длинные волосы разметались. Он подбежал к стоявшему у дерева оленю и обнял его. Все подошли к Шуберту и к животному.
– Олень… олень… – восторженно шептал поэт. – Настоящий олень…
Вика тоже стала гладить оленя. Её рука встретилась с рукой Шуберта, и они стали обниматься, забыв о Рябчикове и Наташе и восклицая: «Олень! Олень!» Наташа взяла дочку из коляски и стала показывать ей зверя. Ангелина смеялась и хотела ухватиться за рога. Олень сделал шаг, потом другой, чтобы уйти, и все увидели, что он хромал и с трудом передвигался.
– Постой, постой! – воскликнул Шуберт и пошёл за оленем. – Не уходи! Я не оставлю тебя! Ты замёрз, бедняга! – Шуберт снял куртку и стал кутать в неё оленя.
– Мать твою… – пробормотал Рябчиков.
– Хороший мой, добрый, красивый! – сквозь слёзы говорил Шуберт.
Олень, очень усталый, упал на колени и лёг прямо в снег. Шуберт тоже упал на колени и стал пытаться поднять оленя. Поэт плакал.
– Шуберт, ты же простудишься! – Вика подбежала к нему, взяла за руку и потянула, чтобы он встал.
– Ничего, Вика, ничего! Я не оставлю беднягу! – слёзы поэта катились на холодный снег.
– Мать вашу, что творят… – пробурчал Рябчиков, глядя на Наташу.
– Шуберт, если ты не встанешь, я тоже буду в снегу лежать! – Вика сняла куртку, в свою очередь накинула её на оленя и повалилась в снег.
– Нет, Вика, ты простудишься! – Шуберт вскочил, стал поднимать смеющуюся Вику, но снова упал. Они валялись в снегу и хохотали.
– Ну просто как дети малые! – улыбнулась Наташа.
– Да вообще, не говори! – проворчал Рябчиков. – Шуб без меня даже на работу устроиться не может!
Через какое-то время они шли вдаль. Шуберт одной рукой обнимал Вику, другой держался за оленя, как будто зверь мог от этого лучше идти. Через несколько дней они заказали грузовик, погрузили туда оленя, залезли сами и поехали в Москву. Шуберт заявил, что без оленя никуда не уедет. Так и появилось у Шуберта и Вики домашнее животное.