27. ВЫШЕГРЕДСКИЙ СТАНОВИТСЯ ОТЦОМ
Виктор Сутуев сдержал обещание и не рассказал о судьбе Артёма Шашкина в театре, но у слухов есть странное свойство: они всё равно распространяются. Одним словом, скоро в театре все уже всё знали про Артёма и про Смиби. И тогда Сергей Вышегредский подошёл к Сутуеву и сказал:
– Я всегда знал, что от этого юнца мало проку. Да, он покричит: «Бедный Йорик», но что дальше? Такие, как он, долго не задерживаются. То ли дело я! Ты не брал меня на Гамлета, а я всё равно оставался патриотом нашего театра. Мне кажется, я заслужил некоторого поощрения.
– Знаю, знаю, на что ты намекаешь, Серёга.
– Я могу и не намекать, а прямо спросить: почему Гамлет не я?
– Ну Серёжечка, ты же знаешь, ты не был Гамлетом, потому что им был Артём. Но Артёма больше нет.
– Значит, я могу рассчитывать?..
– Ненасытная ты душа!
– Я вовсе не навязываюсь. Я могу и уйти, – и Вышегредский величаво развернулся, собравшись уйти.
– Да погоди ты, Серёг! Я же пошутил! Я лучшего Гамлета, чем ты, и не вижу.
Сергей обернулся. Его улыбка словно хотела сказать: «То-то же!» И вдруг у него зазвонил телефон. Ему сообщили, что жена рожает.
– Да она что? – закричал Вышегредский. – Меня подождать не могла? Как они без меня справятся? – он стал судорожно вызывать такси и помчался в роддом.
– Серёга, поздравляю тебя! – крикнул ему вслед Сутуев.
– А что происходит? – спросил подошедший Летниский, потиравший свою широченную шею.
– У Серёги жена сына рожает!
– А-а-а… Дети – это хорошо. Я всё на крестницу не нарадуюсь.
– Женись – и будут у тебя и свои дети, – выпалил Сутуев.
– Это мысль, – откликнулся Летниский.
Через несколько дней все собрались у Вышегредского, и не только театральные, но и друзья Артёма Шашкина не из театра.
– Разрешите сказать тост! – обратился ко всем Сутуев. – Наш Серёга всегда был талантливейшим актёром. Видите, как заулыбался! И это не потому что он любит комплименты, хотя и не без этого, но потому что это правда. Комплименты не доставят радости, когда они незаслуженные. А если ты вполне заслужил комплимент, то и принимаешь его с чистой совестью. Так вот, кроме того, что Серёга – талантище, он пошёл ещё дальше. Он стал отцом. И пусть этот замечательный малыш вырастет и придёт к нам в театр не только в качестве зрителя, но и в качестве актёра. Ура!
Все осушили бокалы.
– Он станет актёром, уж я об этом позабочусь, – откликнулся Вышегредский, косясь на шкаф с зеркалом на своё отражение. – Посмотрите на нашего карапуза. У него нос точь-в-точь мой. Да и глаза тоже. Он станет гениальным актёром, у него будет достойная школа.
– Ты хочешь сказать, у него ничего от меня нет? – удручённо спросила Анна Петровна.
– Как же, как же, Ань! У него твой… хм… что же у него от тебя? Цвет лица!
Анна Петровна мрачно посмотрела на мужа.
– Анечка, это комплимент. Я всегда восхищался твоим цветом лица. Он у тебя такой благородно-бледный.
– Да, Серёженька, по части комплиментов ты знаток, когда речь идёт о комплиментах, обращённых к тебе.
– А что я такого сказал? У тебя очень аристократичная кожа. И вообще, в самом деле, что мы всё обо мне и обо мне? Это ты родила нашего богатыря это твоя заслуга. Видишь, какой я скромный и щедрый муж. Вся заслуга – полностью твоя.
– Друзья! – произнёс вдруг Летниский. – Раз тут такое дело, я хочу сделать предложение моей девушке. Вера, выходи за меня замуж! Я хочу, чтобы ты мне тоже родила богатыря.
– Ах, я тебе только для этого? – вдруг вспыхнула обычно такая весёлая и задорная Вера Семёновна. – Ну уж нет, ищи себе кого-нибудь ещё!
– Да тебе лишь бы на каруселях кататься и чупа-чупсы есть! Пора уже взрослеть.
– Я сама решу, что мне пора, а что не пора. И вообще я не буду ругаться в чужом доме, тем более где есть новорождённый ребёнок.
– Что, пойдём на улице ругаться?
– Нет, я больше вообще не хочу с тобой разговаривать, – и она ушла.
– Вот глупая! – всплеснул руками Летниский. – Я же дело говорю. Каждая женщина рано или поздно должна родить, так чего же тянуть?
– Ну ты и дурак всё-таки! – с величественной улыбкой сказал Вышегредский. – Совсем не умеешь с женщинами общаться. Женщин любить надо, деревянная твоя голова! Впрочем, если хочешь, я тебе как-нибудь на досуге преподам мастер-класс.