26. ШАШКИН УХОДИТ
И вот наступил долгожданный день спектакля. Вопреки опасениям Шашкина, сыграл он более чем блестяще, и Геннадий Юрьевич, тот самый важный господин, стал расспрашивать у Сутуева об этом актёре. Геннадий Юрьевич был директором крупного питерского молодёжного театра. Геннадий Юрьевич специально приехал в Москву на Гамлета.
– Это Артём Шашкин, моя гордость, второй актёр после Сергея Вышегредского. И заметьте, он пришёл, можно сказать, с улицы, а каким талантом оказался. Он ведь совершенно случайно попал ко мне в труппу, это просто непостижимая история!
– А можно мне его телефончик?
– Конечно, – и Сутуев с лёгкой тревогой продиктовал Геннадию Юрьевичу номер Шашкина.
Через несколько дней, когда Артём разбирал декорации, у него зазвонил телефон. Геннадий Юрьевич предлагал Шашкину перейти к нему в театр.
– Но ведь вы же в Питере! – воскликнул актёр.
– Я предлагаю вам переехать. Первое время вы будете жить у меня с женой и дочкой, а потом поднакопите деньжат и обзаведётесь собственным жильём. У нас квартира хорошая, три комнаты, просторно. Вам понравится. Я очень хочу, чтобы такой актёр, как вы, перешёл в мою труппу. Я всё сделаю для вашего комфорта. Вы будете больше зарабатывать.
– О, деньги меня интересуют не в первую очередь, – ответил Артём и мысленно прибавил: «В отличие от Смиби». – Я хочу в полной мере давать выход своему актёрскому призванию.
– Не беспокойтесь, вашему таланту будет дан простор для самовыражения. У нас очень большой театр. Честно говоря, я был в шоке, увидев этот маленький зал, перед которым вы играете. Такое не для вас.
– Я согласен!!! – воскликнул Артём.
В тот же день он объявил Сутуеву, что уходит. Сутуев сжал кулаки. Он знал, что Геннадий Юрьевич для этого и просил телефон Шашкина. Сутуев хотел было сказать что-то вроде «скатертью дорога», но решил, что не стоит портить отношения с Артёмом, – вдруг он захочет вернуться? Смиби подслушал весь этот разговор, и когда Артём вышел из театра, побежал за ним.
– Артём, ты уезжаешь в Питер?
– Да, Смиби, только прошу тебя, никому не говори об этом. Это моя тайна. Ты сам слышал, я и Сутуева просил не говорить.
– Да, слышал, только я сомневаюсь, что он будет держать язык за зубами.
– Будет, Смиби, будет.
– А я и подавно никому ничего не скажу, потому что я уезжаю с тобой. Я тоже хочу перейти в тот театр.
Смиби никто не звал, но тем не менее через несколько дней он уехал вместе с Шашкиным и тоже устроился в театр Геннадия Юрьевича. Уехали они поздней ночью – таково было желание Шашкина. Когда Маша проснулась и заглянула в комнату Артёма, чтобы разбудить его, увидела, что парня там не было. Она увидела, что и вещей его тоже не было. Шкафы пустовали. Она пошла на кухню и увидела, что кастрюля с пловом стояла на столе.
«Зачем он достал плов из холодильника?» – подумала Маша, открыла крышку и обнаружила записку, лежащую прямо на плове и уже изрядно промасленную. Девушка взяла двумя пальцами записку за самый краешек и прочитала:
О моя чернокрылая голубица!
Впрочем, почему моя? Ты никогда не была моей, а я не был твоим. Думаю, ты и сама всегда понимала, что мы с тобой не созданы друг для друга. Однажды ты сказала, что совершила безумный поступок, связавшись со мной. Я никогда не забуду эти слова. Что ж, я ухожу, чтобы не давать тебе повод совершать безумства, всё равно в твоей жизни нет места для них. В твоей жизни всё слишком правильно и разумно. Я же жалкий безумец, который был настолько дерзок, что осмелился в тебя влюбиться! Я покидаю тебя ради твоего же блага. Не хочу портить тебе жизнь. Ты обязательно встретишь другого человека, рассудительного, трезво смотрящего на жизнь, здравомыслящего. Именно такой человек станет прекрасной партией для тебя. Зачем тебе такой чудак, как я? Прощай. Не поминай лихом.
Твой, вернее, уже не твой Артём Шашкин
Маша бросила записку обратно в плов, но тут же спохватилась и выбросила её в мусорное ведро. Она посмотрела в окно. Накрапывал мелкий дождик. Девушка оделась потеплее и вышла на улицу. Она шла и обдумывала слова Артёма, но в какой-то момент почувствовала, что не хочет думать. Она подошла к мосту и закрыла глаза. Ей хотелось, чтобы Шашкин вдруг подошёл сзади и окликнул её, положил руку на плечо. Конечно, она бы его поругала. А может, и нет. Может, она бы в этот момент просто обняла его, крепко взяла за руку и увела домой. Как ей хотелось увести его домой! Но вместо этого она сняла перчатки, бросила их в реку и пошла домой одна, грея дыханием замёрзшие руки. Дома она навела справки об Артёме Шашкине и быстренько разузнала, что актёр теперь обосновался в Питере.