Потерял я как-то, лет в четырнадцать, комсомольский билет. Месяца три ходил без него, потом стало не комильфо. Написал заяву секретарю комсомольской организации школы, мол так-то и так, сгинул билет, пропал во времени и пространстве, в чем чистосердечно каюсь. Тот пожурил, но обещал посодействовать. Еще месяца через три вызывают меня в горком комсомола, приходи, грит, «рассматривать» тебя будем. Пришел, а там очередь из «рассматриваемых», человек пять. Вызывают их по одному. Часа через полтора щуплая комсомолка в клетчатой юбке до колен «огласила» мою фамилию.
- Можно? - дурашливо спросил я, постучав в полуоткрытую дверь.
-Только дверь за собой прикройте, - мрачно произнес «расстрельный» голос. Я прикрыл. Аккуратно. Рядом с дверью стоял стул, на который мне указали взглядом. Шумно присев, я смог оценить ситуацию. Прямо передо мной торцом стоял длинный стол, который с другого конца упирался в бок другого, поменьше. За ним восседал сам председатель Горкома товарищ М. на фоне почетного знамени, фотографии генсека, разных лент и вымпелов, и прочей комсомольской атрибутики. Товарищ М был мрачно сосредоточен, впрочем, как и все остальные товарищи, сгруппировавшиеся за столом подлиннее. Строгие костюмы, и комсомольские значки, которые поблескивали на лацканах пиджаков товарищей. Комсомолки как всегда были сдержанно эротичны. Переплетенные пальцы рук товарищей, выложенные на стол и сверлящий взгляд на этот самый клубок из пальцев, ясно говорили о том, что шутить здесь не намерены. Тогда, в счастливом комсомольском детстве, я еще не знал, что такое «фильмы ужасов». Все эти расчлененки, бензопилы и реки крови цвета кетчупа Heinz. Только потом я понял, что экранизации русских народных сказок это и были мои первые хоррор мувиз. Обстановка соответствовала чертогам Снежной Королевы, хотя в данном конкретном случае снежным все-таки был Король. «Решают, как меня «рассматривать» - подумалось мне. Двухминутная пауза, после которой Товарищ М, сопровождая ледяное дыхание голоса постукиванием карандаша о стол, сухо вымолвил:
- Расскажите бюро, товарищ Чибиров, при каких обстоятельствах Вы потеряли билет. Версия о том, что билет был в кармане куртки, которую я повесил в раздевалке в школьном спортзале, и которую впоследствии умыкнули вместе с билетом, оставила их равнодушными. Товарищи все также сверлили взглядом переплетенные пальцы, а главный товарищ М. продолжал отстукивать карандашом Марсельезу. Пауза явно затягивалась. Мне захотелось поерзать. Я посмотрел в осеннее окно и в этой кристальной тишине, романтично так, с полувздохом, вполголоса произнес:
- А куртка хорошая была. Болоньевая…
Снежный король со свитой не ожидали от меня подобной наглости. Тишина закончилась. Мгновенно. Снежный король, очухавшись, внезапно перевоплотился в Саурона, комсомольцы и комсомолки превратились в Балрогов, а маленький кабинет короля при этом трансформировался в самое сердце Мордора. Воздух в кабинете накалился до красного, критического деления по максимально масштабной шкале. Ор стоял невообразимый, здание горкома ходило ходуном, причем орали в основном Балроги:
- Тебе было жалко какую-то куртку, но не жалко билет?!! Комсомольский!!!
- Ну, не какую-то, - вяло оправдывался я.
- Мерзавец! - эхо от их голосов волнообразно прокатилось по коридору, - вон отсюда!
Я покорно встал, и удалился, все так же аккуратно защелкнув за собой дверь.
- Вот наглец, - молвил мне в спину Балрог.
Билет мне после «строгача» все же выдали. А дня через два после этого торжественного события я нашел свой старый. В книгах, в томике Ги де Мопассана. Так и ходил потом, комсомольцем «в квадрате»…