Начало см. http://www.proza.ru/2017/10/26/1172
ГЛАВА ВТОРАЯ, в которой Машка оказывается в старинной
карете, знакомится с мадам Гутри, путешествует по
землям, перешедшим к России после Ясского мира
и смеется над молдавским вельможей.
Во сне ли Машка увидела карету или в очередной раз придумала собственную историю, зачитавшись «Письмами…» путешественницы – несущественно.
Главное, что карета – была. Запряженная четверкой отличных лошадей, она плавно катилась по пыльной дороге, а справа и слева, всюду, сколько хватало взгляда – бушевала густая зеленая трава на полфута* высотой, словно кто-то развернул огромный ковер с длинным ворсом и бросил его перед путешественниками, прикрывая возможные прорехи земли.
- Чего это я вдруг стала измерять высоту в футах? – удивилась Машка, но тут же забыла о своем удивлении, заглядевшись на то, как важно, по шею в траве, прогуливалась странная птица. На небольшой светло-серой голове от основания клюва назад отходили длинные тонкие перья, напоминающие усы почтенного английского дворецкого.
- Это дрофа, - раздался мелодичный женский голос.
- Bonjour Madame**, - машинально поздоровалась Машка, и (придумывать так придумывать!) в ту же минуту оказалась внутри кареты. На противоположной скамье сидела молодая женщина в длинном светлом платье, перехваченном под грудью лентой, с коротенькими пышными рукавчиками, стянутыми широкой манжетой.
- Je vous demande pardon, madame***
- Не старайся. Ты же не знаешь французский, - улыбнулась странная спутница.
Хотя нет, пожалуй, это она, Машка, в своих дырявых джинсах и с коротко остриженными волосами выглядела странно в этой карете.
- Не переживай: кроме меня, тебя никто не видит. И никто не спросит, где ты порвала эти ковбойские штаны.
- Я их такими купила. Это модно, - смутилась Машка.
- Oui, мода бывает очень странной, - кивнула головой француженка и расправила складки платья, занявшего все сиденье кареты.
Заметив карету, дрофа попыталась притаиться в густой траве, но поняв, что громыхающая опасность неуклонно приближается, взлетела. Размеренные взмахи рыжевато-коричневых крыльев, заканчивающихся широкой белой полосой, быстро унесли ее вдаль.
- Теперь уж, наверное, мы ее не догоним, - улыбнулась француженка, - хотя…
Она высунулась в окошко и крикнула ямщику:
- Поторопитесь, monsieur.
Возница, который и так неутомимо погонял лошадей, демонстративно взмахнул над головой кнутом, выдохнул: «Эй, залетные мои…», и лошади понеслись вскачь. Карета стала раскачиваться и подпрыгивать так, что Машка, чтобы не свалиться с лавки, была вынуждена хвататься то за одну ручку, торчащую из стенки кареты, то за другую, а спутница ее, оставаясь неподвижной, с улыбкой комментировала:
- Это выдвижной ящик для постели, это аптечный ящик, тут погребок для охлаждения напитков, а здесь ящик с посудой…
- Вот, оказывается, как это: «летя в пыли на почтовых», - вспомнила Машка «Евгения Онегина», но в этот момент карета с грохотом перевернулась.
- Пушкин еще не написал этого, - проворчала француженка, с трудом выбираясь из кареты. Во время падения дверцы шкафчика, в котором хранились специи, распахнулись, и кружевной подол платья молодой женщины оказался засыпан перцем, шафраном, гвоздикой. Желтоватое облачко корицы, запас которой, был особенно велик, витало в воздухе, ее пряный аромат немедленно притянул к себе бабочек, закружившихся хороводом.
- Хорошо, что не дикие пчелы, - попыталась улыбнуться француженка, но тут же ойкнула от сильной боли в ноге.
Оказалось, их карету сопровождала еще одна, поменьше. Из нее выскочил мужчина в длинной белой рубахе и долгополом плаще, перетянутом несколькими поясами; голову украшала островерхая меховая шапка. Не обратив внимания на пострадавшую, он набросился с бранью на ямщика.
- Нет-нет, это моя вина, - попыталась остановить разъяренного мужчину француженка.
Сообщение о том, что путешественница повредила ногу и не может наступить на нее, привело мужчину в еще большее неистовство, брань перешла в побои.
- Неужели вы думаете таким образом вылечить мою больную ногу? – пыталась воззвать к его разуму огорченная иностранка, но тот и не собирался останавливаться. Молчаливый спутник француженки, которого до сих пор Машка не замечала, был принужден удержать непонятного мужчину силой.
Машка вздохнула: нет, не нравилась ей такая история. Пожалуй, лучше она перелистнет пару страниц.
- Постой, куда ты? – остановила ее француженка. – Мы еще даже не познакомились. Ко мне можно обращаться мадам Гутри, или просто Мари, как хочешь.
Вообще-то рассказ в книге шел от лица мужчины, но Машку это не смущало. Она знала и про Жорж Санд, и про мадам де Сталь. Разве мужчина, описывая путешествие по Молдавии, упомянет о том, какой дурной французский роман читала принимающая его хозяйка дома или заметит, как быстро жены знатных господ, в отличие от мужей, под влиянием русских офицеров выучили французский язык и переняли европейскую одежду.
- А ко мне… - Машка вздохнула, - родители называют меня Машей, бабушка, когда сердится, Марией, а друзья во дворе говорят: Машка. Я не обижаюсь.
- Тогда я тоже буду говорить: мадемуазель Машка, договорились?
- Да. Скажите, мадам Гутри, где мы? И кто этот мужчина, почему он так странно одет?
- Не догадалась? Ты же читала: возвращаемся от князя Прозоровского, квартирующего в Яссах, в Одессу, а этому молдавскому вельможе поручено обеспечивать нам смену лошадей там, где нет станций. Только делает он это весьма своеобразно. На словах очень болеет за унижение своих соотечественников со стороны как Турции, так и Европы, но не имеет никакого чувства справедливости к подначальным ему.
О быстро приближающемся вечере напомнили удлиняющиеся тени, да шелест легкого ветерка в верхушках трав.
Мадам Гутри передернула плечами, прихрамывая, шагнула к карете, пытаясь отыскать среди разлетевшихся вещей шаль.
- Замерзли? – посочувствовала Машка.
- А ты как думаешь? Во что ты меня нарядила? Это же платье Наташи Ростовой на первом балу, а не дорожный костюм, в котором подобает отправляться в такие путешествия.
Разговор прервался появлением молдавского вельможи в сопровождении крестьянина, несшего подмышкой двух живых кур.
- Что еще за птица? - с удивлением спросил спутник мадам Гутри, оказавшийся генералом русской армии.
- Побор с деревни, для нашего ужина, - радостно ответствовал молдаванин.
- Вы заплатили за них?
- Зачем?
- Немедленно отдайте назад. И впредь ничего не берите, не заплатив, - рассердился генерал.
Крестьянин с курами, догадавшись, о чем идет речь, повернулся, собираясь уходить, но затем показал пальцем на карман молдаванина. Тот что-то горячо шептал в ответ, отрицательно качал головой, после чего смущенно вытащил из разных карманов около десятка яиц.
- Вот так Паниковский, - расхохоталась Машка.
- Сильные дорого платят за страх, ими внушаемый, - наставительно сказала мадам Гутри. –Когда пришлось ремонтировать коляску, крестьяне, вместо того, чтобы помочь нам, разбежались. И мы не знали, как дать им понять, что заплатим за работу.
***
- Девочка, библиотека уже закрывается.
- Да, простите, - Машка с удивлением обнаружила, что осталась одна в читальном зале.
Сложила книги, отнесла к библиотечной стойке:
- Отложите до завтра, пожалуйста.
Домой Машка не шла, а бежала, подпрыгивая, чтобы израсходовать накопившуюся энергию. Посматривала в светящиеся окна домов. Нравилось ей придумывать истории про людей, которые жили вот под этой красивой хрустальной люстрой, или в комнате, где горит лишь одинокая лампочка без абажура…
- Бабушка, как одевались женщины в начале девятнадцатого века, когда собирались в путешествие?
- Мария, имей совесть, - бабушка сдвинула очки на лоб и с интересом посмотрела на внучку. - О прошлом веке я тебе еще что-то могу рассказать, но о девятнадцатом – уволь. За этим, пожалуйста, в интернет. Еще бы про времена Шекспира спросила, - ворчливо добавила она.
- Так ведь интернет моложе тебя, - рассмеялась Машка.
- Моложе и умнее, - согласилась бабушка. Она вовсе не собиралась конкурировать с всемирной паутиной, отчетливо представляя себе: то, что знает она – не может знать ни одна Википедия. Жизнь человека нельзя впихнуть ни в несколько строчек, ни в самый многословный роман. Она вроде того желтого облачка корицы, которое неудержимо проскальзывает сквозь пальцы, оставляя лишь аромат чувств, желаний, страстей, дорогих сердцу, а потому, неувядаемых.
* 1 фут=0,3 метра
** Здравствуйте, мадам.
*** Прошу прощения, мадам.
Продолжение см. http://www.proza.ru/2017/11/04/1471