Благочестивая жена ll часть

БЛАГОЧЕСТИВАЯ ЖЕНА ll часть.
29/10-17

о. Всеволод Шпиллер накануне своего отпевания душа
Первое явление, видение о.Всеволода для меня произошло на следующий день после его смерти вечером в ожидании панихиды по о.Всеволоду в Николо-Кузнецком храме. Ждали долго. Наступило почти восемь часов вечера, а автобус с телом о. Всеволода не приезжал. Мы не знали о том, что похоронный автобус вообще не приехал к дому о.Всеволода и тело его с большими трудностями везли в храм на такси универсале. Вместе с Виктором Сысоевым и Александром Ильюшенко (будущим батюшкой) мы стояли во дворе перед входом в храм и обсуждали последние события связанные с кончиной о.Всеволода. (Я даже высказал предположение о том, что может так случится, что и мтр. Антоний Блюм мог бы приехать на отпевание, в качестве примирения. Но это предположение вызвало сильное сомнение в его реальности). Время шло. Автобус не приезжал, народ ждал в храме. В это время как эхом на духовное событие открылось внутреннее зрение, когда против своей воли читаешь мысли другого человека, особенно старца видящего тебя насквозь и читающего твои мысли. Внутреннему зрению представилось как в высоте, на уровне второго этажа колокольни, в духовном пространстве ангельские силы несли душу о.Всеволода. Они пребывали в золотом, непрерывно источающемся свете. О.Всеволод был как бы с воздетыми руками, и восхищение его золотым, духовным светом, было таковым, что ничего кроме: «О!» он не мог произнести. Еще на земле, во время своего служения о.Всеволод сподобился благодати Святаго Духа, но это явление золотого света превосходило его земной опыт, и его ожидание, несмотря на много слов, проповедей сказанных  им об этом свете. Глядя в высоту зимнего, ночного неба и угол кровли храма, я произнес: «Впечатление такое, что о.Всеволод сейчас здесь пребывает». Мои собеседники подняли глаза в том направлении, куда я смотрел, но ничего не увидели. О.Всеволод очень хорошо видел нас, нашу группу, и людей в храме, ждущих панихиду. Он очень ясно воспринял взгляд направленный на него, и то что его видят (то есть видел-то его я один) и саму мысль, слово о том, что он уже здесь пребывает, и в нем шевельнулась негативная эмоция в мой адрес. Это видение его было и неожиданно, и нехорошо (для меня, может быть и вредно). И, разумеется, такая «прозорливость» не была результатом святости. Вот почему о.Всеволоду не очень понравилось то, что я вижу его. Это продолжалось мгновение, потому что ангельские силы  несли его к главному алтарю храма. Я не дождался, когда тело о. Всеволода привезут в храм, и только на следующее утро пришел на отпевание. Однако, находясь под впечатлением видения, через несколько дней сделал рисунок этого явления, и передал его духовнику. Духовник принял рисунок, но попросил назвать имена тех, кто был изображен в группе стоящей у входа в храм.
Рис. Игорь Борисович Померанцев на своем отпевании.
Из очерка "Крюковские посиделки"

Когда Игорь Борисович Померанцев умер в мае 1984 года, он парил на уровне паникадила в левом приделе храма Ильи Обыденного и потрясенный созерцал свое отпевание. Мы встретились с ним глазами.

Умирал Пантелеймон Иванович, открылась черная бездна. «Вот оно!» – подумал Пантелеймон Иванович. Я находился рядом с ним в одной комнате и вместе с ним созерцал этот космос. Но умер он только через несколько часов, во сне.
Инок Никита после смерти не забывал нас. Когда мы встречались с Татьяной Дмитриевной на квартире, он присоединялся к нашему обществу.
Тем более, что разговоры шли о нем. Чувствовать Татьяна Дмитриевна ничего не могла, но как-то через сомнение, доверялась тому, что я говорил ей о приходе Никиты Вячеславовича. Первый год после своей смерти, он не оставлял ее своими заботами.



Один из знакомых Никиты Вячеславовича Игорь Борисович Померанцев удивлялся тому, что сколько бы ни выпил Никита Вячеславович вина, он никогда не пьянел. Обычно Никита Вячеславович приносил к застолью «тяжелую артиллерию» Сам Игорь Борисович был очень дотошным человеком. Как-то автор этих строк сказал ему во время проведения Олимпиады в Москве, когда впервые появилась фанта, и Игорь Борисович очень восхищался ею: «Говорят, что это такая химия, что если на ночь в стакан с фантой опустить пять копеек, то на утро в стакане пойдут хлопья» Игорь Борисович буквально все исполнил и был очень недоволен, что никаких хлопьев на утро не было.
Если у Никиты Вячеславовича в православии был системный подход, он очень почитал Игнатия Брянчанинова, то у Игоря Борисовича православие окутывалось сказочно-мифологической пеленой. Он свято верил, что, когда о.Таврион Батозский утонул в реке, он два дня сидел на дне и читал Евангелие. Учитель Никиты Вячеславовича игры на фортепьяно Пантелеймон Иванович Васильев называл Игоря Борисовича «Блаженным» или «Наследником английского престола», поскольку кто-то из предков Игоря Борисовича был некто Якоби, и он предполагал, что нити его родословной тянутся к английскому престолу. Сам Игорь Борисович
прежде чем придти к православию, прошел через разные секты, в том числе и баптистов. «На этих собрания мы пели хором: -Кровь Христа текла с креста!-, а потом выпивали немного вина, налитого по маленьким чашам». Еще в детстве Игорь Борисович потерял отца, это было в годы революции, на «Нечаянную радость», почти на его глазах. Он был убит, когда в город вступали то ли белые, то ли войска очередного атамана (кажется, это было на Украине). Мать не могли найти, и братьев Игоря и Всеволода поместили в детский приют, который назывался «Очаг имени Троцкого» (В пионерских лагерях того времени детей активно поили ржавой водой, полагая, что она содержит много железа. Но оказалось, что это не то железо, которое усваивается организмом.) В молодости Игорь Борисович хорошо танцевал чарльстон, был душой компании, очень ценил похвалу женщин, был постоянным посетителем консерватории, и особенно о религиозном пути не помышлял. Однако болезнь пресекла этот праздник жизни, и заставила задуматься о бренности бытия и цели жизни. При всем переживании бренности Игорь Борисович был большим барахольщиком и собирателем антиквариата. Он съедал испорченные куриные яйца, не позволяя себе их выбросить, зато в доме стояли бокалы венецианского стекла, а балдахин ложа украшали золотые херувимы. Дом был музейным хранилищем. Игоря Борисовича хорошо знали в антикварных магазинах Москвы. Он был истово верующим человеком, и постоянно ездил в Пюхтицкий монастырь, где его тепло принимали. Он свято верил в заговор масонов, и побаивался евреев, воспринимая Сергея Нилуса как пророка. Игорь Борисович был прихожанином храма Ильи Обыденного, его духовником был о.Владимир Смирнов, а спутницей жизни, скорее опекуном, бывшая медсестра Мария Владимировна Дриневич духовная дочь о.Сергия Мечева, жившая напротив храма Ильи Обыденного. Поэтому пол жизни Игорь Борисович прожил на Остоженке. (В книге «Арбатская старушка» я упоминаю этот дом.)
Игорь Борисович рассказывал: «Я был таким страстным посетителем консерватории, что часто со страхом думал - Ведь православие требует отказаться от всего ради Христа, как же я буду без консерватории, без музыки!? Нет, не могу.- А потом пришло время, и это как-то само отпало» Он умер в 1984 году на «Нечаянную радость», и не мог знать, какой ответ дал о.Иоанн Крестьянкин иноку Никите, когда только, что постриженное в монахи духовное чадо спросило нужно ли рвать с музыкой? О.Иоанн ответил, что рвать ничего не надо. Все должно произойти естественно и органично. И хорошая музыка приближает к Богу. Только за два года до смерти тайный монах Никита Вячеславович Зволинский перестал играть на рояле, поскольку уже не слушались пальцы. Он умер в возрасте восьмидесяти девяти лет, в 1995 году.

Игорь Борисович любил бывать на домашних концертах в доме Казанских. Однажды одна из маленьких дочерей Марины Казанской сказала ему: «Ты похож на нашего рыжего кота», сконфузив своих родителей. В этом же доме Никита Вячеславович давал свои фортепьянные концерты.


Явление Игоря Борисовича на даче

Вместе с Игорем Николаевичем Бируковым мы приехали на дачу умершего Игоря Борисовича Померанцева хлопотать об оформлении дачи в наследство. Дача находилась недалеко от Троице-Сергиевой Лавры, так что мы постоянно слышали благовест. После смерти Игоря Борисовича возникли сложности, ведомственное начальство никак не хотело передать садовый участок  жене Игоря Борисовича. По этому поводу мы и приехали. Когда вошли в дом, Игорь Борисович молился Богу , стоя перед бумажными иконами в красном углу.
- О, Игорь Борисович здесь, - сказал я.
-Неужели вы это чувствуете? – спросил Игорь Николаевич.
-Да как-то он сейчас здесь явно присутствует, - ответил я.
Мы распаковали наши сумки, поставили чайник и первым делом  занялись трапезой. Попивая чай обсуждали наши дела. Игоря Борисовича поразило то, что я вижу его. Он пытался докричаться до меня - Сережа! Сережа! – и не мог докричаться. Некая невидимая тонкая преграда разделяла нас. Я молча смотрел на него, но в присутствии Игоря Николаевича не мог обратиться к нему. Все же не удержался, сказал Игорю Николаевичу - Игорь Борисович хочет докричаться до нас.
-Что вы говорите, -радостно заулыбался Игорь Николаевич, перекрестившись  посмотрел в пространство рядом с собой. И еще несколько раз перекрестился.
Дело мы выиграли, дача стала жилищем святых старушек, домом молитвы. Не случайно молился Игорь Борисович.
***

Книга ''Благочестивая жена'' ll часть
1/11-17

С Михаилом Беляниным мы были знакомы с начала восьмидесятых. Вместе ходили к одному духовнику. Михаил преподавал математику в МГУ. Духовник тоже был кандидатом физико-математических наук. И женат был Михаил на женщине математике. ''Она была умнее меня, - рассказывал Михаил, - Я ее бил кулаками, а она меня словом. И это было сильнее, чем кулаками'' Миша был человеком неверующим и начал спиваться. С женой они разошлись, и Миша стал доходить до дна. Однажды вечером после очередного возлияния он возлежал на диване у себя дома, на него напал ужас перед открывающиеся новой реальностью. ''Я вдруг понял, что сейчас придёт Бог. Я скатился с дивана на колени. И вот произошло явление старца как древнего пророка во всю стену. Я взмолился - ''Ну что, что мне делать?!" - Он перстами указал в сторону, и там высветились две бутылки, стоящие на шкафу. Был ясень ответ - ''Бросай пить'' На этом видение кончилось. Потом я тщательно проверял это явление и высветившиеся бутылки, что так мог упасть свет фар машины. Нет, не получалось. А главное был пережитый ужас перед открывшейся другой реальностью.''
До этого у Михаила был опыт путешествий автостопом, без денег. ''Интуиция в таких путешествиях развилась невероятно. Я знал, что под дальним кустом найду пустую бутылку, сдам ее, и у меня будет кирпич чёрного хлеба. И как-то из подобных совпадений стало возникать ощущение Бога, его заботы обо мне''
''Но в Церковь я не хотел идти, потому что там торговали Евангелием, Словом Божиим''
Но все же Михаил крестился у отца Владимира. Крещение проходило на дому. Михаила стали посещать искусительные мысли. '' Ну ладно, старушки и дети'' - думал он, - Но я, что дурак тут делаю? Дую, плюю, со свечкою стою'' И только когда обливали в купели святой водой, произошёл прорыв - ''Вот оно!!!"
Михаил чувствовал себя святым, и ему было ''непереносимо'' когда он увидел служащего митрополита Антония Блюма, что этот человек ''святее его''
Михаил готов был совершать подвиги, сеять хлеб, помогать старушкам, а отец Владимир настоятельно благословил его защищать диссертацию по математике. Миша защитил диссертацию, но отцом Владимиром искусился, и даже ушёл от него.
Его ''старцем'' стал запредельный физик, занимающийся исследованием Туринской плащаницы Александр Беляков. Сейчас они , он разрабатывает новую теорию мироздания Словом Божиим, занимается проявлением психического на уровне элементарных частиц. Ранее я уже писал, что когда услышал, что ''кварки это лица общения'', то моё сознание стало уплывать в иные миры.
***

Нетварный Свет . Соприкосновение

Однажды я полдня читал книгу епископа Феофана о молитве Иисусовой. Подвиги, приводимые в этой книге, ужасали. Отложив книгу в сторону, я обратился с молитвой к Богу:
«Господи, мне так хочется пережить Твой Божественный свет.
Господи, но мне так не хочется переносить все эти подвиги и страдания» - и отправился на вечернюю службу в Николо-Кузнецкий храм. О.Алексей Зотов читал Акафист. В Никольском алтаре о.Всеволод со своими духовными чадами ждали американскую делегацию, в те дни в Москву приехал митрополит Феодосий, накануне он был в Лавре на празднике Сергия Радонежского. Однако, когда мтр.Феодосий вместе с патриархом Пименом вышел на балкон патриарших покоев для приветственного слова народу, звонари, очевидно под контролем сотрудников КГБ, не дали ему произнести ни одного слова. Постояв несколько минут под несмолкаемый колокольный звон, митрополит Феодосий прокричал - С праздником! –  благословил народ двумя руками, и вместе с патриархом удалился в покои. Американская делегация не приехала в Кузнецы. О.Всеволод захотел посмотреть икону Андрея Рублева написанную по его благословению Ириной Васильевной Ватагиной. Икона находилась в алтаре Сергия Радонежского. Молниевидная благодать исходила от о.Всеволода, это было особенно очевидно, когда взгляды встречались во время благословения.
Вечером, встав на молитвенное правило, как-то неожиданно для себя, я взял Евангелие, подаренное о.Таврионом Батозским, вложил в него фотографию лика Христа с плащаницы, покропил сердце  святой водой, и, приложив к сердцу Евангелие, стал читать молитву Иисусову. Очень скоро в глазах у меня стало пульсировать. Словно электрические разряды искажали пространство вокруг иконы Спасителя висящей на стене, большой фотографии лика Христа с плащаницы. Я был повержен на пол. Стоя на коленях, продолжал читать молитву Иисусову, скорее она сама пульсировала во мне. Стало раскрываться пространство. «Господи, я не выдержу!» Так, наверное, наркоман умирает от передозировки. Если это присутствие Божие раскроется, душа развяжется с телом. Я сейчас умру. Неожиданно меня словно вытолкнули в космос внутри меня самого. Я видел свою комнату с желтыми обоями сферической, отделенной от меня, как внутри шара. (Вот откуда обратная перспектива). Я находился в космосе, в бесконечном пространстве, вне физического мира, а вокруг меня были золотые крупицы тихого света.
Сидя на полу, я очень долго приходил в себя, от этого потрясения. Благодать превосходила человеческие возможности, и как-то даже легче стало, когда она через несколько дней ушла, и все стало обычным. (Благодать обязывает быть святым, а это тяжело грешнику)
Потом на исповеди духовник признал это явление света, но еще раз предупредил не искать таких состояний. Я попробовал повторить, ничего не получилось. Наверное, этот дар был улыбкой Бога на мою молитву к Нему.
А такие золотые крупицы я увидел на белом фоне Рублевской Троицы в Третьяковской галерее.

Все это происходило году в 1982, я только недавно пришел в Церковь, был пылким молодым человеком, давалась «подъемная благодать», все получалось, все было упоительно. Сейчас, почти через тридцать лет, только тление под пеплом грехов, и воспоминания об ангельском времени. «Господи, помилуй грешника!» Самая искренняя молитва.

2/11-17

Когда я после смерти о.Всеволода, впервые на самое короткое время оказался в его квартире на ул.Черняховского и встретился с Агриппиной Николаевной Истнюк, я был неприятно поражен. Как так, почему домработница пребывает в молнеевидной благодати в какой пребывал о.Всеволод? Значит все мои видения молнеевидной благодати при жизни о.Всеволода самообман, самовнушение. Ведь не может же и домработница и святой одинаково светиться. И только потом я узнал, кто такая Агриппина Николаевна Истнюк. Духовная дочь иеромонаха Павла Троицкого, Преподобного духовника о.Всеволода. О самом о.Павле я узнал значительно позднее. Но от первого визита к Агриппине Николаевне я пребывал в растерянности и расстройстве. Затем мои старушки опять стали просить меня посетить Агриппину Николаевну, и так какое-то время я стал почти регулярно   бывать на квартире о.Всеволода. Первое, что поражало это духовное присутствие в квартире самого о.Всеволода. «Батюшка здесь» – ответила мне Агриппина Николаевна на восторженные отзывы о явности этого благодатного присутствия. Однажды, на кухне мы говорили об о.Всеволоде. Я стоял в проеме дверей  ведущих на кухню, но чуть в глубине коридорчика. Разговор был увлекательным. О.Всеволод очевидно слушал нас находясь в комнатах, но мы на этом не очень акцентировались. Но тут он вышел на кухню, пройдя  вплотную со мной. Душа ушла в пятки, когда я попал в поле его существования. Агриппина Николаевна и виду не подала, и все-таки чувствовалось, она знает, что на кухне нас трое. Но для нее это было естественно. Потом уже, когда она вышла провожать меня в прихожую, я  присев на корточки завязывал ботинки. Поднял голову, и «прибалдел». В прихожей стояла Агриппина Николаевна, а за ее спиной, видимый другим зрением, но как-то слишком реально, о.Всеволод, и оба смотрели как я завязываю шнурки. Мы простились. Впечатление было таким сильным, что я зарисовал это. Представил духовнику. Глядя на мою фигуру на рисунке, ошалевше прислонившуюся к косяку двери, и Агриппину Николаевну заваривающую кофе, и силуэт о.Всеволода выше дверей, духовник спросил: «Это вы?» «Да это я» Духовник молча рассматривал рисунок, потом спросил: «А в Кузнецах вы чувствуете присутствие о.Всеволода? –Да. Но на квартире сильнее. Это все произошло вплотную, я весь затрепетал» Духовник с удовлетворением принял в дар рисунок.
В следующее посещение квартиры о.Всеволода меня охватил ребячий, безответственный задор: «А возьму-ка я благословение у о.Всеволода. Так  и обращусь к нему, глядя на него, - Благословите, Батюшка! - Так я думал подходя к дому, где жил о.Всеволод. Очевидно, мои мысли были видны, и прочитаны. В квартире было разлито присутствие о.Всеволода, но такого личного, глаза в глаза не было. «Ну и слава Богу, - подумал я, -а, то ведь это действительно чрезмерное дерзновение, напугал бы еще Агриппину Николаевну, и вообще неизвестно какие духовные последствия»
Но как же я был потрясен позднее, когда оказалось, что духовник о.
Всеволода, живущий где-то в тверских лесах, давно видит меня и передает мне свое благословение.

[( Недалеко от городка Кувшиново)]

***

Из писем иеромонаха Павла к о. Всеволоду Шпиллеру

2 ноября 1979 г.

«… Вы пишите о видении. Вот это видение не имеет ни пространства, ни времени . Агриппина мне ничего не писала о Вас, ничего не говорила, а только по ночам своими воплями  не давала мне спать. [( за 450 км.)] Вы удивляетесь, что Богу нужны о человеке мелкие детали. Да, это бывает нужно. Многое человеку непонятно. Мысленно бываю вместе с Вами. Вы в этом году жили много  на даче, и я с Вами там же был. Хорошо у Вас, уютно, тепло. Ваш кабинет на даче уютный. Знаю, что 6/10 был у Вас приступ, знаю о Ваших глазах.  Я с Вами очень близок, очень Вас чувствую. Вот и алтари хороши. Если можно Вас просить, пожалуйста, служите раз в неделю, не исповедуйте т.к. это берет силы духовные. А там, как знаете.  …»
« … Передайте мой земной поклон Агриппине. Скажите ей, что я ее слышу. …»



23 декабря 1982 г.
'' ... Агриппинушка с Вами до смерти. Она бывает по человечески странная. Может быть эта странность Вас сердит. Очень прошу, не сердитесь, она Вам преданная всем своим чистым сердцем и душой. Я часто слышу, как она  говорит с Вами, милая Агриппинушка! ...''

***

3/11-17
Двенадцать лет Агриппина Николаевна сопровождала о.Павла в лагерях и ссылке: «И вот вы знаете, там я видела столько чудес, что почти привыкла к ним. Вот нечего есть. Ничего нет. Вдруг кто-то постучит в окошко - какой нибудь ссыльный архимандрит принесет кусочки хлеба»
Агриппина Николаевна рассказывала о последних днях о.Всеволода: «Он все время молчал. Вокруг него были люди, а он молчал. Мы даже думали, что он не узнает нас. Я склонилась над ним и спросила: «Батюшка, Вы узнаете меня?'' А он мне ответил: « На глупые вопросы не отвечаю. Она в течение двух месяцев (болезни) ходит за мною, и я ее не узнаю».

Набросок
Во время панихиды по иеромонаху Павлу Троицкому в день его Ангела прп. Павла Фивейского
28 января 1995 года
Николо-Кузнецкий храм

Страшно было смотреть на о. Владимира, когда о.Павел появился на панихиде в день его поминовения (о.Павла). Зрачки тоннели вход в потусторонность. Старец встречал старца.
После литургии, во время целования креста, не мог сдержать восхищения тем, что о.Павел совершенно живым присутствовал на службе. О. Владимир склонил голову, а когда я отошел, с досадой подумал: «Ну что тут скажешь?» Совершенно живой.

Раньше на день памяти о.Всеволода Шпиллера.
Агриппина Николаевна «рыдала» явлению о.Всеволода. «Живой, совершенно живой!» –во время литургии  она находилась на левом клиросе. По окончании литургии, когда ее сопровождали священники и духовные чада о.Всеволода, она остановилась на паперти перед дверьми храма, отвечая на вопросы окруживших ее людей. О.Всеволод, стоя в дверях, сам, будучи выше их, слегка склонился в сторону Агриппины Николаевны. Он уже позаботился, чтобы ее благополучно доставили домой. Была зима.
Я хотел в этот момент поделиться виденным с Андреем Борисовичем Ефимовым, ближайшим духовным чадом о.Всеволода, но мои уста были удержаны и я не мог ничего произнести.
Как-то спросил о.Владимира, надо ли мне отчитываться , проходить чин изгнания бесов? Непонятно откуда такая «прозорливость» временами.  О. Владимир не сразу понял: «Кому отчитываться, вам?… Нет, не надо» Отойдя на несколько шагов, подумал: «Ну и вопросы задают!»
***
4/11-17

Когда вместе с Никитой Вячеславовичем Зволинским мы в очередной раз приехали в Псково-Печерский монастырь то о.Иоанн Крестьянкин благословил нас жить не в гостинице, а в доме №4 по улице Мира у некоей Устиньи Яковлевны с мужем. Нас радушно приняли, мы хорошо устроились. А  часа через три о.Иоанн проверил как мы расположились в доме, где он благословил жить. Духом он присутствовал с нами.
Интересно то, что в другой группе паломниц, которых о.Иоанн тоже определил к хозяевам частного дома, одна девушка сказала: «Мне кажется, что о.Иоанн находится среди нас, ходит по дому, слышит о чем мы разговариваем» Чувствительная натура. Скорее всего, так и было.
***
Из очерка ''Беседа архимандрита Иоанна Крестьянкина о посмертных явлениях прот. Всеволода Шпиллера. 21 мая 1988 года. Псково-Печерский монастырь.

''Подобные явления и явления о которых рассказывают другие духовные чада о.Всеволода побуждают думать, что о.Всеволод - святой угодник Божий.
Это была первая часть письма поданного на рассмотрение о.Иоанна Крестьянкина, хотя это было сделано без ведома и благословения духовника, втайне от него. Вторая часть не уступала первой. Я описал духовные явления связанные с конкретными людьми, в качестве примера и аналогии описал явления связанные с самим о.Иоанном, его выходы в духовное
пространство во время молитвы и не только во время молитвы. Благодарил за духовное посещение. Будучи уверен, что старцы знают друг друга, написал о.Иоанну и о духовнике о.Всеволода затворнике иеромонахе Павле Троицком, что на самом деле категорически было запрещено делать ( и за, что я потом жестоко поплатился).  Передал это письмо о.Иоанну  в
Никольском храме после литургии посвященной воспоминанию явления на небе Креста Господня в Иерусалиме. Обычно в поездках к о.Иоанну я сопровождал Никиту Вячеславовича Зволинского профессора, доктора физико-математических наук, он был духовным чадом о.Иоанна и тайным монахом, о чем никто не догадывался.  После литургии мы вернулись в городскую гостиницу «Планета», где на время приезда в Печоры жили в номерах. Я ничего не сообщал Никите Вячеславовичу о письме к о.Иоанну. Прошло два часа.
О.Иоанн проверял письмо тем, что появился у нас в гостинице. Почувствовалось раскрывающееся пространство и мощное духовное присутствие о.Иоанна, подобное явлениям о.Всеволода. Посещение продолжалось меньше 3-4 минут. О.Иоанн смотрел на нас как бы из открывшейся вечности. Мы с Никитой Вячеславовичем в это время собирались заняться трапезой. Никита Вячеславович не видел о.Иоанна, сидел перед тумбочками на которых мы раскладывали консервы, бутерброды, ножи. Я несколько раз перекрестился, по возможности незаметно для Никиты Вячеславовича, хотя он что-то заметил, и мысленно обратился к о.Иоанну : « Благословите, батюшка.» Присутствие о.Иоанна продолжалось еще недолго, потом все стало обычным.
Вечером в монастыре я встретил о.Иоанна идущего на службу в сопровождении непрерывно спрашивающих его людей. О.Иоанн благословил, поцеловал в лоб и сказал: « Я прочитал, Сереженька.» Я почувствовал некоторую опасливость о.Иоанна не читаю ли я его мысли. О.Иоанн торопился на службу, которая уже давно началась. Это была Всенощная, посвященная памяти апостола Иоанна Богослова. На следующий день, после литургии о.Иоанн сказал мне : « Я все прочитал.» Чувствовалась скрытая восхищенность событиями изложенными в письме, но о.Иоанн добавил :« Там есть один смущающий помысл.»  Назначил встречу. ''

***


5/11-17


Не только Моуди. Опыт клинических смертей.

Мария очень любила жизнь. Она была искусствоведом, но в Бога не веровала, искусство было ее религией, радостью и смыслом жизни. Ей делали операцию на сердце и она умирала, и знала, что умирает. Она ничего не могла понять, оказавшись под потолком, и видя как врачи «колдуют» над ее телом, пытаясь вернуть «ее» к жизни. Пока она так парила, ничего не понимая, что с нею происходит, на нее стал снисходить тихий золотой свет. Свет божественной благодати. Она была счастлива. А в это время ее сестра Наталья, выбежав на улицу из комнаты ожидания в больнице, исступленно молилась о ней, не зная, что Мария в это время переживала клиническую смерть. «Меня словно что-то подбросило, я в жизни так никогда не молилась, как тогда за Марию». Врачи скрыли от нее, что сестра пережила клиническую смерть, сказали, что операция переносится в связи с неполадками связанными с кислородным оборудованием и прч. Позже Марии сделали вторую операцию, которая прошла хорошо, однако она стала инвалидом. С щемящим чувством тоски, жалости, сострадания шла Наталья на встречу со своей сестрой, думая, как она будет утешать ее. И была поражена, увидев ее сияющую, торжествующую.
-Маша, что с тобой? – воскликнула Наталья.
-После, после я тебе все расскажу, - ответила Мария.
Однако после выписки хранила молчание и ни о чем не рассказывала. И только через несколько месяцев, в гостях, на встрече искусствоведов, по репликам одного профессора, она поняла, что профессор пережил такой же опыт клинической смерти как и она. Они взахлеб говорили об этом явлении, уже не боясь смерти, зная, что смерти нет, и с некоей грустью, что им приходится продолжать жить в этом тусклом и потерявшем для них ценность мире. Позже обо всем она рассказала и своей сестре, как пребывала во свете, и хотела навсегда уйти в этот свет, но внезапно очнулась в своей палате. (По молитвам своей сестры?) Все показалось серым, безжизненным. Она увидела на тумбочке свою книгу по искусству, которую до этого читала с большим увлечением, свои очки, чашку с блюдцем, светильники. Поняла, что вернулась обратно в эту жизнь, которая раньше ее так радовала, и ей стало грустно, что надо жить в ней дальше.
-А тут пришла ты, такая печальная, готовая меня утешать, - говорила она Наталье, - Ну как тебе рассказать все это? Ты же посчитаешь, что я совсем сошла с ума, после операции.
И только встреча с человеком, пережившим такой же опыт, помогла ей рассказать обо всем сестре. Сестры стали верующими, пришли в Церковь.
Обо всем этом автору сих строк поведала одна из этих сестер Наталья Владимировна С., увидев у меня в руках отпечатанные экземпляры «Жизнь после жизни» Моуди.

Нечто подобное поведал и Василий Михайлович М. из числа «Молодых гениев»,* опекавший Надежду Яковлевну Мандельштам в последние годы ее жизни. И хотя некоторым людям рассказ Василия кажется только литературным повествованием, все же стоит привести его. По словам Василия он был заместителем начальника геологоразведочной экспедиции. В его обязанности входило материальное обеспечение всем необходимым, он же нанимал рабочих, выдавал зарплату и прч. И вот один из рабочих, нанятый Василием, бывший уголовник, пьяным утонул в озере. Его долго пытались вернуть к жизни, делая искусственное дыхание. Все было бесполезно. Хотели уже закрывать тело простыней, но Василий когда-то работавший на кладбище, о чем он написал книгу «Русские ночи», сказал: «Знаете, давайте еще раз сделаем искусственное дыхание для очистки совести» (к тому же он отвечал за жизнь этого человека), и, опустившись на колени опять, начал массировать сердце утопленника, и вдувать воздух ему в рот. И вдруг утопленник слегка дернулся, все набросились на него и стали качать грудную клетку. Потекла вода. Но потом, утопленник сжал зубы. Василий повернув нож, разжал их и плеснул в рот рабочему коньяк. Первое что услышали спасители это страшную ругань по поводу того, зачем они вернули его к жизни. Воскресший был страшно зол этому. Экспедиция продолжила свой путь, но рабочий стал очень замкнут и молчалив. Через несколько дней Василий, пригласив рабочего в свою палатку, немного подпоив его, сумел разговорить бывшего утопленника. Оказалось, что этот человек ни на секунду не терял сознания. Но очень испугался, поняв, что больше не всплывет. Его сознание (душа) существовало как бы независимо от тела. Через какое-то время на него стал нисходить золотой свет, «И такой кайф был, и так хорошо было! И вдруг вы меня вернули к жизни, - говорил рабочий, - и так тошно стало, когда вернули» Что произошло с этим человеком дальше неизвестно, дойдя до какого-то населенного пункта, с ним расстались.

*) «Молодыми гениями» называли поэтов в начале шестидесятых годов, собиравшихся на площади Маяковского, и читавших там свои стихи. Очевидно это была уже вторая волна шестидесятников.

***

Из очерка ''Арбатская старушка''
Как-то после разговоров о спиритизме, Ольга Александровна попросила меня освятить квартиру. Разговор был о поручике Бакшееве, родственнике художника Бакшеева, он был очень сильным медиумом. По просьбе своих приятельниц он вызвал душу их подруги по гимназии. Барышни сначала посмеивались, а потом были так напуганы явлением своей одноклассницы, что сбежали с сеанса. Сеанс не был завершен. Контакт с душой продолжался, и душа этой девушки стала преследовать поручика. Поручик разыскал барышень, и объявил им, что сеанс надо обязательно завершить, чтобы вызванную душу отправить обратно. Барышни показали ему фотографию выпускного класса гимназии. Поручик сразу указал на девушку, которая преследовала его. Барышни сказали ему, что она покончила жизнь самоубийством от несчастной любви. Сеанс повторили, потревоженную душу отправили обратно. Этот рассказ без указания имен приводился и в книге священника Дьяченко о сверхъестественных явлениях. Однако Ольга Александровна рассказывала о поручике Бакшееве так, словно она знала его лично и саму технологию оккультизма.
Все это рассказывалось в связи с постоянным присутствием в квартире Ольги Александровны неприкаянной души женщины. Мы гадали, кто это мог быть, а также  в связи с присутствием в квартире сил пострашнее. 
Руководствуясь указаниями Ольги Александровны, я нашел в дальней комнате большое количество бутылок со святой водой. Рядом со святой водой в ящике стояли бутылки водки.
- Ольга Александровна, а зачем вам водка?
- Это для оплаты сантехнику или электрику. Тогда они все хорошо делают, и их не надо долго просить в следующий раз.
- Святая вода душе, а водка сантехнику.
Я вылил почти весь запас святой воды, так что в комнатах стояли лужи как после дождя. Мрак немного разрядился. На пороге темной камеры меня охватил животный  ужас перед явленным здесь космическим злом. На меня насмешливо смотрели из потусторонности. Плеснув чашкой святой воды в темноту, я сбежал от порога камеры. Было непонятно, как Ольга Александровна могла здесь жить. Она рассказывала, что после переезда, почувствовала что-то неладное в квартире. Слышала прыжки, движение. Муж Юрий считал, что это шум с улицы. Однако, вскоре благодаря своей интуиции Ольга Александровна поняла, какие силы присутствуют в этой квартире.
***

 06/11-17

Танечка и Ангел ( Пересказ повествования Михаила Белянина)

Молодой девушке, которую звали Танечка, стал являться Ангел, которого тоже звали Танечка. Это были восьмидесятые годы. Ангел обьяснил ей, что на Соборе Ангелов было решено за ее детскость и чистоту, дать возможность видеть своего Ангела Хранителя в течение месяца. Так мне обьяснил мой друг математик Михаил, который знал ее лично. Его знакомая, врач-психиатр больницы Кащенко, узнав, что у девочки ''голоса'' обследовала Танечку, и сама уверовала в Ангела. И Михаил, и Надя психиатр составляли группу богословов, которую возглавлял директор центра по исследованию Туринской плащаницы Александр Беляков. Жизнь Танечки проходила на их глазах, поскольку она была ещё и подругой кого-то  из их группы. Говорили, что когда ее просили посидеть с ребёнком, в дом приходило ''солнышко''. Помимо светлого Ангела Танечке стал являться и тёмный Ангел, который постоянно ругался на неё. И если светлый Ангел поднимал ее на ночную молитву, говоря, что если бы она знала как прекрасен Бог, то непрерывно бы молилась Ему, то злой Ангел называл ее Танькой, убеждал, что ничего не получится у неё, пусть идёт спать, и не верит тому, что ей говорят о Боге. Ему никакого дела до неё нет. У Танечки слипались глаза в два часа ночи, безумно хотелось спать, но вот сама собою зажглась лампада перед иконами и сон оставил ее.
По словам Михала, с появлением Ангела, Танечка должна была проповедывать, такое было послушание от Бога. Танечка обходила деревни, небольшие городки, не всегда понимала, что делает, но слушалась Ангела. В одном из домов, куда ее пригласила хозяйка начала заливаться слезами о муже этой женщины, беззаботно смотрящем футбол по телевизору. Не зная будущего этого человека, стала причитать о нем - Тебе осталось жить несколько дней, а ты смотришь телевизор!
Мужчина явно ничем не болел, и женщина попросила Танечку уйти, после того как муж начал страшно ругаться на них обеих. А дня через три он совершенно неожиданно умер, о чем и говорил Ангел Танечке, побуждая ее плакать о нем.
Как-то Ангел побудил прилюдно Танечку молиться на заброшенное здание склада, делая поклоны. ''Больная девочка'' вызвала насмешки и сочувствие у людей, но старушки, сидящие на лавочке, вспомнили, что здание склада это церковь, закрытая и поруганная в тридцатые годы. Поклоны Танечки побудили людей начинать хлопотать об открытии храма.
Проповедуя Танечка совершала большия переходы пешком, иногда ее подвозили на машинах. К ''блаженной''относились доброжелательно.
Как-то Ангел поручив ей идти в маленький городок, предупредил ее, чтобы она ни в коем случае не садилась в попутную машину. Но Танечка, то ли устав от пути, или не предав большого значения предупреждению Ангела, когда к ней подьехал на мотоцикле мужчина, и дружески предложил ее подвезти, поверила ему и села в коляску мотоцикла. Мужчина отвез ее прямо в отделение милиции, сдав ее начальнику отделения, заявив, что девочка ходит по населенным пунктам и занимается религиозной пропагандой, за ней может стоять или секта, или кто-то священников, надо выяснить, кто.
Начальник начал составлять протокол, Танечка очень испугалась. Ангел сказал ей - Я же говорил тебе - ''не садись ни в какую машину,''- а ты не послушалась. Теперь молись Танечка, молись''
Начался допрос, Танечка невразумительно отвечала, начальник пригрозил тюрьмой или психбольницей, требовал назвать имена тех, кто ее послал, не мог поверить, что послал ее Ангел, начал раздражаться. От страха у Танечки начался сердечный приступ, она начала задыхаться, тут уже испугался сам начальник. С трудом он вытащил, повисшую на нем Танечку на свежий воздух во двор отделения, посадил на скамейку у высокого забора и пошёл за водой для неё. Танечка осталась одна. Приступ так же внезапно прекратился ,как и внезапно начался. '' Ну вот, Танечка, - обратился к ней Ангел - Всегда слушайся, что я говорю тебе. А теперь беги, Танечка, беги. Там в углу в заборе есть дырка, через неё ты и выйдешь на улицу''
И Танечка, и Ангел благополучно покинули двор милиции.
Были и какие-то другие приключения Танечки, когда Ангел повелел ей лезть в ледяную воду в реку, вызвав переполох народа. Но как рассказывал Михаил, когда заканчивался срок отпущенный на общение с Ангелом, ей было предложено выбрать себе крест, который она будет нести по жизни - или пребывание в тюрьме, или психическая болезнь. Танечка выбрала болезнь.
Как-то я мельком видел Танечку, не зная, что это и есть ''Танечка''. Светловолосая, простая, светящаяся девушка. Очень сожалел, что друзья меня не предупредили о ее появлении. Я видел ее только несколько мгновений, особенно и не обратив внимания на человека, общавшегося со своим Ангелом.
***
Михаил Белянин работал в ''Белом доме'' над созданием математического обоснования, моделирования правительственных проектов.
***

 ll 07/11-17

''Похититель икон'' ( Второй вариант)

В семидесятые годы я работал в музыкальном театре Станиславского и Немировича-Данченко. Поначалу таскал мебель, потом сам выходил на сцену. Потом стал верующим, и от ревности не по разуму ушёл из театра начитавшись Добротолюбия. Решив, что обличающий церковь балет ''Эсмералда'', где я выходил как артист миманса, несовместим с жизнью отцов пустынников. Полагал, что спасение только в пустыне. Но в ''пустыне'' никаких откровений и экстазов я не обрёл. А в оперный театр уже не вернулся. Из-за графика работы сутки работы через трое суток устроился пожарным в ''умирающий'' МХАТ. Перетащил меня туда рабочий сцены музыкального театра хиппи Алексей. В то время в постановочной части театра было человек пятнадцать хиппи. Алексей собирал иконы и книги, дома у него был музей. Курил травку, кололся и меня начал приобщать к ''колесам''. Но вот у отца Тавриона в Преображенской пустыни произошло моё обращение, резко изменившее мою жизнь, и ''колёс'' я избежал.
Алексей воровал иконы в пустых домах где-то в Угличе. И за кулисами под грохот музыки и полет балерин рассказывал мне о своих приключениях. Как-то появился как бледный Гамлет, и на вопрос, что с  ним, ответил - ''Я чуть не умер''
- Вечером я влез в старый дом, не зажигая спичек. Нуащупал в Красном углу иконы. Одна большая была в раме под стеклом. Хотел посмотреть ее, чиркнул спичку и ... встретился взглядом со стоящим человеком. И отключился. Пришел в себя. Тишина. Никого. Опять чиркнул спичкой. Увидел висящее на стене зеркало''

В другой раз Алексей пошел ''на дело'' со своим напарником по театру хиппи Игорем К. Напарник был раза в полтора здоровее Леши, красив, с длинными волосами, и интеллектуален. Читал Ницше.
Опять они забрались вечером в пустующий дом, опять не зажигали света. Алексей профессионально ощупывал доски, иконы в красном углу, снимал и передавал их напарнику. В темноте Игорь складывал их на кровать, стоящую под иконами. Неожиданно Игорь взвизгнул, и бросился бежать. Алексей за ним. Отдышались только за околицей.
На кровати, куда Игорь  складывал иконы, под белым покрывалом лежало мертвое тело старушки.
Как-то Алексей забрался в дом, где жили люди со средним достатком. Икон на стене он не обнаружил, но в клазете увидел древнюю икону, которую использовали как крышку. Алесей озверел и развалил внутри всю дачу. Уходя поставил поруганную икону, на которой уже невозможно было разобрать лика, на стол, чтобы хозяева знали, за что их постигла такая кара.
И все же, Алексей сел. Вернее попал на химию.
К нему попала древняя икона Спаса нерукотворного, которую ни он, ни другие знатоки не могли оценить. А он был дружен с художником Ситниковым, и дома у него, за шкафом видел большую икну Спаса Хlll века, которая теперь является главной жемчужиной в собрании  музея им.Андрея Рублева. Ситников не мог вывести ее за границу и передал музею.
Алексей своего Спаса отдал на экспертизу некоему профессору. Тот долго не возвращал ее . А когда вернул, рядом с домом Алексея его встретили два бугая, сбив с ног двумя профессиональными ударами, отобрали икону.
Потом Алексей познакомился с человеком, который по заказу ''профессора'' организовывал это нападение.  За вечер бугаям заплатили по сто рублей, почти месячная зарплата  инженера,  бухгалтера в те годы.
Леша и ''импрессарио'' посетили ''профессора'', в кабинете которого на столе стояла похищенная икона. Леша, двумя ударами сбив ''профессора'' с ног, забрал свою икону. Они покинули квартиру.
''Профессор'' сообщил в милицию об ограблении. Из милиции Алексея предупредили, что наряд едет его арестовывать. Алексей с женой бросились в бега.
Лейтенант, который вел их дело, передал им, что за семь тысяч рублей,( цена ''Волги'' тогда) он закроет это дело. Жена пошла на переговоры, но попала к начальнику отделения милиции. Выяснилось, что такого дела нет.
Все-таки, хотя Алексей не жил дома, его ''взяли'', судили, приговорили к работам на химии.
Мы встретились с ним много позже на открытии выставки в Рублевском музее. Стриженный Алексей привёл с собою волосатого красивого юношу, начинающего хиппи. Больше мы с Алексеем не встречались, как и с Игорем. Игорь, начитавшись Ницше, решил что советскую власть надо свергать, такое государство не должно существовать. Стал приобретать оружие. Попал в тюрьму КГБ.
***

08/11-17

Театр

В первый раз я вышел на сцену в балете «Эсмеральда» театра Станиславского и Немирович-Данченко. В мимансе не хватало людей, и артисты, поймав меня в коридоре за кулисами, попросили срочно выйти на сцену. Прошло уже половина спектакля, предстояла сцена в таверне, где во время свидания Эсмеральды с Фебом, священник вонзает нож в спину Феба и исчезает. В таверне возникает дикая суматоха, раненого Феба на носилках из копий уносят стражники, а потом Квазимодо обнаруживает кинжал, принадлежащий священнику Клоду Фролло, и понимает, что именно он, а не Эсмеральда убивал Феба. Звучит трагическая музыка, кинжал падает из рук Квазимодо, занавес. Сцену отличал бешеный ритм, все было рассчитано до такта. За кулисами мне объяснили, как надо складывать копья на полу, как поднимать Феба и класть на носилки, предупредив, что ни в коем случае нельзя поднимать за одну ногу в отдельности, только за обе, иначе можно потянуть связки артисту.
Клод Фролло вонзает нож в спину Феба и исчезает, звучит команда: «На сцену!». Мы с копьями выскакиваем на сцену, и меня ослепляет свет вспыхивающих прожекторов, на сцене идет «потасовка», конечно, я перепутал, как правильно класть огромное копье, сцена сбита, ритм потерян, из-за кулис два помрежа кричат: «Уносите! Уносите!» (Квазимодо должен остаться один на сцене). Мы поднимаем Феба, причем я тяну за одну ногу, и вдруг лежащий трупом Феб произносит: «Ну, кто там тянет за одну ногу?» «Скорей, скорей!» кричат помрежи, уже не на носилках, а кое-как мы уносим Феба за кулисы, едва не ударив его головой о портал, звучит трагическая музыка, Квазимодо один в свете прожекторов.
Таков был мой первый выход на сцену.

Перерыв между актами, на сцене разминаются две итальянские балерины, проходящие стажировку в театре. Они еще не очень хорошо говорят по русски. Одна из них обращается к появившемуся солисту балета Владимиру Кириллову: «Как дела Владимир?»
- «Кленово», как ты скажешь, - отвечает он.

В первом действии Эсмеральды стражники должны были оттеснять толпу с площади, небольшая групка танцоров прорывалась сквозь ограждения из копий, которые мы держали в руках. Я так входил в образ, что не пускал их, хотя им надо было танцевать.
-Ты что охренел что ли?! – возмущались они по ходу действия. Я им сбивал ритм.
А я хрюкал от напряжения, не пропуская танцоров. Оттолкнув меня, они все-таки прорвались.

Сцена казни Эсмеральды. Я с копьем стою у ступенек эшафота. Народ на сцене. Обычно стражники-артисты стояли истуканами. Меня осенило, ведь там, за кулисой, куда по ступенькам палач увел Эсмеральду сейчас произойдет страшное. Подняв голову, приоткрыв рот, я с диким вниманием смотрю на площадку эшафота, наполовину закрытого кулисой. Оказалось, что все внимание зала сконцентрировалось на моем лице. Судорога ужаса и отвращения исказила его, я закрыл глаза рукой, и отвернулся. Мне было плохо от вида отрубленной головы и крови, капли которой попали и на мой плащ. После этого спектакля, мне сразу предложили войти в штат артистов миманса.
Разумеется, никакой отрубленной головы не было, артисты просто по ступенькам поднялись на «эшафот», а за кулисой по ступенькам спустились со станка.

Солист театра Кудряшов впервые пел Ленского в опере» Евгений Онегин» И как нарочно в сцене дуэли не пошел занавес. Выстрел, Ленский, зашатавшись падает на «снег», Онегин подбегает к телу, опускается на одно колено:
-Убит?
-Уби-и-и-т,- басом поет Зарецкий.
Онегин роняет пистолет.
Звучит трагическая музыка, занавес должен перекрывать актеров. А занавес заклинило.
Ленский лежит ждет. Музыка кончилась. Онегин и Зарецкий молчат. Тишина. Зал молчит. Ленский полежал-полежал, и встал. Раздались аплодисменты, приветствующие воскресение Ленского, легкий смешок в зале. Артисты ушли за кулисы. Бедный Кудряшов-Ленский был очень раздосадован, думая, что все происшедшее было не случайным. Хотя занавес заклинило и во время выступления Австралийского балета.
Конечно Онегину и Зарецкому надо было обыграть эту паузу. Сказать «Несем к саням», и, приподняв тело Ленского, обернув шубой, или без шубы оттащить за кулисы. Но не догадались, слишком неожиданно все произошло. Наверное, в истории оперного театра это было единственное воскресение Ленского, воскресение, которое публика приветствовала рукоплесканием.

Как-то на балете «Корсар» очень затянулся антракт. Рабочие сцены никак не могли закрепить огромный балдахин, под которым должен был возлежать падишах, во время праздничного пиршества, когда перед гостями танцевали его рабыни наложницы. Но вот началось действие, мы как гости падишаха, в чалмах и дорогих халатах восседали на подушках, перед нами стояли роскошные яства из папье-маше. За спиной молодые балерины, рабыни с опахалами. Перед нами в неистовой неге танцуют наложницы Падишаха. Сам Падишах, пресыщенный наслаждениями лениво возлежит на ложе, под высоченным балдахином. Ничто не может тронуть его. Гремит музыка. Но вдруг, вопреки либретто, пресыщенный Падишах поспешно вскочил с ложа. Он услышал треск над головой, и понял, что сейчас балдахин упадет на него и сокроет с глаз публики под материей. Слава Богу балдахин не рухнул, но Падишах уже не возвращался на ложе. Он стал ходить по сцене, подошел к гостям, осведомившись, нравится ли нам? Мы все вскочили и отвесили Владыке, низкий поклон, благодаря за роскошное пиршество. А наложницы продолжали свои неистовые танцы, и публика не заметила никакого нарушения в действии спектакля.

В другой раз в балете «Золотой ключик» рабочие плохо закрепили дерево, вокруг которого должна была обмотаться борода Карабаса Барабаса, когда он бегал за Буратино. И вот Карабас Барабас бегает за Буратино вокруг дерева, и держит его, чтобы оно не упало. Трудное положение было у актера, но он вышел из него с честью.

Рассказывали, что в предыдущей постановке «Корсара» (времен Бурмейстера?) Прологом была картина, в которой Корсар стоял один на палубе плывущего корабля, глядя на безбрежные просторы моря. Корабль раскачивался на волнах, корсар смотрел вдаль. Потом шел основной занавес. Раскачивание корабля на волнах, осуществляли рабочие, перекрытые внутренним занавесом волнами, и не видимые для публики, они возили туда сюда деревянные станки на колесиках.
А над волнами возвышался остов корабля. На одном из спектаклей занавес волн, перекрывающий рабочих, не опустился. Прозвучала музыка пролога, раскрылся основной занавес, и публика узрела оголенную сцену, мужика в восточном костюме, сидящего наверху деревянных станков, а внизу мужики в робах двигали эти станки на колесиках туда сюда, туда сюда. Музыка продолжала звучать. Публика решила, что это так и надо, это какое-то модерновое решение спектакля. Занавес закрылся, с тем, чтобы опять открыться на первое действие.

В штате рабочих сцены, была сухонькая старушка алкоголичка. Она починяла поврежденные кулисы, ходила в платочке и синем халате, и была похожа на высохшую бабу Ягу. Ее и приняли за бабу Ягу, когда она во время увертюры почему то оказалась на полутемной сцене Зимнего леса в балете Снегурочка на музыку Чайковского.
Она прошла по сцене не заметив, что занавес уже открыли во время исполнения увертюры. Публике понравилось.

                «Самородок»

Я поступил в музыкальный театр Станиславского и Немировича-Данченко после школы. Возраст был романтический. Еще в школе у меня прорезался голос, я был меломаном, постоянно ходил в Большой театр, предполагая там в будущем петь, и жизнь воспринимал как сплошную оперу. Этому способствовали и фильмы об итальянских певцах и композиторах «Дом Рикарди», «Любимец Нового Орлеана» с Марио Ланца и прч. Жизнь Марио Ланца я проецировал на себя, подобно Пушкинской Татьяне присваивающей себе восторги из любовных романов. В таком настроении я как-то шел по Малой грузинской улице, где находилось общежитие студентов консерватории, психоневрологический диспансер, и выставочные залы художников авангардистов. В самом начале улицы, проходя мимо дома, в котором располагался комиссионный магазин я услышал пение, доносившееся где-то с шестого этажа. Голос, баритональный бас, звучал очень красиво, но мне показалось не совсем поставлено. Это не была итальянская школа. В своем воображении я живо нарисовал себе картину, что вот поет какой-то замечательный самородок, а я как в итальянских фильмах поднимусь к нему в квартиру, это может оказаться даже какой-нибудь алкаш, и я скажу ему, что вот на улице услышал его пение, у него хороший голос, похлопав по плечу, скажу: «Ты не оставляй этого дела, иди учиться петь, и если с тобой заниматься, поставить голос, ты станешь певцом» Я представил себе как я благословляю этого мужика на путь вокала. Обойдя дом, я действительно разыскал квартиру, откуда доносилось пение, правда, когда я подошел к дверям, пение уже кончилось. Нажал звонок. Послышался лай маленькой собачки, дверь энергично распахнулась, на меня  вопросительно смотрел светловолосый богатырь лет сорока. Обстановка в квартире была роскошная, в глубине большой комнаты стоял рояль, около которого разговаривали две пожилые женщины, одна, очевидно концертмейстер держала ноты в руках. Я понял, что ошибся, это никакой не алкаш самородок. Мужчина ждал, что же я хочу ему сказать, надо было как-то выходить из положения.
-Это Вы сейчас пели? – спросил я
-Да, я, - ответил богатырь, - А что?
-Я проходил по улице, услышал Ваше пение, и мне захотелось взять автограф.
В это время в прихожую подошли две дамы, и осведомились, в чем дело?
-Вот молодой человек шел по улице, услышал пение, и пришел взять автограф.
-Лихо, лихо, - покачивая головами, говорили дамы.
В это время я судорожно искал в карманах какой-нибудь листок бумаги, и на свое счастье достал репертуарную книжку театра Станиславского и Немирович Данченко. Увидев знакомые названия опер и балетов, богатырь спросил меня:
-Вы тоже поете, или имеете какое-то отношение к театру?
-Да так, - как-то стал смущаться я.
-А кому я даю автограф?
-Ну, это не так важно.
После еще нескольких фраз, богатырь взял мою репертуарную книжку, и спросил:
-А как вы будете брать автограф, не зная, у кого берете?
-Ну, у вас такой красивый голос, что мне захотелось из-за этого взять автограф.
Богатырь уже подписывал мне книжку, и произнес:
-Ну, должно же что-то быть у Народного артиста СССР!
Когда я взял книжку, там было написано:
«На добрую память. Артур Эйзен. Народный артист СССР»
Я обомлел.
-Батюшки, я же слышал Вас в «Фаусте», когда вы с Масленниковым пели во Дворце съездов.
-Да было такое, - благодушно кивал певец. Произнеся еще несколько изумленных восклицаний, я ушел. Дверь закрылась. А я, спускаясь по лестнице, думал: «Ничего себе, хотел похлопать по плечу алкаша, благословить его на певческий путь!»
Вечером, уже в своем театре я показывал автограф, рассказывая эту историю. Некоторые считали, что это говорит обо мне как о несведущем человеке, что я должен был бы понять, что пел профессионал, да еще знаменитый солист Большого театра. Возможно, и Артур Артурович рассказал этот анекдот в Большом театре, по нему было видно, что ему это посещение молодого человека не было неприятным. Лет пятнадцать эта репертуарная книжка пролежала у меня в архивах, потом куда-то делась.

Май 2009г.
Рисунок автора "Театр, антракт." 1980г.

***

09/11-17

Из статьи ''Художница. Откровения в иконописи''

Лето Мария Александровна с мужем художником «Михаилом Мореходовым» всегда проводили в деревне в Тверской области, за Вышним Волочком. Это было очень плодотворное время. Из года в год можно было наблюдать как ее картины, пейзажи, цветы становились все более и более одухотворенными. «Цветы на ее картинах более «цветее», более цветы, чем они в реальной жизни» - как-то сказал поэт Владимир Гомерштадт на персональной выставке Марии Александровны на Тверской улице в Москве. Это было изображение души цветка, сущности, а не поверхности.
 Однажды Анатолий писал в деревне портрет старушки. Старушка так была польщена, что захотела отблагодарить «Михаила». Он спросил, нет ли какой-нибудь старой иконы? И хотя всю тверскую область обошли собиратели древних икон, и в деревнях уже почти ничего не осталось, старушка все же принесла с чердака большую икону Тихвинской Богоматери. Икона была написана маслом в конце 1ХХ, начале ХХ века, и никакой ценности не представляла. Возможно поэтому собиратели икон и не взяли ее. Однако при всей грубости масляной живописи Мария Александровна увидела в Богоматери очень строгий и монументальный силуэт, свойственный 16 веку. Сосед из другой деревни, один из начальников МОСХа, когда его попросили отвезти икону в Москву на автомобиле, тоже очень пренебрежительно отнесся к ней. Он держал икону в бане, где она от сырости сильно повредилась. Когда икона была доставлена в Москву, Мария Александровна пришла в ужас от ее вида и была страшно расстроена. (Другой сосед по деревне, местный житель, рубанком сточил большую иконостасную икону, сделав из нее дверь, так что вся живопись была полностью уничтожена.)
Очень осторожно приступили к первым пробам. Когда раскрыли маленький кусочек фона, сняв три потемневших от времени слоя краски, увидели золотое небо. Мария Александровна стала приглашать реставраторов. Но реставраторы стремились сразу раскрывать лик, что Мария Александровна считала недопустимым, и запрашивали огромные деньги. Тщательно изучив реставрацию, Мария Александровна сама раскрыла всю икону. «Богоматерь улыбалась мне. Несколько дней под церковную музыку я раскрывала икону, и не могла придти в себя». По некоторым признакам Мария Александровна определяла икону 16 веком. Она была очень красива, и это была непростая икона. Мощные токи благодати наполнили всю квартиру. В то время я уже работал в храмах и на себе испытал болезнь привыкания к святыне, тем более удивлялся светоносной силе наполнившей квартиру, это была радость. Благодать исходила от иконы и касалась сердца. На первой стадии реставрации икону приехал смотреть ученый секретарь Рублевского музея о.Александр. Дальнейшая судьба иконы - тайна.
 Мария Александровна очень хорошо чувствовала ангельское присутствие около себя. Однажды мы так разругались по поводу Толстого, что муж Марии Александровны бросился нас разнимать, а Ангельские силы пришли в смятение. Разгоряченный, я в сердцах сказал: «Ангелы тут у вас разлетались!»
Это мгновенно остудило спор и примирило нас. «Все, прекращаем дискуссию» - сказала Мария Александровна, улыбаясь, и очень хорошо понимая, о чем идет речь. Ее муж был святым, но ему не дано было чувствовать это присутствие, хотя ранее он тоже занимался йогой, и уходил в астрал.''
***

Когда я занялся иконописью, она дала мне совет делать копии, с черно-белых репродукций. Тогда я смогу лучше видеть форму и цвет в своей работе, не будет вымученности или ощущения тщательно сделанной подделки. Тогда я смогу искать гармонию цвета, и икона будет иметь свою самостоятельную жизнь. «Копия всегда мертва».
Мария Александровна привела в пример барельеф 3 или 4 тысячелетия до нашей эры находившийся в Берлинском историческом музее. Барельеф изображал людей, пребывающих в како-то неземной радости, люди как боги, ощущение бессмертия, некоей электрической силы, но в то же время полное отсутствие религиозности, поклонения Богу и отсутствие человеческого тепла. Это изображение выпадало из всей человеческой цивилизации. Увидев его, Мария Александровна месяц болела. В зале находилась копия этого барельефа тоже 3 тысячелетия, но при всем повторении форм в ней не было этой электрической силы и неземной радости. Копия мертва.
Я стал вспоминать, что в первых главах Библии говориться о падших ангелах, которые брали в жен дочерей человеческих, и от этих браков рождались исполины. И, кажется, они обладали какими- то неземными силами и с этим был связан всемирный потоп. Но к каким годам это относится, я этого не знаю. Марии  Александровне это показалось интересным. Мы вспомнили и атлантов, штурмующих небо в греческой мифологии. Но в 6 главе книги Бытия оказалось, что не падшие ангелы, а сыны Божии брали в жен дочерей человеческих, и от этих браков рождались исполины.
Позднее, пребывая в Оптиной пустыни, я посещал богословские занятия. Одно из занятий было посвящено всемирному потопу. Монах докладчик привел целый список святых отцов, которые выражение «сыны Божии» в 6 главе трактовали как «бесы, падшие ангелы». Я был поражен. Однако мое удивление возрастало все больше, когда я услышал, что благодаря ангельским силам и знаниям, Потоп был вызван проникновением человечества в основы бытия. «Открылись окна небесные» это не метафора. И та цивилизация намного превосходила нашу по уровню знаний. -Мне казалось я присутствую на собрании фантастов.- И как сейчас наша цивилизация находится на грани ядерной катастрофы, благодаря научным знаниям, так ту цивилизацию погубили запретные, ангельские знания. Не по гневу Бога на человечество был потоп, а по развращению человечества обладанием силами и возможностями падших ангелов, и проникновением туда, куда не должно проникать.
После окончания занятий, я спросил монаха докладчика: Скажите, а когда был Всемирный потоп?
-Когда был Всемирный Потоп?- переспросил старичок, - Сейчас посмотрю, - и послюнявив палец, начал листать справочник. – Вот в три тысяче триста сорок шестом (?) году до нашей эры. («во вторник» –улыбка автора.)
 Я невольно подумал, что барельеф, который видела Мария Александровна и от которого она заболела, мог относится к времени до Потопа, и мог отражать в себе дух той цивилизации.
Однажды с сыном Марии  Александровны у нас возник спор, могут ли абстракции Кандинского и его Георгии быть иконами. «Анастасий» отстаивал мысль, что любое изображение может быть абстракцией, быть знаком, иконой. Я отвечал, что икона должна нести в себе свидетельство о божественном мире, взять к примеру золотой фон, свидетельство о Божественном свете. Мария Александровна по этому поводу заметила, что когда она смотрит на абстракции Кандинского, она видит за ними наш реальный, земной мир. А икона это чистая абстракция. Там все другое.
От фресок Дионисия в Ферапонтовом монастыре она чуть не лишилась чувств. Месяц прожила в монастыре, делая копии. Основной прием Дионисия это уплощенные одежды, белые, с крестами, лишенные цвета и очень объемные головы. Такой объем наверху (одуванчик) сообщает состояние духовности. Если в фигуре персонажа художник объем делает внизу это уже заземленность, бездуховность. Если объемы посередине это и духовное и земное одновременно. Дионисий был самым любимым ее художником. Все мерилось Дионисием. Она говорила, что портальная фреска Рождества это единственная на всем земном шаре. Ничего подобного в мире больше нет. ...''

***

10/11- 17

Воспоминания о музыкальной школе
(для взрослых, класс вокала)

На первом уроке поем упражнения с молодой очень красивой преподавательницей, обладающей оперным голосом. Легкие упражнения, потом чуть посложнее, чуть выше.
- Нет, мимо нот. Я играю вам эти звуки, - она нажимает клавиши рояля, - А вы поете этим звуком, - пытается продемонстрировать мне, что я на самом деле пою. Тщетно ищет на клавиатуре соответствующие ноты, пробует несколько раз, потом с некоторым недоумением говорит:
- Вы знаете, на клавиатуре даже нет такого звука, каким вы поете.

(Много позже один музыкант обьяснил мне,что я пел на одну восьмую тона.)

Разучиваем итальянские песни, голос звучит слишком сильно и душевно. Концертмейстер:
- Вы не поете, а орете.
- Просто я во время пения прихожу в экстаз, потому и «ору».
- Но я же не могу вместе с вами приходить в экстаз и играть на полтона выше!

Долго с преподавателем бьемся над одной фразой романса. Концертмейстеру каждый раз приходится это место проигрывать заново. В конце концов, она не выдерживает:
-Стол скоро запоет!

Готовимся к концертному выступлению. Во время урока говорю преподавателю:
- Я боюсь публики.
- А почему вы боитесь публики? Вы же честный человек.

Концерт прошел хорошо. Как-то очень душевно был спет романс «Я вас любил» Публика была довольна. На следующем уроке сияющая преподователь, благодарила за такое замечательное исполнение романса, отмечала с каким чувством он был спет:
- Я поняла, что вы пели мне, это ваше признание в любви, и я принимаю его!
- О… О…,  Дело в том, что я собираюсь поступать в монастырь. Но у меня к вам самые добрые чувства.
- В монастырь! Зачем?!

Я действительно предполагал,  что буду поступать в монастырь, и уже пел в церковном хоре. За пять лет обучения, я неоднократно пел на концертах, за успехи в преподавании вокала моему педагогу хотели присвоить звание ударника коммунистического труда.

 К новому концерту мы начали разучивать «Вдоль по Питерской». Однако руководство школы запретило исполнять это произведение. В стране идет антиалкогольная кампания, а в песне есть слова «Сладку водочку пила». Нет нельзя.

На уроках фортепианной игры вывел закономерность, что каждому запаху соответствует совершенно определенная по высоте нота на клавиатуре, тот же запах лимона. Не ниже, не выше определенной клавиши. А если это запах духов, то это может быть целый аккорд, и опять-таки не выше не, ниже на полтона. Этим заинтересовалась музыкальный психолог Ирина Вахнянская. Мы проделали несколько проб, иногда между клавишами не хватало звука, чтобы точно выразить музыкальную высоту запаха.

В храме, где я пел, шел ремонт, и поэтому «левый хор» располагался не на клиросе, а  в противоположном углу, как бы среди прихожан, но на некотором  деревянном помосте. Шла торжественная Всенощная, попеременно вступали то «правый», то «левый» хор. Однако когда вступал наш левый хор, раздавался какой-то грохот, словно били в литавры в сцене появления Мефистофеля в опере Фауст.
- Кто стучит? Кто стучит? – истерично каждый раз вскрикивала одна из хористок, дама в возрасте.
- Разве не ясно кто стучит, - ответила ей другая пожилая исполнительница, - Дьявол стучит!
От такого ответа хор слегка присел. Потом выяснилось, что одна из женщин непроизвольно отбивала такт ногой, а фанерный помост, на котором она стояла, создавал этот грохот литавр появления Мефистофеля.

Во время урока.
-Тужимся. «Поднимаем рояль», «поднимаем рояль»
Я начал поднимать рояль, за которым сидела преподаватель.
- Караул! Да вы что?!
- Ну, вы же сами сказали: «Поднимаем рояль»

Страстная поклонница театра Нина Ивановна рассказывала как еще до войны, будучи  десятиклассницей, она стояла у входа в филиал Большого театра, ныне здание театра Оперетты, и читала афишу. Услышала, как подъехала машина, из нее кто-то вышел, и произнес чарующего тембра голосом, от которого можно было только ахнуть:
- Вот кобылы, надоели до смерти, - Нина обернулась и увидела Лемешева, а в метрах пятидесяти по тротуару к театру с криками и визгом бежала толпа молодых женщин.
- Ой, Сергей Яковлевич! - воскликнула Нина.
- И здесь тоже, - простонал Лемешев, и исчез в дверях театра.

Нина Ивановна вспоминала войну. Она была телефонисткой, и подолгу находилась на передовой. Немецкие радисты уже знали их голоса, иногда даже выходили на связь:
- Здравствуй, Нина! – обращался к ней некий Курт, -Доброе утро.
- Здравствуй Курт, - отвечала Нина.
Девчонок приходилось постоянно менять, чтобы по их голосам немцы не определили, куда какой батальон двигается.
Однажды передовые позиции разделяло колхозное клубничное поле. С одной стороны поля в лесу стояли немцы, с другой стороны тоже в лесу стояли наши войска. Девчонки телефонистки, и несколько солдат пошли собирать клубнику. Когда собирали, обнаружили, что на другом конце поля в двухстах метрах от них немцы тоже собирают клубнику.
-Но мы только посмотрим друг на друга, они на нас, мы на них, и дальше продолжаем собирать клубнику, никто не стрелял. Когда набрали уже много, тихо незаметно ушли.

***

 11/11-17
Из очерка
Праведница

С  Валентиной  Николаевной  Яснопольской  мы  познакомились  в  восьмидесятых  годах.   Она   была  прихожанкой  Николо – Кузнецкого  храма,  настоятелем  которого  в  то  время  был  протоиерей  Всеволод  Шпиллер.   О.Всеволод  объединял  вокруг  себя   и  ''ветеранов''  Церкви,-  людей  старшего  поколения ,  переживших  гонения  на  Церковь, и  ищущую  молодежь;   людей  искусства- музыкантов,  писателей,  художников,  и  строгих  богословов.  Прихожанами  храма  были  кандидаты  и  доктора  наук,  и люди  самых  простых  профессий.
Валентина  Николаевна  была  из  ''ветеранов'',  ей  было  уже  за  75  лет.  В ней  сочетались  интеллигентность  и  удивительная  доброжелательность  и  мягкость.   Она  как  бы  светилась  изнутри.  И  в  то  же  время в  ней  ощущалась  цельность  и  сила,  духовная  сила  человека,  очень  много  пережившего  в  жизни.   Я бывал  на  квартире  у  Валентины  Николаевны,  меня  иногда  просили  что-нибудь ей  подвезти.  Валентина  Николаевна  в  это  время  все  силы  посвящала  уходу  за  мужем  инвалидом. После  его  смерти   в 1983 году  я  стал  чаще  навещать  Валентину  Николаевну. Мы слушали  проповеди  о.Всеволода, (я  привозил магнитофон)     Валентина  Николаевна  делилась  своими  воспоминаниями. Однажды  мы  разговорились  о  фильме ''Покаяние'',  который  только-только  вышел  на  экраны. И   Валентина  Николаевна  рассказала  мне,  как  сама  она  пять  лет была в  Соловецком  лагере.
Валентина  Николаевна  была  арестована  в  1931году  в  Ленинграде,  когда  шли  повальные  аресты  духовенства  и  верующих  Ленинградской и  Ярославской  епархий.  Это  был  разгром  ГПУ  церковной  оппозиции,  которую  возглавлял  митрополит  Ленинградский   Иосиф  (Петровых).
..............
.............
В  разговоре  со  мной  Валентина  Николаевна  больше  вспоминала  о  ссылке  и  последующих  событиях,  нежели  о  самом  лагере.   После  пяти  лет  пребывания  на  Соловках,  на  Медвежьем  острове  она  должна  была  находиться  еще  пять  лет  на  поселении.
Это  была  деревня  недалеко  от  другого  лагеря.  И  каждый  день  мимо  домов,  где  жила  Валентина Николаевна проходили  колонны  заключенных – утром  на  работу,  вечером  с  работы.
''А  знаете,  это  был  37  год,  и  это  была  сплошь  интеллигенция. На  улице  жара,  а  они  в  валенках ,  в  рваных  телогрейках.  И  почему -то  проходя  мимо  моего  дома, они  начинали  хором  петь :''Я  другой  такой  страны  не  знаю,  где  так  вольно  дышит  человек''.  Я  чувствовала  себя  перед  этими  людьми,  что  я  не  имею  права  жить в  этом  доме.  И  только  то,  что  я  сама  пережила  это  раньше,  может  быть,  как-то  меня  оправдывало ''.   
Однажды  эти  голодные  люди  живьем  съели   овцу.

Валентина  Николаевна  захотела  показать  мне  стихи  молодой  поэтессы,  Наташи К.   С  нею  Валентина  Николаевна  встретилась  в  камере  на  Медвежьей  горе.
Наташе  было  16  лет.
Вместе  с  младшим  братом  они  ушли  из  дома,  не  выдержав  нападок  мачехи.  После  всяческих  шатаний  попали  в  какой-то  контрреволюционный  комитет.  Были  арестованы  и  приговорены  к  десяти  годам  лагерей.  Срок  отбывали  на  Соловках.
В  то  время  одним  из  начальников  Соловецкой  тюрьмы  был  Дмитрий  Успенский.  Ранее  он  был   осужден  за  убийство  собственного  отца  священника.  Однако  из  осужденного  он  очень  скоро  стал  начальником.  ( Как  генерал  НКВД  Френкель). Успенский  лично   расстреливал  заключенных  в  подвалах  тюрьмы.
 В  Соловецкой  тюрьме  начальники  имели  неограниченные  права  на  женщин-заключенных.  Очередной  жертвой  Успенского  стала  и  шестнадцатилетняя  Наташа.
Всех  окружающих  поразило  то,  что  у  Наташи  возникли  ответные  чувства  к  Успенскому
В  жаре и  томлениях  поэтической  души,  она отношения  с  Успенским  восприняла  как   свою   первую  любовь. Ей  казалось,  что  она  сможет  его  спасти.  Окружающих   Наташа  не  слушала.
 Она  писала  стихи,  делала  аборты.
Тюремное  начальство  перевело  ее  на  Медвежий  остров,  где  они  и  встретились  с  Валентиной  Николаевной.
Валентина  Николаевна  тоже  была  поражена.  Как  можно  любить  палача?  Однако  с  Наташей  они  подружились.
После  того  как  Наташу  освободили  из  тюрьмы,  Успенский    специально  послал  человека  на  ее розыски и, найдя  ее,  женился  на  ней. Потом  его  перевели  на  строительство  канала  Москва-Волга (имени  Москвы).  Это  было  повышением,  поскольку  это  была  всесоюзная   лагерная  стройка.  Они  жили  в  Дмитрове.  У  Наташи  родились  близнецы.
После  1938 года  освободилась  и Валентина  Николаевна  (очевидно  по  амнистии  в  связи  с  приходом  к  власти  Ежова).
Наташа  с  подругами  усиленно  приглашали  Валентину  Николаевну  в  гости.  Валентина  Николаевна  отказывалась.
''  Я  не  могла  переступить  порог  дома  Успенского.  Мысль,  что  я    опять  его  увижу,  увижу  его  руки.  Руки  человека,  который  расстреливал  людей  в  подвалах,  меня  ужасала''.
Все  же  ее  уговорили.
 В  Дмитрове  стояли  два  одинаковых  дома,  в  которых  жили  семьи  начальников  строительства.  Валентина  Николаевна  ошиблась  домом  и  тогда  она  решила,  что  нет,  она  не  пойдет  к  Успенскому.  Это  ее  спасло  от  гибели.
   В  это  время  стали  происходить  странные  перемены.
Начали  расстреливать  тех  самых  людей,  которые  отдавали  приказы  о  расстрелах  заключенных.
Расстреливали  вершителей  судеб.
Арестовывались  офицеры  НКВД.  Расстреливались  начальники  строительства  канала.
В  НКВД  сменилась  власть.
Когда  из  начальников  строительства  канала  осталось  только  трое,  Успенский  понял,  что  его  ожидает  расстрел.
А  в  это  время  его  жена  Наташа  ожидала  третьего  ребенка. 
До  родов  оставалось  два  месяца.  Успенский  решил  устроить  показательный  суд.  Когда  Наташа  родила  третьего  ребенка,  он  объявил  ее  и  ее  подруг  врагами  народа,  и  расстрелял  собственную  жену.
Он  стал  героем  и примером  беспощадности  к  врагам  народа.  Его  не  расстреляли.
От  своих  детей  Успенский  отказался,  их  отдали  в  чужие  руки.
Сам  он  уехал  из  Дмитрова.
Много  позже  Валентина  Николаевна  встретила  его  на  митинге  в  Куйбышеве.  Успенский  говорил  как  бережно  надо  заботиться  о  советском  человеке -труженике.

Мы  сидели  за столом.  Валентина  Николаевна сжав  голову  руками  восклицала  :''Откуда,  откуда  на  Русской  земле  такие  люди?  Откуда  такая  злоба  и  жестокость?''
Передо  мной  лежали  листки со  стихами. В  этих  стихах  звучал  голос  Наташи.
***



12/11-17
Композитор Пантелеймон Иванович Васильев

Мы познакомились с Никитой Вячеславовичем Зволинским в начале семидесятых годов. Матушка моя Людмила Ивановна Федорова работала в Дютьковском музее Чехова,Танеева, Левитана под Звенигородом близь Саввино-Сторожеского монастыря. Последние годы жизни Танеев проводил в Дютьково каждое лето, здесь он и умер в 1915 году. Работая в музее, матушка познакомилась с учеником Сергея Ивановича композитором Пантелеймоном Ивановичем Васильевым, который часто бывал в Дютьково у Танеева. (Уехав в Швейцарию, Танеев даже поручил ему следить за домом и, особенно за котом, что упоминалось в переписке.) Оказалось, что Пантелеймон Иванович жил рядом с нами в Москве, на пересечении Гранатного и Вспольного переулков. Завязалось знакомство, перешедшее в дружбу. Позднее мы познакомились с учениками Пантелеймона Ивановича, бравшими у него уроки игры на фортепиано, среди них был и Никита Вячеславович Зволинский. Высокая фигура человека в очках, лысым черепом и профессорской бородкой сразу привлекла внимание. В нем сочетались интеллигентная мягкость и доброжелательность с несгибаемой волей и целеустремленностью, ясным, аналитическим умом и одухотворенностью. Было видно, что этот человек очень четко знал, к какой цели идет, точно знает, как ее достигнуть, и не было ни малейшего сомнения, что он ее достигнет.

В 1948 году на съезде композиторов Никита познакомился с
учеником Танеева и другом Метнера композитором Пантелеймоном Ивановичем Васильевым, который на три десятилетия стал его учителем фортепианной игры. После освобождения из лагеря Пантелеймон Иванович ютился по разным углам, и занятия с Никитой очень поддерживали его материально, помогали выживать.
Николай Карлович Метнер жил в эмиграции в Лондоне и как-то с оказией просил передать в Москве письмо к Пантелеймону Ивановичу. С посланцем от Метнера они встретились в ресторане Метрополь и славно пообедали. После обеда посланец уехал в Лондон, а Пантелеймон Иванович на пять лет в лагеря. На допросе его спросили, почему он поддерживает связь с врагом народа Метнером?
-Это для вас он враг, а для меня он друг, - ответил Пантелеймон Иванович. Получил пять лет.
(Одного зека спросили другие зеки, за что он получил пятнадцать лет?
- Ни за что, - ответил он.
-Ни за что, дают пять лет. А пятнадцать, значит есть за что.)
Лагерь Пантелеймон Иванович не любил вспоминать, но как-то в разговоре сказал: «А в двадцатиградусный мороз пройти по этапу шестьдесят километров каково?»

Как-то по поводу того, что уже на пятом курсе консерватории студенты играют Аппасионату, он заметил: «Аппасионату надо играть не на пятом курсе консерватории, а на двадцатом»
В молодости Пантелеймон Иванович находился под сильнейшим влиянием митрополита Антонина Грановского, и очень сдержанно относился к современной церковной иерархии. Очевидно и к декларации 1927 года. По поводу декларации митрополита Сергия Страгородского, понимая ее двусмысленность и компромисность, Никита Вячеславович сказал, что народ ушел из Церкви, и митрополиту Сергию не на кого было опереться в противостоянии власти.
Никита Вячеславович способствовал обустройству Пантелеймона Ивановича. Однажды в райжилотделе Пантелеймон Иванович ошалев от справок, очередей, чиновников «возопил велием гласом»: «Разве это Рай жилотдел? Это Ад жилотдел!», но какую-то комнатку получил. «Квартирный вопрос испортил москвичей»

Март 1977г.
Умирал Пантелеймон Иванович, открылась черная бездна. «Вот оно!» – подумал Пантелеймон Иванович. Я находился рядом с ним в одной комнате и вместе с ним созерцал этот космос. Но умер он только через несколько часов, во сне.

***

13/11-17

Мало что известно о годах юности Никиты. В Крюково существовало антропософское общество, которое возглавлял некто Столяров, на заседаниях этого общества говорилось о необходимости создания лупонариев. Несколько месяцев после лечения в клинике К.В.Рукавишникова, в доме Шмидтов-Зволинских жил Сергей Михайлович Соловьев, племянник философа Владимира Соловьева, впоследствии ставший православным священником, а потом перешедший в католичество. В 1926 году дом Зволинских посещает Михаил Афанасьевич Булгаков живший вместе с женой Любовью Белозерской в соседней деревне Кутузово у родственницы Зволинских Кати Понсовой. Преподаватель русской словесности Вячеслав Александрович был офицером царской армии, прошел две войны и революцию, в гражданскую два года служил инструктором артиллеристом в Красной армии и автору "Белой гвардии" было о чем поговорить с ним, он был из тех персонажей которыми Булгаков жил, тем более в доме была огромная библиотека, все располагало к общению. Больше всего Михаил Афанасьевич копался в книгах на чердаке, очевидно туда, подальше от глаз соглядатаев отнесли мистическую и религиозно-философскую литературу. Могло что-то остаться и от Соловьева, или наоборот он тоже питался этой библиотекой. Сам Никита очень неплохо знал сочинения мистиков, но всегда говорил что это не то. Очевидно, все же была определенная среда для развития православного мировоззрения, это была и бабушка по линии отца, поскольку сами родители повышенной религиозностью не отличались, но и не препятствовали выбору сына. И вот в двадцать один год Никита поступает в Высоко-Петровский монастырь, где в это время подвизается будущий патриарх Пимен в качестве послушника. Иногда у них бывает общее послушание. Никита не только отвергся себя в расцвете молодости, но поступает в монастырь в 1927 году, во время гонений на Церковь, когда священников и монахов расстреливали, отправляли в тюрьмы и лагеря. В эти годы решить принять монашество это был двойной подвиг, но Никита отличался бесстрашием.
 Послушники жили по квартирам, а в монастыре собирались на службу и послушания. Однажды Никита спросил своего духовника о.Митрофана, что скажут о нем знающие его люди, увидев его в храме в подряснике? «А что скажут, - ответил о.Митрофан,  Скажут: «Вон, какой-то дурак стоит» Никита очень высоко ценил ежедневное откровение помыслов старцу, которое практиковалось в монастыре. Благодаря такой практике, уровень духовной жизни резко поднимался. Однако и отец Митрофан, и следующий духовник о.Иоанн Кулигин, были арестованы.( О.Иоанн обладал удивительной способностью, он любил грешников.) Монастырь был закрыт, братия рассеяна. Наместника монастыря епископа Варфоломея расстреляли в 1935 году. Никита остался один, без духовного руководства. У Никиты, как у математика, во всем был системный подход, и заниматься монашеской практикой без духовного руководителя он посчитал невозможным. Он оставляет монашество. «Возможно, это было ошибкой всей моей жизни» - скажет он через шестьдесят лет, уже, будучи тайным монахом. Тогда же перед ним встал выбор чему посвящать жизнь, музыке или науке? «Но чтобы профессионально заниматься музыкой, надо быть гением, иначе не стоит этому посвящать жизнь, я же себя гением не считал и выбрал науку» *)
*) К решению Никиты. Один из его знакомых Ч. воспылавший ревностью по Богу, не имея духовного руководителя, настоял на своем рукоположении в целибатные священники. Однако сложил с себя сан, и женился на женщине, постоянно исповедующей у него. В этом браке родился ребенок, девочка лишенная умственных способностей. Ч. полностью опустился, жена иногда даже избивала его. Потом он умер. Возможно, Никита был прав считая, что без духовника нельзя идти монашеским путем.

Скрыв свое происхождение, Никита поступает в Московский университет. Но проучился всего лишь несколько месяцев. Комсомольские контрольные бригады выявляли студентов не пролетарского происхождения, это называлось «рейды легкой кавалерии» Тогда отчислили целую группу студентов. На них даже была напечатана карикатура в Комсомольской правде, в статье «Пролезли сквозь щели» Никита был изображен с крылышками, перелетающим через забор университета. Карикатура оказалась пророческой, Никита принял монашество, ангельский чин (с крылышками).
В другом номере был изображен глаз, с подписью: «Я глаз, вопиющего в пустыне» Уровень статей был очень невысоким. Эту газету Никита хранил почти всю жизнь. После изгнания из университета, Никита стал брать уроки у академика Н.Н.Лузина, ему он обязан своей математической школой. Никита сдал университетские экзамены экстерном. Его вторым учителем и руководителем стал академик Л.С.Лейбензон. «При содействии ученика Жуковского В.П.Ветчинкина начал работать в ЦАГИ в отделе академика С.А.Чаплыгинна. Никита Вячеславович был секретарем знаменитого семинара С.А. Чаплыгина.» (журнал «Наука и технология в России» №4 (21) 1997г.) В журнале перечисляется большой перечень научных достижений Никиты Вячеславовича, не будучи специалистом в этой сфере, я не привожу их.
 Академик Александр Юльевич Ишлинский вспоминал, что в их творческой группе из трех человек Никита был самый талантливый. Ими была разработана новая методика направленного взрыва для создания скважин. Эта методика была принята в производство. В 1946 году Никита защитил кандидатскую диссертацию.
В 1937 году семью Зволинских постигла трагедия. Вячеслав Александрович был обвинен в том, что скосил траву для своих коров на не принадлежащем ему лугу, который раньше был  собственностью Шмидтов.(Так рассказывала племянница Галина,  на самом деле он был обвинен в подрывной деятельности в составе контрреволюционной группы из восьми человек из которых почти все были расстреляны, а потом оправданы в 1955 году.)    В Крюково был устроен показательный суд, на котором в качестве свидетелей выступили три местных жителя. Позже все они умерли нехорошей смертью. Один спился, другой замерз. Вячеслав Александрович был осужден как враг народа, и отправлен на длительный срок в Архангельские лагеря, потом переведен в Мордовский лагерь, где в 1942 году был расстрелян вместе с большой группой заключенных. После революции семья Зволинских не захотела покидать Россию, как это сделали их соседи по имению. Им казалось, что их не за что арестовывать. Изабелла преподавала в школе немецкий язык, Вячеслав Александрович работал, не покладая рук, «на нем рубашка не просыхала от пота». Изабелла добивалась пересмотра дела мужа и его освобождения, подавала заявления во все инстанции, ходила по кабинетам начальников. Все было тщетно. Она приезжала к мужу в Архангельский лагерь. Не побоялась идти несколько километров (20?) к лагерю одна по дороге в лесу, где водились волки. Однажды от солагерника Вячеслава Изабелла получила письмо, в котором он сообщал ей, что за Вячеславом теперь ухаживает некая женщина, она поддерживает его, и теперь у них как бы новая лагерная семья.
«Как же я благодарна этой женщине, которая ухаживает за Вячеславом!» – сказала Изабелла, прочитав письмо.
Перед самой войной, в канун 1 мая, 29 апреля 1941 года Никита защитил кандидатскую диссертацию.
Зволинский Н.В. Решение проблемы Дирихле при помощи средних арифметических Б.м. 1941, 42стр. Библиогр. стр.42
Центральный аэродинамический ин-т им Н.Е. Жуковского
Защ. 29 IV 1941г. Утв. 26 V 1941    (МГУ Мех-матем. фак.)

***

14/11-17
''Крюковские посиделки''
 Галина Матвеевна вспоминала: «В конце ноября 1941 года, как-то вечером, когда мы все были в доме, две моих бабушки и мама, а я при свете керосинки в тетраде в косую линеечку выводила прописи буквы «а», в школу уже не ходили, и я занималась дома, вдруг открылись двери комнаты и вошли несколько человек немцев в военной форме, с оружием. Возникла тишина. И по тому, как напряглись мои бабушки и мама, я поняла, что произошло что-то очень важное и тревожное. А один немец показывает пальцем на мою бабушку Елену Михайловну, и говорит другому: -Юда, юда!- то есть «еврейка». А она действительно вся такая черная, брюнетистая. А он прямо тычет пальцем в нее. Тогда другая бабушка, Изабелла Александровна стала говорить,-Найн юда, найн юда, -то есть-«Нет, не еврейка». Они услышали, что она говорит по немецки, и спросили есть ли коммунисты? Бабушка им ответила, что ни евреев, ни коммунистов в доме нет. Они побыли небольшое время, о чем-то еще спрашивали бабушку, но я то ничего по немецки не понимала, и ушли. Это был их передовой разведывательный отряд. А через день в Крюково вошли немцы совсем. У нас в доме разместился их штаб. Очевидно им понравился сам дом, и то, что он как бы на отшибе, и то, что хозяйка говорит по немецки.(Очевидно Изабелла Александровна объяснила им, что она жена репрессированного, пострадавшего от советской власти, и сама по происхождению из прибалтийских немцев.) В доме расположились одни офицеры. А нам сказали: «Мы вам все, что вам надо принесем, дрова, воду, и все вынесем, но чтобы вы не выходили из дома, а если выйдете, то пеняйте на себя» Они заняли всю половину дома, где находился кабинет Вячеслава Александровича. Но тогда перегородки в доме не было, и мы на своей половине постоянно их видели. Как-то я в коридоре чистила мороженую морковку в тазике. Ну что такое, восьмилетняя девчонка, чистит мороженую морковку, а ко мне подошел немец такой, толстый, красный, и как-то даже весело сказал, указывая на морковку: «Сталин спасибо, Сталин спасибо!»
-Ну, они вас как-то притесняли? Может быть вашу маму преследовали как женщину?
-Нет, ничего такого не было. Они к примеру брали книги в кабинете, читали, и потом ставили на то же место, где она и стояла.
-Ну а как к ребенку они к вам как относились?
-Никак. К кому они хорошо отнеслись это к нашей собаке Бульке. Они взяли ее к себе, и так откормили, что она стала вдвое толще самой себя.
-Но вы с ними разговаривали?
-Нет, напряжение всегда присутствовало. И каких-то разговоров не было. Был среди них один страшный немец, высокий, черный, нос горбинкой, с марлевой повязкой на голове с кровью после ранения. Он нам сказал: «Немцы никогда не отступают» И в эту же ночь, когда он это сказал, они ушли, совершенно незаметно для нас. Утром просыпаемся, в доме тишина, ни звука, тихонько дверь открываем, никого нет. Потом тихонько открываем дверь в другую комнату, тихонько, потому что мы боялись, что они оставили мины, смотрим и в другой комнате никого, и так по всему дому. И мы поняли, что они ушли.
-Ну, а все было разбросано, когда они ушли. Был беспорядок?
-Был идеальный порядок. Вот как стояли книги на полке, в таком порядке они и стояли. У Буси лежали на столе ее бумаги. Записи, так они и лежали. Накануне вечером они нам даже принесли воду и дрова.
-А что же было потом?
-По дому била наша артиллерия. Наши стояли за рекой,  [( Армия Рокосовсклго)](на холмах), и очевидно они знали, что здесь немецкий штаб и били по нам. Но то недолет, то перелет. Какой-то снаряд разорвался на лугу перед домом (там до сих пор сохраняется яма), другой снес угол крыши над кабинетом. Но в дом не попали. Потом уже когда наши пришли, в комнату дедушки с бабушкой пришел капитан, в белом, романовском полушубке, и спрашивает дедушку Сергея Дмитриевича: «Ну, старина, кто у вас здесь молельщик? Ведь мы стреляли прямо по вам, мы знали, что здесь немецкий штаб, били прямой наводкой. Попасть не можем. Кто у вас здесь молельщик?»
 А дедушка лежал больной в комнате, и они вместе с бабушкой Еленой Михайловной молились. Они, и когда были авиационные бомбежки, не прятались в бомбоубежище. Хотя какое бомбоубежище? Просто рядом вырыли большую квадратную яму, поставили в нее скамейки, а сверху сделали настил из ольхи. И вот во время бомбежек мы там сидели в скрюченном положении, бабушка Изабелла Александровна, мама, я, еще соседка приходила. А дедушка Сергей Дмитриевич и бабушка не ходили, они говорили: «Мы помолимся Богу, и Бог спасет нас». И во время обстрела они тоже молились.
-То-то капитан спрашивал: «Кто у вас здесь молельщик?» А сколько же у вас пробыли немцы?
-Дней десять, и ушли в начале декабря. А как пришли наши- ночью стук в окно и спрашивают тихо бабушку Елену Михайловну: «Немцы есть?
- Нету, нету! –им бабушка радостно отвечает, -Заходите, заходите! И тут пришли наши, и такая радость, такое ликование было, что даже мне ребенку это все передалось. Первым делом, что наши солдаты сделали, это принесли в дом патефон и поставили «Катюшу». Все стали обниматься, радоваться. Потом пришел этот капитан артиллерист, и спрашивал, кто молельщик. И так праздновали. Как никогда. Разложили консервы, хлеб. Потом правда начались трудности, мама моя еще молодая и красивая носила платочек низко-низко, как будто она старенькая, а ночью в своей комнате мы придвигали к двери все шкафы, и сундуки. Но ничего такого не было, хотя к ней проявляли повышенное внимание. А через какое-то время приехала машина с офицерами НКВД, и Бусю увезли на допросы в Красногорск. Мы не знали, что с ней, вернется ли она?
Допрашивали всех, кто находился в доме и мою маму и дедушку с бабушкой, сотрудничали ли с немцами? Помогали ли им? Почему немцы нас не тронули? Выходили ли из дому и сообщали ли немцам о расположении наших войск и т.д. но мама говорила все, как есть, что никуда не выходили, ничем не помогали. Совесть была чиста. А Бусю, как жену врага народа, допрашивали в Красногорске. (В Красногорске до сих пор располагается архив НКВД, КГБ.) Но на ее счастье ей попался следователь такой понимающий. Буся отвечала все как есть, она ничего не боялась. По ходу допроса он спросил ее: «А как вы вообще относитесь к советской власти?», ожидая, что Изабелла Александровна начнет говорить, что к советской власти она относится хорошо, что арест мужа это только ошибка, что власть она признает. А Буся сказала ему: «А как вы думаете, как я могу относиться к власти, которая разрушила мою жизнь, отняла моего мужа, отняла все что составляло мою жизнь?» Такая отчаянная откровенность и бесстрашие женщины произвели сильное впечатление на следователя, он понял, что эта женщина, не побоявшаяся угрозы лагеря или расстрела не обманывает его, и не является  приспешницей немцев. Произвела впечатление и ее сила любви к мужу, от которого она не отреклась. Следователь отпустил Изабеллу. Она вернулась из Красногорска пешком, пройдя в обмотках на морозе километров пятнадцать. Встревоженные домочадцы были счастливы, когда увидели ее, бросились ее отогревать, кормить, отпаивать чаем. Помогали ей придти в себя. В доме через несколько дней разместился госпиталь. И это были самые страшные впечатления от войны у Галины Матвеевны, которая тогда была ребенком. На полу лежали обмороженные раненые, стояли сильные морозы и обмороженных было много. Кто-то стонал, кто-то просил пить, другие просили написать письмо домой. Непрерывное страдание и смерть. Ведь многие и умирали. Потом линия фронта все дальше и дальше отодвигалась от Москвы.
Вслед за частями красной армии перемещался и госпиталь. На заснеженных полях оставались не погребенные трупы. Кто-то из местных жителей мародерствовал, отрезая ноги у трупов солдат. Чтобы снять сапоги, которые на морозе просто так стащить не удавалось. Собаки от голода грызли замерзшие тела. Мальчишки объединялись своими стайками, чтобы гонять собак. В 1942 году пришло страшное известие о смерти Вячеслава Александровича Зволинского. В 1943 умер Сергей Дмитриевич Змеев, «гусар» из «Станционного смотрителя», он похоронен в ограде Спаского храма в селе Андреевка. Позже там же была похоронена и его жена Елена Михайловна. В доме появилось много родственников по линии Змеевых.

***

15/11-17

Галина Матвеевна рассказывала о своей подруге Марине Казанской жившей в Крюковском доме в пятидесятые шестидесятые годы. Семья Казанских на протяжении многих лет снимала комнату в летние месяцы. «Мы с Мариночкой пасли козу и говорили о стихах. И вот как-то к ручью, куда мы привели козу на водопой, подъехал молодой человек на велосипеде. Он хотел мыть свой велосипед. Слово за слово, мы разговорились. Состоялось знакомство. А это оказался Николай, будущий муж Мариночки, а он какой-то прямой потомок Гончарова. Он потом стал приглашать к себе.
-А что же коза-то?
-Если раньше у нас не возникало особенного желания пасти козу, то теперь мы бежали с козой к ручью в надежде встретить там Колю.
- В общем эта коза оказалась свахой, ей просто памятник надо было бы поставить.
- Да это оказался счастливый, крепкий брак. Уже больше пятидесяти лет. Мариночка теперь профессор, специалист по языкам. А Коля военный, он преподает в артиллеристской академии. Трое детей, все девочки. Младшие Катя и Саша занимались музыкой. И здесь в Крюково постоянно спорили, кому первой из них играть на пианино.

Ведь бабушка Мариночки Анна Исидоровна Казанская была большой подругой Изабеллы еще с юности. Она окончила Смольный институт благородных девиц. Прекрасно знала французский язык, и преподавала детям Сталина русский язык и литературу. Она общалась с Алилуевой. К дому на Якиманке где она жила подъезжала машина, и ее увозили в Кремль. Однажды их занятия посетил сам Сталин. Спрашивал ее, какие успехи детей, и произвел впечатление даже скромного человека. Квартиру на Якиманке Анне Исидоровне помогла получить Аллилуева, до этого семья жила где-то в коммуналке на Ордынке. У Анны Исидоровны было двое детей, Наташа и Дмитрий. Наташа была , чуть ли не первой любовью Никиты он был к ней очень привязан, и говорили об их свадьбе. Но она очень рано умерла в девятнадцать лет от чахотки. А с ее братом Дмитрием они были большие друзья, он ведь тоже был ученый. Иногда Никита приходил к ним в гости. На музыкальные вечера или просто так, и когда время было уже позднее, оставался ночевать. Так ему стелили постель под роялем.
 -Надо же пианист спит под роялем. Это прямо освящение.
-Я тоже там спала не совсем под роялем, но рядом.
И ведь Дмитрий сидел в тюрьме в тридцатые годы. А когда он освободился, началась война, он ушел добровольцем и погиб в первом же бою.
-Очевидно, он попал в народное ополчение.
-У Анны Исидоровны остались невестка Верочка, и двое внуков Дмитрий и Мариночка. И вот каждое лето они снимали самую большую комнату в доме. Готовили на общей кухне. Иногда Анна Исидоровна варит кашу в кастрюльке. Мешает ложкой, а сама читает французский роман, а потом спрашивает Изабеллу: «Изабелла Александровна это ваша кастрюлька с кашей или моя?» Сама она ходила в шляпке, галстуке, пенсне, аккуратная, подтянутая. Такая дама из прошлого времени. Она была из старинного дворянского рода Сверчковых, а по мужу стала Казанской.

 Мариночка же была идеалом всей моей юности. Я ей почти каждый день писала письма. Помню как на веранде в лучах заходящего солнца она вдруг застыла, словно думая о чем-то великом. Я ее спрашиваю: «Мариночка, что с тобой?»
-Я сейчас думала, что переживала Вера перед тем как броситься с обрыва» (Речь шла о романе Гончарова «Обрыв»)
 Вообще в дни нашей молодости жизнь была совсем другой, мы не заботились о том, что нам есть. Хватало краюхи хлеба и крынки молока, и мы уходили на целый день в лес. Обуви не носили, ходили босиком. И за лето кожа на ноге становилась как подошва. Я увлекалась стихами и читала книги, сидя на березе, в разветвлении между огромными ветвями.
Как-то недавно мне попалась записка из моих дневников тех лет. Я писала, что надо сделать за день. Там было написано: «Дочитать книги, сходить в магазин, прополоть грядку, узнать, в чем смысл жизни»
- За пятнадцать минут. Ну что узнали?

16/11-17

В последние два года двадцатого века в Крюково, по приглашению автора две зимы провел поэт Владимир Гоммерштадт, где создал две тетради зимних стихов, и немало способствовал автору в написании его произведений, две третьих которых были написаны именно в Крюково. По приглашению автора в Крюково приезжал и художник Анатолий Морев. Он создал целый цикл этюдов старой усадьбы. Они экспонировались на выставке в центральном Доме Художника. Втроем совместно мы издали свою первую книгу по общим названием «Встреча». В Крюково побывал и Эдуард Молчанов, к тому времени лауреат различных Европейских премий по литературе. Эдуард был так преисполнен любовью к своему коту, которого ему подарил Сергей Аверинцев, что когда увидел Крюковского кота, спящего на его постели, лег на подстилку около постели. Так они и спали полночи, кот на диване, а писатель, лауреат всяческих премий на подстилке. Ночью кот проснулся и ушел гулять, только тогда великий писатель перебрался на его место. «Ты испортишь мне кота!» – возмущался я. Этот кот оказался запечатленным на рисунке в альбоме графики, изданным автором. «Кот Кисандрин перед зеркалом» В Крюково половину зимы сезона 2002-2003года проработал тайный священник катакомбной Церкви
О.Алексий Власов. Он пытался объединить практику исихазма с тонкими энергиями восточных религий, писал сочинения на эту тему. Однако угольный дым, поврежденного отопительного котла, и множество мелких попечений выкурили его из Крюково, не позволив достичь высоких степеней медитации. Позже Алексей покинул и катакомбную Церковь, создавая свое религиозное направление всеобщей любви и единства, и реинкарнации. А в Крюково в усадьбу провели газ. Дети выросли, обзавелись семьями, и теперь в усадьбе подрастает новое поколение.

Сын Галины Матвеевны Андрей очень любил свою бабушку Екатерину Сергеевну, которая тоже в нем души не чаяла. Рождение Андрея сняло противоречия и напряженности, возникшие между семьями. Когда Екатерина Сергеевна умерла, Андрей уже учился в радиотехникуме, сдавал зачеты по научному коммунизму и материализму, и не был предрасположен ни к чему религиозному. Тем сильнее для него оказалось переживание посмертного явления бабушки, так любившей его. Она была жива и посетила своего любимого внука. Однако это так не вписывалось в «атеистическую действительность», что окружающие родственники старались прикрыть разговоры об этом, чем немало огорчали Андрея, слишком живой опыт этого посещения был у него. Он понял, что душа после смерти продолжает жить. Прошлое не исчезает бесследно, и близкие нам люди не покидают нас навсегда.

Юленька
Галина Матвеевна вспоминала за столом, когда собралась очень теплая компания:
«В начале пятидесятых годов здесь жили мои двоюродные братья  Андрей и Николай, а в нашей женской комнате была Юленька, красивая молодая девушка. Братья были влюблены в нее и соперничали друг с другом. Однажды они пошли на охоту в лес с ружьями, а моя бабушка Елена Михайловна, мама и остальные переволновались, не пошли ли они стреляться из-за Юленьки. Наступала осень. Мы на зиму все вместе заготавливали бочку капусты. Время было голодное, жили только с огорода. Сами выращивали капусту, сами рубили ее, мяли. Я помню как бабушка  мяла, мяла ее на столе с такими трудами. Все это продолжалось долго. Но картошка, капуста это основная еда в деревне зимой. Бочка с капустой стояла в этой большой комнате перед дверями в сад. (В большой как зала комнате было двое дверей) И вот как-то утром Юленька вышла из нашей комнаты извиняюсь с ночным горшком в руках и хотела выйти на балкон, а в это время в комнату из других дверей ворвались ее поклонники. Юленька мгновенно повернулась к ним спиной, первое, что она увидела перед собой, это была бочка с капустой. Быстро открыв крышку, она бросила горшок в капусту и закрыла ее. Потом сделала вид, что смотрит на осенний пейзаж за окном и стала восхищаться красотой осени. Поклонники с энтузиазмом поддержали этот разговор, а горшок в это время утопал в капусте. Потом все женщины, кто готовил эту капусту, страшно переживали, что весь запас на зиму ухнул. Но время было голодное, капусту промыли и съели. А Юленька вышла замуж за другого молодого человека, напрасно братья так соперничали из-за нее»
***

17/11-17

В больнице Встреча с Ангелами перед большой бедой
 
2013
Май. Крюково. Почувствовалось присутствие Ангела. Умная сущность.
"К чему бы это? Ангел, что ты хочешь от меня?"
Ровно год назад, также явился Ангел. "Радуйся. Праздников праздник  и торжество из торжеств" Я приготовился к чему-то грандиозному. Заполыхала усадьба. По молитвам детей она не выгорела полностью.
Во время счастливого летнего отдыха в деревне, когда царили жара и умиротворение прозвучало предсказание - "Плачь и бейся головой о стену" Матушка сломала ногу и мучительно умерла от начавшегося рака пищевода.
И вот опять явление Ангела. Через три дня ночью меня везли на скорой в реанимацию. Умерла девяностолетняя старушка, сидящая передо мной в инвалидном кресле. Врачей скорой ужасало давление 236 / 144 и кардиограмма. Делали лошадиные дозы уколов. В половине первого ночи дежурный терапевт больницы предложил мне своим ходом добираться до дома, заплатить за такси восемьсот рублей. Но все же решил,что я могу заплутать и оставил в больнице. Всю ночь не давал спать "скачущий" на постели больной. Через несколько дней он умер, осознанно обращаясь к своему ранее умершему отцу. По ночам он с грязными памперсами полз к туалету по полу, по долгу ожидая когда его поднимут и положат обратно. Медсестры говорили, что он "ведет половой образ жизни"
Как-то одна из сестер укоряла его : "Ну чего ты вечно кричишь? -А чего мне не кричать? Конституция позволяет"
Другой дедуля с синими губами закурил сигарету и помер. Умерших вывозили вместе с кроватью.
Появился бомжовый дедуля. Первое, что он сделал выбросил свой переполненный памперс в окно с пятого этажа. Разъяренные сестры сказали, что сейчас они этот памперс принесут обратно и оденут ему на голову. Он систематически грязнил все кровати, а в день независимости устроил настоящий фейерверк.
Закатывал какашки в целофановые пакеты и бросал их под кровати других больных, таким образом сильно испачкав ноутбук одного из больных. Народ этого не потерпел и его поместили в коридоре, где он дерьмом уже не бросался. Оказалось что этого больного не захотела принимать психиатрическая больница Ганушкина, она была за забором, и его сбагрили в пятьдесят пятую, к нам.
Тетки в халатах в столовой производили унылое впечатление. Однажды явилась  "стрекоза" в больших очках, в красивом прозрачном розовом платье , радующим глаз. Но ей было сказано, что не принято приходить в столовку в ночной рубашке.
Лечили меня хорошо, я не помер.
Явление Ангела не позволило осуществиться моим планам на лето. Все изменилось. До этого я усиленно вопрошал Бога о Его воли, и осуществлении Промысла Божия.

                июнь 2013г.


На Страстную неделю, предаваясь сугубому вопрошению о воле Божией, я два дня прожил в обществе своего Ангела. И жизнь стала невозможной. Его присутствие, как сгусток умного электричества, безвидный силуэт и "чтение мыслей"  невидимого Ангельского "Я" все время призывали на молитву и на добрые дела. Я чувствовал себя курильщиком, которому  не дают курить. Жизнь стала мукой, хотя и обрела глубину. Однако сам себе я уже не был  хозяин, все решал Ангел. Решал почти так же, как голос совести. Однако голос совести можно было заглушить, а здесь лукавить не получалось. Обличало одно Его появление, одновременно открывалась бесконечность. На литургии Тайной вечери я называл свои грехи так честно, что священник даже обрадовался. Перед Чашей Ангел надоумил просить: "Господи, даждь мне благодать Твою, утерянную мною по моим грехам" Благодать сошла. Я словно перенесся в хрустальное детство. Священник с изумлением смотрел на мой лик, я знал, что лик светится, я пребываю в благодати. Такое пребывание в осиянии  живого "невидимого" света продолжалось минут десять, потом его сила незаметно стала стихать и свет растворился. Ангел отошел, потому что каждое Его появление во мне вызывало сопротивление, нужно было каждое мгновение ответственно жить, ответственно перед вечностью, которая открывалась внутреннему взору. Я к этому был не готов, и очевидно никогда и не буду готов, как Обломов. Поэтому, когда Ангел отошел, жить стало легче, хотя и беднее, но я не выдерживал глубины духовного космоса.
"Господи, выйди от меня, я человек грешный"
Странно, грехи заставляют вопиять к Богу о помощи, об осуществлении Его воли в своей жизни, как спасении, а когда просимое подается, бежишь от этого. Скоро шестьдесят лет, а все пребываешь в детстве. Однако опыт есть.

А недели через две 1 мая 2012 года сгорел один из домов крюковской усадьбы, где были написаны сии строки, и где являлся Ангел
..........................................................
...........................................................
Историю, причину пожара, текст публиковать не могу. Хозяева усадьбы не позволят. Скажу только одно - Любое заигрывание с темными силами кончается ''пожаром''

***
Приложение

Мемуары Белозерской Булгаковой (второй жены Булгако о пребывании в Крюково, деревня Кутузово в 1926 году.

***



В общем, после месяца Крыма потянуло нас домой.
Облаенные, вернулись мы оттуда и сразу же задумались над тем, как быть дальше с летом, и тут услышали от Ляминых, что их родственники Никитинские живут под Москвой, в Крюкове, на даче у старых москвичей Понсовых, и очень довольны. Поехали на рекогносцировку. Нам тоже понра-
51
 
 
52
 
вилось. Блаженство состояло еще и в том, что не надо было готовить.
Сразу как-то в голове не укладывалось, сколько же народу живет в этом поместительном доме. И только приглядевшись, можно было сосчитать всех. Начну с хозяев: Лидия Митрофановна — красивая импозантная женщина, всему клану голова, мозг и сердце семьи. Муж ее Дмитрий Петрович — как говорили, большой делец — был занят по преимуществу в городе своими мужскими делами. Оба вели себя мудро: в наши развлечения не вмешивались, хотя неукоснительно были зрителями всех представлений.
Три дочери: старшая, Евгения, существо выдержанное и хорошо воспитанное. Замужем за симпатичным человеком, Федором Алексеевичем Малининым. Я рассмотрела Женю по-настоящему на теннисной площадке. Она была необыкновенно изящна и хрупка.
Вторая сестра — Лидия. Статная, хорошо сложенная, привлекательная девушка. Юнона, с легкой поступью и легким смехом, который она сумела пронести через всю жизнь. Лидия была олицетворением гостеприимства и уюта.
Младший экземпляр — Елена. Я нарочно говорю „экземпляр", потому что это именно так. Некрасивая, острая, талантливая, прекрасная рассказчица, она много лет проработала в Вахтанговском театре и умерла в звании народной артистки Российской федерации. Тогда, в 1926 году, она только что поступила в театр и успела сыграть лишь одну роль — старуху в пьесе Л. Сейфуллиной Виринея.
Когда Ленка (в доме все ее так называли) была  в ударе, она могла рассмешить даже царевну Несмеяну. Иногда на нее нападало желание танцевать. Под звуки рояля она импровизировала, и совсем неплохо.
Существовало еще два брата: Жорж, взрослый, женатый, и Алеша, мальчик лет 7-8.
Я перечислила семейство Понсовых, живущее в нижнем этаже дома. Жорж с женой Катей и маленьким сыном жил во флигеле. Верх занимали Елена Яковлевна и Иван Николаевич Никитинские с двухлетним сыном и няней. У Никитинских гостил их большой друг художник Сережа Топленинов. Нам отдали комнату-пристройку с отдельным
53
 
входом. Это имело свою прелесть, например, на случай неурочного застолья. Так оно и бывало: у нас не раз засиживались до самого позднего часа.
Упомяну о калейдоскопе гостей. Бывали люди, не живущие на даче, но приходившие почти ежедневно (четверо Добрыниных, их кузина М. Г. Нестеренко, их сосед, за округлый силуэт и розовые щеки прозванный „помидорчиком"); были гости случайные (артист МХАТа Всеволод Вербицкий, классная теннисистка Мальцева, Рубен Симонов, А. А. Орочко, В. Львова и много других); были постоянные, приезжавшие на выходные дни — Шура и Володя Мориц. Центр развлечения, встреч, бесед — теннисная площадка и возле нее, под березами, скамейки. Партии бывали серьезные: Женя, Всеволод Вербицкий, Рубен Симонов, в ту пору тонкий и очень подвижный. Отбивая мяч, он высоко, по-козлиному поднимал ногу и рассыпчато смеялся. Состав партий менялся. Михаил Афанасьевич как-то похвалился, что при желании может обыграть всех, но его быстро разоблачили. Лида попрекала его, что он держит ракетку „пыром", т.е. она стоит перпендикулярно к кисти, вместо того, чтобы служить как бы продолжением руки. Часто слышался голос Лидуни: Мака, опять ракетка „пыром"! Но раз как-то он показал класс: падая, все же отбил трудный мяч.
Мы все любили почти ежедневно бывавшего соседа Петю Васильева, добродушного уютного толстяка, к тому же силача. Вот карикатура на него, очень похожая, нарисованная Сережей Топлениновым. В жару волосы Пети вились особенно круто — о таких в народе говорят: „кнутом не прошибешь"; отбивая или стараясь отбить мяч, он как-то особенно похохатывал, а если промазывал, восклицал по-немецки: Es ist ganz verdrisslich, — что означало: „вот это огорчительно".
По вечерам все сходились в гостиной. Уютно под абажуром горела керосиновая лампа — электричества не было. Здесь центром служил рояль, за который садилась хорошая музыкантша Женя или композитор Николай Иванович Сизов, снимавший в селе комнату. У него была особенность появляться внезапно — как тать в нощи — и так же внезапно исчезать. Часто спрашивали: „Вы не видели Николая Ивановича?" Отвечали:  „Да он только что здесь был. Куда же
54
 
он делся?" Но за инструмент садился он безотказно: хотелось ли Лидуну спеть серебряным голоском французскую песенку, или нам в шараде требовалось музыкальное сопровождение, или просто тянуло потанцевать...
Однажды Петя Васильев показал, как в цирке говорят, силовой акт. Он лег ничком на тахту и пригласил нас всех лечь сверху, что мы с радостью и исполнили. Образовалась мала куча. Петя подождал немного, напрягся и, упираясь руками в диван, поднялся, сбросив нас всех на пол. Мака сказал:
— Подумаешь, как трудно!
Лег на диван ничком, и мы все весело навалились на него. Через несколько секунд он повернул к нам бледное лицо (никогда не забуду его выражение) и произнес слабым голосом:
— Слезайте с меня и как можно скорей!
Мы тут же ссыпались с него горошком. Силовой акт не удался, но были другие, более удачные выступления М. А. В шарадах он был асом. Вот он с белой мочалкой на голове, изображающей седую шевелюру, дирижирует невидимым оркестром. (Он вообще любил дирижировать. Он иногда брал карандаш и воспроизводил движения дирижера — эта профессия ему необыкновенно импонировала, даже больше: влекла его.) Это прославленный дирижер Большого театра — Сук (слог первый шарады).
Затем тут же в гостиной двое (Лидун и „помидорчик") играют в теннис. Слышится „аут", „ин", „сертин". Весь счет в этой игре и все полагающиеся термины с легкой руки Добрыниных произносятся на английском языке. („Ин" — слог второй шарады). Третье — сын. Возвращение блудного сына. А все вместе... с террасы в гостиную сконфуженно вступает, жмурясь от света, дивный большой пес Буян — сукин сын.
Уж не помню, в какой шараде, но Мака изображал даму в капоте Лидии Митрофановны — в синем с белыми полосками — и был необыкновенно забавен, когда по окончании представления деловито выбрасывал свой бюст — диванные подушки. М.А. изобрел еще одну игру. Все делятся на две партии. Участники берутся за края простыни и натягивают ее, держа почти на уровне лица. На середину
55
 
простыни кладется легкий комок расщепленной ваты. Тут все начинают дуть, стараясь отогнать ее к противоположному лагерю. Проигравшие платят фант... Состязание проходило бурно и весело.
Кому первому пришла в голову мысль устроить спиритический сеанс, сейчас сказать трудно, думаю, что Сереже Топленинову. Во всяком случае М. А. горячо поддержал это предложение. Уселись за круглый стол, положили руки на столешницу, образовав цепь, затем избрали ведущего для общения с духом — Сережу Топленинова. Свет потушили. Наступила темнота и тишина, среди которой раздался торжественный и слегка загробный голос Сережи:
— Дух, если ты здесь, проявись как-нибудь. Мгновение...   Стол  задрожал и  стал  рваться  из-под рук. Сережа кое-как его угомонил, и опять наступила тишина.
—  Пусть какой-нибудь предмет пролетит по комнате, если ты здесь, — сказал наш медиум. И через комнату тотчас же в угол полетела, шурша, книга. Атмосфера накалялась.  Через  минуту раздался  крик  Вани Никитинского:
— Дайте свет! Он гладил меня по голове! Свет!
— Ай! И меня тоже!
Теперь уж кричал кто-то из женщин:
— Сережа, скажи, чтобы он меня не трогал!
Дух вынул из Жениной прически шпильку и бросил ее на стол. Одну и другую. Вскрикивали то здесь, то тут. Зажгли лампу. Все были взъерошенные и взволнованные. Делились своими ощущениями. Медиум торжествовал: сеанс удался на славу. Все же раздавались скептические возражения, правда, довольно слабые.
Наутро обсуждение продолжалось. Ленка Понсова сказала:
—  Это не дача, а черт знает что! Сегодня же стираю (мимическая сцена), завтра глажу (еще одна сцена) и иду по   шпалам   в   Москву   (самое  смешное представление).
Утром же в коридоре наша „правдолюбка" Леночка Никитинская настигла Петю Васильева и стала его допытывать, не имеет ли он отношения к вчерашнему проявлению духа.
— Что вы, Елена Яковлевна?
56
 
Но она настаивала:
— Дайте слово, Петя!
— Даю слово!
—  Клянитесь бабушкой (единственно, кого она знала из семьи Васильевых).
И  тут  раздался жирный фальшивый Петькин голос:
— Клянусь бабушкой!
Мы с М. А. потом долго, когда подвирали, клялись бабушкой...
Волнение не угасало. Меня вызвала к себе хозяйка дома Лидия Митрофановна и спросила, что же все-таки происходит.
Отвечать мне пока было нечего.
Второй сеанс состоялся с участием вахтанговцев, которые, хоть и пожимали плечами, но все же снизошли. Явления повторялись, но вот на стол полетели редиски, которые подавались на ужин. Таким образом проявилась прямая связь между духом бесплотным и пищей телесной... Дальше я невольно подслушала разговор двух заговорщиков — Маки и Пети:
—  Зачем же вы, Петька, черт собачий, редиску на стол кидали?
—  Да я что под руку попалось, Мака, — оправдывался тот.
— А! Я так и знала, что это вы жульничали.
Они оба остановились, и М. А. пытался меня подкупить (не очень-то щедро: он предлагал мне три рубля за молчание) . Но я вела себя как неподкупный Робеспьер и требовала только разоблачений. Дело было просто. Петр садился рядом с М. А. и освобождал его правую руку, в то же время освобождая свою левую. Заранее под пиджак Мака прятал согнутый на конце прут. Им-то он и гладил лысые и нелысые головы, наводя ужас на участников сеанса.
—  Если бы у меня были черные перчатки, — сказал он мне позже, — я бы всех вас с ума свел...
Мирное наше житье нарушили слухи, что „пошаливают" бежавшие из ближайшего лагеря уголовники. И действительно, слухи печально подтвердились: недалеко от Пети была вырезана целая семья из пяти человек. Позже застрелили аптекаря в поселке при станции Крюково.
57
 
Как-то ночью, когда почти все в доме легли спать, с соседней дачи раздался женский крик:
— Караул! Помогите! Помогите!
Поднялась страшная суматоха. Все выскочили кто в чем был. Жорж выбежал с ружьем и пальнул несколько раз в пространство. Мои подопечные собаки, Вертушка и Буян, дрожа, спрятались на террасе под стол.
У Никитинских Сережа лежал в постели, но еще не спал. Лена спросила:
— Сережа, ты слышал? Он ответил:
— Да. Я читаю „Анну Каренину".
Ваня встал на защиту своей семьи у двери на лестницу. Он стоял в одних „исподних", в пальто, с кепкой на голове. В руках он держал тяжелый канделябр.
Несмотря на тревожную обстановку — кто-то кричит, кто-то бежит, кто-то палит из ружья, у меня ноги от смеха так и подкосились, глядя на этого рыцаря в подштанниках!
К счастью, на даче ночевал Петя, который с револьвером и отправился в соседний дом. Никаких бандитов там не оказалось. Просто с крыши спрыгнула кошка на другую крышу, пониже. Пробегая по кровельному железу, она, конечно, произвела шум, подчеркнутый и усиленный еще ночной тишиной, но натянутые нервы обитательниц дома не выдержали. Наутро все друг над другом смеялись, изображая в лицах все происшествие. И опять зажили тихо, наслаждаясь летом. Оно стояло чудное — ясное и благоуханное.
Мы все, кто еще жив, помним крюковское житье. Секрет долгой жизни этих воспоминаний заключается в необыкновенно доброжелательной атмосфере тех дней. Существовала как бы порука взаимной симпатии и взаимного доверия... Как хорошо, когда каждый каждому желает только добра!
Раз уж я рассказала о крюковском лете, хочется вспомнить покойного Жоржа Понсова. Последние годы он болел туберкулезом и работать уже не мог: работала его жена Катя. Рос сын, и, конечно, нелегко им жилось. По долгу службы Кате пришлось отлучиться из Москвы. В это время Жоржу стало очень плохо, но он запретил тревожить
58
 
жену. Из последних сил написал он ей несколько писем, так сказать, вперед и передал их другу с тем, чтобы тот посылал их Кате, когда его уже не будет на свете. Все точно друг выполнил. Бедный Жорж! Что чувствовал он, когда писал эти письма... Никого я не знаю и не назову, кто был бы способен на такие тонкие чувства, да и в литературе знаю только один рассказ „Нежность" Анри Барбюса, приближающийся по сюжету к поступку Жоржа. Но героиня рассказа кончает самоубийством, а любимый ею человек, не зная о ее смерти, получает время от времени ее письма, полные тепла и любви, пересылаемые верными руками друзей.