17. ВИКА У МАШИ И АРТЁМА
Тем временем Вика выбежала из дома и какое-то время бежала, сама не зная куда. Потом она замедлила шаг и стала уже неторопливо бесцельно бродить. А потом села в метро и поехала к Маше и Артёму. Поднявшись на их этаж, она позвонила. Открыла Маша.
– Вика? Так поздно?
– Маша, пусти меня пожить! – воскликнула Вика и вдруг зарыдала, бросаясь на шею к сестре.
– Проходи, только объясни, что случилось.
– Он прогнал меня! – заливаясь слезами, проговорила младшая сестра.
– Неудивительно, у него же память отшибло. Неужели он будет жить с какой-то посторонней девушкой? А сейчас ты для него – посторонняя девушка. Если бы он пустил тебя, было бы ещё хуже.
– Почему?
– Потому что он показал бы так, что не очень сильно любит жену. Радуйся, глупенькая. Он прогоняет тебя, потому что любит тебя больше всех и всего.
– Маша!
Вдруг из своей комнаты выбежал Артём.
– Артём, ты же спать собирался! – обернулась к нему Маша.
– Я не могу спать, о моя чернокрылая голубица! Вернее, я действительно уже лёг и собирался погрузиться в мир снов, полный жгучих радостей и печалей, но я услышал ваши голоса и вышел встретить тебя, о сестра той, которую я обожаю!
Маша усмехнулась.
– О чём ты думаешь, о моя чернокрылая голубица? – с тревогой произнёс Артём.
– Не важно, – отрезала девушка.
– О Вика, я вижу по твоим глазам, что печаль томит твою душу! – продолжал Шашкин, ударяя себя кулаком по сердцу. – И я догадываюсь, что за печаль терзает твоё нежное сердечко. Шуберт! Мой юный лирик и твой возлюбленный! О, дай же мне разделить горе с тобою! О-о-о!!! – Артём обнял Вику и припал к её плечу.
– Шашкин, не забывайся, – сказала Маша и отстранила парня от сестры. – Не приставай к Вике, она только пришла. Дай ей отдохнуть, расположиться, потом уже устраивай свой цирк, всё равно тебя не отучить от него.
– Она меня ревнует! – торжественным шёпотом проговорил Артём. – Ревнует! Ревнует! Я самый счастливый человек в мире!
Через некоторое время они все сидели на кухне и пили чай.
– А если он меня не вспомнит? – грустно произнесла Вика.
– Будем делать всё, чтобы вспомнил, – ответила Маша.
– Но что, что можно сделать, о моя чернокрылая голубица? – выкрикнул Артём. – Если волей судеб роковая ошибка случилась именно с Шубертом! А ведь на его месте должен был быть я, только я! О-о-о! Да даже если бы не эта ошибка, сколько других совершено ранее! Не перечислить! Нет, не перечислить! Почему мы не можем сразу найти любящее и любимое сердце? Я уверен, что все беды обрушились на несчастного лирика, потому что он не нашёл тебя сразу, о Вика! Лидия Орехова стала роковой тенью, которая преследует его!
– А вот и нет! – воскликнула Вика, и в её глазах вспыхнул огонёк негодования. – Он уже давным-давно не любит эту Орехову, ему на неё плевать, плевать, плевать! – Вика даже стукнула кулаком по столу.
– Да я и не хочу сказать, что не плевать, о Вика! Ты неправильно меня поняла! Просто она когда-то выпила часть его крови, как вампир, и теперь это его подтачивает.
– Артём, не пора ли тебе спать? Что-то ты разошёлся! – сказала Маша, подтолкнула его локтем и тихо, строго прибавила: – Ни слова про Орехову при Вике, ясно?
– Ясно, предельно ясно, о моя чернокрылая голубица!
– Раз ясно – иди спать.
– Проводи меня, о Маша!
– Невыносимый! – сказала девушка, пожав плечами, и повела заламывавшего руки Артёма до его комнаты.
– Поцелуй меня, о моё счастье! – крикнул Артём.
– При условии, что ты перестанешь так кричать.
– Поцелуй меня, о моя чернокрылая голубица, – как можно тише прошептал Артём и упал на колени; Маша склонилась к нему, заставила подняться, нежно обвила его шею руками, и он стал осыпать любимую горячими поцелуями.
– Всё, хорошего понемножку, – сказала Маша, отстраняя его. – Иди спать.
Артём ушёл, а девушка вернулась на кухню, где грустила Вика.
– Ты собираешься так всю ночь сидеть? – спросила Маша.
– Не знаю…
– А кто за тебя знать будет? Пушкин, что ли?
– Может быть…
– Нет, так не пойдёт. Ты и так сама не своя, а что же с тобой будет от бессонных ночей? Ну-ка спать! Ты меня задерживаешь. Завтра рано вставать, надо выспаться. Пока ты не пойдёшь, так и будем сидеть.
– Да, ты права, надо попытаться заснуть… – ответила сестра, и они через пять минут уже лежали в кроватях, слушая за стенкой голос Шашкина, декламировавшего стихи, но стоило Маше уснуть, как Вика на цыпочках ушла на кухню и просидела там всю ночь, думая о Шуберте.