14. ПРОКЛЯТИЕ
– Как тебя угораздило, Лидка? – спросил Рябчиков, сидя у изголовья больной, которая металась в бреду и не замечала Рябчикова.
– Шуберт… Шуберт… – шептала она.
– При чём тут Шуберт? – нахмурился Рябчиков, надвигаясь на Лиду, словно желая ударить её.
– Шуберта мне… – требовательным шёпотом произнесла Орехова.
– А зачем тебе Шуберт, скажи на милость?
– Шуберта мне! – повторила Лида.
– Я приведу тебе Шуберта, но никуда не уйду, когда ты будешь с ним балакать! – и Рябчиков отправился разыскивать поэта, который в это время задумчиво гулял по саду. – Эй, Шуб! Иди, тебя Лидка видеть хочет.
Шуберт вздрогнул и пошёл за Рябчиковым. Они вошли в лидину комнату.
– Привет, Лида! – сказал Шуберт. – Тебе лучше?
– Садись, – девушка указала ослабшей рукой на стул рядом с изголовьем. Шуберт сел и стал немного тревожно ждать, что же она скажет.
– Шуберт, – прохрипела Орехова, – я была не права, когда мучила тебя. Теперь я знаю, что это такое, когда тебя изводят. Я ушла к этой неотёсанной горилле, думая, что это настоящий мужчина – сильный, смелый, отважный. Когда-то я упрекала тебя в отсутствии этих качеств, но теперь я поняла, что мне нужен только ты.
– Что-о-о?!! – закричал Рябчиков. – Это я горилла? Да что эта мразь себе позволяет? Что она несёт?
– Успокойся, Рябчиков, она в бреду! – в страшном волнении произнёс Шуберт. – Она выздоровеет и всё будет, как прежде.
– Да я покажу ей выздоровеет! Она теперь не выздоровеет! Чтоб ей пусто было! Будь она проклята! Чтоб она сдохла!
– Рябчиков!!! – в ужасном испуге воскликнул Шуберт. – Не говори так!
– Ты мне ещё рот затыкать будешь? Да я из тебя сейчас котлету сделаю! Я из тебя фарш сделаю!
Рябчиков накинулся на поэта, но в этот момент на шум прибежали Совок с Наташей и их гости.
– Что здесь происходит? – спросила Наташа.
– Я убью его!!! – орал Рябчиков.
Всей гурьбой принялись оттаскивать Рябчикова от Шуберта.
– Рябчиков, да хватит уже комедию ломать! – сказала ему Маша. – Мне Шашкина мало, по-твоему?
– О моя чернокрылая голубица, я знал, что я обуза для тебя! – взвыл Артём, падая на пол, но никто не обратил внимания на него, хоть он и принялся усердно биться в конвульсиях, а потом ушёл куда-то, вернулся с той самой верёвкой, которой привязывал себя к дереву и стал прилаживать её к какому-то крючку, делая вид, что собрался вешаться.
– Что у вас случилось, объясните наконец? – хмуро и устало сказал Совок.
– Да что объяснять? – рявкнул Рябчиков. – Эта мразь хочет к Шуберту уйти, а меня гориллой называет! У-у-у, ненавижу! Я ещё на неё время тратил!
– Сейчас меня не будет, всё равно никому дела до меня нет, даже тебе, жестокая! Я люблю тебя! – надрывался Шашкин.
– Знаете-ка что? – ещё более хмуро произнёс Совок. – Разбирайтесь-ка вы сами со своими отношениями, а мне это порядком надоело. Пойдём к дочке, Наташа!
– Пойдём! – и супруги степенно удалились.
– Я сейчас умру! – кричал Артём. – У вас ещё есть время остановить меня!
Но, конечно, Артём ничего не сделал с собой. Увидев, что никто не обращает внимания на его стенания и все заняты другим, он бросил верёвку. Произошло нечто сверхъестественное: Лида стала угасать на глазах.