7. ВЫСТАВКА
Как выяснилось позже, выставка была не полностью посвящена машинным работам. Маше был отведён только один зал, а остальные были заняты картинами других молодых художников. Артём бегал по выставке и кричал посетителям:
– Не проходите мимо этого зала! Не ходите в другие залы! Здесь картины той, что затмила свет солнца! Только её рукой могут быть созданы такие шедевры, ведь она в своей руке держит россыпь звёзд! Взгляните на тот портрет! Это я! Но как она меня приукрасила! А может, я и сам был приукрашен в тот миг, когда сидел напротив неё. Я смотрел на неё. Могли ли мои глаза не светиться в этот миг? Она велела мне не шевелиться. Но мог ли я шевелиться, если даже сердце моё замерло? О Маша, Маша, что ты делаешь со мной? О моя чернокрылая голубица!
Артём выбежал, заламывая руки, из зала. Он купил букет бордовых роз и побежал к невесте. Он позвонил ей в дверь. Она открыла, и Артём так и затрепетал. Он опустился на одно колено и протянул девушке букет, но она строго посмотрела на него и сказала:
– Организатор сейчас звонил, рассказал, что ты творил на выставке. Опять ты устраиваешь театр драмы и комедии! Будь добр, устраивай его в своём театре, когда декламируешь «Бедного Йорика».
– О любовь всей моей жизни! Ведь я от потока чувств, что захлёстывает моё сердце…
– … позоришь меня?
– О Маша! Не будь такой жестокой!
– Артём, мне бы очень хотелось, чтобы это больше не повторилось. Мне предоставили зал, где посетители могут смотреть мои картины. Это произошло незапланированно, но это редкий случай, когда я рада чему-то, что случилось внезапно. Поэтому с этого дня, если ты будешь ходить на выставку (а я уверена, что ты будешь на неё ходить), ты будешь вести себя смирно и не нарушать порядок, не правда ли?
– О Маша! Возьми хотя бы эти розы!
Маша слегка улыбнулась и потянулась за букетом, но вдруг вздрогнула.
– Что у тебя с руками? Они в крови!
– Я поранился шипами.
– Ну как можно быть таким неосторожным? Ну-ка живо в квартиру! Что ты всё на пороге топчешься?
Артём с самым смиренным и покорным видом пошёл за невестой. Она достала перекись и обработала его свежие раны.
– Ты самый лучший доктор на свете, любимая! Как я тебя люблю! Как люблю! – шептал Артём, целуя её руки. – Кстати, насчёт докторов. Мы с Димой были у его личного психолога Веры Семёновны. Разговаривали про Шуберта, но Вера Семёновна толком ничего не придумала. Ещё бы! Ведь она даже не знает нашего юного лирика. Представь себе, она сказала, что он пишет дурацкие стишочки!
– Возможно, раньше он именно такие стишки и писал, – произнесла Маша, – но сейчас он стал в разы талантливее.
– Он всегда был кладезь таланта, Маша!
И вдруг в дверь позвонили. Маша посмотрела в глазок и сразу открыла. На пороге стояла заплаканная Вика.
– Маш, я не знаю уже, где его искать! Была сейчас у Рябчикова с Лидой, они тоже не могут ничего придумать. Как же плохо работает у нас милиция, нет слов!
– О, как ты права, Вика, как права! – воскликнул Шашкин. – Милиция не бережёт нас, а лишь сильнее подчёркивает нашу обездоленность и незащищённость.
– Рябчиков с Лидой предложили поехать к Совку развеяться, – прибавила Вика. – Вы поедете?
Маша сказала, что они поедут, и все трое собрались в путь.