Много миллионов лет назад Господь отделил небесную твердь от земной тверди. Сделав шарик из кремния и металлов, Он запустил его по округлой орбите в чёрную пустоту, населив шарик животными и растениями. Чтобы населявшая поверхность живность не сгорела от космических лучей, Господь окружил шарик атмосферой, рассеивающей вредное излучение. А чтобы люди никогда не убежали в полный опасностей космос с комфортной планеты – окружил шарик двумя смертоносными радиационными поясами. Шимпанзе, запущенная на ракете сквозь первый радиационный пояс, получила такое облучение, что прожила после всего несколько дней. Поэтому международные научные станции летали на низких орбитах – на сто-двести километров ниже начинающейся смертельной радиации. Подсчитали, что для того, чтобы защитить человека при прохождении радиационного пояса, ракету нужно обшить слоем свинца в пятнадцать метров – а такую тяжесть не поднимет никакая ракета. Тем не менее, из космических центров регулярно отправлялись в небо марсианские экспедиции, и, по сводкам, колонисты даже посадили на Марсе яблони и груши. И была ночь, и было утро – день первый.
Практикантка Джейн проводила пресс-конференцию для журналистов в центре управления полётами. На большом экране медленно, по кадрам, проплывал космонавт по внутренним отсекам ракеты. Он посмотрел в камеру, улыбнулся, и помахал рукой.
– Вот уже месяц из восьми летит к Марсу пятая экспедиция, – прокомментировала Джейн, – Перед вами – космонавт Пол Джонс, судя по всему – он чувствует себя отлично.
– Это не он!, – раздался из зала безумный крик.
Охрана, сбежавшись, схватила за руку растрёпанную женщину – она вырывалась, и показывала рукой на экран.
– Это не Пол Джонс!, – кричала она, – Куда вы его дели?!
– Женщина, вы кто?, – спросил один из старших офицеров.
– Неважно!, – истерически кричала, – Я не видела его десять лет, но я его люблю! Посмотрите, как оно улыбается – люди так не улыбаются, это не человек!
– Мадам, ну что вы такое говорите?, – спокойно спросил офицер, – А тогда кто? Вы перепутали – люди, у которых есть земные любови, в марсианские экспедиции в один конец не летают.
– Что вы стоите?!, – закричал он на охрану, – Выведите сумасшедшую за периметр!
Пресс-конференция сорвалась. Люди выходили по одному, Джейн тоже вышла в коридор. «А тогда кто?», – спросил её старший офицер, взяв за рукав. Его лицо покраснело от гнева. «Тьфу!», – сказал он вдруг, успокоившись, – «По большому счёту, мы не знаем, куда они улетают».
Джейн уходила тёмными коридорами. В одном из них, задумавшись, она наткнулась на младшего техника Джона – видимо, он поджидал её специально. Если бы Джейн знала, что он тут – она бы пошла другой дорогой, но было уже поздно.
– Не мешай мне жить!, – решила она сразу взять обороты, и, оттолкнув техника, попыталась пройти мимо, – Между нами всё давно кончено! Я тебя не люблю!
– Прости, – сказал он, – У тебя кто-то есть? Кем бы он ни был – я его убью.
– Да никого у меня нет!, – закричала Джейн, – Отстань! Я не болею ни тобой, ни собой – я болею космосом!
Вдруг техник достал из кармана тряпку с хлороформом, и накинул её Джейн на лицо. Та медленно осела на пол, в подставленные руки.
В тёмной больничной комнате стояли два операционных стола. На одном из них спала Джейн под действием наркоза. Доктор в белом халате готовился к операции, медленно натягивая перчатки. На другом столе лежал техник Джон, и говорил с доктором.
– Итак, – спросил хирург, – Ещё раз – что я должен сделать?
– Поймите, – начал издалека техник, – Человеку, который по-настоящему любит, всегда будет казаться, что он недостаточно близок к объекту своей любви. Близко, насколько возможно. Ещё ближе. Ближе самого близкого. Чувствовать её боль. Но я хочу быть вместе с ней, а она хочет в космос. Летать, как Питер Пен, или Мери Поппинс.
– Доктор, – закончил он, – Соедините нас. Две головы. Одно общее кровообращение на два сердца. Так, чтобы наша кровь перемешалась навсегда. Две руки, две ноги. Желудочно-кишечный тракт – как вам самому удобно.
– Что с половой системой?, – уточнил врач, – Мальчика будем делать, или девочку?
– Можно оставить и то, и другое?
Доктор кивнул.
В кабинет старшего офицера раздался стук. «Войдите!», – крикнул он. Внутрь прошёл Джон-Джейн, и сел на стул посетителя. Женская его голова робко молчала, мужская же начала говорить, видимо, беря инициативу в свои руки.
– Моя любимая женщина хочет в космос, – сказала голова, – И я не могу ей в этом отказать. Мы хотим подать заявку в шестую марсианскую экспедицию.
В центре управление полётом наблюдали путь поднимающейся ракеты на огромном экране. «Господа!», – торжественно сказал кто-то, – «Преодолён второй радиационный барьер». Поднялись и зазвучали бокалы с шампанским.
– Пробивая каждый раз дыру в радиационном поле, – спросил другой, – Не боимся ли мы выбросов солнечной плазмы? Ведь радиационные кольца и защищают планету от этих выбросов.
– Кажется, что-то подобное и случилось.
– Что это?, – показывали люди на экран.
– Плазмоид. Субсветовая скорость, через минуту будет здесь.
– Оценочная мощность?
Застучали клавиши.
– Пятьсот мегатонн. В десять раз мощнее самой мощной термоядерной бомбы.
– Убежище под космодромом!
– Космодрома скоро не будет. Убежища скоро не будет. Ничего скоро не будет, – и сгорели с этими словами в адском огне.
Джон-Джейн же, женская голова которого от усталости заснула, и положила щёку на другую, продолжал свой путь к Марсу.