21. УЖИН ПРИ ЛУНЕ
Совок с Наташей купили загородный домик и пригласили друзей погостить там остаток лета, тем более дом был большой, места всем хватало. Правда, Совок дал мужчинам некоторые хозяйственные задачки: чуток дрова поколоть, чуток дверь в сарае починить. Рябчиков лихо колол дрова, а когда Шуберт нехотя взялся за дело, то пребольно стукнул себя по колену и громко
вскрикнул, выронив топор из рук. Больше Шуберта к работе не привлекали, но дали ему книжку со стихами разных поэтов, чтобы он вслух читал их для создания атмосферы, пока другие трудились. Наташа с Лидой и с Машей копали картошку и окучивали грядки, Вика спросила, можно ли ей собирать ягоды (девушке хотелось взять себе самую нетрудную работу), Совок с Наташей согласились, и Вика стала собирать землянику и смородину, то и дело отрываясь и глядя в небо, ведь оно каждую секунду становилось другого цвета. Рябчиков по-доброму усмехался, видя, как его невеста «работает». А Артём убирался в домике, громко декламируя Гамлета:
О небо! О земля! Кого в придачу?
Быть может, ад? Стой, сердце! Сердце, стой!
Не подгибайтесь подо мною, ноги!
Держитесь прямо! Помнить о тебе?
Вдоволь начитавшись Пушкина, Есенина, Блока, Мандельштама, Пастернака, Маяковского, Ахматову и других поэтов, Шуберт закрыл книгу, взял её подмышку и пошёл в отдалённый угол сада, выходивший в поле, лёг на стог сена и стал смотреть вдаль на расстилавшиеся просторы. Вскоре к нему подошёл Шашкин с травинкой в зубах и сел рядом.
– О бесценный друг! Чем полны твои думы?
– Я думал о том, какие разные все люди, как не похожи их судьбы и характеры, но как чудесно, что всё-таки можно найти кого-то себе по душе, с кем и молчание как музыка. И ещё я думал о том, что хоть все сейчас заняты работой, но всё равно, как же здорово, что мы все приехали сюда и проводим время вместе!
– «Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались…» – запел Шашкин.
– Артём, я надеюсь, они скоро там закончат работать? – с лёгким беспокойством и надеждой в голосе спросил поэт.
– Скоро, скоро, о мой юный лирик! Совок собирается вынести стол в сад и устроить вечерний ужин.
– Ужин при свете луны! – восторг и какая-то зачарованность засветились в глазах у Шуберта.
– Я давно хотел сказать тебе, мой бесценный друг, как я счастлив, что повстречал тебя на своём жизненном пути! Ни один человек, кроме Маши, мне не близок и не дорог, как ты! Спасибо, спасибо тебе! Как хорошо, что я приехал когда-то в Москву. О горе мне, если бы я не встретил тебя!
– Я верю в судьбу, – ответил поэт, в который раз поднимая глаза к небу. – Если люди встречаются на пути друг у друга и если так надо, то ничто их не разлучит. И настоящий друг никогда не исчезнет. Я тоже счастлив, что мы с тобой повстречались, Артём. Ты тоже мне очень дорог. Вот, послушай стих:
– Раньше Рябчиков был лучшим
Моим другом, а теперь
Есть Артём ещё, есть Шашкин,
Он заходит в ту же дверь.
В дверь сердечка он заходит,
Она им открыта, да!
И, конечно, моей Лиде
Я открыт во всём всегда.
Если я люблю кого-то,
Не разрушить эту нить.
Разве может это сердце
Разучиться их любить?
Потрясённый Артём рыдал. Вдруг к ним подбежала Вика, неся обоим по ягодке ежевики.
– Тоже бездельничаете? – засмеялась она, видя, как друзья расположились на сене. – Ой, Артёмка, что это с тобой? Ты что, поругался с Машкой?
– Нет, Вика. Меня пронял Шуберт! Его лирика бесподобна! Она растопит любое сердце, даже каменное, не то что сердце меня, жалкого червя, который несмотря на своё ничтожество всё равно умеет любить и чувствовать! Он гений, Вика, он самый настоящий гений!
– Ты рад, что тебя опубликовали, Шуберт? – поинтересовалась Вика.
– Даже не знаю, – пожал плечами поэт. – Это больше Лида хотела, и я рад, что доставил ей удовольствие. Она с такой гордостью пролистывает книжку, смотрит на мою фотографию, радуется, что меня будут наконец-то читать, а я даже и не знаю… Я просто пишу, что у меня на сердце, и мне достаточно.
– Кстати! – всполошился Артём. – Ты мне так до сих пор не подписал мой экземпляр!
– Мы это исправим!
В этот момент Рябчиков, Лида и Маша подбежали к троим любителям стихов и сена.
– Ну что, лодыри? – засмеялся Рябчиков. – Совок с Наташкой уже стол накрывают, пойдёмте!
– Ужин при луне, – подмигнул Шашкин Шуберту.
Трое поднялись и пошли туда, где шли приготовления к ужину. Шуберт на один миг остановился и снова посмотрел в вечереющее небо. Полоска птиц пронеслась и скрылась за горизонтом, протяжно и мелодично крича. Лида подошла к Шуберту и так крепко его обняла, что у поэта затрещали косточки. Шуберт обнял любимую в ответ и почувствовал всю полноту счастья, которое только может вместить человеческое сердце. А ещё он почувствовал, что все, кто собрались здесь, на этой даче, никогда и ни при каких обстоятельствах не расстанутся и будут всегда вместе. Но он никому не сказал об этом, даже Лиде, которой доверял больше, чем самому себе. Просто ему хотелось, чтобы это было его маленькой тайной. Ведь и так все со временем сами всё узнают. Так пусть же сейчас об этом знает только он, поэт Шуберт.