Три часа ночи. Среда. Линии Васьки безлюдны и немы. Настроение – говно. В голове то и дело проворачивается диалог.
«- Гепатит?
- Нет.
- ЗППП?
- Нет.
- Аллергии?
- Нет.
- Сколиоз?
- Нет.
- Вредные привычки?
Гребанные вредные привычки.
Каждый раз одно и то же.
- Курение.
Долгий испытывающий взгляд.
Молчу.
- Болезни родителей?
- У отца рак, у матери гипертония.
- Рак чего?
- Легких.
Едкий смешок.
Молчу.
- Раздевайтесь».
На Ваське очень много заброшек. Какие-то бутафорно затянуты баннерами с изображением идеальных одинаковых окон и балконов, другие – завешены снаружи зелеными изорванными шторами, как будто запутались в рыболовных снастях, третьи – топорщатся своим неприкрытым убожеством, осклабившись беззубыми старческими физиономиями.
Иду вдоль забора, поднимающегося на полметра от земли. За забором ссыт какой-то мужик. Я отхожу от забора, боясь быть обрызганной, выливающейся из-под забора мочой.
- Девушка! Девушка.
Это он кричит.
- Девушка, подождите!
Подождать? Подождать, пока он закончит?
Молча, делаю нарочито большой крюк, чтобы не слышать. На гулкой пустой улице это невозможно, но я все равно выхожу на дорогу и иду по проезжей части.
« - У вас просто отвратительный анамнез! Отец умер…
- Он не умер.
Толстая врачиха с пятимиллиметровым ежиком на голове отрывает от медицинской карты выпученные по-рыбьи глаза.
- Ну так умрет! Скоро. И вы следом!
Молчу.
- Ваши легкие не соответствуют вашему возрасту. У вас плохие сосуды. Варикозное расширение вен. Вы это понимаете? Почитайте в интернете, что вас ждет! Сначала вам отрежут ноги по колено, потом по бедро! Вы будете умирать мучительной смертью.
- И это все из-за того, что я курю?
- Милочка моя! – Врачиха делает назидательно-презрительную мину.
Я отворачиваюсь.
- Притом, что у вас сколиоз в школе был…
Я не выдерживаю:
- Да не было у меня сколиоза!»
Выхожу к кладбищу. Здесь, наверное, самая хорошая экология на всем острове. Недаром говорят, что на Ваське есть два самых крупных парка: Смоленское православное и Армянское.
Съесть бы что-нибудь. В кармане позвякивает от силы рублей пятьдесят единичками. Когда платишь единичками, на тебя всегда смотрят как-то косо. Когда ты платишь единичками, ты как будто сразу опускаешься на самую низкую ступень, такую низкую, что даже зачуханная продавщица смотрит на тебя свысока и брезгует пересчитать деньги.
Нет. Не хочу я есть.
Жаль, что кладбище на ночь закрывают.
На встречу ковыляет дед. Он всегда всех просит перевести его через дорогу. А потом просит денег. Получается как аттракцион: «сделал доброе дело, утешил совесть - заплати за спасение собственной души».
Перевожу его через дорогу. Странно, что он до сих пор меня не запомнил.
- Милая, а мелочи у тебя какой не найдется на хлеб?
Высыпаю ему жменю рубликов.
Дед быстро осматривает набитым глазом монеты.
- Ни одного десярика?
Ухмыляется. Видно, что он разочарован. Даже раздражен.
- Денег жалко?
- Да у меня все что есть. Там до полсотни наберется.
- Всякую мелочь подаешь.
Молчу.
«- У меня был случай в практике. Мальчишка. Постоянные бронхиты. Я у него спрашиваю: «Куришь?» А он: «Нет». Оказалось, у него отец курильщик. Козел! Урод! Курил при ребенке! А у него теперь легкие как у шестидесятилетнего! Мать, как узнала, ревела, волосы рвала не голове. А что толку теперь? Пассивный курильщик больше всех страдает, потому что у него антител нет, как у курильщика, его организм беззащитен перед химикатами и ядами которые содержатся в табачном дыме.
- Так, может, это хорошо, курить? Зато иммунитет ко всему готов. Экология у нас ни к черту.
- Молодец! Зацепилась!
Врачиха с яростью смотрит на меня. Оцениваю ее круглую физиономию. Это ж надо, при такой-то, иметь фамилию Мордасова!
- Вот когда кровью блевать будешь, я посмотрю на твой иммунитет! – Процедила сквозь зубы Мордасова.
- Кровью блевать?
Стараюсь быть хладнокровной.
- Да! Блевать! Себя не бережешь, подумала бы о ребенке! Что ты за мать такая? Я бы таких…
- Что?
- Да что вас трогать, сами передохнете скоро, как мухи.
- Ну уж... Вы себе много позволяете.
- А вы? Детоубийцы!
Молчу.
- Кого ты кормишь? Подумай! Какого-то толстопузого дядечку с правительства, который народ травит этим дерьмом! Лучше бы ты фруктов купила.
Чувствую, что больше не в силах сдерживаться.
- А потом уродов плодите!
Молчу.
- Даунов!
Резко встаю со стула.
- До свидания.
Это было последнее, что я смогла произнести своим голосом.
- Я надеюсь…
Я стремительно вылетела из кабинета. Последней фразы я ее не расслышала. Слезы, которые я все это время пыталась сдерживать, так и хлынули».
Особенно хорошо ночью после грозы. Пахнет цветущим шиповником и заливом. Все только и говорят о войне, кризисе и «завинчивании гаек». Говорят, что лучше жить не станет. Что будет только хуже. Лето такое холодное, что я еще ни разу не вышла на улицу в футболке. Да и пусть. Я терпеть не могу жару. Говорят, что не будет урожая. Говорят, смертность снова сильно превысила рождаемость. Говорят, что теперь мальчиков больше, чем девочек. Говорят. Говорят. Говорят.
Я достала пачку сигарет. «Курение – причина развития раковых и сердечно-сосудистых заболеваний». На обратной стороне картинка с гнилыми редкими желтыми зубами. «Пародонтоз». Совсем забыла сказать, что у меня пародонтоз…
Закуриваю.
Еще пол лета.
Потом целая осень.
Потом зима.
- Девушка! Девушка!
Молодой человек догоняет меня. Потом некоторое время смотрит на мой живот. Он уже порядком виден. Все-таки пятый месяц.
- Извините, у вас сигареты не найдется?
Даю ему сигарету.
Снова смотрит на живот.
- А можно еще одну?
Киваю головой.