Этот разговор с отцом моего бывшего ученика, некоторое время работавшим врачом-наркологом, состоялся где-то в первых числах сентября, когда многие утверждения, ставшие потом всеобщими убеждениями, еще не были обнародованы. Правда, его версия событий также основана не на сведениях, общепринятых на тот момент времени, а на соображениях типа «был у меня один пациент», к тому же, будучи далека от проблем пьянства и алкоголизма, я поняла и запомнила не все.
Итак, версия нарколога, основанная на «был у меня один пациент», изложенная так, как поняла и запомнила я.
Дедушка – то, что называется «тихий алкоголик», но, в отличие от большинства как «тихих», так и «буйных», при нем остались благообразный вид и относительная умственная сохранность. Почему «относительная» – об этом чуть позже.
При нем всегда плоская бутылочка или фляжка благородного вида, а в ней водка с добавлением компота или апельсинового (сладкого!) сока. И он из этой бутылочки потягивает. Хотя диабет 2 типа обычен для человека его возраста, но вследствие алкоголизма все угрозы этого заболевания – ничто по сравнению с удовольствием от выпивки.
В тот день внук, разгоряченный беготней и ездой на велосипеде, попросил у деда дать ему попить, и тот дал. Сколько жидкости за один раз может выпить набегавшийся ребенок, это многие родители хорошо знают. И это произошло на глазах у всех, все это видели, но никто ничего не подумал и тем более не запомнил. Ведь не может такой благообразный дедушка напоить внука чем-то не тем.
И они пошли домой.
Едва первые глотки алкоголя всосались в кровь, у мальчика наступила первая степень опьянения – эйфория. Он побежал вприпрыжку в сторону подъезда. Даже если его учили при переходе проезда между детской площадкой и домом смотреть по сторонам, он об этом и не вспомнил, а дедушка, по его же собственным словам, «не подумал».
В следующих двух абзацах кратко изложены материалы уголовного дела:
Мальчик выбежал из-за припаркованной машины, за которой его не было видно, прямо перед машиной, ехавшей по проезду, которая сбила его бампером и протащила 10 метров. Все время, пока она его тащила – несколько секунд – мальчик перемещался (скользил) относительно самой машины, под ее днищем, от переднего бампера к задним колесам. Когда машина остановилась, он был уже позади нее, на каком-то расстоянии от правого заднего колеса.
В результате травм, полученных при падении вследствие наезда машины, и при сдавливании тела между землей и днищем машины (а расстояние между ними было равно 16 см), мальчик умер.
Продолжение версии врача-нарколога:
Однако какое-то время (до приезда «Скорой помощи», врачи которой констатировали смерть, прошло около 10 минут) он не подавал признаков жизни, но был жив, и все это время алкоголь всасывался во все уменьшающийся из-за кровотечения объем крови, достигнув уровня, недоступного здравому рассудку и, в сущности, не соответствующего количеству выпитого. У детей очень быстрый метаболизм. Печень начала перерабатывать алкоголь, в результате в крови появились следовые количества ацетальдегида. До появления дальнейших продуктов переработки и распада алкоголя в организме дело не дошло.
Вот и все.
А почему про умственную сохранность деда сказано, что она была «относительной» – да это же очень просто. Нигде и никогда дед не говорил о чувстве своей вины за гибель внука, который был поручен ему. Это чувство приписывают ему наивные и добросердечные люди, судящие всех по себе и охваченные естественным состраданием к страшному горю. А однажды дед и вовсе заявил, что «не обязан никого держать за руку». Так что тут алкогольная деградация личности во всей красе.
По крайней мере «тихий» алкоголизм не мог быть неизвестен родителям мальчика, которые отпустили его гулять с пьющим дедом.
И тогда безо всякой «спиртообразующей микрофлоры» (для необходимого действия которой нужны еще сахар и тепло, и все равно непонятно, почему она была занесена в пробы крови именно в этом случае) складывается непротиворечивая картина. Надо вынуть всего лишь один камень из постройки – убеждение в полном благополучии и совершенной трезвости ВСЕЙ семьи.