Направленность: Слэш
Авторы: Таэ Серая Птица и Тай Вэрден
Рейтинг: NC-17
Жанры: Ангст, Фэнтези, Hurt/comfort, Мифические существа
Предупреждения: Насилие, Смерть второстепенного персонажа
Описание:
На заре мира Демиург сотворил Стражей, и каждому подарил особую силу. А еще раньше из тени мира он создал Хозяина Теней и предназначил его учителем и нянькой Стражам. С тех пор минуло много времени, и пришел Враг - тот, кто желает захватить мир. И Стражам снова предстоит сразиться с ним, но вот беда: Хозяин Теней потерял свободу, не найден четвертый Страж, а третий все еще недоучка. Что же делать?
______________________________________
1. Знакомство
— Он слишком много воли взял! — брызгая слюной, кипятился на совете Храма магистр Аруэтти. — Он должен вспомнить свое место и то, что он всего лишь орудие в наших руках!
Тот, о ком разорялся магистр, покорно стоял на коленях, опустив голову, внизу, на треугольной площадке у подножия трибун. Его руки были крепко стянуты за спиной короткими оковами, на шее поблескивал металлический ошейник, но цепи, которая должна была крепиться к вбитому в пыльный камень кольцу, не было. В ней не было и нужды — пленник, несмотря на все слова магистра, не ослушался бы прямого приказа. Он за все время совета даже не шелохнулся ни разу, длинные вьющиеся кроваво-красные волосы, грязноватые — после недели в каземате — закрывали его лицо.
Савиор видел его не только таким. Точнее, он привык видеть Вэрилана совсем другим, и было почти странно осознавать, что этот жизнерадостный, улыбчивый парень, душа любой компании, на самом деле всего лишь собственность храма, у которого прав меньше, чем у цепного пса. Убийца, карающий меч Храма, «тень в ночи». Если поднять его кудри с затылка, станет видна магическая татуировка, всем и каждому могущая сказать, кто он есть. Клеймо принадлежности, ошейник, лучше любого металла удерживающий Вэрилана в покорности. Та полоска металла, что сейчас «украшала» его шею, была лишь символом, надобности в ней не было ничуть.
— Мы услышали вас, магистр Аруэтти, — председатель совета поднял руку, и Аруэтти сел, все еще багровый от злости. — Кому поручим наказание?
Савиор мысленно хмыкнул: наказывать пса за то, что тот увильнул от попытки его погладить? Впрочем, стоило называть вещи своими именами: Вэрилан отказался не от ласки, а от банального насилия. Насколько он знал, этого парня еще ни разу не заставали в чьей-либо постели. Он мастерски увиливал от прямых приказов, невозмутимо сообщая приказывающему, что занят более приоритетным заданием этой и следующей ночью, и через ночь.
— Пусть мастер Савиор займется им.
Савиор возмутился, опять же мысленно: вот еще он не наказывал храмового пса.
— Я требую самого сурового наказания! — с места выкрикнул Аруэтти, снова багровея: явно ожидал, что непокорного отдадут именно ему и теперь злился еще больше.
— Ваши требования будут удовлетворены, магистр, — безразлично кивнул председатель. — Мастер Савиор, способ и метод наказания выберете сами из арсенала шестого каземата третьего уровня. Вэр, встать!
Пленник, словно и не он простоял без движения на коленях добрые два часа, пока решались другие вопросы и его дело ждало очереди, легко поднялся одним текучим движением.
— Ступай с мастером Савиором и подчиняйся ему полностью все время, что понадобится для наказания.
Вэрилан без единого звука прошел по узкому проходу между трибунами на два яруса вверх, остановившись рядом с сидящим Савиором. Некромант поднялся, кивнул ему.
— Следуй на три шага позади меня.
Третий уровень… Крепко же Аруэтти обозлился. Шагов Вэра за спиной он не слышал, но было бы куда удивительнее, будь наоборот. Тени полагается передвигаться бесшумно.
— Где у нас шестой каземат? — вслух задумался Савиор. — И вход на третий уровень, — добавил он.
Вэрилан молчал, впрочем, Савиор бы счел его рехнувшимся, если бы тот вызвался показать ему место собственного наказания. Ему можно было приказать, да. Тогда бы он беспрекословно повел мастера-некроманта на этот проклятый третий уровень.
— Показывай дорогу, — Савиор отчаялся самостоятельно разобраться в хитросплетениях коридоров, лестниц и дверей. Мастером столичного Храма он стал не так давно и отчаянно гордился первые пару месяцев тем, что его единственного перевели из захолустной Скафьи в столицу. Лучше бы продолжал совершенствовать навыки дома. Старший магистр не зря предупреждал, что столичный Храм — та еще банка с пауками.
Вэр неслышно скользил впереди, и шли они все глубже, то и дело спускаясь по высоким пролетам, редко освещенным магическими факелами.
— Что, все еще не пришли? — простонал Савиор через четверть часа.
— Третий уровень — самый глубокий в Храме. Советую взять факел, освещение там — хуже не придумаешь, — в голосе пленника послышалась насмешка. Ему-то, наверное, никакие факелы не требовались, тени видят в самой полной темноте, как днем. Ну, так говорили старшие.
Савиор снял со стены факел, встряхнул, зажигая.
Пришли они, судя по тому, что Вэрилан провел его в прямой коридор и остановился в небольшом треугольном зале, по каждой из стен которого располагались две окованные металлом двери, еще минут через пять. Который из этих казематов был шестым, поди догадайся. Двери были абсолютно одинаковыми и без опознавательных знаков. Савиор решил воспользоваться проверенным способом.
— Который из них шестой — покажи.
Перед тем, как сделать шаг к нужной двери, Вэрилан поднял голову и несколько секунд разглядывал своего будущего экзекутора, и в его светящихся, как туман под лунным светом, глазах с расширенными зрачками угадывалось насмешливое: «может, я и пытать сам себя должен буду?». Но ослушаться прямого приказа тень не мог, чуть заметно дернул уголком губ и встал рядом с искомым казематом.
— Никогда таким не занимался, — печально пробормотал Савиор, прикладывая к двери амулет.
Амулет был опознан, дверь открылась.
— Мда… — только и сказал некромант, рассматривая пыточный арсенал. — С размахом и фантазией у вас тут наказания.
— В Скафье было попроще? — усмехнулся Вэр, откуда только и узнал, никто же не распространяется, откуда именно мастера прибывают в столичный Храм? Впрочем, что это он, это же тень, ему полагается все обо всех знать.
— В Скафье было три вида наказания: чистка моркови, мытье полов и плеть. Что-то я не вижу тут ничего даже отдаленно похожего на мешок морковки…
Ощущение от нахождения здесь было прекрасным: боль, мучения. Если б не то обстоятельство, что Савиор понятия не имел, чем и как пользоваться. Не запекать же Вэра заживо. И не сдирать с него кожу. Они тут могли простоять целую вечность. Ну, тень бы точно простоял, ему-то что, а вот обычному мастеру-некроманту скоро есть захочется. На совете два часа проторчал, и он не сразу после завтрака случился. И спускались еще демоны знают сколько. А про подъем с третьего яруса вообще думать не хотелось.
— Ладно, — Савиор вздохнул. — Покайся: что натворил?
Вэрилан приподнял бровь, похожую на росчерк обмакнутого в кровь пера по белой, как мелованая бумага, коже.
— Ты боишься или просто не желаешь пачкать руки?
Приказ он проигнорировал, вернее, Савиор просто сам в свои слова не вкладывал приказа.
— В мое обучение и профессиональные обязанности входит поднятие нежити, упокоение нежити и выслеживание нежити. Пытки, казни и прочее — не входит. Так что… — Савиор размахнулся, от всей души закатил тени подзатыльник. — Выводи меня отсюда.
— Кое-кто будет очень недоволен видеть меня здоровым, — заметил Вэр, устояв на ногах и даже не слишком поморщившись. — А он может здорово осложнить процесс… обучения.
Савиор надрывно вздохнул, огляделся. Плеть с крючьями на концах сама прыгнула в руку.
— Раздевайся до пояса. Одежда присохнет на кровь, да и испорчу.
Как он и думал, никакие цепи не стали тени помехой, наручные кандалы просто соскользнули с запястий, когда ему это понадобилось. Металл зазвенел по полу. Вэр, не обращая на это внимания, снял широкий пояс, высвободил сорочку и стянул ее с себя, обнажая скульптурно проработанный торс. Сорочку и пояс он пристроил на верстаке горизонтальной дыбы, или что это было за приспособление, Савиор не знал. Сам подошел к стене, закрутив волосы в узел на затылке, и взялся руками за свисающие цепи, раздвинув ноги и опустив голову.
Некромант пару раз взмахнул плетью на пробу. Неудобно лежит в руке, ну да ладно.
— Раз…
Мастерство владения плетью Савиор после переезда не пропил и не утратил. Высшее искусство — приласкать ей кого-то, словно продолжением собственной руки. Крючья скользнули по спине тени, ювелирно вспоров. Не слишком глубоко, но достаточно кроваво.
— Два…
Роспись получалась художественная. Кровь красиво выступала и застывала. После каждого удара тень на мгновение прижимался грудью к камню стены, его руки напрягались, сжимая цепи. Но ни одного звука он не проронил, и даже дыхание почти не срывалось.
—…пять. Все.
Глядя на скатывающиеся вниз струйки крови, Савиор подумал, что это просто замечательно — кожаные штаны тени. Потому что были бы обычные — кровь бы испортила. Вэр отпустил цепи, развернулся, подхватил сорочку и пояс.
— Дай руку.
Савиор протянул ему руку раскрытой ладонью вверх. И снова в усмешке чуть дрогнул уголок рта тени. Он обхватил цепкими пальцами запястье Савиора, свет факела на мгновение померк… А потом некромант понял, что они находятся где-то у выхода второго уровня подземелий, откуда до поверхности — рукой подать.
— Ты и такое проделывать умеешь? Здорово.
Вэр усмехнулся более явно.
— Я мог бы перенести тебя в твою комнату… Но в Храме везде есть глаза и уши, даже у стен.
— Идти уже недалеко. Так… Мне надо отчитаться, наверное.
— Да, магистру Трилло. Тебя провести?
К необидной, какой-то добродушной насмешке в голосе тени Савиор, пожалуй, даже начал привыкать.
— Проведи, — некромант снова протянул руку с вечным браслетом синяков на запястье: бился Савиор левой рукой обо все, что мог. Обо что не мог, бился два раза.
Насмешка стала более явной:
— Ну нет, мастер Савиор, тут придется ножками-ножками. Магистр меня кастрирует, вздумай я ввалиться к нему тенями.
— Хм. Тогда показывай дорогу.
На них глазели все, от распоследнего раба-уборщика до магистров, попадающихся навстречу. И если первые больше злорадно ухмылялись, глядя на разукрасившие кожу тени раны и потеки крови, то вторые… Взгляды вторых разнились очень широко — от восхищения до злобы.
— А ты тут весьма известен, я смотрю, — Савиор эти взгляды тоже подмечал.
— Старшая тень Храма? Естественно.
— И что, все так и норовят затащить бедняжку в койку?
Вэрилан закусил губу. Со стороны могло бы показаться, что это от боли, но Савиор отчетливо видел в глазах тени смех, который даже ему было трудно сдержать. Наконец, Вэр вздохнул с показным смирением:
— Мое тело принадлежит Храму, мастер.
— Какая прелесть. Я тут имущество Храма под кантийскую роспись подпортил. Что ж ты не сказал, я бы тебе там символ умерщвления упырей нарисовал.
— Имуществом храма волен распоряжаться любой мастер, старший мастер и младший магистр, если на то будет приказ магистра Трилло, — напомнил тень. — Мы пришли.
Стук в окованную полосами бронзы дверь был явно не простым — три быстрых удара, пауза, еще два, пауза, снова три. Дверь отворилась, приглашая визитера войти.
— Милорд, — Вэр опустился на одно колено, склонив голову и прижав сжатый кулак к груди. — Я привел мастера Савиора.
Магистр Трилло сидел в кресле у окна, свет падал так, что рассмотреть выражение его лица не представлялось возможным.
— Хорошо. Попадись на глаза магистру Аруэтти, сам знаешь, как, и можешь быть на сегодня свободен.
Тень исчез, не сходя с места.
— Магистр, — Савиор склонил голову в приветствии. — Я выполнил ваше распоряжение.
— Вижу. Глава вашего храма в Скафье не погрешил против истины, расписывая вас, мастер.
— Отрадно слышать, что магистр Канья высоко ценит мои способности.
— Ступайте, на сегодня я освобождаю вас от занятий.
Вот и гадай теперь — что это было? То ли наказал, то ли поощрил так — непонятно. Савиор долго думать не стал, помчался к себе в комнату. Поесть! Поспать! Нечасто выдавалась такая возможность младшим мастерам.
В следующий раз тень он встретил там, где его вообще быть не должно. В занятиях молодых мастеров началась практика, и, как водится в традициях старших преподавателей, была она беспроигрышной лотереей: тянешь камень-портал, переносишься — вот и приз. А каким он будет — это уж от личного уровня удачи зависело. Савиор эту капризную богиню, видимо, чем-то прогневил, потому что в одиночку целое кладбище беспокойников высшего уровня упокаивать — задача не для молодого мастера, а для старшего, а то и магистра.
— Ах, как неприятно! Неожиданно-то как! — Савиор, отринув мысль уложить всех магией, сидел на крыше склепа какого-то аристократа и время от времени метко пинал по головам собравшееся внизу стадо мертвецов. Когда его плечо сжала чья-то рука, от взлетания на верхушку росшего рядом вяза только она и удержала.
— Развлекаешься? — в голосе пришельца промелькнула знакомая насмешка.
— Нет, жду рассвета, чтобы выломать вон ту сухостоину и начать всех лупить. Но ты можешь мне помочь…
— А как же экзамен? — тень ухмылялся, умудряясь не показывать при этом зубы. — Он-то на рассвете заканчивается.
— Тогда мне тем более нужна твоя помощь! Ты их по одному держишь, я их подчиняю и заставляю улечься.
Вэр рассмеялся.
— Есть идея получше. Скольких ты за раз можешь взять под контроль?
— Семерых под полный, десяток с перебоями.
— Здесь сорок два мертвяка. Хорошо, — и тень спрыгнул с крыши склепа.
А дальше Савиору оставалось только крепко держаться за святой символ, намертво вмурованный в крышу, чтоб не свалиться, наблюдая, как почти невидимая в темноте тень танцует в призрачном сиянии посеребренной стали и разлетающихся пылью брызгах гнилой плоти и крови, а потом исчезает. Мертвяков, кстати, эта скотина Савиору оставила ровно десять. Подчинить их оказалось легко, удерживались они уже сложнее, пришлось гонять хворостиной как гусей, растаскивая по могилам. Вымотался, конечно, как тряпка, пока всех не упокоил. А если б всех сорок и двух пришлось укладывать? То-то порадовался бы кто-то, отыскав утром его иссохшую тушку.
— Узнаю, кто перепутал портальные камни — прокляну.
Уже позднее, искупавшись, пожрав и закутавшись в одеяло на своей койке в келье, Савиор понял, что тень помог без приказа. Он, конечно, попросил о помощи, но не приказывал же. Значит, квиты. Интересная личность: его выпороли, а он благодарит. Хотя вспоминать тот сеанс расписывания Вэра было лишним. Кровь от головы ушла пониже. Алое на белом, строго выверенные линии каждой мышцы, словно в произведении гениального скульптора, напряженные мускулы на руках, тихие вздохи в момент, когда грудь тени касается ледяной стены… Савиор сунул руку под одеяло. В ближайшее время стоит наведаться в бордель, поразвлечься там. А пока что можно вспоминать Вэра. Неудивительно, что его хотели тут через одного. Хотя Савиора больше заводили следы плети, а не сам Вэр. Алое на белом выглядело великолепно. Без крови было бы ещё лучше… А если бы дотронуться до этой кожи… Интересно, она шелковая или бархатистая? Савиор выплеснул семя и прерывисто вздохнул. Да уж. Ряды поклонников тени пополнились. Если бы это только имело смысл… Вэр даже не раб — хуже, он просто имущество, с которым по распоряжению магистра Трилло любой может сделать что угодно. Другое дело, что магистр это имущество бережет и лелеет. Тени — далеко не расходный материал, элита элит, именно затем каждому магией вбивают в тело подчиняющую татуировку. А если Вэрилан не простая тень, а старшая тень Храма… Интересно, сколько ему? На вид ведь совсем молодой парнишка, даже помоложе самого Савиора смотрится. Ему вот, к примеру, едва сравнялось сорок девять, через год — совершеннолетие и звание полноправного мастера-некроманта. А Вэр выглядит от силы на сорок, и то много.
— А почему я о нем вообще думаю? Наваждение какое-то, так и стоит перед глазами. А как он двигается… Прекрасен…
Савиор вздохнул и перевернулся на другой бок.
После экзамена снова потянулась учеба, совмещенная с обычными для молодых мастеров занятиями. Переписать книгу, проверить кладбище или старый дом, а то и заброшенную водяную цистерну. Первое было куда проще, но требовалась практика, и Савиор на ежедневном распределении старался выбирать практические задания для некроманта. Магия для мага то же, что меч для воина, требует искусства владения. И тренировок. Постоянных и изматывающих тренировок. После которых можно со спокойной совестью плюхнуться в бассейн в купальне и приказать какому-нибудь рабу себя вымыть. А потом отправиться в один из тренировочных двориков, где собирается вся храмовая молодежь, и мастера, и слуги из свободных, и тени. Теней от слуг не отличишь, они маскируются, мимикрируют. Савиор наверняка знал только одного. И не раз уже ловил себя на том, что быстро оглядывает собирающиеся компании в поисках аловолосого, с демонскими глазами. Находил редко: Вэр, видимо, на такие посиделки вырывался нечасто, исполняя задания магистра Трилло и прочих. В последнее время Савиор еще и на сокашников поглядывал с интересом. Воспоминания о Вэре хороши, но и телесной любви хочется. В бордель идти было дорого. Он сунулся туда… и чуть глаза не потерял, услышав цену самого дешевого раба. Да уж, это тебе не провинциальная Скафья, это столица. А тут вон, такие же пылкие парни. Согласные на многое. Сговориться легко — пальцы колечком сложил, вот тебе и знак. Кому надо — углядит. А про то, у кого в келье, да кто сверху — другие знаки есть.
Савиор задумался, провести ли весело уже сегодняшнюю ночь.
— Скучаешь? Это ты зря, — в голосе, почему-то хрипловатом, как после болезни — знакомая насмешка. Тень возник рядом на грубой каменной скамье, как всегда тут сидел, нога на ногу. Волосы в узел, сорочка расшнурована, из-под нее бинты видно.
— Присматриваюсь, ищу рожу посимпатичнее. М-м-м, кровь, тлен, уныние. Как сексуально.
Вэр закусил губу, сдерживая смех, наверное, ребра болели.
— Ага, дальше некуда. Что, мастер Савиор, дорого под зеленые шторки заглядывать в столице?
— Дороговато. Так что родная келья и что-нибудь поприятнее на ощупь из окружающих.
— И какое оно — поприятнее? — в серых глазах те еще демоны танцевали, зрачки узкие расплывались, то ли от боли, то ли потому что стемнело изрядно. От Вэра пахло кровью и лечебными травами.
— Не слишком костлявое. С гладкой кожей. Упругое. И живое.
Вэр и через боль ржал, как породистый конь. Аж обидно стало. Но это быстро прошло, стоило напомнить себе, на кого вздумал обижаться. Пусть посмеется, пес храмовый, у него тут не так много поводов для радости есть. Вэрилан отсмеялся, придвинулся поближе, плечом к плечу, шепнул:
— Любую тень выбирай, не прогадаешь. Впрочем, выбирай кого хочешь, в храме-то всяко безопаснее, здесь хоть все чистые.
Савиор хмыкнул и сложил пальцы в кольцо, устроив руку на коленях.
В эту ночь поспать удалось разве что пару часов перед самым рассветом, когда любовник ушел. Савиор не останавливал — правильно ведь, если застукают их вместе, оба в карцер загремят. Храм — гадючье гнездо, но сверху все должно быть чинно и благопристойно. Секс придал сил, на следующее утро Савиор только что не летал. Хор-р-рошо, жаль только, что не сокашника выбрал, а тень. Когда трахал — татуировку краем глаза заметил. С тенью часто не получится. Проклятые тени, чтоб им! Но как же хороши в постели… Савиор потянулся, закинув руки за голову, блаженно улыбнулся.
2. Третий страж
Истории свойственно повторяться — это еще древние говорили, считая время спиралью. Савиор думал об этом, рассматривая коленопреклоненную фигуру на треугольной площадке в центре колодца трибун. Белая сорочка с одной стороны в бурых пятнах и брызгах. Цепь от ошейника пристегнута к кольцу в полу, другая держит в крайнем натяжении скованные, вывернутые немыслимо за спину руки, ноги забиты в металлические колодки. Слухи по Храму расползались в последние три дня просто чудовищные. Как же, тень убил младшего магистра! Подробности пересказывались жутчайшие — у некромантов воображения нет, зато они видели многое. На самом деле там и был-то один аккуратный разрез. Правда, поперек горла, какая жалость.
— А за что? — поинтересовался Савиор.
— На суде скажет, — отмахнулись от него.
— Да не казнят его. Старшую тень-то. Отправят на пару недель на нижний уровень, и будем по очереди бегать, пытки отрабатывать.
— Но он нарушил закон!
— На суде все узнаем.
Вот и сидели здесь сейчас все храмовники, на трибунах яблоку негде было упасть. Савиору было слегка жаль Вэра. Красивый. Пропадет зря. Он спал с другими, а ночами снился этот, как будто проклял своими демонскими глазищами, сволочь. Так ни разу и не коснулся больше, все гадал: бархат или атлас? Ласковый или жесткий? Теперь вряд ли узнает. Если в самом деле не казнят, то и свободы такой у тени больше не будет. Как оружие станет: из ножен в глотку, обтереть и снова в ножны. Савиор печально вздохнул. Жаль. В жизни некроманта и так мало красоты…
В зале совета стояло шелестение: мастера и магистры обсуждали, что же теперь будет. Вэр стоял, не шелохнувшись, только дышал, Савиору с его места было видно, как медленно двигаются на вдохе лопатки под тонким полотном.
— Кого он хоть прирезал-то?
— Магистра Аруэтти же.
— Говорят, не его одного. Еще старших мастеров Шаньи и Леотто.
— Мир стал чище, — отрешенно заметил Савиор.
Шум утих: в зал входили магистр Трилло и еще шесть младших магистров. Прошли на свои места, сели. Трилло кивнул секретарю, тот развернул полученный из его рук свиток, кашлянул и зачитал:
— Тень Вэрилан признается виновным в самовольной казни трех заговорщиков, злоумышлявших против руководства Храма и Его величества. Приговаривается к трем дням заключения во втором каземате третьего уровня. Исполнителем наказания назначается мастер Савиор.
Взгляды всех присутствующих скрестились на некроманте, чуть не поджарив его. Савиор на них ответил бесконечно усталым взором, мол, пока вы трахаетесь в свое удовольствие, мне три дня пса пинать.
Вести тень через половину Храма пришлось прямо так, как он был. Вэр старательно ковылял в колодках, прятал лицо под волосами и выгибал спину, чтоб не удавиться ошейником. Терпения у Савиора на этот спектакль хватило только до лестницы на второй уровень.
— Снимай все это, — буркнул он.
— И перенести ко второму каземату? — понятливо и насмешливо уточнил тень, выпутываясь из оков, как танцовщица из монист — за считанные удары сердца.
— Именно так. Вперед и с радостной улыбкой.
Сам Савиор при мысли о плети только что не облизывался.
— Давай руку, — вздохнул Вэр, подбирая свои «богатства», чтоб не вызывать пересудов, если кто найдет.
Некромант протянул сине-желтую конечность.
— Однако, красота какая. Скелет надгробьем стукнул или оживший стульчак оторвать пытался?
Савиору захотелось его просто и без затей треснуть промеж глаз за упоминание самой позорной практики молодого мастера.
— Одного наглого мерзавца колотил.
— В Храме есть лазарет, — тень отпустил его руку. — Мы на месте.
— И тут три дня безвылазно торчать и тебя стегать, рисуя портрет магистра?
— Ну почему же? Ты волен приходить днем и уходить вечером. Это же меня наказали, не тебя.
— Сильно сомневаюсь в этом, — пробубнил Савиор.
— Почему?
Двери на третьем уровне запирались только снаружи, поэтому в каземат они вошли свободно. Он был почти пуст, никаких громоздких дыб и прочих пыточных устройств. Две цепи с потолка до пола, на звеньях закреплены браслеты на разной высоте. Пара плетей и кнут на стене.
— Оу, это мне придется проявить фантазию?
Вэр равнодушно пожал плечами. Или он талантливо делал вид, что равнодушен.
— Ощупать, — мечтательно протянул Савиор. — Можно щупать, наконец-то… И на зуб попробовать.
— Ты хочешь меня укусить? — Вэрилан явно удивился.
— Ощупать и укусить, да. Интересно же.
Тень снова рассмеялся, но оборвал смех, услышав первый приказ.
— Раздевайся и в цепи.
Савиор был краток. Сложно было говорить, когда тут слюни бы проглотить, а не рабочий, короткий — по середину бедра — балахон ими закапать. Особенно когда тень повиновался, начав, как и в прошлый раз, с широкого кожаного пояса. Вещи сейчас не складывал, бросал на пол, как упадут. Стянул волосы в узел и к цепям шагнул обнаженным, босиком, поднял руки на уровень груди, коснулся запястьями браслетов, те лязгнули, словно голодные пасти. Брызнула кровь, потекла по белой коже, оставляя глянцевые следы: на браслетах изнутри были набиты короткие шипы, так что тень там или не тень, а не вырвешься.
Савиор сразу же вцепился в него, принялся гладить ладонями, ощупывая.
— Так и думал, — с восторгом пробормотал он. — Ты похож на шелк.
— А скоро стану похожим на лягушачью шкурку, — недовольно отозвался тень, но уйти от прикосновений не пытался. Вообще, захоти он убить Савиора, сделал бы это и в цепях, и в колодках. А сейчас и вовсе ноги свободны.
— Почему это?
— Холодно тут, через час мурашками покроюсь, так что ладно, гладь сейчас.
Савиор его еще и лизнул. Вкус как вкус — немного солоноватый от пота. А пахло от Вэра кровью, ну и не мудрено — у него кровь убитых одежду пропитала и волосы с одной стороны.
— Мне нравится!
Вэр молча ждал продолжения. Савиор прижался к нему, обнимая и поглаживая по спине между лопаток.
— Нравлюсь? — Вэр насмешливо скривил губы.
— Конечно. Такая шелковая кожа, такой цвет. М-м-м… Век бы гладил.
— Ты меня, вообще-то, наказать должен?
— Ага. Вот еще минутку поглажу… И сразу пытки и обучение смирению и послушанию.
Вэрилан искренне рассмеялся, схватился за цепи и выгнулся, подставляясь под ладони, мол, гладь, раз уж так хочется. У тени было отзывчивое тело, он прекрасно видел это, чувствовал дрожь, пробегающую по телу Вэра от его ласк. И чего, спрашивается, тот из себя недотрогу корчил? Или дело было в чем-то ином?
— Что ж… Жаль, но придется вспомнить про плеть.
— У тебя отлично получается, третий Страж, — голос тени звучал нежно, вот только заставил молодого мастера-некроманта похолодеть, сжать пальцы, прочертив по груди пленника налившиеся кровью царапины.
— Что ты сказал? — переспросил Савиор.
— Что ты прекрасно управляешься с плетью, — Вэр улыбнулся.
— Нет, я слышал что-то другое. Про Стража.
— Тебе показалось. Здесь иногда такое странное эхо.
Савиору предлагали выход, но он знал: они оба будут помнить, что тень знает, кто он. Уезжая из Скафьи, Савиор и подумать не мог, что кто-то здесь, в столице, сумеет опознать в нем не просто некроманта.
— Молчи о том, что узнал, — приказал Савиор.
— Я буду молчать, — тень покорно опустил глаза, но под алыми, как в крови искупанными, ресницами они блеснули усмешкой. Его, тень, называли «меч карающий» и натаскивали, натравливали на тех, кто распространял ересь о Стражах. Только мало кто знал, что он создан совсем для другой цели.
Плеть здесь тоже нашлась, тяжелая, удобная. С крючьями. И совсем новая. Стоял тень тоже удобно: не у стены, а посередине каземата, открытый со всех сторон. Начал в этот раз Савиор снова со спины, задавшись целью вырисовать… а хотя бы и розу, почему нет? А еще — добиться хотя бы звука от этого существа. Тень молчал, словно заговоренный, только сипло втягивал воздух сквозь зубы.
— Красиво, — Савиор не удержался и лизнул розу, раскрашенную кровью. — Красное и белое.
Вэр переступил босыми ногами, прерывисто вздохнул, но не ответил, только покрепче сжал пальцы на звеньях цепи.
— На сегодня хватит. Можешь освободиться от цепей и… Посидеть где-нибудь в углу.
— От этих — не могу, — покачал головой тень. — Второй каземат заговорен так, что пленник или провинившийся проведет в цепях все время наказания.
— Ладно, тогда стой. Не замерз еще?
— Ноги мерзнут. Да и остальное тоже, — хмыкнул Вэр. — Если поможешь обуться, буду благодарен. Жаль, что плаща нет.
Савиор натянул на него штаны и сапоги.
— Лучше стало?
— Относительно — да. А тебе? — бровь насмешливо приподнялась, Вэр глазами указал на плеть, которую Савиор машинально сунул в бадью с водой, стоящую у стенки на табурете.
— Намного, — тот блаженно улыбнулся.
— Странные вы все же. Стражи, я имею в виду. Одного хлебом не корми — только дай что-то сжечь, с огнем поиграть, руки вечно в ожогах, волосы припалены, когда брови и ресницы отрастали в последний раз, он уже и сам не помнит. Второму лишь бы простору побольше, но у него хоть крылья, с ним ясно все. А тебе плеть и кровь, значит.
— Каждому свое, — Савиор прислонился к стене. — Раз уж ни света, ни воздуха, ни даже игривой водицы.
— Ну, ну, неужто завидуешь? — Вэр улыбнулся шире. — Тебе такой дар дали — источник жизни и ключ к нему, а ты, как дитя — «Не то!»
— Как же не то? Самое то, — Савиор ухмыльнулся.
Хоть он сам сказал, что на сегодня хватит, все равно тянуло, хотя бы постоять рядом, а лучше опустить руку на кровавый рисунок и трогать, трогать, размазывать кровь и не давать ей перестать, а потом облизывать пальцы. Или сразу уж вылизать спину тени, пока следы не станут просто багровыми углублениями на взрезанной острыми лезвиями коже? Савиор выбрал последний вариант. Кровь была горькой. Он отфыркивался, но остановиться не мог, слизывая и уже подсыхающие следы, и свежие капли, выступающие из ран.
— Какой же ты вкусный.
У тени чуть задрожали плечи, пришлось обойти его, чтобы понять, что он смеется.
— Тебе нравится?
— Очень. Не боишься, что сожру? — Савиор клацнул зубами.
— А надо? Барсы первыми не нападают, если только это не охота. А ты не охотишься.
— А вдруг я очень… Хм… Нетрадиционный барс?
— А попробуй укусить, — внезапно предложил ему Вэр.
Савиор укусил сразу же, впился в загривок зубами, вгрызаясь все глубже. Так ему казалось, по крайней мере, пока не понял, что не чувствует вкуса крови, да и кожа… под его зубами она проминалась, даря обманчивое ощущение укуса, а потом восстанавливала свою упругость.
— Ого! — Савиор в полном восхищении укусил еще раз.
— Эй, не увлекайся, мне же больно!
Как будто спине сейчас не больнее было, вот странный.
— А ты вообще-то наказан, — Савиор обошел его, укусил в плечо. — М-м-м, какое необычное ощущение. Мне нравится… Очень нравится.
— Ты похож на играющего котенка, — хмыкнул ему в лицо тень. — Молочного, который точит зубки.
— Только я вот давно уже не котенок.
— Ну так и я — не клубок ниток.
— А жаль, я бы с тобой… поиграл, — Савиор провел ладонью по его груди. Уловил на мгновение сорвавшийся ритм сердца и чуть более долгий выдох. Снова приласкал, теперь уже обеими ладонями. Такое горячее, такое отзывчивое тело, куда там специально обученным рабам. Звякнули звенья цепей, когда Вэрилан перехватился руками. Савиор продолжал его гладить, спустился ладонями по бокам на бедра, встал вплотную. Бесовские глаза тени сияли нестерпимо, а узкие зрачки расширились и стали почти круглыми, над пахом штаны выпирали горбом, а он молчал, только подрагивали в ухмылке уголки губ, провоцируя. Савиор приспустил его штаны, переместил ладонь на член, обхватывая. Такой же идеальный, как и все его тело, соразмерный, ровный, без единого изъяна. Тень повел бедрами, нагло толкнулся в ладонь. Усмешка на бледных губах стала шире. Савиор продолжал ласкать его, одной рукой обнимая за бедра.
— Жаль, что у меня скованы руки, — промурлыкал тень. Но оковы не помешали ему повернуться так, чтобы дотянуться ртом до шеи некроманта. У того не было такой защиты или особенности, а у тени оказались очень острые клыки. И, кажется, не по одной паре на челюсти.
— А ты получай от этого удовольствие, — Савиор подставил ему шею.
Острая боль в укусах сменялась горечью свежей крови на языке, когда вылизывал текущие из-под шипованых браслетов струйки. Член тени в руке был горячим, как раскаленный, и пульсировал.
— Дай мне кончить, — прохрипел тот, его губы были в крови, словно накрашены алым.
— Кончай, — согласился Савиор. И жадно смотрел, как искажается красивое лицо в гримасе мучительного наслаждения. Он хотел это запомнить. И потом увидеть еще, но подпустит ли его тень вне каземата?
— Хм, — некромант облизнул пальцы. — Тоже горькое.
— Я не патока и не медовые соты.
— А жаль. Хотя нет, не жаль… Просто я очень люблю сладкое.
— Я запомню. А теперь верни мои штаны на место, будь так добр. Задница мерзнет.
Савиор натянул обратно штаны тени, осмотрел его спину и накинул рубаху сверху на плечи.
— Магистр Трилло тебя любит…
— Скорее, ценит и не желает, чтобы хороший инструмент сломали.
— Или это, — Савиор отошел. — Что ж, пойду за едой. И парой одеял.
Он проклял все и всех, пока поднимался по бесконечным лестницам, а потом спускался по ним же. Хвала всем богам, решил захватить жратвы на все три дня, чтоб больше не шастать туда-сюда. Потом подумал, как будет выкручиваться с естественными надобностями его подопечный, да и он сам.
— И кто из нас в итоге наказан…
Тень подсказал ему, что в четвертом каземате есть куда облегчиться, а в шестом можно найти что-то вроде ведра, чтобы помочь и ему.
— А есть я не буду, три дня поголодать — это мелочи. Только дай воды.
— Хорошо. Ладно, три дня как-нибудь переживем. Не мерзнешь?
— Спасибо, согрелся. Почему ты вдруг заботишься обо мне?
— Потому что мы уже выяснили, что я не обычный некромант. Вернее, некромант я как раз самый обычный, даже недоученный.
— А я всего лишь тень, кем бы ни был изначально. От клейма принадлежности Храму можно избавиться только вместе с головой.
Савиор усмехнулся.
— Наша жизнь есть служение Храму и деяния наши есть благо для живущих.
— А учение о Стражах есть ересь и подлежит искоренению, погрязших же в оной надлежит испытать стихиями, а затем дать огненное очищение.
— Именно так. А если пройти испытание стихий?
— Всех четырех? Каждый Страж владеет чем-то одним, и даже мне не по силам подчинить все стихии сразу.
— Попросить помощи у братьев никто не мешает, — хмыкнул Савиор.
— Никто не знает, где два первых Стража.
— Мир не считает их мертвыми, это все, что я могу сказать. А я разбираюсь в смерти.
— Слушай, хватит, — вдруг взмолился тень. — Я больше не могу и не хочу получать надежду и снова ее терять.
— Они не мертвы, — повторил Савиор, отходя.
— Я знаю. Но они и не вернулись.
— Ты знаешь их? — по наитию спросил некромант.
Вэр помолчал, опустив голову, потом заговорил:
— Я был рядом с матерью Солара, когда он родился, я принял его на руки, учил говорить и ходить, дал ему выструганный из палки меч. Я обошел три королевства, чтобы вызнать тайну каррирской стали и сковать ему его Луч. Селамира я нашел, когда ему исполнилось пять, ему пришлось обрить голову, чтоб избавить от вшей. Я выкармливал его три года молоком и выпаивал травами, чтоб вернуть здоровье. Учил его стрелять из лука, а у него не хватало силенок натянуть тетиву до уха… Я сразился с тирскими быками, чтобы получить их знаменитые золотые рога и создать для него Радугу. Они выросли, и я отпустил их. Бродил по миру, искал остальных. Показалось, что нашел третьего… Его звали Салвир Трилло… Я ошибся.
— А третий пришел сам, — усмехнулся Савиор. — Ничего, однажды братья соберутся. Когда я закончу обучение, я разыщу их по следам.
Тень крепко сжал губы и не поднял на него глаз. Изнутри его рвали на части боль, страх и гнев, но снаружи он лишь хмурился, чувствуя, как сидит на затылке ледяным пауком клеймо.
— Тебе придется искать четвертого брата, Савиор. И обучать его самостоятельно. Так было всегда — Стражи приходят в этот мир не все сразу.
— Что ж, осталась Жизнь. Думаю, я смогу его разыскать.
Вэрилан слишком много знал о Стражах мира, и сколько же ему было лет, если он принимал новорожденного старшего? Легенды ничего не говорили о том, что у Стражей должен был быть воспитатель или нянька. Кто он такой? Очень хотелось получить ответы на свои вопросы. Вытрясти их из этого аловолосого гада.
— Ты демон? — начать Савиор решил с самого очевидно напрашивающегося.
— Нет, — Вэр поднял голову и усмехнулся сухими губами.
— А кто ты? — Савиор обошел его кругом.
— Вэрилан. В легендах мароа меня называют Скитальцем, торусы — Бесприютной тенью, глинфы — Хозяином теней. Не догадываешься?
Савиор помотал головой.
— Ты какой-то могущественный чародей?
— Сходи в библиотеку, если пробраться мимо брата-библиотекаря, в дальней части третьего зала будет неприметная дверь, за ней найдешь много интересного. И ночуй сегодня в своей постели. Иди.
Савиора вынесло из каземата, словно это он стал тенью, получившей приказ. Одеяло он тени оставил, укутал потеплее. Тайна и загадка жгли душу. Путь наверх он вообще не заметил. Как пробраться в бибилотеку, Савиор пока не придумал. Но он там обязательно побывает. Нужно только убрать со своего места брата-хранителя библиотеки. Этот старикан, как паук в своем коконе, вечно копошился в темном углу в грудах полуистлевших пергаментов, свитков и книг, что-то клеил, стирал, переписывал. Как именно от него избавиться? Уговорить погулять? Дождаться, когда он уйдет спать?
Савиор побился головой о стену. Это помогло: в трапезной он умудрился подбросить в тарелку брата-хранителя пару крупинок самого сильного из возможных слабительных. В итоге, в заветную дверь библиотеки проскочить удалось без проблем. А там… в пыльной маленькой комнатке разбежались глаза и растерялись мысли, а руки, подрагивая, поднимали переплетенный в пожелтевшую от старости кожу тяжелый том «Наставлений», гладили крышечки свитков «Отвечной Хроники». Запереться бы здесь на неделю, перечитать все. Но времени мало, надо прочитать хотя бы что-то про Вэра. Он выбрал все-таки «Хронику», там, как говорил мастер-наставник в Скафье, собраны были все космогонические мифы народов мира.
— Итак, Вэрилан. Или что-то про тени.
Надо было читать, а еще прислушиваться, не возвращается ли из отхожего места библиотекарь. Наконец, что-то удалось вычитать. Понятнее не стало. Тень мира? Это как вообще? «Идущий между» — и понимай, как хочешь. Или это же «Хозяин теней». Как это? Разве у теней может быть хозяин? Ну, если это не храмовые тени, конечно. Ответов не появилось, зато стало больше вопросов. Например, к магистру. Если верить свитку, Вэрилан едва ли не ровесник мира. Тогда как обычный смертный смог создать клеймо и магию, которая бы сумела подчинить такое существо? Магистр производил впечатление человека рассудительного. Возможно, сумеет объяснить все внятно. Спрашивать только было страшно. С чего бы ему, младшему мастеру-некроманту, интересоваться историей создания клейма теней? Раньше времени раскрывать, что он — Страж, не хотелось. Еще погонят на испытание. Не зря же храмовники так старались выставить Стражей мира просто красивой сказкой, а потом и вовсе ересью. Только вот что им Стражи такого сделали, еще это бы узнать. Ну и еще то, кто же такие Стражи на самом деле, и от чего они должны охранять этот мир. И почему их всегда четверо.
Но из библиотеки пришлось бежать — старик все-таки совладал с собой. Савиор, рискуя не только руками — за воровство руки отрубали без различия чинов, заслуг и прочего, но и головой, спрятал свиток под балахон и вынес его из каморки, а потом и из библиотеки вовсе. И теперь не знал, куда приткнуть. У себя в комнате — опасно. В саду не закопать. В итоге, он решил утащить его в казематы и почитать там. Спрятал в кожаной подушке. Если спросят — там не на чем сидеть, вот и тащит для себя. Сидеть там было в самом деле негде, а спать он сегодня не собирался. Можно будет уйти в шестой каземат, там, вроде, лавка была, прилечь, когда надоест сидеть. А, еще по пути набрать факелов.
К Вэрилану он в итоге прибрел, нагруженный всем имуществом и зевающий.
— Ох, ну что же за дурной птенец?! — возмутился тот, но цепи удержали, хотя и дернулся помочь, схватить за шкирку, оттащить в комнату и заставить лечь спать.
— То котенок, то птенец — ты определись уже с моей видовой принадлежностью.
— Ладно, как котенок ты не умнее! — сердито свел брови тень. — Чего ради ты снова приполз в казематы?
— Почитать украденное.
— Сядь здесь, — тень кивнул на пол у своих ног. — Хочу тоже почитать.
Савиор плюхнулся на пол, на подушку.
— Ну… Посмотрим.
Медленно разворачивался свиток, Савиору пришлось читать с самого начала, чтобы прояснить для себя, кто же такой этот «Идущий Между», между кем и куда идущий. Получалось, что Вэрилан был тенью мира, сотворенным при создании этого самого мира. Свиток был исписан плотно, но руны были слишком крупными, да и язык был архаичен настолько, что Савиор еле продрался через него.
— Тень мира? — некромант запрокинул голову, коснувшись макушкой колен тени. С такого ракурса улыбка Вэра казалась гримасой печали.
— Тень мира и Хозяин всех иных теней, населяющих его. Вэрилан, Идущий Между Теней. Я предпочитаю второе прозвище интерпретировать иначе, — согласился тот.
— И тут написано, что ты должен воспитать Стражей. Но я уже взрослый.
— Верно.
— И где же ты был в моем детстве?
— Прости. Моя вина.
Тень смотрел прямо в глаза, не скрываясь больше за улыбкой.
— Почему вина? У меня было отличное детство, — Савиор улыбнулся.
— Расскажешь? Я привязан к Храму и не могу свободно передвигаться дальше, чем до границ столичного округа.
— Родился я в деревне среди леса. Отец был кузнецом, мама полуобученной некроманткой. Могла заговорить кладбище и успокоить поднявшихся, этого хватало. Я унаследовал дар, — Савиор обнял руками колени. — И меня отправили на учебу.
— Значит, тебе повезло. Очень часто Стражи приходят в этот мир, теряя родных. Обычно я успевал находить каждого раньше, чем им — вам — исполнялось шесть.
— Мои родители все еще живы. Я по ним скучаю иногда.
— У вас бывает отпуск, ты сможешь их навестить.
Савиор кивнул.
— Знаю. Но это далеко.
— Если б я мог… Ты попал бы туда за считанные мгновения.
— Ничего, я люблю путешествовать. Пить не хочешь еще?
— Потерплю. Савиор, помоги мне освободиться. Я должен найти младшего.
— Как тебя освободить? Я еще только учусь, многого не знаю. Быть Стражем, когда мир говорит с тобой, — здорово, но бесполезно без книг.
— Книги… ты их видел. Все они принадлежали мне, когда я связался с магистром Трилло и заполучил дивное украшение на затылок, их отняли и спрятали там. Когда я получу свободу, ты сможешь читать их, сколько влезет.
— Но ведь как-то же это должно сниматься. Стоит почитать хроники.
— Разве что документы самого магистра. Привязку теней создавал он сам на основе торусских глифов.
— А у вас с ним какие отношения вообще?
— Я вырастил его так же, как растил когда-то Стражей. С четырехлетнего карапуза до молодого мастера-некроманта. Он ведь талантлив, силен, как маг, к тому же — сила Смерти… Я ошибся, хотел учуять в нем душу Стража и обманул сам себя. Наверное, старею — нюх притупился, а глаз замылился… — звучало странно из уст цветущего молодого парня, но стоило посмотреть в его глаза, все несоответствие внешности возрасту скрадывалось. — Мне казалось, он любил меня, как отца… Оказалось — как отличный инструмент. Я знаю лишь, что он ревнивый собственник и, хотя ни разу не наказывал меня сам, старался подобрать исполнителей так, чтоб меня «не испортили». Я все же не бог и могу умереть, если хорошенько постараться. Отрезанная голова не восстановится, хотя рука или нога могут.
— Рано или поздно магистр умрет. И ты будешь свободен.
— Это будет поздно. Я всегда чую рождение Стража. Ошибся только с Трилло, и до сих пор не могу понять — как?
— Может, мир его отверг? Такое бывает. Мое рождение ты ведь не ощутил.
— Не ощутил, ты прав. Возможно ли… — Вэр нахмурился. — Ты родился в тот год, когда на мою шею легло клеймо.
— Возможно, мир отверг Стража за такое, — предположил Савиор.
— И отдал его силу тебе. Я тогда несколько недель провел вне жизни и смерти и не мог учуять этого. Что ж… отрадно знать, что я еще не настолько дряхл, чтоб ошибиться в Поиске, но печально то, что я не сумел достойно воспитать его.
— А мне нужно найти младшего братца, так?
— Да. Сейчас ему нет еще и месяца. Найти Жизнь всегда было проще, чем остальных. Главное, внимательно слушать, где увеличился урожай, надои, мало болезней, рыбаки возвращаются с полными лодками или охотники — с невиданными зверями.
— И переселиться в это счастливое место, — хохотнул Савиор.
— Обычно я так и делал. Плохо то, что к тому времени старшие уже вырастали и разлетались прочь по миру.
— Но почему они не вернулись за тобой?
— Я не знаю. Когда я воспитывал Трилло, мне показалось, что в мир снова пришел Враг. Но это ощущение было… смазанным, слабым. Словно лишь его тень.
— У Врага тоже есть тень?
— Тень есть у всего. Когда демиург приходит в мир, он становится так же материален, как и этот мир, значит, тень появляется и у него. Оперировать миром можно лишь извне него, но только тому демиургу, что сотворил его. Это Право Демиурга. Чтобы получить его, другому придется сперва уничтожить Стражей, причем, без возможности их перерождения. Затем Тень мира. Затем все живое до малейшего зернышка, личинки, яичка. По сути, оставить от мира лишь голый каменный шар. И только тогда он получит Право Демиурга на этот мир.
— А не проще создать свой мир с нуля? — удивился Савиор.
Вэрилан пожал плечами, насколько позволяли цепи.
— Я не особенно понимаю мотивы демиургов, все же я лишь Тень, а отнюдь не один из них. Ну, довольно на сегодня. Тебе нужно поспать.
— Ага.
Савиор поднялся, зевнул.
— Спокойной ночи.
— И тебе.
3. Заговорщики
Чтобы поспать, некромант отправился в шестой каземат, разложил на лавке одеяло, подушку, разжег в жаровне угли, чтоб не было так безбожно холодно, и лег, завернувшись в край одеяла и свою робу. В этом было что-то прекрасное: спать в пыточной. Энергия так и струилась. А сон не шел, хотя он изрядно устал и набегался по бесконечным лестницам. Слишком много информации, способной повергнуть в трепет кого… потрепетнее. Значит, ему придется искать младшего брата, потом как-то воспитывать. А еще нужно спасти Вэрилана, придумать, как снять руны подчинения.
Он ничем не был обязан тени. Мог бы просто закончить обучение и уйти, найти брата, поселиться рядом с ним… Нет, не мог. Некромант не смог бы научить мага Жизни всему, что тот должен знать. Как ни крути, Вэр им нужен. Есть немалая вероятность, что он знает о некромантии побольше магистров. Ведь не первое поколение Стражей воспитывает.
Савиор перевернулся на другой бок. Интересно, его влечение к Вэру — на чем оно основано? Он не помнил прошлых воплощений, как и другие братья, иначе не требовался бы Стражам нянька-Тень. Но, может, душа все равно тянулась к Вэру? И тут нет, души Стражей не повторялись, каждый раз рождались новые, лишь Сила была той же. А Сила — это не разумная субстанция, у нее памяти нет. Или просто Храм и эманации смерти так влияют? Обычно такого не бывало. В родной Скафье он и в бордель-то бегал редко, ну, пару раз в полгода. Для отдыха тела и разума хватало именно что эманаций. Храм там окружали три могильника-костницы, одну тогда еще подмастерья собирали и украшали сами, перекапывая старые могилы, чтоб освободить место на кладбище под новые. Было так замечательно воссоздавать упокаивающую символику из кусочков костей, черепов, фаланг пальцев, реберных дуг. Никакого секса не требовалось. А тут он словно сорвался с цепи. Он не хотел спать, он хотел снова прийти, бросить к ногам тени подушку, устроиться на ней и согреть губами длинные, мускулистые ноги, приласкать так, как никогда ранее никого не ласкал.
— Ерунда какая-то в башку лезет, — Савиор перевернулся еще раз. Чуть не свалился с узкой лавки, разозлился на себя, на Вэра, на магистра и на братьев, которые бросили приемного отца в одиночестве.
Каземат отозвался протяжным гудением, пришлось срочно смирять всплески магии. Нельзя было показывать Силу. Нельзя — он посредственный некромант, не самый сильный среди мастеров. Неужели перестали действовать нанесенные невидимой краской под кожу ограничивающие руны? Магистр Канья предупреждал, что так может быть после совершеннолетия, но чтоб до?
Вдох-выдох, вдох-выдох.
«Успокойся», — приказал себе Савиор.
Сила улеглась, оставалось надеяться, что никто не заприметил эту странную вспышку. Будет неловко, если придется объясняться, а у Савиора даже отговорок не заготовлено. Испуг от сотворенного позволил заснуть, больше ни о чем не думая, застыть в одной позе на узкой лавке.
Ему повезло: казематы третьего уровня были настолько надежно экранированы от выплесков силы, что учуял его лишь Вэр, и то потому, что был настроен на Силу Стражей. Но и он уловил только отголосок, улыбнулся, поудобнее перехватывая руками цепи, чтоб не ранить себя шипами еще больше. Спать он не собирался, он в принципе мог не спать вообще, да и когда ложился в постель и закрывал глаза, больше вгонял себя в медитативный транс, открываясь миру, чем спал. Тени мира не нужен отдых.
Утром Савиор прибрел к нему, обнимая прихваченный учебник.
— Доброе… это самое, которое уже не ночь…
— Не выспался? — сочувственно улыбнулся ему Вэр. — Ничего, думаю, магистр даст тебе отдохнуть по окончании срока моего наказания. Умойся в соседнем каземате, там есть источник проточной воды.
— И все-таки, почему именно я тебя наказываю?
— Магистр уверен, что ты меня не сломаешь. А еще он проверяет меня. Я ведь рассказывал ему о Стражах, он знает, что он — не Смерть и опасается, что однажды третий Страж придет, чтобы меня освободить. Поэтому я ни к кому не демонстрирую особого расположения.
— Ага, а я, видимо, демонстрирую?
— Глаза и уши в Храме есть у каждой стены и каждой двери. Ты несколько неосторожен, выискивая меня взглядом.
— Тебя тут все выискивают, я не одинок.
— И все же… будь осторожен. Я могу приходить к тебе тенями. Я все еще их Хозяин, несмотря на клеймо.
— Буду очень осторожен. Так, что у нас там по программе пыток и казней?
— В шестом каземате есть ножи. Принеси тот, которым снимают кожу, — обыденный тон, даже несколько менторский, продрал до костей.
Но Савиор, привычный подчиняться приказам старших мастеров, кивнул и принес требуемое.
— Разметь шесть полос в ноготь шириной и в локоть длиной. Спину ты подпортил, придется пользоваться грудью и животом.
— Не подпортил, а украсил, там шикарная роза.
— В данный момент времени она бесполезна как для меня, так и для тебя и портит кожу, — фыркнул тень.
— Ты хочешь, чтобы я…
— Да. Тебе придется это сделать — мои руки несвободны.
Савиор кивнул, разметил поле для деятельности неглубокими порезами, очень стараясь вести нож ровно. Он уже понял, для чего, не зря же вчера ломал глаза, вычитывая о Тени мира все, что нашлось в «Хронике».
— Хорошая кожа. На ощупь будет такой же приятной, надеюсь.
— Будет, — Вэрилан улыбнулся. За все время его существования он мог бы сплести из собственной кожи кнут, что опоясал бы мир, а не только оплести ею рукоять будущей Змеи, оружия Стража-Смерти.
— Вот только как я ее сохраню?
— Она не испортится, я позабочусь. Начинай.
Он расслабился, как мог, стараясь не цепляться за цепи слишком сильно. Поднял голову и отвел ее назад, утвердился ногами покрепче. Савиор сглотнул, посмотрел в его лицо и приступил к работе, уловив насмешливый взгляд из-под ресниц. Ножом он орудовал достаточно умело, хотя никогда прежде не занимался пытками. Но тут все было достаточно просто: надрезал, потянул, понемногу отделяя кожу от тела, аккуратно подрезая, чтоб не затронуть мышцы.
Шесть кровавых ран подарил ему тень, вволю крови, чтобы умыться ею, как чистой водой, напиться, как вином. Они закрывались медленно, затягивались новой кожей — весь день. Засохшую кровь с розы Савиор оттер, полюбовался, немного хмурясь: несколько линий легли не так, как ему хотелось.
— Все-таки чужая плеть не сразу чувствуется.
— У тебя будет своя, — голос повиновался Вэру с трудом, хотя он и не кричал во время пытки. Просто сводило горло до сипа.
Савиор нежно погладил его по горлу. Пару часов ему пришлось провести, обнимая тень, держать его вес на себе. Теперь в крови были оба, и он принес ведро с водой, раздел Вэрилана и принялся оттирать его губкой. Вода была ледяная.
— Зато кровь быстрее успокоится, да и болеть станет меньше.
Вэр молчал, закрыв глаза и отдаваясь на волю его рук.
— Почему я могу порезать тебя или оставить след от плети, но не могу укусить?
— Ты — не палаческий инструмент, малыш, — синеватые от кровопотери губы сложились в усталую улыбку. Должно быть, тень на мгновение забылся, вообразив, что отвечает на вопрос воспитанника.
— Всего лишь скромный барс, — подтвердил Савиор.
На малыша он не огрызнулся, по возрасту так ведь и есть. Да, он — один из немногочисленного рода оборотней, таких родов остались считанные десятки, а раньше каждый второй был оборотнем. Теперь мир заполонили люди. Они живут в пять раз меньше, зато размножаются в двадцать раз чаще. Савиор показывать свою принадлежность к роду оборотней не собирался, благо, что внешность ничем не выдавала, волосы черные, глаза серые. Вэр угадал или понял, это неважно. Он не выдаст. Только теперь нужно как-то добраться до бумаг магистра Трилло. Это будет гораздо труднее, чем пройти мимо брата-библиотекаря. В окно ночью влезть? Но он еще не получил второй облик, да и когда получит, барсы по деревьям хорошо лазают, а не по каменным стенам. И укрыться не выйдет — крупноват.
— Вэр?
— Я слушаю тебя, малыш.
— А сам ты не можешь проникнуть к магистру?
— Нет. Свои покои от меня в первую очередь он защитил так, что войти я могу только по его личному позволению и через дверь, — тень закашлялся. — Дай мне немного воды.
Савиор напоил его, продолжил размышлять. Не лезть же к магистру в постель… А что, если?.. Да нет, он ничем не выделяется среди прочих. Но если выделиться, может быть, магистр возьмет его в личные ученики?
— Как лучше подобраться к магистру? — вопрос он решил задать Вэру.
— Убить его, — усмехнулся тень. — Трилло — параноик, уже полсотни лет он не подпускает к себе никого.
— Как лучше забраться к нему в постель? — переформулировал Савиор.
— Я уже ответил тебе. Никого — в любом плане и смысле.
— Личные ученики?
— Нет, как и желания их заиметь.
— То есть, ты не шутишь, говоря, что подобраться можно, только убив?
— Я не имею привычки шутить серьезными вещами.
— Это проблема.
— Это не проблема. Прикажешь мне его убить и молчать о приказе.
Повисла тягостная пауза, которую нарушил Савиор пару минут спустя.
— Тогда тебя убьют… Этого я не хочу. Это невозможно — тебе еще учить Жизнь!
— Значит, мне придется выжить. А тебе во время переполоха, который я организую — обчистить кабинет главы Храма. И в наших интересах успеть сделать все быстро.
— А со смертью магистра чары не развеются?
— Я не могу тебе сказать, не знаю этого. Но сомневаюсь, — тень закрыл глаза и неподвижно замер, давая отдых измученному телу. — Отдохни, у тебя есть еще день.
Савиор убрался все продумывать. Да, покопаться в бумагах будет делом нехитрым. Снять подчинение, убраться из Храма силой Стража. Завтра он прикажет Вэрилану убить магистра. Это было невероятно, это должно было вогнать его в шок, но вызывало только всплеск мятного холодка в солнечном сплетении. В конце концов, магистр просто человек, к тому же, преступивший законы бытия. Жалеть незачем.
К удивлению Савиора, которое он испытал лишь следующим днем, уснул он немедленно, едва только улегся на лавку и укутался в плащ. И проснулся довольно поздно по собственному внутреннему ощущению. Ни о каких окнах в каземате речи не шло, но он всегда чуял восход и закат. Для оборотня это порой бывает весьма важно.
— Доброе утро, Вэр.
— Доброе, — выглядел тень гораздо лучше. Раны затянулись, к лицу вернулся цвет.
— Когда срок наказания истекает?
— К утру завтрашнего дня. Еще сутки. Можем продолжить чтение свитка. Или я расскажу тебе о братьях.
— Расскажи о них. Какие они?
Вэрилан взглядом указал на пол у своих ног, и некромант безропотно устроился там на подушке, прижимаясь спиной к его коленям. Тень заговорил, и чувствовалось по его рассказу, что он очень любит обоих, считает своими сыновьями. А еще — очень переживает, где они и что с ними.
— Я их найду, не переживай, — уверил Савиор. — Через год.
— Уверен? — Вэр усмехнулся. — И почему через год?
— Совершеннолетие, сила раскроется полностью. И облик тоже.
На это тень только кивнул. Значит, ему придется подождать год. За это время он сможет найти четвертого сына, обосноваться в какой-нибудь деревушке. Больших городов он за полсотни лет уже наелся изрядно.
Савиор потянулся, прихватил учебник рунологии и уткнулся в него.
— Смешные закорючки.
— Эти закорючки способны удерживать силу бога и даже силу демиурга, — хмыкнул Вэр, помедлил и принялся пересказывать курьезные и поучительные истории прошлых воплощений Стражей. — Потому теперь я выписываю на вашем оружии защитные и сдерживающие руны в обязательном порядке. А для Жизни создаю наручи с ними.
Савиор звонко рассмеялся.
— Ты сейчас все придумал на ходу? Или это взаправду было?
— Это было, я помню каждое воплощение. Их не так много, ведь Стражи живут достаточно долго, чтобы накопить много сил для сражения с Врагом.
— А Врага уже сражали когда-либо?
Тень покачал головой.
— Если бы это было так, он больше бы не явился в мир. Но каждую тысячу лет он набирается достаточно сил, чтобы попытаться снова уничтожить вас и захватить мир.
— И сколько прошло с его последнего явления?
— Девятьсот пятьдесят. Но я не могу поручиться, что через полсотни лет он непременно явится. Это может случиться и завтра, и через тысячу лет. Вы будете жить и готовиться к этому.
— Хорошо. Начнем с малого — освободим тебя.
Вэр улыбнулся и снова прикрыл глаза, не мешая некроманту читать учебник, лишь изредка поправляя произношение особенно заковыристых сложных рун. Собственно, ради этого Савиор читал вслух.
— Всегда мечтал обучиться некромантии. Жить в деревне. Лес и поля. Ягоды летом. Лис гонять.
— Учишься. Нравится? — слегка изгибались в намеке на улыбку губы тени.
— Очень, — ответил Савиор. — Столько нового и интересного узнал.
Он даже рискнул накормить Вэра тем, что еще оставалось в корзинке. И напрасно тот уверял, что спокойно поест по пути из каземата в башню магистра. Конечно, все дело было в том, что в таком случае Савиор терял возможность языком снимать с губ тени капли воды и крохи хлеба.
— В том, что я стал Стражем во взрослом возрасте, есть свои преимущества.
Вэр немного хмурился на это, но не мешал целовать себя.
— Что такое? — ладони Савиора нахально скользили по его животу.
— Это крайне непривычно — целовать того, к кому должен бы относиться как к сыну.
— Но не относишься же, — поцелуй повторился.
— Нет. Ты слишком взрослый и незнакомый.
Вэр с досадой взглянул на цепи. Ему хотелось свободы движений. Савиора же все устраивало, он продолжал гладить тень, дразня. Тот выгнулся за рукой, задышал чаще. Раненая и исцеленная грудь сейчас была чувствительнее прежнего. Мальчишка ее еще и вылизывать принялся, особенно уделяя внимание зажившей коже. И добился все-таки своего: над ухом прозвучал тихий, но полный желания стон.
Савиор спустился ниже, обласкал поцелуями бедра тени. Ему были интересны каждая впадинка и выпуклость на этом беломраморном теле, изваянном самим демиургом. Должно быть, Вэрилан был первым в мире человеком. Вот он — тот идеал, к которому должно стремиться. Идеал телесной красоты и силы. Вэр запрокинул голову и подался бедрами вперед, снова застонал, чуть ниже и протяжнее. Савиор уделил внимание и его члену, хотелось послушать, какие звуки удастся извлечь из Вэра. Вот уж воистину — игра на флейте. Эта «флейта» магу нравилась, как на вкус, так и на ощупь. И звук у нее оказался прекрасным, Вэр, видно, позволил себе расслабиться и отдаться удовольствию. Савиор старался. Целиком заглотить не мог, опыта не хватало, но тени, видно, было достаточно и того, что он мог дать.
Накладывая руки на упругую задницу, некромант поднял глаза, чтоб убедиться, что его не пришибут сразу. Вэр улыбался и ничего не говорил, только время от времени облизывал сохнущие губы. И выгнул спину, повел бедрами, словно ободряя Савиора. Тот продолжил ублажать его, старательно и от всей души. В собственных штанах уже пожар полыхал, но он словно не замечал, что и сам заходится в стонах, насаживаясь губами на готовый излиться член.
— Савиор… Хватит, слышишь? Сави…
Некромант его стонами наслаждался так, как не наслаждался скрипом костей упокаивающихся мертвецов. Чуть помедлил, сжал пальцами у основания, выслушал хриплый рык и снова вобрал в рот, старательно пройдясь языком по головке. Брызнула в горло невообразимая горечь, от которой на мгновение аж стало сладко. Себе Савиор внимание тоже уделил, не поднимаясь, быстро избавился от возбуждения, вызванного стонами Вэрилана. А что так и не попробовал его, только кончиками пальцев пару раз провел меж ягодиц — ничего. Он был почему-то уверен, что все еще у них будет. И будет в обстановке получше, чем эта. Когда Вэр хотя б ответить сможет.
Утром Савиора разбудило легкое прикосновение к плечу.
— Малыш, вставай. Пора заниматься делами.
— Почему малыш? — сонно пробубнил он и подпрыгнул. — А?
— Потому что, — Вэрилан, уже полностью одетый — в чистое, как ни странно, с еще влажными волосами, заплетенными в тугую косу, стоял у изголовья пыточной скамьи и усмехался ему. — Вставай, мастер Савиор. Уже утро, и скоро магистр потребует от нас отчета.
— А как ты выбрался?
— Так время наказания кончилось. Браслеты раскрылись, уже и запястья подживают, — тень поддернул рукав сорочки, показал взявшиеся корками следы от шипов. — Я уже и искупаться успел, и поесть.
Савиор поднялся, собрал все принесенное, подумал и бросил подушку во втором каземате. Если все пройдет, как надо, она ему больше не понадобится. Если нет — тоже.
— Сейчас перенесу тебя в твою комнату. Собери все, что понадобится в пути. Потом наведаемся в кладовые, наберешь продуктов с запасом. И скорее, время на исходе.
Савиор кивнул.
— Мне понадобится только еда. И учебники. И одеяло.
— Учебники брось, я сам потихоньку обнесу храмовую библиотеку. Тебе нужна теплая куртка, лето не бесконечно. Запасные рубахи, штаны, сапоги и плащ. Говоришь, путешествовать любишь?
Савиор смутился и спрятал глаза. В детстве «путешествовать» по лесу любил, дня на три пути, чтоб во мху наспаться, грибов на костре жареных поесть, рыбы, из ручья выловленной… А самым длинным путешествием была дорога от родного храма до первого портала — аж пять дней в компании наставника, с ночевками на постоялых дворах или в трактирах.
— Ага, люблю. Значит, одежда? Я соберу все, что надо.
— Теперь — самое важное. Приказ, — Вэрилан поставил его напротив себя. — Смотри в глаза, постарайся сделать голос как можно тверже, вложи в приказ всю уверенность в его безупречном исполнении. Ну, готов?
Савиор посмотрел ему в глаза и отчеканил:
— Убей магистра Трилло. Выживи после.
— Принято, мастер, — светлые глаза на мгновение затуманились, словно магия приказа окутывала разум, проникая в него и пропитывая собой. И все стало как прежде. — Идем. Твоя комната, кладовая, кабинет магистра. Давай руку.
Савиору хотелось нервно облизнуться в предвкушении приключения. Он сдержал животные инстинкты и подал руку тени.
4. Побег в новую жизнь
Все обозначенные тенью пункты заняли совсем немного времени. Он сам, отстранив слегка бестолково замельтешившего некроманта, собрал ему мешок с вещами, бросив на место подушки и прикрыв покрывалом. Затем исчез, чтобы вскоре вернуться с не меньшим мешком продуктов, спрятанным там же.
— Подожди меня здесь, — это Савиор очутился на лестнице второго уровня казематов. Через миг Вэрилан вернулся, поправил рукав своей сорочки, так что некромант заметил широкий кожаный наруч.
— Итак. Мне надо поторопиться и найти все бумаги, так?
— Да. Времени у тебя будет не больше часа. Рассчитывай и вовсе на половину этого срока.
До кабинета главы они добирались пешком, но в такую рань храмовников в коридорах еще не было. Большая часть братьев была на утренней службе в Храме, те же, кто исполнял послушание по кухне и хозяйственным дворам, в главное здание не совались — не ровен час, заметят, что отлынивает. Тени отсыпались от ночных заданий, рабы торопливо ели на кухне, пока не кончилась служба.
Будущие преступники, вернее, уже настоящие — приказ отдан и принят, поднялись по лестнице, и Вэр постучал условным стуком.
Дверь отворилась, Савиор выдохнул.
Началось.
Тень метнулся в кабинет, как… как тень, он и не заметил движения. И все было кончено в считанные секунды. Обезглавленное тело магистра еще сидело в кресле, заливая его фонтанирующей из шеи кровью, а голову Вэрилан держал за волосы и зачем-то внимательно смотрел в вытаращенные глаза. Потом покачнулся и рухнул на пол, извиваясь в безмолвных судорогах. Савиор вошел в кабинет и запер дверь на засов. Полчаса.
Все бумаги магистр держал в идеальном порядке, так что найти искомое труда не составило.
— А все не так уж и сложно…
Начертать в воздухе кровью магистра цепочку знаков. Прочесть пару фраз вслух.
Придержать выгнувшееся от боли тело, проклиная собственную нелюбовь к физическим тренировкам. Хорошо хоть плеть развивает руки, а то бы не удержал. Вэр затих, сперва показалось — не дыша вовсе. Потом глубоко вдохнул и открыл глаза. Расширенные зрачки стремительно сузились до тонких щелей в серо-стальной радужке.
— Спасибо, малыш.
— А теперь пора сбежать, не находишь?
— Стоит присвоить себе немного золота из бездонных карманов храмовников, тебе не кажется? — с усмешкой заметил тень, вскрывая спрятанный за портретом предшественника магистра Трилло сейф.
— Немного? Хотя да, оно тяжелое.
И все же они прихватили два немалых мешочка с золотом и еще один — с серебром и медью, чтоб не слишком светить крупными монетами по пути.
— Не верится, что удалось так… — Вэра прервал стук в дверь и голос одного из старших мастеров. — Уходим. Руку!
Савиор подхватил мешок, сцапал тень за руку. Дальше все было, словно во сне: они оказались в комнате Савиора, затем в крохотной комнатушке Вэра, затем на конюшне… И уже оттуда вместе с лошадями перенеслись в какой-то лесок. Отсюда еще просматривался город, но уже не виден был Храм.
— Итак, мы свободны. Думаю, нам стоит направить свой путь в какую-нибудь таверну, послушать народ.
— Давай. Только тебя б замаскировать. Внешность приметная.
Тень тряхнул головой, перебрасывая толстую косу за спину.
— Верно. Но это уже там. На постоялом дворе прикроюсь плащом с капюшоном, а потом выкрашу волосы, только куплю одну травку.
— Ладно, идем. Надеюсь, слишком быстро искать нас не начнут.
— Я б не надеялся: у магистра был весьма насыщенный распорядок дня. Так что поспешим, — Вэр закончил седлать своего коня и лошадку Савиора.
Савиор зажал в ладони амулет мастера, тот задрожал и распался на кусочки. Тень одобрительно кивнул и помог ему сесть в седло. Накинул капюшон плаща, представляя, как по летней жаре обольется потом под плотной тканью. Но рисковать не хотелось.
Лошади понесли их прочь.
— Не верится, что мы это сделали.
— Еще нет, — усмехнулся тень. — Когда отыщем последнего Стража, устроимся на новом месте, закончим твое обучение — вот тогда… Не отставай, малыш!
Столичный округ взбурлил, словно брага под крышкой, от смерти верховного магистра Храма. Вэрилан выбелил свои волосы, навел соком какой-то травы морщины и пигментные пятна на лицо и руки. И каким-то чудом уговорил Савиора напялить женское дорожное платье. Их искали, словесные описания гонцы и тени развешивали на всех подорожных столбах, ратушах, трактирах и постоялых дворах. В старике с внучкой беглецов никто не узнавал.
— Сочувствую женщинам, — избавляясь от душившего корсета, в который приходилось затягиваться, чтоб хоть отдаленно походить на даму, ворчал Савиор. — Этак и задушиться немудрено.
Вэр посмеивался и выставлял из своего мешка ароматическое масло.
— Ложись, я промну твои нежные косточки, чтоб вернуть крови подвижность. Потом мыться, есть и спать. А я схожу порасспрашиваю трактирщика.
Савиор упал на кровать. И блаженно застонал под руками тени. Они, эти руки, умели творить чудеса, заставляя прекратить ныть каждую косточку и мышцу.
— Еще…
Вэр только смеялся и продолжал массаж, делая движения легче и ласковее.
— Как же хорошо. Тепло. Я как будто оживаю.
— Перевернись, — тень отстранился, потянулся за флаконом с маслом, чтобы еще немного смочить ладони.
Савиор перекатился на спину. Прикрыл глаза, почему-то смутившись прямо смотреть на Вэра. Так его прикосновения чувствовались лучше, полнее. И он бы не спутал их с массажем.
— Это месть за казематы?
— Мстить лаской? — в голосе тени не было даже насмешки, только удивление. — Какая чушь и глупость. Если не хочешь, я перестану.
— Хочу, — Савиор очень любил, когда его так нежно касались.
Сегодня у прикосновений был чуть более откровенный подтекст. Или это только так казалось? Не зря же Вэр умылся, смывая уродующие его морщины и пятна, только волосам цвет вернуть не мог — им придется отрастать самим, пока белизну не сменит привычный алый.
Теплые ладони медленно-медленно скользили вдоль груди, длинные ногти, покрытые каким-то особым составом и заточенные не хуже бритв, бережно касались кожи.
— Я неправильный кот. Домашний чересчур. Ласку люблю.
— Разве обязательно быть обездоленным и диким, если ты барс? — теплое дыхание низко склонившегося над ним Вэра коснулось груди.
— Нет, конечно. О, подыши на меня еще!
Смешок. И прикосновение… явно не воздуха. Нежное, тепло-влажное и настойчивое, очерчивающее ключицу, впадинку между грудных мышц, сосок. Савиор сразу же выгнулся и заерзал. Хотелось утоления телесного желания. На постель-то он упал в штанах, сейчас они явно становились лишним предметом. И сидящий у него на бедрах Вэрилан не мог этого не замечать. Но делал такой вид, и так талантливо. Савиор бы поверил ему, если бы не умел уже различать смех и тонкую, как ирианский шелк, поволоку желания в серых глазах. Тень сдвинулся, опуская ладони на живот, поглаживая кожу над ремнем кончиками пальцев.
— Р-р-раздень, — протянул Савиор.
И через минуту оказался обнаженным, под совершенно одетым Вэром. Это было нечестно, но сказать что-то он не успел — тень развел его ноги, устроился между ними и нанизался ртом на член Савиора, медленно и неотвратимо поглощая его до самого основания, пока не ткнулся носом в черные кудряшки. Савиору даже не было нужды лишний раз шевелиться, Вэрилан предугадывал все желания. Вот что значил опыт, получаемый, несомненно, с того самого мгновения, как в мире вообще возникла жизнь, вернее, люди. Он уже успел выспросить за время пути, спал ли Вэр с женщинами и мужчинами, получил насмешливое: «Да, малыш, и не только спал».
Горячие ладони с какой-то осторожной, но несомненной жадностью смяли ягодицы, Савиор чувствовал, как близко к цели скользят смоченные маслом пальцы. Вэр давал ему время подумать и шанс отказаться. Савиор отказываться не хотел, наоборот, не терпелось. Дернуться и поспешить ему тень не позволял. Как и поторопить себя. И выплеснуться — тоже, сжал пальцами у основания и ногтем в один взмах начертил на коже какую-то руну. Савиор едва не взвыл — показалось, что вокруг члена затянулся ремешок, но нет, ничего там не было.
— Тс-с, потерпи, Сави. Спешка ни к чему.
Савиор продышался. Терпеть… Помогало только предвкушение того, как Вэрилан войдет в него. Вэр же вычерчивал руны на его теле, заставляя прислушиваться к нему и изумляться. Мятным холодком прошлось внутри и снаружи — должно быть, это очищение. Безусловно полезная руна! Мысль о том, что ее нужно выучить, отложилась в дальний уголок сознания, потому что по коже потекла прохладная капля масла, и чужие пальцы растерли ее, нажимая мягко и ласково — и оказались внутри, вызывая ощущение растянутости. Не слишком любимое Савиором. Сам он оказывался в принимающей позиции всего пару раз. Но это же Вэр, с ним будет приятно. Нужно только все вы… выкинуть из головы… Это удалось без особого труда — просто потому что тень вернулся к прерванным ласкам, потом провернул пальцы внутри — и Савиор возблагодарил Демиурга за рунную магию, не давшую звезде внутри выплеснуться из него горячим светом и семенем.
— Вэр, не могу больше. Возьми меня уже!
В постели тень был удивительно молчалив, но и тихие, чуть хрипловатые выдохи заводили похлеще стонов. Он и сейчас, медленно, бережно войдя, тихо выдохнул, прижавшись губами к шее Савиора, приподнялся, потянул себя назад, заставляя любовника впиться пальцами в постель. Настолько горячего удовольствия Савиор, пожалуй, никогда не испытывал. Ему не было нужды говорить что-то — Вэрилан сам знал, угадывал, чуял его желания, позволил искусать свои пальцы, сдерживая крик, закрывая рот некроманта. И снял свою запретительную руну, окончательно измучив его, удерживая на грани острого удовольствия.
Савиор после того, как отдышался, сразу же возжелал уснуть там, где лежал. Ага, как же, так ему и позволили! Разве что дали пять минут на осознание себя и подняли.
— Мыться. Есть. Спать.
Где-то на середине второго пункта у Савиора наступил третий. Все равно ткнуться носом в плошку с кашей ему не позволят — это он уже усвоил.
Они кружили по столичному округу, то отдаляясь, то приближаясь к городу. Вэр не торопился убраться подальше — каждое утро, на рассвете, он исчезал, чтобы вернуться с новой кипой свитков или фолиантов, тетрадей и грубо сшитых листов, исписанных одним и тем же почерком. Грабил Храмовую библиотеку, ее тайную часть. Савиор прочитывал все, откладывал в памяти, задавал вопросы.
— Не боишься, что тебя поймают?
Вэр рассмеялся:
— Тень в тенях?
— Но другие…
— Всего лишь люди. Обучить проходить в тенях обычного человека, оборотня или полукровку невозможно. Это как если бы я взялся учить огненной магии не Солнце. Если в нем есть хоть толика силы и предрасположенности — я научил бы его зажигать костер без огнива, согревать дом без дров и угля, метать огненные копья, но не более. Стать лучом солнца, исполнившись его истинной силы человек не смог бы — только Страж. Я учил храмовых теней, но они всего лишь отлично вышколенные убийцы и телохранители.
— Хорошо. Расскажешь о братьях еще? Какие они? Мы бы подружились?
— Вы не сможете не подружиться, — усмехнулся тень. — Они знают, что где-то еще есть два брата, родные по духу, не по крови. Я учил их тому, что важна и ценна каждая жизнь, не только людская.
— А они намного старше? Они люди?
— Солару триста тринадцать, он человек, умелый боец, вопреки ожиданию — хладнокровный, умеющий отрешиться как от гнева, так и от безудержной радости. Именно поэтому я считаю его прекрасным стратегом и тактиком. Селамир — оборотень-орел, — Вэр фыркнул, вспомнив того птенца, которого выхаживал долго и кропотливо. — Вот уж в ком-ком, а в нем огненный нрав, бешеный, усмиряемый с превеликим трудом. Но Сель умеет использовать это в своих целях. Ему чуть меньше двухсот — без пяти лет.
— Ого. Птица. Как замечательно!
— Интересно, кем будет Жизнь? — на губах тени мелькнула задумчивая улыбка.
— Надеюсь, милым ребенком.
— Поверь, малыш, вы все детьми были очень милы. Даже если попадали ко мне озлобленными волчатами, потеряв родителей.
— А младший тоже их потеряет?
— Я надеюсь, что не так скоро, как это бывает обычно, — помрачнев, сказал Вэр. — Век Стража гораздо длиннее века оборотня, что уж говорить о людях. Так что… Хвала Демиургу хотя бы за то, что Стражи обычно в каждом новом воплощении рождаются на одном континенте, а не на трех разных.
— А то собирал бы корзинку котят?
— А то метался бы я по всем континентам, как кот с припаленным хвостом — все три немаленькие, попробуй-ка четко улови, где кого искать?
— У меня скоро будет хвост. Шикарный хвост.
Вэр усмехнулся.
— У тебя он в двух из трех воплощений бывает. И всегда ты почему-то барс. Нет, запамятовал — однажды был черным леопардом. Тогда все Стражи родились на Йонгау, все были чернокожими, и сам подумай, как смотрелся я там со своей белой кожей и красными волосами? — Тебя на счастье сожрать не пытались?
— И сожрать, и оттяпать кусок, и содрать шкуру, и скальп снять — что только ни пытались. Уже потом называли Белой Тенью Смерти и Великим Учителем, и еще доброй сотней прозваний.
— Тебя сожрешь… Как смолу жевать.
Вэр захохотал, искренне и уже не скрывая двойного набора клыков.
— Малыш, это явно для того, чтобы мои воспитанники, пробуя все на зуб, не сгрызли меня совсем.
— Но ты соблазнительно выглядишь. Погрызть. Лизнуть. Поцарапать.
— Вот-вот. Это каждый раз, пока сменяются зубы в людской ипостаси, потом — в животной…
— У меня не меняются. Пока что.
Вэр многозначительно промолчал, только вздернул бровь на последнее уточнение.
Им потребовалась телега, чтобы упаковать в непромокаемые кожаные мешки книги и перевозить их. Вэр перетащил все до последнего листочка. В том числе и документы магистра — их самыми первыми спер, чтоб никто больше не смог повторить привязку теней.
— Я узнал все, что требовалось. Едем в герцогство Рузат.
— Едем, — Савиор расправил платье. Носить его он был согласен только до границ империи, не дальше. Тень не возражал — дальше не понадобится. Путешествие не затянулось — через сутки они уже оказались в пограничном Гиззаре, миновали таможню, не заплатив ни монеты — тень попросту отвел страже глаза, так что никто не поинтересовался содержимым телеги и седельных вьюков.
— А почему не через тени?
— Чтоб стража герцогства видела, что мы появились тут, как законопослушные граждане.
— Ага, — Савиор уполз обратно в телегу, переживать корсет.
Когда пограничные заставы скрылись из виду, а они остановились под сенью небольшого леса, он, наконец, смог переодеться обратно в мужскую одежду и свободно вздохнуть.
— Бедные дамы. Теперь всегда буду настороже — вдруг в обморок падать начнут?
— Мода сменится — перестанут портить себе внутренности этими пыточными приспособлениями, — отозвался тень. — Сколько языков ты знаешь, Сави?
— Два, если из живых, четыре, если с архаикой.
— Маловато. Местный диалект?
— С трудом, — покачал головой Савиор.
— Что ж, будем учить. Тебе это понадобится. Кто знает, куда занесет Стражей за время жизни.
5. Жизнь
Чутье Тени вело его по герцогству, словно компас. Но потребовалось две недели, чтобы отыскать младенца в одном из крупнейших городов Рузата. Будущий Страж-Жизнь в самом деле оказался сиротой, и его без зазрения совести использовала гильдия нищих. Тень, не понаслышке знавший, чем поят и кормят профессиональные нищие младенцев, чтобы те почти все время спали, рассвирепел и уничтожил гильдию, вырезав нищих.
— Это не поможет надолго, узнав, что здесь гильдия перестала существовать, появятся эмиссары из других городов, — говорил он Савиору, сосредоточенно шаманя над младенцем. Испортил рунами пол в гостиничном номере, где они остановились. Почти разгромил три лавки травников, пока нашел приемлемые ингредиенты для своих снадобий.
— Мы не слишком сильно опоздали, он будет здоров.
— Такой маленький, — Савиор с опаской смотрел на брата.
— Это хорошо. Через три дня отправимся в какое-нибудь местное захолустье посимпатичнее, купим там дом и обоснуемся.
— И чтоб озеро рядом. И лес. И кладбище.
Вэрилан пообещал найти самую лучшую в этом краю глушь, с озером или рекой, лесом — лесов тут было вдоволь, герцогство поставляло его на верфи империи, а местные маги старательно восполняли убыток, подращивая высаженные сосны. Неудивительно, что будущий Страж-Жизнь народился в краю, где большая часть магов была целителями и природниками.
— Буду бегать, разминать лапы, — мечтал Савиор.
Выехать удалось не сразу и даже не через три дня. За здоровье и жизнь малыша, которого назвал Сигеллом, Вэр перестал опасаться только через неделю. Как раз переждали три дня нудного серого дождика, наняли плотника, чтоб поставил опоры для тента, да шорника, который этот тент на повозку приспособил. Купили колыбель, из тех, что местные матери вешали на вбитый в потолок крюк, пристроили на опору. Все время, пока выхаживали малыша Сигелла, Вэр учил Савиора местному наречию. Схватывал тот на лету, привыкший зубрить языки.
Как уж там Вэр вызнавал, куда отправиться, он так и не понял, но до этого забытого богами уголка Рузата они добирались еще две недели. Как раз к концу лета и приехали. Деревушка на берегу сонной неширокой речушки была маленькой, жила охотой и бортничеством, мужчины еще изредка нанимались в лесоповальную артель в соседние деревни. Тем не менее, пустующий дом в Оленьем Броде, как называлось сельцо, нашелся.
— Только тама, эта, колдун жил, — с опаской рассматривая седого, но молодо выглядящего мужчину и его спутника, аккуратно держащего на руках младенца, предупредил староста. — Три лета, как помер.
— А что за колдун? — живо заинтересовался Савиор. — Чем занимался?
— Из некромансеров, вроде, милчек. Скотину от хворей заговаривать не умел, деревья растить — тож, зато чучело воронье у него по хате разгуливало.
— Здорово-то как, тушка ворона! Себе приберу!
— Дак истлело, поди, все. Сырость, то-сё. Крышу перекрыть бы, полы там…
— А что, милейший, за справедливую плату согласятся ли мужики мне помочь? — лучезарно усмехнулся Вэр. — Чтоб к зиме в доме жить можно было с дитем малолетним?
— Дак за плату — отчего ж не помочь?
Постоялого двора в селе не было, откуда ему тут взяться — глухой угол. Но двух мужчин с младенцем пустили на постой в одном из домов, где нашлась и кормилица для Сигелла — у хозяйки свой мальчишка был чуть постарше, на месяц или два. Вэр не скупился на оплату, так что через неделю старая избушка колдуна, располагавшаяся на отшибе, у самого леса, сверкала новенькой соломенной стрехой, побеленными стенами и перестланным полом. Небольшая печь-мазанка была прочищена и протоплена. Денег, награбленных в Храме, хватило и на закупку припасов на зиму, Вэр специально отрядил для этого Савиора с другими мужиками на ярмарку, выдав целый список, чего купить. Оставаться с ребенком некромант сам отказался — побоялся не справиться, хотя что там было справляться-то? Малыш, оправившись от отравы, большую часть дня спал или тихонько гулил в колыбели, начиная похныкивать, только когда пачкал пеленки или проголодался.
По дому весело прыгал немертвый ворон и норовил все время сесть на колыбель и умиленно заскрипеть. Смерть — не некромант, но Страж, — обновил его траченные молью перья, тронутый гнилью каркас костей под расползающейся шкурой, и голем-охранник снова был готов нести караул. Охраняя Жизнь. Так всегда было и всегда будет. Восходит Солнце — и к людям приходит следом Надежда. Смерть очищает путь для новой Жизни. И лишь Тень идет меж ними — между воплощениями, оплакивая уходящие и отыскивая, чтобы взрастить и обучить, новые. Вот в чем был смысл его прозвания.
— Будь осторожен, малыш. Возвращайся скорее, — напутствовал Савиора Вэр.
В кошеле позванивало серебро и медь. Золото на них еще в начале пути, в империи, разменял сам Тень.
— Постараюсь.
— Кррри, кррри, — ворон клювом поправил одеяльце.
Сигелл растянул беззубый ротик в бессмысленной пока еще улыбке и засмеялся.
— Иди, Сави, — Тень легко, едва прикоснувшись, тронул губами щеку Савиора и подтолкнул к тропе.
Савиор умчался к обозам, трепетно прижимая список к груди. Там его ждала послушная лошадка и старая телега со снятым пологом.
Он вернулся на третий день, восседая на куче накупленного добра, гордый до невозможности: справился, закупил все. Зиму переживут. Зимой он еще в людском облике будет ходить на охоту, весной же, после первого полнолуния — обернется барсом.
— Не терпится. Хочу лапы. Хочу хвост. Мех. Бегать. Петь. Кататься.
— Все будет, малыш.
— И тогда ты перестанешь меня так звать?
— Никогда не перестану, — смеялся Вэр. — Мой сероглазый котенок.
— Я не котенок, я почти взрослый хищник.
— Да, Сави. Ты почти взрослый.
Ночами, когда затихало все, только с тихим шорохом сыпались с осин драгоценные золотые монетки-листья, Тень склонялся над ним и учил — любви, нежности, ласкам, сладким, как нектар, и легким, как касание бабочки. И горько-соленым, как его кровь, вынимающим душу. Савиор почти не стонал, не хотел тревожить спящего брата. К утру багровые синяки на пальцах Тени желтели и исчезали бесследно.
Осень проходила мимо.
Учился держать головку, потом с кряхтением переворачиваться Сигелл — Гелли, как ласково называл его Вэр. Кормилица, матушка Майран, продолжала выпаивать его своим молоком. Но в крохотной сараюшке у дома теперь мекала коза, и ее молоко Гелли тоже нравилось.
— Он вроде мельче был, — как-то утром сказал Савиор.
Вэр долго смеялся, ласково гладил своих сыновей — приемных, но родных. Нежный русый пушок на круглой головенке Гелли и жесткие черные пряди Савиора, похожие на живую тьму, в которые так полюбил запускать пальцы ночами.
— Он растет, малыш. Скоро начнет ходить, потом бегать, потом — задавать тысячу вопросов, прямо как ты сейчас.
— А он не испугается меня? — Савиор чесался, под кожей словно стаи муравьев бегали.
— С чего бы? Все твои братья, не важно, есть ли им хотя бы год — или сотни лет, сразу узнают тебя. Иди ко мне, малыш.
Тени, призванные своим Хозяином, ложились на кожу оборотня, утихомиривая зуд.
— Потерпи, Сави, осталось немного. Скоро весна.
Зима заметала следы серым волчьим хвостом.
Сигелл сказал свое первое слово — «папа», а потом «Сави». Шел на руки бестрепетно обоим, прижимался и смеялся, играя с косами.
Ночами, когда засыпал измученный любовью Савиор, Вэрилан резал свои волосы — сперва выбеленные пряди, потом — отрастающие к утру алые, вплетал вместе с тонкими полосками кожи в тело длинного боевого кнута. Его рукоять он оплел белой кожей — теми полосами, что вырезал из его груди сам некромант, на каждой из которых собственной кровью выводил руны. Первая весенняя луна взошла в небо золотой монетой, когда он вручил Савиору свой подарок. Тот принял его, восторженно взвизгнул и бешено зачесался — кости готовились к обороту. Вызывать тени Вэр на сей раз не стал, просто обнял, но это тоже помогало.
— Смотри, малыш, скоро луна выйдет в свой зенит, и ты перекинешься барсом. Еще совсем чуть-чуть.
— А как обратно? — внезапно испугался Савиор. — А если я потеряюсь в луне?
— Что ты, Сави, так не может быть и не будет никогда. Мы с Гелли тебя будем звать.
Сигелл закивал и протянул к брату ручонки:
— Сави-Сави-Сави!
— Тогда я точно не потеряюсь.
Луна медленно плыла вверх, все выше и выше, и, наконец, тени людей под ее светом исчезли.
— Твое время, котенок, — Вэр чуть подтолкнул Савиора к лесу. — Беги.
Савиор потянулся, плюхнулся на крыльцо, поднялся уже на четыре мохнатые лапы, уперся ими в землю. Не барс — подросток, с непропорционально толстыми лапами и пока еще коротковатым для них туловищем, круглоухий… и не с таким, как ему хотелось бы, роскошным хвостищем. Этому барсенышу еще предстояло и перелинять, и повзрослеть, и сменить молочные клыки на коренные. И ходил он неуверенно, его занесло в одну сторону, в другую. Куда уж там бежать — тут бы устоять, а не плюхнуться в едва прикрытую короткой травкой грязь! Он брезгливо поднял переднюю лапу, потряс ею… и понял, что падает. Визг обиженного судьбой барсеныша был полон горя.
— Ну что ты, Сави. Мы тебя выкупаем, — Вэрилан старался сдержать смех. Его малыш слишком гордый, чтобы безболезненно воспринять такую обидную неудачу. — Вставай, котенок. Тебе надо научиться бегать на четырех лапах.
Савиор поднялся, снова попробовал пройтись… Что ж, план кататься по земле и орать он выполнял.
Прошло дней пять, пока он не научился сносно передвигаться, не путаясь в лапах и не пугаясь собственного хвоста, который иногда жил какой-то своей, совершенно отдельной жизнью, то цепляясь за кусты, то вылетая вперед хозяина на поворотах, то суясь под лапы. Последнее было особенно больно и обидно. Но приходил Вэр, гладил, утешал, наливал в глубокую миску молоко и подсовывал под нос на ладони кусочки мяса. Мясо и молоко Савиора примиряли с неудачами.
Обратно перекидываться не хотелось, барсом было удобнее спать, теплее. Но на седьмой день, ближе к вечеру, Вэрилан вышел без подношений, с Сигеллом на руках. И два голоса позвали-потянули человеческий разум к поверхности, не давая ему снова отдать власть животным инстинктам:
— Савиор, вернись!
— Сави! Сави! Инись!
Барс заворчал, разглядывая их.
— Вернись, малыш, — Вэр наклонился к его морде. — Я соскучился.
Савиор обнюхал его.
— Вэрилан…
— Вот так, молодец. Вставай, моя радость. Вставай.
С просохшей земли поднялся, пошатываясь и с трудом удерживая равновесие, уже человек.
А ночью, когда Сигелл уснул, Вэр впервые за время, прошедшее с их бегства из империи, перекатился по постели, выгнулся под своим юным любовником. Бесстыдно обнял ногами, подставляя горло, плечи и грудь под губы. Савиор целовал его словно безумный, подстегиваемый весной в висках. И еще где-то, наверняка. Отец сказал бы — под хвостом, но его нет рядом. Зато под ним вздрагивало от слишком поспешного проникновения, замирало и подавалось навстречу такое желанное тело.
— Давай, Сави… Возьми меня… Давай!
Савиор урчал, терзая его плечо укусами. Синяки с белой кожи все равно пропали к утру, но оба навсегда запомнили, как безумная весенняя ночь сплетала боль и наслаждение воедино. И как Вэр впервые в своей бесконечной жизни прошептал засыпающему Савиору:
— Люблю тебя.
Утром Савиор задумался: было или послышалось? Потом, позже, уверился: было. Вэр говорил это редко. Очень редко. И только ему. Сигелл слышал от него «ты радуешь меня», «умница», «я горжусь тобой». Те же искренние похвалы доставались и Савиору, но драгоценное «люблю» звучало только для него — в предрассветной тишине, порой — тихим выдохом, одними губами. Словно Вэрилан не верил в возможный ответ. Или не ждал его.
— Я тебя тоже, — шепнул однажды на рассвете Савиор.
Он впервые видел, как от счастья загораются звезды в глазах Тени, в бездонной черноте расширенных зрачков. Он почти мог осязать и вдохнуть это счастье. Попробовать на вкус — солено-горький, как упавшая ему на губы слеза.
6. Потеряшки
Сигеллу исполнилось четыре года, когда Савиор начал собираться в путь. Все это время он учился, не покладая рук. Впихивал в голову языки, руны, заклинания, безмолвную магию, магию Смерти. Тренировался и в людском облике — с кнутом и кинжалом, выкованным специально под левую руку для него Вэром. И в облике барса, обретя легкость движений, мощь, грациозность и смертоносность.
— Я буду очень скучать по вам обоим.
— Будь осторожен, Сави. Если тебе будет нужна помощь — любая — просто наступи на тень или дотронься до нее и позови. Найди их, я верю, что ты сможешь.
— Я смогу, не переживай. Скоро у тебя будут все четыре Стража.
Он уехал в начале лета. В Байрэсский каганат — именно там затерялись следы обоих старших. Разыскивать их Савиор начал просто и безыскусно: упокоил древнее поле битвы, отпустив души погибших воинов.
— Знак подал…
Теперь оставалось только ждать, заодно пытаясь разузнать, не было ли в каганате каких-то странных чудес, выбивающихся за грани возможностей обычных магов. Как учил Вэр, он отправился по стране «челночком», наметив на карте путь. Из одного края в другой, от постоялого двора до деревни, от хутора до трактира. Прожив половину жизни в лесах, вторую он начал в них же, а здесь… бескрайнее поле — где рожь, где пшеница, а где и дикая степь, от веку непаханая. Это все было в новинку. И сам он тоже был здесь весьма приметен, особенно в облике белого пятнистого кота, жарящегося на солнце.
Коту никуда не хотелось бежать. Он забирался в воду, если находил ее, по самый нос и обреченно прикрывал глаза. Шерсть — зимнее сверкающее великолепие — лезла клочьями, особенно нежный пуховый подшерсток.
— Как же тут жарко, совсем нет тени, — Савиор выбрался из воды и встряхнулся.
Прошелся боком по стволу древней ивы, росшей в этой балке с незапамятных времен, охраняя источник. На кору налипла мокрая шерсть. Савиор повернулся другим боком и зачесался, издавая довольные урчащие постанывания. Кольнуло в сердце сожалением: Вэр бы сейчас прошелся по его шкуре частым гребнем, вычесал, превращая шерсть в блестящий шелк. Но он обещал Вэру найти братьев.
На землю упала тень крыльев, в небе парила какая-то птица. «Селамир — оборотень-орел» — всплывали в памяти слова любимого. А какой орел — и не спросил. Чернохвостый? Рыболов? Пестрошеий? Какие еще водятся на континенте… Может, это и есть братец? Почесал бы спину. Птица ходила в вышине кругами. «Закрой глаза и почувствуй свою Силу, как струну. Заставь ее звучать — и слушай отклик мира. Если кто-то из братьев рядом — он отзовется». Савиор зажмурился и настроился на свои умения, вслушиваясь в отзвуки пространства рядом.
Смерть звучала неожиданно тонко, нежно. Как кнут в руках Вэра, когда он показывал особенно заковыристый удар. «Я не могу подчинить себе одновременно все Силы. Но, обучая вас, способен дать не только теорию. Хотя не-Стражу это очень тяжело», — говорил он. Потом в этот звук вплелся еще один, низкий, раскатистый. Савиор от неожиданности дернулся. Надежда? Так звучал Надежда?
Орел сужал круги, стремительно спускаясь по спирали вниз. Савиор переступал с лапы на лапу. Потом прыгнул, ловя снизившегося орла.
— Бр-р-ратик!
Не успел: на месте птицы уже оказался рослый широкоплечий воин, рыжий, как огонь — уроженец Свёртхольма. А в его руках — сияющий и переливающийся радужными всполохами лук: плечи из цельных изогнутых рогов тирских быков, тетива — алая, как кровь: волосы Вэра Савиор узнал бы и не принюхиваясь. И льдистые всполохи пробегают по острию стрелы.
— Кто ты? Почему я тебя чувствую?
— Во-первых, я твой брат. Во-вторых, не тычь в меня оружием. В-третьих, где еще один? Почему вы бросили отца? Почеши спину, не дотягиваюсь.
От обилия странных для него вопросов рыжий растерялся, но лук не опустил, точнее, не сразу.
— Брат? Но у меня нет братьев! И отца нет. Я сирота.
— Слышал бы тебя Вэрилан… Или ты и его не помнишь?
— К-кого? Да кто ты такой, демоны тебя возьми?!
Савиор сел на задницу и почесал шею.
— Страж мира. Один из четырех. Как и ты.
— Но это ж просто сказка… Тебе темечко напекло? И превратись уже в человека, четверолапое.
— Это тебе на темечко что-то свалилось, — Савиор поднялся человеком.
Сейчас он порадовался, что Вэр вынужден был остаться дома с Гелли. Его бедное сердце слова беспамятного Стража взрезали бы как бритвы. Все, что случалось с приемными сыновьями, Тень переживал очень остро. Даже если это всего лишь крапива, в которую глупый мальчишка влез сам и по самые уши.
— И как вернуть тебе память… По голове постучать?
Вэр бы нашел выход если и не сразу, то очень быстро. Но Вэру про такое говорить нельзя.
— Где старший? Солар. Где он? Ты хоть свое имя-то помнишь?
Селамир кивнул, назвался.
— Я Савиор. Так… Солара, значит, ты тоже не помнишь? И мир не слышишь?
— Мир… я слышу странное: чувства людей, их чаяния, надежды… Это безумие?
— Нет. Ты — Страж. Надежда. Я Смерть.
— Смерть, Надежда… А остальные? Я ничего не понимаю. Как я могу быть Надеждой? Откуда у меня отец, если я всю жизнь прожил здесь, в Урка-Матане? Сперва подкидышем, потом батраком, потом, как научился охотиться…
— А лук у тебя откуда, дятел ты! Кто б тебе, кроме Вэра, из собственных волос тетиву сплел?! Ради тебя, дурака, под золотые рога тирцев полез?! — Савиор не выдержал, схватил его за грудки, за кожаную жилетку, тряхнул так, что едва не оторвалась голова.
Селамир, вырвавшись, посмотрел на свой лук, нахмурился.
— Он… Он… Не помню.
Савиор заставил себя унять злость.
— Этот лук — Радугу — тебе своими руками делал отец. Посмотри, его кровью руны на ложе выписаны. Он тебя с пяти лет выхаживал, учил, растил. И Солара, нашего старшего брата. Как же тебе вернуть память…
Как назло, ничего, кроме «постучать об иву лбом», не придумывалось. Может, так и надо? Или кнутом средненького огреть, рукоятью — да по лбу? А что, вполне себе мысль. Змея, учил Вэр, убивает, но иногда вовсе не в том смысле, что обрывает жизнь. Довольно бывает и того, что отомрет что-то наносное, лишнее.
— Не шевелись.
Врезать братцу по лбу оказалось неожиданно приятно. Когда пальцы смыкались на рукояти, оплетенной белой кожей — он словно чувствовал нежное пожатие родной руки. Сейчас же эта рука влепила Селамиру хор-р-рошую такую, отцовскую затрещину. Тот аж вскрикнул, с размаху грянулся оземь коленями, выронив и лук, и стрелу, так и не убранную в тул.
— Полегчало или добавить?
Зазвенело на грани слышимости… и с головы Селамира упал, раскалываясь на мелкие, чернеющие на глазах куски, тонкий обруч. У Надежды хлынула носом кровь, да нехорошая такая, густая и аж черная. Савиор насторожился, разглядывая ее.
— Как чувствуешь-то себя? Собой?
— Демоны… Где это я? Ты… — Селамир поднял голову, сощурился, разглядывая Смерть. — Брат? Неужто?
— Так, сработало. Может, еще разок? Эффект закрепить…
— Постой, — Сель, как ласково называл его Вэр, выставил вперед ладонь. — Мне надо умыться. Потом сядем и обо всем поговорим.
— Давай, — согласился Савиор, убираясь в тень.
Разговор вышел долгим. До ночи, под уютное потрескивание костерка, под травяной напиток, над которым Селамир едва не расплакался: вспомнил вкус, отчетливо, словно все было вчера, вспомнилось, как прощался с отцом, обещая, что скоро вернется.
— И пропали, оба. Гады вы.
— Мы попали под заклинание.
— Где старшенький? Пора вернуть ему разум.
— Со мной его не было. Последний раз я видел его на границе каганата. Мы условились разъехаться. Мы ведь не просто так уезжали, а за подарками отцу. Оба прослышали, что появился какой-то новый ученый, книги пишет о мироустройстве, вот и рванули искать их.
— Хорош подарок сделали отцу — сгинули без вести! — пробурчал Савиор.
— Он, я вижу, нашел тебя и утешился, — уязвленно вскинулся Селамир.
Смерть без долгих раздумий засветил ему в глаз. Надежда в ответ врезать то ли побоялся, то ли понял, что зря язык распустил. А Савиор понял: Вэр сам не станет рассказывать, как метался по материку, да только Тени подвластно слышать Стражей лишь в начале их жизни. И если будут совсем рядом, как он. И обстоятельно, стараясь не упустить ничего, рассказал сам — как искал их отец, как нашел новорожденного Смерть, да только воплощение попалось гнилое, человечье в нем возобладало или Сила ошиблась, не того выбрала. Как мучился Тень, привязанный страшной магией подчинения, порождением злого разума — а людского ли? Не зря ли чуял Тень отголосок силы Врага? Может, и на Трилло тот накинул какое-то злое колдовство?
— Значит, надо разыскать старшего и поскорее вернуться к отцу, — Селамир хмурился.
— Разыщем и вернемся. Вдвоем ведь легче. Ты тут, охотник великий, еще не женился, часом? — насмешливо скривил губы Савиор.
— Да нет, жениться не успел, хоть и подумывал.
— А я не спросил у Вэра, женились ли наши прошлые воплощения…
— Нет, никогда. Пока Враг набирает силу — нам ее тоже растрачивать не стоит, да и привязываться к тем, кто сгорит через две сотни лет, ну, три?
— Ладно. Тем более, я и так не женюсь.
— Угу, — с такой знакомой насмешкой хмыкнул Селамир.
— Что значит это твое «угу»? — Савиор перекинулся в барса и встопорщился.
— Забыл, кто я? — Надежда лениво отмахнулся. — Я чую все надежды и все сильные чувства разумных этого мира. От тебя просто полыхает любовью, и любовью разделенной. Я вспомнил: с самого начала замечал, что о третьем Страже отец говорил с особенным чувством. И даже понял, отчего так. У вас с ним направленность Сил совпадает больше. Тень всегда учил нас по сути одному: как убить Врага. Он воин, создан таким. Защитник, нянька, родитель — но первое и главное то, что он наш наставник. А ты — Смерть, ты ближе ему, чем все трое остальных.
— Кстати, Жизнь такой забавный. Мелкий.
— Младшенький, — протянул Селамир. — Хочу уже увидеть его, потискать. У меня с Жизнью тоже направленность близка. Солар — он одиночка, звезда в небе.
— И искать его придется не меньше, чем считать звезды.
— Найдем. Или мы не братья? — Селамир сграбастал барса и принялся тискать и чесать.
Савиор только позавидовал такой легкости характера. У самого он был не сладкий, обиды некромант помнил долго, прощать не умел категорически, затаивая зло и обдумывая месть. А Селамир оскорбил и его, и отца. Но через пару дней с удивлением констатировал, что от обиды на брата не осталось и следа. Таково уж было одно из умений Стража-Надежды.
Старшего пришлось искать в самом деле долго, они проехали и каганат, и сопредельные мелкие княжества, добравшись до самого края материка. А отыскался он практически волею случая. И где! В самом грязном притоне трущоб портового городка на побережье Зеленого моря. И это им с Надеждой в самом деле очень повезло: пиратский корабль, на котором Солнце состоял в абордажной команде, прибыл в порт два дня назад, пираты гуляли, пропивая богатую добычу, и в море не собирались, пока не уляжется бушующий все это время шторм. Солар мрачно наливался дешевым пойлом.
Савиор оценил всю диковатую прелесть брата, притягивавшую к нему взгляды, даже когда он был сильно не в духе и вдрызг пьян. Солнечный блондин, что уже само по себе в этих краях было редкостью, с глазами бездонной небесной синевы, с таким разворотом плеч, что позавидует любой. И вся эта красота подчеркнута золотистым шелком сорочки, а узкая талия — алым поясом с кистями, а стройные, мускулистые бедра — кожаными штанами, почти неприлично обтягивающими их. Через грудь тянулась перевязь, украшенная драгоценными золотыми бляшками, варварски-вычурными. С нею резко контрастировал очень простой на вид черен двуручного меча, выглядывавший из-за плеча. Двуручники так обычно не носил никто, больно доставать из ножен долго. Но тут, как Савиор знал по рассказам Вэрилана, а теперь и видел, ножны были не простые, а магический «капкан» — раскрывались двумя створками по всей длине, стоило хозяину меча взяться за рукоять. И сами притягивали лезвие, стоило поднести его к ним.
Подарок Вэра был воистину драгоценен — секрет изготовления каррирской стали был утерян вместе с самим Карриром, а этот восточный город-государство был разрушен более полутысячи лет назад страшным землетрясением. И все же Вэр где-то отыскал мастера-кузнеца, что хранил тайну изготовления узорчатого булата, равного которому в мире нет, выучился у него и сковал Луч. И на что же тратится сила божественного оружия? На грабежи и убийства! Должно быть, на то, чтоб лишить Солара памяти так глубоко, чтоб он и отцовские наставления забыл, у Врага ушла уйма сил. Одним ударом Змеи тут не обойтись точно. Выпороть мерзавца!
От команды его оттаскивать Савиор взялся самым простым способом — нагло плюхнулся на колени, обнял за шею, одарил ласковейшим взглядом и сообщил, что сейчас это солнышко идет с ним. А уж чем заняться, они найдут. Пьяный в дупель, в подметку, до полного изумления, Солар даже не удивился, только взглянул мрачно, с затаенным глухим непониманием в глубине зрачков. Поднялся, перехватив далеко не легкого и не хрупко-тонкостанного молодого мужчину так, как привык, должно быть, за добрую сотню лет: через плечо, как добычу с чужого борта. Почти безучастно огладил по заду под хохот команды и пьяные пожелания вытрахать из чернокосого душу. Селамир, скрытый темным плащом, капюшон которого так и не откинул, вышел впереди них, выскользнул немой тенью. Знал — застать старшего врасплох, огреть по затылку и уволочь будет невозможно — выучка отца вбита в самые кости, даже если забылся Вэрилан — она не забыта. Не дастся.
— Куда? — разлепил губы Солар, пророкотал, словно морской вал.
— В переулок, не хочу в эти вонючие комнаты, — Савиор не отказал себе в удовольствии брата погладить по заду. — Красавец-то какой, золотое солнышко. Летний полдень. Откуда ты такой красивый и взялся?
— Море подкинуло, — равнодушно отозвался Солар.
Каким бы пьяным ни был — шел ровно, даже не враскачку, как бывалые моряки, а так, словно на шелке танцевал. Нет, не забыта отцовская наука. Как же сладить с ним? В переулке Савиор извернулся по-кошачьи, обхватил ногами бедра Солара, чтобы висеть было удобнее, уставился ему в глаза. И попросил мир отозваться, показать Солару его же собственную магию.
Вышло даже получше, чем если б огрели дубиной по затылку, как хотелось: брат пошатнулся, раскрыл изумленно глаза, полыхнувшие на миг солнечным пламенем, и рухнул колодой чуть не в сточную канаву. У самой земли подхватили.
— Тяж-ж-желый, скотина, — весело возмутился Селамир.
— Тащи, давай… Куда вот только. А хорош братец, хорош, — Савиор аж облизнулся. — Красивый такой, золотце наше.
— Кобелина он наш. Одиночка, зато огонь — все, кто послабее, на него летят, — хмыкнул Селамир.
Он знал, о чем говорил: сам не устоял, влюбился в первый раз именно в Сола, чуть не до сумасшествия. Потом, спасибо отцу, понял, пережил, перегорел — ясно, пламенно, в легкий пепел — и отпустил.
— Ну не в переулок же. Тут склады, частью заброшенные, надо найти такой.
— Погоди, еще кое-что…
Савиор наклонился в тень, отбрасываемую стеной.
— Нашел обоих, — шепнул он.
Оттуда, из тени, пришел ответ, незримым легким пером по коже: «Спасибо, малыш. Жду тебя с ними». Не «вас», а вот так. Выделяя. Под сердцем потеплело.
— Сказал Вэру, что нашел вас, пускай радуется. Больше ничего не сообщил… Такие вещи лучше лицом к лицу.
— Спасибо, — без всегдашней улыбки кивнул Селамир. — Идем, постараемся вернуть ему память.
— Да что возвращать — все внутри. Только заперто.
Склад отыскался на самом берегу — полузатопленный, воняющий тухлой рыбой и гнилыми водорослями. В глубине нашлось местечко посуше, туда и свалили кулем Солара.
— Так, как же ему память-то вернуть. Ну не по лбу же его огревать…
— Да уж, мало — по лбу, — зло сказал Савиор, снимая с пояса Змею. — Отойди.
Неслышно распустились кольца кнута, рукоять приласкала теплом пальцы.
— Только не пришиби, — взволновался Надежда.
— За кого ты меня принимаешь — за Врага? — вознегодовал на мгновение Савиор.
Но в Смерти нет места лишним чувствам. Распахнуть душу, направить Силу в гибкое тело кнута, прикрыть глаза, чтобы остался зрячим только дух. Взвыл застоявшийся, вонючий воздух, кнут разорвал золотой шелк, лишь слегка коснувшись кожи. И потек над землей гул, словно от соприкосновения с доспехом.
— Ага, — сам себе сказал Савиор и ударил еще раз, крепче, с оттяжкой, полосуя на лоскуты одежду и рассекая до крови плоть.
Незримые оковы корчились, сминались, трещали. Наконец, стекла с Солара вся черная муть, оставляя лишь алые полосы от кнута на теле. И только тогда застонал, хрипло, сорвано — словно все время кричал молча. Селамир кинулся к нему, бережно перевернул, встречая мутный, пьяный — но полный узнавания взгляд.
— Брат… Что со мной?
— Так, вроде узнает, — обрадовался Савиор, перекинулся в барса и подошел.
От шибанувшей в чувствительный нос вони — тухлятины, водорослей, перегара — хотелось закрыть морду лапой и чихать.
— Барс? Брат?
— Смерть, — просто ответил Селамир. — Вставай, пьянь здоровущая. Нужно отсюда выбираться, я скоро сблюю от вони.
Савиор расчихался, сидя на заднице, обрычал Солара. Того пришлось укутывать в плащ Селамира — изо всей одежды уцелели только сапоги, остальное, даже штаны, осталось на грязном полу полузатопленного склада клоками, в которых поди признай вещь. Савиор шел позади и давил в себе смешки, глядя, как мелькают под плащом голые икры в густой золотистой поросли.
— Надо бы тебе одежду прикупить, братец. Я б свои штаны дал, но не влезешь же.
— Все будет, и штаны, и подштанники, — Надежда искренне хохотал, не мороча себе голову тем, обидит ли. — Идем к нам, в «Белый штурвал».
— Нашли, где останавливаться, — буркнул Солар. — В клопиной дыре… В «Королеву волн» надо было.
— Перебраться всегда успеем.
И, как и с Селамиром, был долгий разговор. Солар, вымытый от крови, намазанный снадобьями, которые для сыновей готовили руки Вэра, голышом сидел на постели, пил подкисленную воду и рассказывал, рассказывал. Багровел от стыда за свою глупость, но все равно говорил. Спрашивал об отце, сжимал кулаки, слушая его историю. Несмело улыбнулся, услышав о младшем.
Над морем угас шторм, и рассвет занимался умытый, солнечный. Савиор улегся спать, свернулся клубком между братьями, урчал во сне и дергал лапами — снилось, что он бегает по цветущему лугу. Через некоторое время с ним рядом, почти на спине, закопавшись в мех, уснул и орел, распушив перья. Человек посидел еще немного, потом встал, выглянул в забранное мутным стеклом окно, раскрыл скрипучую створку. Пахло морем, солью, рыбой, сточными канавами, свежей выпечкой, жареной салакой. Обычный запах маленького городка, пиратского порта. Такого же, как и прочие — Солар видел их сотни за все годы беспамятства. Оставаться здесь не хотелось ни часом дольше, но следовало проспаться самому и дать отдохнуть братьям. А еще — сказать капитану, что уходит.
Савиор взвизгнул особо возмущенно, дернул лапами и проснулся.
— А ты чего не спишь? — он подошел к Солару.
— Не привык, день уже. Но ты прав, надо было бы… «Нахалка», наверное, выйдет в море с приливом, до этого надо найти капитана и сказать, что списываюсь на твердь.
— Составлю компанию. А то пропадешь.
— Да уж, — хмыкнул Солар. — Поспим потом?
— Отоспимся дома, — отрезал Савиор. — Идем. И поскорее, пока Сель дрыхнет. Прям как не орел, а филин.
Солар кивнул и направился следом за братом, готовясь его оберегать. Как бы Смерть себя ни вел, а все же он в этом краю чужак. Слишком странный, уверенный, дерзкий чужак. Идти пришлось опять голым под плащом, правда, не так далеко — до той самой «Королевы волн», где у Солара была своя, выкупленная давным-давно каморка, чтоб сложить вещи, поспать или привести шлюху, если «Нахалка» оставалась в порту хотя бы на пару дней. Он быстро натянул на себя ставшие привычными вещи, практически такие же, как те, что пали под ударами кнута: шелковую сорочку, на сей раз алую, темно-синий пояс, расшитый золотыми узорами, кожаные штаны и такую же жилетку. Поверх легла привычная перевязь с ножнами.
— Вот теперь в «Бешеную каракатицу», уверен, что команда еще там.
— Идем. А потом домой. Вэр по вам так скучал…
— Мы виноваты перед ним.
— Виновен Враг, но и вы, конечно, тоже — проворонили, поддались.
Солар сокрушенно вздохнул.
Капитан был в таверне. Еще в сиську пьяный — или уже? Солар не понял, дошло ли до него, что старшина его абордажной команды уходит, или залитые дрянным вином мозги были на это не способны.
— Еще на «Нахалку», я должен там кое-что забрать. И можно уезжать.
— Давай, — кивнул Савиор. — Пока братец спит, завершим все. И домой. Я по младшему соскучился.
На борт он не пошел — корабль, пиратская шхуна, казался ему ненадежным, грязным, похожим на больного пса, которого надо бы прирезать из жалости, да противно касаться корост и сочащихся гноем язв. Почему-то он был уверен: из следующего рейда «Нахалка» не вернется. Просто потому, что на ее борту больше не будет Солнца. Вернувшегося Солара он увлек подальше как можно скорее, чтобы не ранить свой нюх и взгляд.
На постоялый двор они вернулись как раз вовремя, Селамир проснулся и беспокойно бегал по комнате.
— Где вы были, демоны вас возьми?!
— Улаживали все дела, — Савиор улыбнулся. — Все в порядке. Возвращаемся домой. Обниму мелкого… Интересно, он уже подрос?
— И давно ты нас ищешь?
Савиор посчитал месяцы на пальцах.
— Селя нашел быстро, а вот за тобой мы уже вместе с ним охотились год и еще месяц с того дня, как я отправился искать вас.
— Тогда Жизнь точно подрос.
— Значит, сейчас ему пять. Ух, приеду — снова будет проситься на кисоньке прокатиться.
— А что, кисонька его часто катала? — усмехнулся Солар.
Савиор только фыркнул. Не так уж часто, ведь пока сам в барсьем облике подрос, перелинял, научился лапы переставлять… Но год точно катал.
— Ладно, кисонька, идем.
Обратный путь словно бы раза в три сократился. Или это Савиору только казалось? Он и хотел бы позвать Вэра, тот перенес бы их тенями в один миг. Но давал братьям настроиться перед встречей с отцом. И все же дорога сама ложилась под ноги, легко и без препон. Наконец, ожидание стало нестерпимым.
— Вэр, забери нас уже!
Его собственная тень под ногами словно бы выросла, налилась силой и превратилась в проход, в коридор. И все трое вместе с лошадями ступили в него. Миг — и вот уже прямо перед ними добротный — от волков — тын ставшей родным домом избушки на отшибе Оленьего Брода.
— Малыш, где ты! — сразу гаркнул Савиор. — Я тебе тут птичку добыл.
— Сави-и-и! Сави вернулся! — и полетела из-за дома русоголовая маленькая комета.
Савиор шагнул навстречу, подхватил, закружил, прижал к себе, умирая от желания прижать другого, запустить руку в другие волосы, ощутить не нежный детский запах — другой, жаркий, острый: крови, стали, тумана и трав.
— Смотри, вон, еще братцев привез тебе. Это Солар, это Селамир.
Жизнь только радостно угукнул, на означенных братьев взглянул немного застенчиво, но вцепился в косу Савиора — и хоть вместе с ней отрывай.
— Они очень милые, — принялся его уговаривать Смерть. — Смотри, какие два солнышка. Иди, познакомься.
— Я соскучился. По тебе, — упрямо уточнил мальчишка.
— Покататься на кисоньке хочешь?
— Хочу! — сразу заерзал Сигелл.
Савиор перекинулся и подставил ему спину. Все четверо неторопливо ступили за калитку, когда на крыльцо вышел Вэрилан. И старшие, не сговариваясь, кинулись вперед, чтобы упасть на колени перед ним.
— Отец…
— Мы так виноваты! — наперебой.
Савиор неспешно катал младшего на спине и косился на этот миг семейного воссоединения.
— Я поговорю с вами позже. Марш мыться, колодец там, — Вэр махнул рукой в сторону козьего загона. На братьев почти и не глянул, выдерживал характер, вернее, свою роль: он строгий отец, он сердится на двух великовозрастных оболтусов.
Они бросились отмываться. Савиор подошел, облизнулся.
— Гелли, ступай в дом, выставь на стол чашки и ложки. Скоро будем кушать.
Сигелл послушно слез с барса и умчался исполнять просьбу.
— Сави, малыш.
Савиор сгреб его в охапку, моментально перекинувшись. Казалось — готов сожрать, проглотить или врасти в него, вдавиться под белую кожу, которую никакой загар не брал. Но пока даже не целовал — просто обнимал так, словно мираж удержать пытался. Или тень.
— Все хорошо, малыш. Ты вернулся. Все хорошо, — гладила по спине теплая ладонь, и оттаивало сердце.
— Ночью хочу тебя себе, — предупредил Савиор.
Вэр только улыбнулся и поцеловал — с обещанием, что все так и будет.
— А теперь иди к колодцу и проверь, помыты ли у этих обормотов уши и шеи. Тебя тоже касается.
— Я вылизался!
— Сави, ты собираешься со мной спорить?
Барс мгновенно ретировался — купаться так купаться. С Вэром он спорить не хотел. Тень же расседлал лошадей, отвел в пристроенную позади дома конюшню. Там сейчас обитала только одна лошадка — та, что была куплена пять лет назад вместе с телегой. Двух верховых, спертых еще с храмовой конюшни, Савиор забирал с собой. Теперь к ним прибавился купленный Соларом жеребец.
От колодца несся страдальческий крик купаемого барса. Вэр сел на колоду, где обычно рубил дрова, закрыл глаза на мгновение, прижав руку к груди, чтоб унять невесть с чего забившееся до боли сердце. Они дома. Все четверо. Его мальчики, сыновья, Стражи. Его семья — единственно возможная.
— Папа, а когда мы будем ужинать? — Гелли, постреленок.
Пришлось вставать, идти в дом, доставать из печи казан с тушеным мясом и овощами. Как чуял — сварил полный доверху. А может и чуял. В дом ввалились трое старших, и сразу стало понятно: за последний месяц лета надо отстраиваться. Потому что ехать отсюда никуда не хочется, а крохотной избушки на пятерых мужиков, даже если одному из них пока только пять лет, не хватает.
Савиор забился со своей миской в угол, урчал над ужином и косился на Вэрилана, размышляя, где они эту самую ночь проведут. Ночи теплые — только-только вершина лета миновала. Уйти в лес? Полог меховой прихватить и уйти, на берег реки. Смертным кругом огородиться — и никакая живность не тронет, и гнус нипочем. А холодно им не будет, он был уверен — будет жарко.
После ужина он забегал кругами по избе.
— Все разговоры — завтра, — веско сказал Вэр и указал старшим на широкую кровать: — Ложитесь, отдыхайте. Гелли, ты уже зеваешь, тоже в постель.
Спал Сигелл в подвесной кровати вроде матросского гамака, привык к колыбели, в которой помещался до двух лет, что она покачивается. Безропотно разделся, забрался с отцовской помощью и почти мигом уснул, засопел тихонько.
— Отец, а вы…
— Спите, — властным жестом оборвал все разговоры Вэр.
Савиор выскользнул из дома, уселся на собственный хвост, ожидая. Хотелось бежать, прыгать, кататься по траве и петь, низко и завораживающе. Только он прекрасно знал свои певческие таланты и больше не позорился, пытаясь очаровать ими Вэра. Тот вышел из дому через пару минут со свертком под мышкой.
— Ну, веди, малыш.
Савиор припустил к лесу, отбежал, вернулся, снова отбежал. Вэр только улыбался, предчувствуя бессонную ночь. И трогал сунутую в сверток плошку с мазью. Барс его только что зубами за собой не волок, поскуливая от нетерпения. Едва дождался, пока сшитый из волчьих шкур полог ляжет на землю, обернулся и налетел, повалил в мех, не столько целуя, сколько кусая губы, шею, плечи, рванул шнуровку сорочки, мысленно пообещав потом все зашить, если будет, что зашивать.
— Как же я скучал… Я так скучал… Каждую ночь во сне видел…
— Тише, малыш… Ох… Сави!
Но Вэрилан прекрасно понимал, что остановить Савиора сейчас попросту не сможет, остается расслабиться и поддаться его желанию, помочь, направить, гореть вместе с ним. Пережить первый порыв — и заласкать самому, ведь тоже скучал, ждал, но не мог увидеть даже во сне. Савиор щедро украшал его укусами и следами горячих поцелуев. Хватило выдержки даже на то, чтобы воспользоваться мазью — а дальше закрутило, заставляя рычать на весь лес, доказывая: мой! Пусть даже никто и не отнимал.
После первого соития Савиор немного успокоился, лежал рядом с Вэриланом и ластился. Немного виновато: на белой коже места живого не было от синяков и следов укусов. А Вэр тихо смеялся и целовал его, ласково, нежно, не давая остыть. Перекатился, прижал всем телом, согревая, переплел пальцы.
— Малыш мой, горячий мой.
— Люблю тебя, — Савиор обнял его. — Больше жизни.
Вэру хотелось запретить ему так говорить… Но не мог — понимал, что будет неправдой, ведь и сам он чувствует то же. Больше жизни, бессмертного своего существования, он любил их — своих приемышей, детей, а этого — пришедшего уже взрослым — еще крепче. Савиор стиснул его в объятиях.
— И мы никогда не расстанемся.
— Люблю тебя, Сави.
И плыла над лесом короткая летняя ночь, и ущербная луна любопытно поглядывала сквозь ветви, как сплетались в одно два тела, смешивая дыхание и тихие стоны.
7. Стрела
Дом достроили только к середине второго осеннего месяца. Рядом с покосившейся избушкой вырос он — светлый, просторный, с большой кухней и четырьмя комнатками поменьше. Сигелл удивился тому, что и у него, самого маленького, комнатка будет только его, а у папы и братика Сави — одна на двоих. Пришлось Вэру рассказывать, отчего так. Аккуратно, подбирая понятные ребенку слова. Но Жизнь на то и Жизнь, чтоб такое понимать влет. Гелли только кивнул — и больше вопроса не поднимал.
Сельчане удивлялись тому, что и взрослые мужчины, и юноша, и ребенок — все разные, словно на подбор, со всех концов материка собирались, — называют совсем молодого парня отцом. И относятся с искренним сыновним почтением. Но не спрашивали, кто их знает, может, он оборотень какой, из тех, кто долго-долго не стареет. Дракон, к примеру. Вэр эти сказки не пресекал, только усмехался весело. А кем его еще признавать, если в серебряных глазах зрачки то узкими щелочками, то почти круглые? А что не оборачивается — так мало ли причин?
Про детей вскоре все же вызнали: приемные все. Зауважали. На парней сельские девки так и облизывались, так и стреляли глазами, но те словно не видели. Неспешно обзаводились хозяйством, разводили огород, купили на ярмарке корову и пару поросят. Сменяя друг друга, нанимались кто в артель, а кто и в обозную охрану, провожать караваны с лесом, досками да бумагой в сторону империи. Отпускал Вэр сыновей с тяжелым сердцем, но нужно было на что-то жить, платить подати, покупать нужное на ярмарках. Он и сам без дела не сидел — собирал травы, готовил целебные снадобья, учил Сигелла. Через десять лет после того, как странная семья поселилась в Оленьем Броде, вся округа знала: что-то сломал, обварил, обморозил, где-то внутри болит или ноет, колет — дорога тебе к дому Вэра-целителя.
Дни летели, сливаясь в недели, в месяцы, в годы. Стражи слушали мир, чутко, словно часовые на границе, ловили колебания струн эфира: не прокрался ли снова Враг? Не готовит ли новой пакости? Вэр боялся, что Сигелл не успеет набраться сил и знаний до его прихода. Учил жестко, но юный Страж с радостью поглощал все, что давал ему Тень. И даже требовал еще, больше, полнее! Учились и остальные, совершенствовали навыки, шлифовали способность работать вместе, командой.
Легче всех приходилось в обучении разве что Савиору, только знай, бегай по болотам да освобождай утопцев. Деньги в семью Смерть с болот и нес, где мертвяки клад разыщут, где без зазрения совести сам после упокоения кошель приберет.
— Им теперь деньги ни к чему. А по всем селам с этим кошелем поищи-ка наследников, — посмеивался он.
Время шло, текло неспешно в этой глуши. Вэр не сомневался: жизнь не стоит на месте. Вот исполнится Гелли пятьдесят, и его стоит отправить учиться в какой-нибудь столичный Храм или лекарский цех. Хоть Вэрилан и мотался туда сам, выискивая самые новые книги о медицине, о травах, изобретенных лекарствах и способах исцеления болезней, но всего охватить не мог. Вот отбросят Врага снова — и он в очередной раз тоже отправится учиться. Некромантии, военному делу, дипломатии, целительству, новым языкам, искусствам. Чтобы, когда придет час, учить новые воплощения Стражей не тысячелетним замшелым знаниям. Но думать об этом моменте не хотелось вовсе. Представить, как будет существовать без Савиора, Вэр и вовсе не мог. Что-то в нем изменилось, дрогнуло и сместилось в этот раз, позволив Смерти прорасти в самую суть, оплести любовью крепче, чем паук опутывает муху.
Люди и оборотни этого мира привыкли жить не спеша. Куда торопиться, если малое совершеннолетие в двадцать пять, а полное — в пятьдесят, в сто сорок человек только-только перешагивает порог зрелости и начинает стареть, а иные доживают и до двухсот с хвостом. Про оборотней и вовсе можно промолчать — четыреста лет живут, а то и побольше иногда. Некуда торопиться. И все же лик мира менялся, исподволь, незаметно. Там лес выкорчуют, тут тракт проложат, здесь в горе выгрызут тоннель, чтоб не везти дорогие фрукты через перевалы по ненадежным горным дорогам.
И время шло так же незаметно, словно кралось мимо дома, куда неизменно возвращались к приемному отцу четыре Стража мира. Он подыскивал материалы и металл для того, чтобы сотворить подарок Жизни: браслеты-накопители и усилители. Когда-то он заложил в них щит, но активировать его можно было, только скрестив браслеты, и так он потерял одного из сыновей. Вэр никогда не был идеален, он тоже ошибался, мучился от осознания ошибок, учился на них. К пятидесятилетию Сигелла подарок был готов. Полюбоваться им и поздравить любимого младшенького собралась вся семья.
Селамир думал, что сгорит от смущения, хотя, казалось бы, давно разучился и смущаться, и краснеть. Но нет, горели уши, дрожали всегда уверенные руки, когда вручал свой подарок Сигеллу. Завернутая в голубой шелковый лоскут, небольшая медная коробочка с травлеными узорами оказалась неожиданно тяжелой.
— Что там, Сель? — любопытно потряс пока еще неразвернутый подарок юноша.
— Я подумал… тебе это когда-нибудь понадобится… — запинаясь, выговорил лучник. — Открой.
— Открывай, сынок, — ободрил Гелли отец. — Всем ведь интересно, с какими дарами пришел к тебе Надежда, — и подмигнул Селамиру: не тушуйся, я все вижу.
Он в самом деле видел, как безудержно влечет этих двоих друг к другу. Селамир не знал, но Вэр поставил младшенькому условие: никаких экспериментов в постели до полного совершеннолетия. Это Смерти можно и нужно было стабилизировать свою силу в постели. А вот Жизни было желательно сохранить чистоту как можно дольше. Сигелл повиновался беспрекословно, даже не позволил себе поцеловать того, кого, казалось, полюбил так же сильно, как старший братик Савиор — папу Вэра. И вот пришло время себя вознаградить.
— Открывай, малыш.
В коробке, разложенные по выстланным бархатом гнездам, лежали безупречно-острые ножи разных форм из сиявшего голубоватым светом совершенства металла.
— Боги, Сель… Ты сам… сам их выковал?
Селамир с толикой гордости кивнул: и ковал, и закаливал, и затачивал сам. Пришлось немало выучить прежде, чем сумел сделать хоть что-то приемлемое, но ведь сделал, сумел.
— Сели, я так тебя люблю! — кинулся ему на шею юноша, и остальные Стражи вместе с Вэром неслышно отступили, ушли к весело полыхавшему на берегу речки костру, чтобы заняться жаркой мяса и прочими приготовлениями к веселому празднованию дня рождения младшенького. И не мешать ему целоваться с Надеждой.
Время шло.
— Малыш, что тебе подарить на первое столетие? — огорошил Вэр вопросом Савиора в одно прекрасное весеннее утро.
— Сумку побольше, чтобы ремень был крепкий. Я тут такой клад нашел, сплошь драгоценности, карета с обрыва рухнула.
— Откуда кареты в нашем медвежьем углу, да еще и с драгоценностями? — удивился Вэр, но услышать ответ не успел. По всем его чувствам, по всем теням мира словно плеснуло обжигающим, чужим и чуждым светом, заставляя тени корчиться и скручиваться, словно сжигаемая бумага.
— Враг пришел! — голос Хозяина Теней набатом донесся до каждого Стража, и те поспешили коснуться первой же попавшейся под руку-ногу тени, чтобы отец сумел выдернуть их мгновенным переходом к себе.
Они расположились вокруг Вэра, зорко оглядываясь и крепко держа оружие, каждый свое.
Впереди, на острие атаки — Солнце. За его плечами — Смерть и Надежда. Жизнь — позади, готовый исцелить и напитать силами. И за ними всеми — Хозяин Теней, у которого против демиурга ничего нет, да и не его обязанность — сражаться. На удивление, Враг не торопился. Словно не ожидал увидеть Стражей живыми и полными сил. Вне телесного воплощения он выглядел для них столпом черного света, в котором сиял тонкий белый луч. Стражи выжидали. Пока Враг не примет воплощение, данное этим миром, он ничего не сумеет сделать. И они тоже.
То, что Вэрилан с самого начала перенес их на каменистое плоскогорье вдали от любого людского поселения, было хорошо: Враг просто обожал устроить какой-нибудь катаклизм, последствия которого приходилось разгребать именно им. Сейчас пусть хоть огненный дождь устраивает, хоть потоп, если, конечно, найдет здесь воду. Вокруг были только камни, камни и камни.
Наконец, Враг принял решение, воплощаясь в огромного роста мужчину со слегка чуждыми пропорциями тела и чертами лица. И эта чуждость как нельзя больше выдавала то, что Враг ненавидит творение своего собрата и жаждет его уничтожить. Вэр не помнил еще ни одного воплощения Врага, что было бы хотя бы обыденным, не говоря уж о красоте. Нет, по отдельности черты его лица не вызывали никаких особенных чувств, но вместе это смотрелось так, что возникало желание немедленно проблеваться и удалить с лица земли эту мерзость, чтоб больше никто не смог увидеть. Этим Стражи и собирались заняться. Вторым пунктом, разумеется.
Вэр стоял, укутавшись в тени, и думал, что у Врага совсем нет фантазии: в одно из своих пришествий в этот мир он уже выбирал этот или схожий облик. Хозяин Теней учел ошибки и натаскал своих мальчиков на бой и с таким противником, который выше и сильнее. Однако не это заставляло Вэрилана хмуриться. Враг стоял слишком далеко и почему-то не собирался приближаться. А потом и вовсе заговорил:
— Послушайте, молокососы! Если сдадите мне мир без боя, я пощажу ваши жалкие жизни!
Солар ответил, красиво, образно, одной фразой на полторы минуты.
— Мы не согласны, предлагаем вам удалиться и нас не тревожить, — «перевел» вежливый Савиор.
— Тогда вы подохнете, как и все живое на этом шарике! — в руке Врага возникло странное сооружение, чем-то даже похожее на лук и арбалет вместе взятые. А между концами этого предмета ярко сверкнуло, словно там возникла живая молния. — Я не зря пробрался в этот мир недавно и тайно, мне удалось рассмотреть ваши силы и понять, чем и как их можно уничтожить! — демиург расхохотался. — Прощайте, жалкие букашки!
Молния сорвалась с его оружия и хищно прянула вверх и вперед… разъединяясь на четыре части. Вэр прокусил губу: до сих пор Враг предпочитал ближний бой и от стрел Надежды просто отмахивался мечом, стремясь сократить дистанцию. У его мальчиков не было щитов. Идиот, старый идиот! Не продумал!
Только что слепил глаза нестерпимо-белый свет летящих в них стрел, и вдруг окутала нежная, надежная, как родные объятия, тень. Закрыла щитом от смерти: ее отбрасывал Вэрилан, возникший на пути артефакта в одно мгновение. Савиор не успел даже сказать «Нет», даже подумать что-то — стрела-молния, соединившись снова в одно целое, вонзилась в грудь Тени, пробив его простую кожаную куртку и белую сорочку. Тень остался стоять, только содрогнулся от боли, да плеснуло кровью на камни перед ним.
— Вэр!
— Живите… — прозвучало хрипло, чуть слышно, в разуме каждого Стража. — Живите долго, дети…
Первым опомнился старший, с рыком вскинул Луч, направляя острие на Врага. За ним следом бросил на тетиву стрелу Надежда, и Радуга запела, готовясь отправить ее в цель. Смерть покрепче ухватился за оплетенную белой кожей рукоять верной Змеи, словно пожатие теплых пальцев ощутил. И все трое бросились вперед, чтобы раз и навсегда изгнать Врага или же и вовсе уничтожить его. Только Сигелл остался за спинами, поймав на руки падающего отца и пытаясь удержать его просачивающуюся сквозь пальцы жизнь.
Все было кончено очень быстро. Гораздо быстрее, чем Савиор ожидал. То ли Враг растерялся от неудачи, то ли они слишком преисполнились ярости, но вскоре от принявшего телесный облик ради уничтожения Стражей демиурга не осталось ничего, даже силы — ее разорвали и впитали в себя меч, стрелы и кнут. И тогда братья кинулись к младшему.
— Сигелл? Как отец? Почему ты не вынул из него эту дря…
— Не трогай!!! Если ты или кто-то из нас прикоснется к стреле, он будет уничтожен. Отец — не Страж, его сути артефакт не вредит, но он пробил его сердце. Я ничего не могу сделать. Он умирает.
— Но ты ведь… ты ведь Жизнь, Сигелл! — прохрипел Савиор. — Ты должен что-то сделать! Он должен жить!
Юноша, едва перешагнувший порог совершеннолетия, понимающе посмотрел на него, но покачал головой:
— Я бессилен, брат. Но кое-что можешь сделать ты.
— Я? Но я же Смерть…
— Ты некромант. Окутай его тело чарами, что остановят время и все жизненные процессы. Однажды мы найдем способ уничтожить артефакт, и тогда я оживлю отца.
— Но как мы без него? — немного растерянно спросил Солар.
— Нам придется справиться самим. Он целую вечность присматривал за нами и учил, неужели мы не справимся? — Селамир крепко сжал в руке холодеющую ладонь Тени.
— Хорошо. Отойдите все, — Савиор вскинул руки, нараспев повторяя и повторяя заклятье. Воздух сгустился вокруг тела Вэрилана, превращаясь в сковывающий его прозрачный льдистый хрусталь. И такая же броня облекала кровоточившее сердце Смерти.
— Похороним его здесь, в горах, это единственное место, где время течет медленнее всего, — Селамир вытер глаза тыльной стороной руки. — И будем ждать.
Когда скорбный обряд был закончен, братья собрались уходить, зная, что до дома им добираться далеко, не один день и неделю без Вэра, который мог перенести их одним движением. Савиор отказался двигаться с места, усевшись на камень у заложенной крупными глыбами пещеры, в которой теперь покоился кристалл хрусталя с Тенью внутри.
— Я буду тебя ждать, — зашептал он. — Буду ждать всю вечность. Ты только вернись ко мне, через сто лет или через тысячу. Или через десять тысяч.
Он хотел бы заплакать, как старшие и младший, но не мог — ледяной хрусталь сковал все его чувства, только болело где-то в горле и сухо горели глаза.
— Я буду ждать, Вэр.
Сигелл, вернувшись, мягко поднял его с камня и повел за собой, не позволяя оглядываться. Безмолвными сторожами могилы того, кто был еще не мертв, но уже и не жив, остались лишь возвышавшиеся вокруг горы.
8. Новый мир
— Я что-то нашел! Кэр Шадэ! — азартный крик пронзил вечер. — Тут что-то есть. Кажется, это… кристалл?
— Никому ничего руками не трогать! — прогремел над лагерем археологов и местом раскопок грозный рык начальника партии.
Словно по волшебству, все замерли, как стояли, будто дети, играющие в «пойманную каракатицу». Начальник этого участка раскопок несся, словно легендарный Страж — весь в черном, длиннющая коса — мечта и предмет зависти всех девушек в команде — хлещет по спине, словно плеть.
— Кэр Шадэ, никто ничего не трогает. А можно ногу опустить?
— Всем отойти от кристалла на три метра.
— Кэр Шадэ, ваш брат спрашивает, нужны ли инструменты? — секретарша, едва поспевающая за боссом даже в легких кроссовках, протянула замершему струной мужчине телефон, и в тишине отчетливо послышался тяжелый стук и мужской голос:
— Савиор, не глупи, не лезь к кристаллу сам. Я пришлю людей.
— Я одним глазком гляну. Это же такое научное открытие! — сарказм в воздухе повис, словно дурманный дым.
— Сави. Тебе нельзя, — говоривший понизил голос, и начальник партии прижал трубку к уху, отворачиваясь от зрителей. — Сави, послушай, я знаю, как долго тебе пришлось ждать этого момента. И придется еще подождать, пока будет готов бокс для дистанционной деактивации магоаннигилятора. Соберись, Смерть, ты нужен ему, но не сидеть и не смотреть на хрусталь!
— Я должен, — Савиор заскрипел зубами, но от пещеры отвернулся.
— Савиор, осталось немного…
«Сави, смотри, луна все выше. Потерпи, скоро уже. Осталось немного, малыш…» — словно наяву услышал оборотень.
— Луна… — пробормотал он. Встряхнулся. — Сколько времени вам понадобится?
— Сол почти закончил. Говорит, месяц на отладку и калибровку электронно-механической части. Он старается, Сави, правда. И Гелли в последнее время занимается только кардиооперациями, нарабатывает безусловный опыт.
— Месяц. Долго… Ладно, высылай оборудование.
— Площадка телепорта свободна? Пусть там примут.
— Сейчас дам разгону, все примут.
Знал бы Вэр, как много всего изменилось в этом мире… Впрочем, он узнает, уже скоро. Месяц. Узнает, что его любимые сыновья и ученики научились сами использовать тени для перемещения на огромные расстояния. Что даже космический холод не стал для этого помехой, и на Луне уже четыре века живет и развивается лунная база, строится верфь для космических кораблей. А ведь Вэрилан о таком и не задумывался. Как же много предстоит ему наверстать… Справится ли? До той злополучной стрелы, вернее, магического аннигилятора, настроенного на Стражей, именно Вэр учил их, был наставником и воспитателем. Теперь ему придется побыть подопечным. Савиор даже мысленно не хотел думать, что Жизнь не справится.
Сам Савиор как одержимый пропадал в археологических экспедициях. Искал. Копал. Занимался любимым делом. Незаметно для обычных людей упокаивал души тех, чьи кости поднимали его ребята. Правда, в самом начале, оставшись без Вэра, он ничего не хотел делать. Днями и ночами просиживал на берегу реки, бессмысленно глядя в неспешно катящиеся волны. Поселившийся в груди холод не донимал, не мешал, но и не давал ничего чувствовать. Братья отвлекали его как могли, тормошили, даже оплеухи отвешивали. Он только смотрел на них угасшими глазами. Или не смотрел вовсе. Но однажды младшенький сказал то, что заставило Савиора очнуться.
— Отец всегда рассказывал нам полную историю мира. Но ее без купюр знаем только мы. И даже мы — бездоказательно. А что, если от древнейших времен тоже что-то осталось? Вот ты, Сави, упокаиваешь поля сражений. А под землей наверняка остаются кости и все прочее, что не подвержено гниению?
— Конечно. Наслаиваются друг на друга.
— Так их ведь можно выкопать? Ну, чтобы воочию увидеть, как выглядели доспехи тех самых воинов-«черепах», помнишь, он рассказывал? И древние животные, которые уже вымерли.
— Можно. Они должны быть в полной сохранности. Если все проделывать аккуратно, то их можно извлечь.
— И драгоценности, оружие, какие-то вещи. Ведь тот же Каррир раскопать, — мечтательно протянул уже Селамир.
— Они вообще отлично должны были сохраниться, — согласился Савиор.
Это и положило начало всему, что сейчас есть у них. Селамир — глава огромного инвестиционного фонда, который финансирует почти все перспективные предприятия и направления науки в мире. Практически, монополист в вопросах финансов на всех трех континентах.
Сигелл — гениальный хирург, «белые руки», на которые молятся миллиарды людей по всему миру. Чтобы попасть к нему на стол, они готовы на все. И эта вера помогает Гелли творить чудеса, возвращая даже с того света.
Солар — физик и изобретатель. С его-то внешностью… Никто не верит, что эта гора мускулов с незамутненными интеллектом глазами — тот самый ученый, благодаря которому сейчас с континента Йонгау до столицы Китлума можно добраться за двенадцать секунд. А до лунной базы — за минуту.
Ну, а Савиор… Савиор был археологом, который способен откопать даже хвост сушеного ужа пятитысячелетней давности, осмотреть и сказать, как уж помер.
Археологическую партию сюда, в эти горы, где даже полезных ископаемых геологи не нашли, посылать не хотели. Не видели смысла — единственное место на карте обитаемого мира, где никогда не было, судя по историческим документам, никаких поселений, городов, крепостей. Просто кусок бесплодного камня, за тысячелетия сгладившийся до сопки, на которой так и не проросла ни одна былинка. И горы вокруг изменили очертания, Савиор не смог бы отыскать засыпанную очень давним камнепадом пещерку, если бы просто не чуял мощнейшую эманацию некростазиса. Аж сам удивился — он не помнил, чтобы вкладывал в заклятье такую силу.
И вот, откопали ведь, добрались. Савиор только что не прыгал. Внешне это не показывал никак — все вокруг привыкли к тому, что у него не лицо, а каменная маска, голос не дрожит и не срывается.
— Кэра Галлари и кэр Мирин помогают мне. Остальные пока свободны, займитесь обедом. А вы двое — беритесь за веники, помогите мне обмести кристалл.
«Слышишь ли ты меня, Вэр?»
Только тишина в ответ. Тяжелая, давящая на сердце уже долгие, долгие восемь тысяч лет. Восемь циклов, в которые Враг не приходил, а они не умирали. За которые заплатил собой Вэрилан. По сравнению с ними месяц был недолог. Миг, не стоящий упоминания. Но Савиор знал, что он будет тянуться невыносимо.
Из-под растрескавшегося, осевшего под собственной тяжестью камня показалась исцарапанная, помутневшая поверхность кристалла. В сердцевине угадывался темный силуэт и сверкающий огонь стрелы. Савиор выдохнул.
— Никому больше не приближаться.
Жесткая метелочка снимала крупные крошки камня, открывая больше и больше. Следом — помягче, смахивая пыль. В похожем на воду с расплывшимися внутри каплями молока хрустале проклятая стрела совсем не выглядела опасно. Но дотрагиваться до нее Савиору все еще было нельзя. Заклятье надежно отгораживало его от артефакта. Но оно же не давало Смерти коснуться того, кто стал для него всем — жизнью, дыханием, светом. И тенью, хранящей и защищающей.
— Ты точно сумеешь справиться? — вечером Савиор принялся терзать брата.
Солар сердито ткнул ему в руку тяжелый стакан с ароматным золотистым алкоголем.
— Все, что тебе нужно знать — это то, что ты увидишь Вэра не раньше, чем Гелли закончит операцию и будет уверен в том, что она прошла успешно.
«Да» — перевел для себя Савиор.
— Мне надо уехать на месяц подальше.
— На лунную базу, — хохотнул брат. — Я серьезно.
— А что там нужно откопать?
— Ничего, просто побудешь в тишине, никто не станет дергать…
Савиор подорвался, на ходу вытаскивая телефон из кармана.
— Кэра Гиана, передайте директору Йонгайского университета археологии, что я согласен начать раскопки «Пяти братьев»!
Он как раз успеет уложиться в месяц очень напряженной работы. Может быть, ему даже удастся уставать до такой степени, чтобы падать и засыпать, не видя снов. Потому что в последние три месяца, после вести о том, что Солар придумал, как обезвредить артефакт-стрелу, он видит их регулярно, и это уже сводит с ума.
Улетел Савиор в тот же день, стремясь поскорее начать обратный отсчет до встречи с Вэром. «Пять братьев», как считали ученые Йонгау, были местом захоронения какой-то царской семьи. Многие века курганы оберегались от разграбления и считались заповедной зоной. Но на волне множества научно-исторических открытий на территории соседних материков руководство страны решило, что пора бы и им раскрасить белые пятна на страницах своей истории. Тем более период, в который были воздвигнуты курганы, считался одним из древнейших в цивилизации Йонгау, времен родоплеменного строя. Были у Савиора подозрения, чьи именно могилы там, под курганами. Но подозрения стоило укрепить, раскопав курган. Дело обещало быть весьма нелегким.
Одно время в Йонгау существовала традиция приезжать к курганам, чтобы молиться о ниспослании удачи, здоровья, силы и еще много чего, привозя с собой пару горстей родной земли, чтобы бросить их сверху. Именно поэтому за более чем десять тысяч лет курганы не сравнялись с землей и не размылись. Но стоило представить, на какую глубину придется копать, чтобы найти основу погребения… Работа основательно заняла мысли Савиора. Сперва рутина — документы, подготовка к экспедиции, затем лагерь, разметки. Смущало ученого-некроманта только то, что курганов было пять, а некроэманации он ощущал только от четырех. Кому и зачем был воздвигнут пятый?
— Начнем с этого.
Он мог, конечно, ошибаться, слишком велик был срок, но это захоронение было самым старым изо всех четырех. Пятый курган он оставит напоследок. Работы начались с малотоннажной техники, которая осторожно снимала пласты почвы. Их просеивали стажеры, отбирая случайно затесавшиеся или специально брошенные вместе с землей монетки, кольца, амулеты. Затем в ход пошли лопаты, углубляющие траншеи и бассейны раскопа, потом они наткнулись на камни. Оказалось, строение древнейших гробниц неповторимо и не похоже ни на какие иные курганы на материке или где-либо еще в мире. Полукруглые каменные своды были сложены без раствора, но так, что и тысячелетия спустя меж мощными каменными плитами невозможно было просунуть не то, что лезвие лопаты, но и лезвие ножа.
— Какая интересная архитектура!
В работе Савиор забывал обо всем и обо всех, даже о Вэре. Археологи, как неутомимые муравьи, раскапывали курган. Удалось, не повредив, вынуть один из блоков кладки. Сперва в дыру спустили камеры и роботов, взяли пробы воздуха. Савиор, приникнув к широким экранам, на которых транслировалось то, что видели роботы, заломил пальцы так, что стало больно: могильник сохранился идеально, замурованный настолько хорошо, что это стало практически консервацией. Сохранилось в неприкосновенности все, даже ткань, которой было укрыто тело. Хотя ее, вероятнее всего, сейчас опасно не то, что трогать — дунуть в ее сторону, рассыплется. Кто же там похоронен? Пока не пришла ночь, говорить с мертвым нельзя. Спускаться в погребальную камеру тоже нельзя, сперва роботы нанесут на все консервирующие составы, потом пойдут маги-бытовики, которые зафиксируют все чарами консервации, это все же надежнее любой химии. Но уже сейчас Савиор мог рассмотреть хотя бы что-то. И рассмотрел, когда робот развернулся к стене, и в камеру попал бронзовый наконечник. Древние письмена Йонгау на нем напоминали руны, которые Вэр подбирал к каждому оружию Стражей индивидуально. Это был, несомненно, Страж. Солнце. И тогдашнее воплощение Луча — копье-сарисса — это подтверждало как нельзя лучше. Надо будет поговорить ночью. Рассказать, что Враг побежден. Что Стражи выполнили свой долг, как и Тень мира. Тому древнему воину это должно принести радость и спокойствие. Как и остальным Стражам.
Неудивительно, что их похоронили рядом. Но все же — чья могила пятая? Вэр не рассказывал ни о каких великих вождях, способных сравниться со Стражами. Да и некроэманации, которых нет… Пустая могила самого Вэра? Ошибочно насыпанный курган? Те, кто с такой скрупулезностью создавали могильник для Стражей, не могли ошибиться на целый курган. К тому же, предварительные анализы показывали, что разница во времени возникновения курганов была минимальна. Решено, этой же ночью он пообщается с потревоженным духом своего брата.
Ночью Савиор ушел к могильникам.
— Солнышко, Солнышко, выйди поговорить.
В общении с мертвыми хорошо одно: язык, на котором ты это делаешь, не важен. Дух может говорить на своем незапамятной древности диалекте «черного» континента, а ты услышишь родную речь. Савиор увидел, как серебристые искры, поднимаясь из аккуратного пролома, накрытого консервационными чарами, образуют силуэт крупного, плечистого воина в одной только набедренной повязке, зато с длинной гривой волос, украшенной перьями и бусинами, выстриженной так, что она гребнем шла ото лба к затылку.
— Приветствую тебя, брат, — дух замер напротив, всматриваясь в его глаза. — Ты похож на Белую Тень.
— Я — Смерть. Так меня называли в твои времена?
— Смерть есть Смерть, — улыбнулся воин. — Имена неизменны, так учил Белая Тень. Разве тебя учит не он?
— Ах, вот оно что… Вэр… Белая Тень погиб от оружия Врага. Но сейчас мои братья воскрешают его.
Солнце сделал скользящий шаг к нему, навис. Боги, какой же он был огромный когда-то! Сам Савиор ниже него на две головы и миниатюрнее раза в три. Да даже Солар будет поменьше этого здоровяка! Впрочем, наверное, чтобы управляться с той огромной бронзовой дурой, которая была его Лучом, таким и нужно было родиться.
— Спасите его. Иначе как сможет выжить мир без своей Тени?
— Мы спасем. Братья делают все возможное.
— Ты дал мне глоток воды в пустыне отчаяния. Теперь отпусти в Небесную саванну, я уйду счастливым и спокойным.
Савиор повел рукой, выплетая жест освобождения. Силуэт распался облачком искорок, взметнувшихся в небо, которое тут, над Йонгау, было похоже на расшитый безумной мастерицей мириадами драгоценных бисерин платок из черного шелка.
Значит, они и в прошлом любили своего наставника, раз дух этого воина прямо потребовал спасти Вэра… Вызвать следующего, что ли? Это должен быть Надежда, но следующим идет пустой курган.
— Есть ли здесь кто-то? Выйди и ответь, — наугад попробовал Савиор.
Тишина и молчание. Значит, это что-то вроде кенотафа для Белой Тени, который наверняка покинул материк сразу после смерти Солнца, чтобы отыскать его новое воплощение. Он перешел к следующему кургану, позвал, выплетая заклятье:
— Надежда, Надежда, выйди к брату.
Они были из разных племен — он понял это сразу, как только увидел собравшийся из искорок дух второго Стража. Чуть ниже Солнца, другое строение лица, иные светящиеся линии сложной татуировки, по-иному запахнутое на бедрах полотнище. Множество браслетов на руках и щиток лучника.
— Здравствуй, Смерть. Зачем я нужен тебе, брат-через-время?
— Сказать, что Враг побежден, а я отпускаю тебя в покой.
— Это наполняет меня радостью, как дождь наполняет источник! — лучник растянул губы в улыбке. — Прощай, брат. Скажи Белой Тени, что я всегда помнил его заветы.
— Скажу, — закивал Савиор.
Вызывать дух собственного предшественника было несколько странно и, наверное, даже боязно. Каким он был, этот Смерть? Какое оружие было у него? Почему-то Савиор был уверен: это не кнут, что-то иное. Он увидит это, когда раскопки подойдут к этому кургану.
— Иди сюда, покажись, брат Смерть. Поговорим.
Серебристый силуэт соткался, как и первые два, едва отзвучал приказ. «Шаман» — вот что приходило на ум, стоило увидеть этого духа. У него была длинная коса, в которую были вплетены птичьи и ящеричьи, змеиные и мышиные черепа, вместо набедренной повязки он одевался во что-то, похожее на штаны, а украшений из бронзы, кости и камней на нем было куда больше, чем на Надежде.
— Здравствуй, я-через-время, — усмехнулся шаман, и в этой усмешке мелькнуло что-то очень и очень знакомое.
— Ух ты, какие крупные мыши были. А это змея? Здоровенная.
— Люди и животные разные, Смерть, или Белая Тень тебе не рассказывает? Вы уже сразились с Врагом?
— Мы сразили Врага, брат.
Шаман вскинул руки к небу, потряс ими, издав какое-то неразборчивое восклицание. Потом снова взглянул на Савиора, но теперь уже иначе, пристальнее и внимательнее.
— Кого ты потерял в этой битве, брат?
— Возлюбленного. Свое сердце и свою жизнь. Вэрилана.
Тяжелые веки чернокожего на миг прикрыли глаза. Он понимал. Должно быть, когда-то он тоже был влюблен в Белую Тень. Как говорил Сель, их силы близки друг другу, они инстинктивно стремятся стать еще ближе.
— Я оплакиваю потерю вместе с тобой, брат. Отпусти меня.
— Братья его оживят к полной луне. Уходи в мире и покое.
— Будь счастлив…
Голос и силуэт шамана растаял в предрассветных сумерках. Звездное великолепие потихоньку меркло.
— Что ж, остался только один, — тихо пробормотал себе под нос Савиор, добираясь до пятого кургана. — Братец-братец Жизнь, явись-покажись, полюбуюсь
На образ огромного здоровяка, мало чем уступающего тому, первому — Солнцу, он смотрел, разинув рот. Вот тебе и Жизнь! А, впрочем, почему нет? Когда-то этот йонгайский воин-целитель был полон этой самой жизни, он щедро делился ею с теми, кто нуждался. — Здравствуй, брат-через-время, — а вот улыбка у него была совершенно такая же, как у Сигелла — мягкая, ласковая, преображавшая лицо.
— Здравствуй, Жизнь. Враг побежден, Вэрилана вскоре обнимем все вчетвером.
— Я рад, и моя радость больше неба над миром! Да благословят боги всех живущих. Отпусти меня в посмертие, брат.
— Ступай, брат мой.
Воин-целитель коснулся его лба в жесте благословения, словно искоркой кольнуло, и растаял в первом рассветном тумане. Можно было вернуться в палатку и поспать немного.
9. Эпилог
Месяц в работе пролетел настолько незаметно, что звонок Селамира стал для Савиора полной неожиданностью.
— Эй, землеройка, ты не хочешь помочь братьям в святом деле исцеления твоего же, между прочим, любимого?
— А что от меня требуется? — вскинулся Савиор.
— Ты же знаешь, снять заклятье Стража не сможет ни один, самый дипломированный маг. Ты должен снять стазис. Все готово, ждем только тебя.
— Вылетаю первым же телепортом.
Можно было бы отправиться и транспортно-грузовым, который был в лагере, но пользоваться им людям не рекомендовалось. Пришлось, чтоб не подавать дурного примера сотрудникам, брать малый пассажирский глисс и гнать в ближайший город, благо — рядом. А оттуда — в столицу, чтоб около часа прометаться по залам ожидания огромного международного портала. Стекло и металл, аккуратные клумбы и множество искусственных водоемов — что скажет Вэр, увидев все это? Наверное, у него будет шок. Ну и пусть, приучится жить и так. Главное, что живой.
«Живой… живой…» — стучало в висках.
Швейцар распахнул перед ним двери высотного здания Храма. Когда-то так называли места, где люди поклонялись богам. Сейчас это научные центры и клиники. Хотя богам люди все еще поклоняются, религии — вещь устойчивая. И если бы не усилия магистра Трилло, что изо всех сил пытался превратить Стражей всего лишь в сказку, Савиор с братьями, наверное, сейчас были бы в пантеоне. Но уже через сто лет после победы над Врагом о Стражах вспоминали только как о предании седой старины.
Савиор вихрем промчался по лестнице наверх. Этаже на пятом опомнился: лифт все равно быстрее, а подниматься ему еще на двадцать восемь этажей вверх. По крайней мере, Сель ничего не сказал о том, где именно его ждут, значит — здесь, в святилище Солара, где он «молился» своему богу — физике.
— Я тут! — возвестил Савиор, входя в комнату.
— Тебя только и ждем, — Солар мрачно зыркнул на него, сдвигая на лоб какую-то очередную хрень, которая помогала ему в работе. — Итак, инструкция персонально для тебя: снимаешь стазис и выметаешься из лаборатории. И тихо сидишь под дверью или напиваешься в моем кабинете. Все ясно?
— Куда уж яснее.
Савиор сглотнул, оглядывая поле предстоящей работы, мимоходом порадовался, что хорошо запечатал тело, вложил много силы.
— Начинаю обратный процесс…
Формулу он знал наизусть, воспроизвести последовательность жестов оказалось легко.
— Стазис снят.
Сидеть под дверью он не стал, отправился напиваться. И ждать. Не хотелось думать о том, что, стоило истаять магическому хрусталю, сердце Вэра снова начало биться, пронизанное тонким острием аннигилятора. «Сорок секунд, отсчет пошел», — прозвучали за спиной слова, стоило ему закончить. Солар и Сигелл рисковали своими жизнями. Сол говорил, что операционный бокс полностью изолирован от внешней среды, и даже если они погибнут от сдетонировавшего аннигилятора, команда хирургов и реаниматологов сделает все для спасения Вэра. Они все люди без капли магии, не пострадают. Савиор нервно глотнул коньяк прямо из горла. Нет… Надо верить. Они справятся. Никто не погибнет.
— Оставь мне, — бутылку выдернули у него из руки. Селамир тоже нервничал, за маго-экранированными стенами сейчас был тот, кого он любил с не меньшей силой, чем Савиор Вэра.
— Не думаю, что напиваться — это лучший способ ждать, — прохрипел голос Сола от дверей.
Он выглядел страшно уставшим, словно эти сорок секунд деактивации выпили из него все силы.
— Много ли за пару минут выпьешь. Ну как? — Савиор вскочил.
— Операция еще идет. Гелли сказал, что все будет хорошо, реакция восстановления очень слабая, но есть, это обнадеживает.
— Коньяк будешь? — Савиор нервничал.
Он верил в брата. И в Вэра. Но не получалось оставаться спокойным. Солар покачал головой. После того, как он очнулся на складе, после порки и освобождения от Вражеского внушения, ничего крепче чая он не пил. Все это время. И менять свое решение не собирался. Успокаивался он так, как учил Вэрилан: медитацией, дыхательной гимнастикой, созерцанием огня.
— С чего начнем показывать Вэру мир? — Савиор решил сосредоточиться на будущем.
— С больничной палаты, — хмыкнул Сол. — Не думаю, что для него станет обыденностью то, где он окажется, очнувшись. Взгляни в окно, Сави. Мир изменился более чем полностью. Я бы взял вас всех и отправился в наш домик в Оленьем Броде… Но никто же из нас не позаботился, чтобы привести его в порядок.
— Значит, этим займемся, пока он отлеживается.
«Вы займетесь», — прозвучало невысказанное.
Селамир вскинул бровь: у всех братьев жизнь была расписана едва ли не поминутно.
— Ну, или просто в палате все расскажем, — пожал плечами Савиор.
— Как думаете, Гелли над ним долго будет колдовать?
Все трое синхронно повернулись к часам, висящим на стене. Сол сделал их сам — это было его первое серьезное изобретение. Сейчас такие часы — самые точные в мире, на вечном ходу — используются везде.
— Думаю, час это точно займет.
Молчание не тяготило никого из них. Солар придвинул диван поближе к биокамину, жестом пригласил братьев присесть рядом, сгреб своими длинными руками в объятия. Это грело. Савиор больше алкоголь в себя не вливал, нервничал и следил за стрелкой. Должно быть, сказалась смена часовых поясов и полушарий, потому что монотонный бег стрелки по кругу заставил его веки отяжелеть и сомкнуться. Очнулся он уже в сумерках, когда Селамир потормошил его за плечо, прикрытое легким пледом.
— Вставай, соня. Гелли сказал, что Вэра скоро выведут из искусственного сна.
— Я должен там быть, — Савиор чуть не перекинулся на месте.
— Нет-нет, за шерсть и отпечатки лап наш чудо-целитель распнет на месте, — посмеялся Сель, угадавший его желание. — Иди, умойся, я принес тебе свежую рубашку.
Савиор бросился приводить себя в порядок. Сердце подпрыгивало: сейчас он увидит Вэра. Увидит того, кто оставался с ним во снах все эти годы, но лишь безмолвной тенью, позволяя видеть себя, но не касаться, не отвечая. Это была такая пытка, что куда там прежним мастерам-палачам!
Палата, куда после операции переместили Вэрилана, была небольшой, но достаточно просторной. Кроме кровати, медоборудования и двух жестких пластиковых стульев, больше ничего не было. Панорамное окно было закрыто светлой портьерой, дававшей ощущение рассеянного закатного света.
Савиор около постели только что не заприплясывал. Выглядел Вэр именно так, как он помнил. Только не было крови на губах и белой сорочке, не было! И ладонь, которой он коснулся, была теплой. Длинные костистые пальцы чуть дрогнули и сжались, беспокойно дернулись под сомкнутыми веками глазные яблоки. Сигелл опустил ладонь на лоб отца, прислушался.
— Приходит в себя. Сейчас очнется.
Когда ресницы Вэрилана дрогнули, приподнимаясь, Савиор ощутил, как теряет дар речи. Когда он открыл глаза, Савиор только и смог, что ляпнуть:
— Э… Привет?
Несколько секунд взгляд Тени был рассеянным и бессмысленным, потом его, словно капля чернил чистую воду, окрасило узнавание и беспокойство, даже тревога. Сухие губы разомкнулись:
— Сави… живой…
Взгляд метнулся по палате, по лицам остальных сыновей, зрачки расширились в удивлении. Немудрено: все они с течением времени изменились. Не слишком кардинально, но Сигелл коротко остриг волосы — они мешали ему в работе; у Солара на висках уже поблескивала в золоте волос седина; Селамир, правда, почти не изменился — все тот же рыжий шалопай. Себя Савиор оценить со стороны не мог.
— Ты немного поспал, — он шмыгнул носом.
— Немного? — алая бровь чуть выгнулась.
— Восемь… тысячелетий.
Потрясение обозначилось на лице Тени только на миг. Потом его сменила целая гамма чувств, от острого сожаления до беспокойства и любопытства.
— А Враг? Вы… справились?
— Да. Справились. Уничтожили.
— Горжусь вами… — Вэр выдохнул, улыбнулся.
— Так, отцу нужен отдых, тело еще не восстановилось полностью, — скомандовал Сигелл. Подошел, ласково сжал свободную ладонь Тени. — Мы оставим тебе Сави, он расскажет о том, что творится в мире. Потом я пришлю сестру с обедом.
Братья вышли после того, как каждый счел своим долгом обнять отца и сказать, как скучали по нему. И пожелать выздоровления. Савиор урчал, не меняя облика, не выпускал руку Вэра.
— Я так скучал. Ты даже не представляешь, как сильно, — он терся щекой о его ладонь.
— Сави, малыш, — Вэр погладил его по волосам. — Любимый мой. Прости, что заставил тебя переживать так долго.
— Это ничего. Главное, что мы справились. Ты жив.
— Вы справились с артефактом, что был создан демиургом? — в глазах Тени светилась неприкрытая гордость, удивление, любопытство.
— Ты получил эту стрелу в грудь. Я погрузил тебя в стазис.
— Я помню это, малыш. И я провел в нем восемь тысяч лет. Мир сильно изменился? Я вижу это уже сейчас. Одежда, вещи…
— Сильно, Вэр. Очень сильно. Не знаю, с чего начать, — Савиор все так же прижимал его ладонь к щеке.
— Расскажи, как ты жил, Сави, — Тень потянул его к себе. — Ложись рядом и рассказывай. Все, что придет на ум.
Савиор послушно улегся и принялся болтать, перескакивая с одного факта на другой, пока горло не начало отказывать. Чтобы уложить в голове все, что узнал, Вэру все равно придется многое выучить, принять как данность.
— Значит, вы научились использовать тени мира? — Вэр опустил ладонь ему на губы, призывая поберечь горло и теперь помолчать. — Это хорошо. Признаться, я совсем не подумал тогда, как вы станете добираться до дома.
Савиор лизнул его ладонь. В своем рассказе он ни разу не упомянул, был ли у него кто-нибудь за эти тысячелетия. Вэр ничуть не обиделся бы, если бы его возлюбленный Смерть не только нашел себе любовника или любовницу, но и женился не раз и не два — слишком велик был срок расставания, чтобы хранить верность.
— Вот так я тебя и ждал, — закончил рассказ Савиор, прижался потеснее.
— Сави, ты ни с кем не был все эти годы? — все же уточнил Вэр, с тревогой заглядывая в его лицо.
— Ни с кем. Ждал только тебя.
— Ты с ума сошел, малыш… Зачем же было так? — Вэр потянул его за косу, заставляя прижаться ближе, обнял, вслепую проходя сухими губами по лбу, скуле, по уголку губ.
— Мне без тебя жить не хотелось. Какая любовь к чужим?
Вэр не ответил, принимая это как уже свершившееся, чего ему не изменить. Хотелось обласкать Савиора за все эти восемь тысяч лет, но он пока не мог — остро чувствовалась собственная слабость, в груди то и дело вспыхивала и гасла колкая боль: тело залечивало повреждения, но не так быстро, как ему бы этого желалось.
— Тебе надо поесть и поспать, Вэр, — Савиор с неохотой отстранился.
— Завтра я буду здоров, — пообещал Тень.
— А я закончу отчет и всецело буду твой.
В палату, постучав, вошла медсестра, вкатила тележку с ужином для Вэра.
— Кэр Шадэ, ваш брат просил сообщить, что для вас тоже накрыт ужин в его кабинете.
— Благодарю. Вэр… Мне надо пожрать, я только с раскопок.
— Иди, — Тень понимающе усмехнулся. — Я обещаю никуда не исчезать отсюда и ничего не натворить.
— Точно? Не исчезнешь? Обещаешь?
— Теперь — никогда. Клянусь, — улыбка Вэра стала еще ярче. — Ступай, тебе нужно хорошо отдохнуть.
Савиор поцеловал его, долго и страстно. Медсестра тактично бесшумно удалилась, оставив их наедине. Савиор отрываться не спешил. Ему все казалось, что, стоит выйти за дверь палаты, и Вэрилан растает, как те духи, которых он отпускал в посмертие.
— Нет, я не исчезну, не пропаду, и со мной ничего не случится, — как всегда верно понял его Тень, легонько отстранил. — Ступай, поешь. У тебя есть здесь своя комната?
— Нет, я сплю на диване Солара. Иногда.
— Тогда иди и… Нет, приходи ко мне, кровать довольно широка для нас обоих. И я буду знать, что мой котенок сладко спит.
— Я скоро вернусь!
Ел Савиор быстро, почти не жуя еду. Наверное, до разума еще не в полной мере дошло, что все закончилось — бессмысленная война с Врагом завершилась именно здесь и сейчас, когда Вэрилан вернулся к ним, к миру — его бессменная Тень, к Стражам — их отец, воспитатель, хранитель. А конкретно к нему — его любовь, смысл существования. Иначе, наверное, он реагировал бы острее. Пока что он даже не чувствовал, что там Сол приказал для него приготовить, просто запихивал в себя пищу, не понимая, что именно ест, главное, поскорее. Когда он примчался к Вэрилану, тот еще ел.
— Все, — Савиор счастливо улыбался.
Вэр вручил ему стакан с витаминным напитком, кивнул:
— Теперь садись и рассказывай обстоятельно, что мне потребуется, чтобы войти в мир и не сидеть обузой на ваших шеях.
Савиор задумался. Что может сделать Вэр? И, только ляпнув вперед разума: «Служба безопасности „Шадэ корп“!», понял, что категорически против, чтобы Вэр именно этим занимался. Уж лучше раскопки, там хоть безопасно.
— Археология со мной на пару. Будем копать. Много и долго.
— Сави, постой. Если тебе и братьям грозит какая-то опасность, мой первый долг вас защищать, — вскинул брови Вэр.
— Никакая опасность нам не угрожает, любовь моя.
— Но зачем тогда служба безопасности? — резонно возразил Тень.
Он уже понимал: Савиор теперь будет трястись над ним и пытаться завернуть в мех и спрятать подальше ото всех. Но это пройдет, надо только дать ему насытиться ощущением вернувшегося на круги своя мира.
— Для клиентуры, в основном.
Вэр нахмурился. Когда Савиор рассказывал ему о нынешнем мире, он понимал три слова из пяти. Это удручало. Придется учить язык почти заново, слишком уж много непонятного.
— Чтобы производить впечатление. И для охраны раскопок. Много для чего, Вэр.
— Ты боишься за меня? — лучше спросить прямо, тогда Сави прямо же и ответит.
— Да. Я очень за тебя боюсь теперь.
Вэрилан аккуратно подтянулся, сел, притягивая к себе любимого Стража.
— Ты знаешь, что до вас было не так уж и много поколений Стражей мира? Всего семь. Людей Демиург создал шестнадцать тысяч лет назад. Я намного старше, меня он сотворил вместе с миром, с первой его тенью. Семь раз мы вступали в битву с Врагом, и всегда в ней погибал кто-то из Стражей. Первый — и единственный, словно эта смерть давала силы остальным трем победить. Всего одна. Теперь я думаю — что, если таков и был замысел Демиурга? Что, если я семь раз ошибался, и только на восьмой поступил так, как было должно? Я должен был стать щитом для вас, а выходило, что это вы всегда защищали меня, закрывая собой.
— Но ты не бессмертен! Если с тобой снова что-то случится, я больше не переживу.
— Тень мира будет жить столько, сколько будет жить мир и его Стражи. Теперь — так и будет.
Савиор допил витамины.
— Правда? — жалобно уточнил он.
— Правда. Клянусь.
— Тогда мы еще придумаем, чем займемся. Вместе.
Вэрилан смотрел на него, улыбался и понимал, что его дети выросли. Больше нет нужды чему-то учить их, а защищать теперь будут, скорее, они его. Но, главное, что они будут рядом. Даже если на другом краю мира — тени перенесут их туда, куда позовет сердце, чтобы оказаться рядом с тем, кому нужны. И со всем справляться вместе.
Всегда.