Заключённый по имени Вовка бодрой походкой шагал со свидания в свой «родной» барак. Настроение у него было прекрасное. Трое суток «свиданки» - это же всё равно, что в раю побывал. Да и кабанчик (передача) очень даже к стати и, как всегда, не плохая. Три блока «парламента», отличный чай и чёрный шоколад – это же дороже чем «баксы» к курсу рубля, на свободе. И сейчас, он с блаженной улыбкой на лице, думал как ему лучше распорядиться своим «богатством»?
Но, видимо, Вовка родился под очень не счастливой звездой. Потому как «злой рок», преследовал его постоянно. Ну, по крайней мере, ему самому так казалось. Не успел Вовка дойти до своего барака, как буквально споткнулся на своём пути, о что-то мягкое. Вовка поставил свой мешок на землю и, нарушая инструкции ИТКа, в котором он находился, нагнулся к земле. Его сердце, давно уже привыкшее к любой жестокости, сжалось от сострадания. Даже слёзы наполнили глаза. Вовка шморгнул носом и заморгал ресницами. На асфальте лежал практически мёртвый кот. Было такое впечатление, что этого кота кто-то пытался сварить и, не доварив, просто выбросил на дорогу. Шерсть на коте практически отсутствовала. Он еле-еле дышал. Язык вывалился из пасти. А полузакрытые глаза ни на что не реагировали.
Вовка очень любил животных. Всегда. Правда, он их никогда не имел. В детстве, Вовка постоянно просил у своих родителей купить ему котика или собачку. Иногда, он находил животных на улице и приносил домой. Родители всегда были против любой живности. Единственное, что смог Вовка у них выпросить за все свои годы детства, это маленького волнистого попугая. Попугай улетел через открытую форточку на улицу и больше не вернулся. Ох и досталось же Вовке от родителей! Попугай стоил дорого. А Вовке просто было жалко, что попугай постоянно сидит в тесной клетке. Ведь крылья для того, что бы летать. Тогда, Вовка даже представить себе не мог, что птица окажется столь не благодарной. Ведь он её ничем не обижал. Почему она не вернулась? Теперь, когда он сам лишён свободы, он очень хорошо её понимает. Он бы тоже не вернулся, если бы его отпустили «полетать» по свободе.
И вот сейчас, Вовка просто не мог себе позволить, бросить этого полуживого кота подыхать на месте. Тем более, присмотревшись к коту, Вовка понял, что это не просто какой-то случайный кот. Это был всем хорошо известный – Мурлыка.
Мурлыку в зоне знали все. Никто толком не мог сказать, когда именно этот кот появился в зоне. Было такое ощущение, что кот является неотъемлемой частью самого интерьера, самого духа этого заведения. Никто не знал где, как и чем питался этот кот. Из чужих рук он никогда не ел. Даже если ему бросали что-либо на расстоянии. Кот никогда не заходил в бараки. Даже холодной зимой. Очень многие пытались приручить Мурлыку. Ни у кого не получилось. Да его даже погладить никто не мог. Кот был на виду у всех и в то же время жил своей собственной жизнью. Видимо поэтому ему и дали зеки такую кличку – Мурлыка. Так и говорили, что кот мурлычет (живёт) по понятиям. Сам себе хозяин и под чужую дудку не пляшет. Зеки, по своему, даже завидовали коту. Нет на него никакой управы. И никто на его свободу не посягает. Но завидовали коту без злости. Одним словом не было у Мурлыки врагов ни в зоне, ни за её территорией. Потому как ни там, за забором, ни здесь, в самой зоне, никому этот кот дорогу не перешёл.
- Это кто же тебя так отделал? – Выдавил из себя Вовка, протягивая к коту руку и боясь к нему дотронуться. Ведь на коте, как говорится «живого места не было».
- Заключённый 3657 – услышал Вовка крик охранника. – Ты там что-то потерял или давно в карцере не был? Правил не знаешь?
В карцер Вовке совсем не хотелось. Да и вообще иметь какие либо разборки с охраной – себе дороже выйдет. Поэтому Вовка, можно сказать, автоматически, подхватил кота с земли, всунул себе за пазуху, схватил свой мешок с передачей и пошагал в свой барак. В бараке Вовка уложил кота на свои нары и решил вылечить его, чего бы это ему не стоило. Правда, как это сделать он совершенно не знал.
Вечером, чуть ли не весь барак обсуждал тему кота. Мурлыка всем был как родной. Ведь жил по понятиям! Каждый вспоминал и предлагал какие-то бабушкины народные методы лечения. Идти за мазями в санитарную часть, не было никакого смысла. Там даже для людей ничего, кроме зелёнки, не было. Кто-то сумел раздобыть молоко. Видимо в передаче передали сухое молоко. Обычное молоко в зоне было запрещено. Вовка попытался напоить кота, всунув ему в пасть сделанную из бумаги трубочку. Кто-то принёс барсучий жир, который ему передали из дома. Кто чем мог, тем и помогал. На следующий день, Вовка уже знал, буквально по минутам, что же произошло с котом на самом деле.
А всё дело в том, что перестройка, не миновала и подобные исправительные заведения. Государство настоятельно порекомендовало администрациям зон задуматься над тем, как и на что им содержать своих заключённых. Нет у государства денег кормить их. И вот, начальник лагеря, не долго думая, решил устроить в зоне птичий двор. Всё это дело быстро организовали и довели до ума. Благо – рабочая сила бесплатная. Не учёл начальник лагеря только одной и очень важной вещи. Для него, прямо таки, не простительной ошибки. Возможно, сработала поговорка «сытый голодного не поймёт». А зеки – народ всегда голодный. И как охрану не выставляй, а цыплята всё равно пропадают.
Вот и в тот злополучный для кота день, ходил кум (начальник) по зоне чернее грозовой тучи. На носу проверка, а у него с этим птичьим двором одни убытки. На что деньги потратил не понятно. И что же это за зона у него такая, если в самой зоне, у него под носом, цыплята пропадают? Конечно, не нужно иметь много ума, что бы понять, куда деваются эти цыплята. Но, как говорится «не пойман – не вор».
Мурлыка на птичий двор заглядывал часто. Птицу никогда не трогал. Словно брезговал ей. А возможно, каким-то своим звериным чутьём понимал, что делать этого нельзя; беды не миновать. О, когда он первый раз увидел столько мяса в одном месте, то чуть не упал «в кошачий обморок». Но честь взяла верх. Мурлыка не крыса. У своих не ворует. А вот побаловать свой глаз, или пощекотать свои нервы, наблюдая за птицей, он любил. И кто бы мог подумать, что именно Мурлыка попадётся хозяину под горячую руку?
- Вот! – Закричал «кум», тыкая пальцем, попавшемуся ему на глаза, Мурлыку. – Развели здесь зверинец, мать вашу. А потом крайнего не найдёшь, куда цыплята пропадают! Немедленно поймать и доложить!
Приказ начальника – закон. Естественно, что сами зеки бегать за котом не могли, да и не хотели. Они же не суки, что бы своих ловить и «куму» на расправу нести. А вот сотрудникам пришлось попотеть. И как Мурлыка не старался унести ноги, всё-таки попался. А может быть он вовсе и не старался уносить ноги? Разве в его кошачью голову могло прийти, что с ним столь нагло обойдутся? Ведь он же не зек, что бы его обвинять в не содеянном, только потому, что у «кума» плохое настроение. Как бы там ни было, но сержант Петренко, крепко держал кота в одном из пищевых мешков.
- Везёт же тебе Петренко! – Крикнул с вышки один из охранников. – Пару отгулов заработаешь.
- Завидовать – плохая привычка! – Крикнул ему в ответ Петренко. – А хозяин-то где? Куда мне этого кота девать?
- Говорят, в столовой был. Иди, посмотри.
Петренко действительно нашёл хозяина зоны в столовой. Тот ходил вокруг кастрюль, и на его лице чётко вырисовывалось отвращение к тому, что он видит. Ещё бы! Назвать эти запахи аппетитными не смог бы даже сумащедщий.
- Разрешите обратиться? – Вытянулся перед ним Петренко.
- Ну что там опять произошло? – Сверкнул глазами «кум».
- Вот. – Протянул Петренко мешок, в котором тихо сидел кот.
- Что «вот»? На кой мне этот вонючий мешок здался?
- Так ведь сами приказали. – Попятился назад Петренко.
- Что я приказал? Где твоё место? Что ты здесь делаешь? Вы б…ть, тут службу несёте или дурью маетесь?
- Так это кот. Куда его теперь? Вы сказали «поймать и доложить». Вот я и докладываю.
- Доложил? Свободен!
- Так, а кота куда девать? Отпустить?
- Петренко ты по жизни дурак или только сегодня? Ты его для чего ловил? Что бы отпустить?
- Так куда прикажете деть? – Совсем растерялся Петренко.
- Вы тут хоть пёр…нуть без меня можете? – Выходил из себя «кум». – Вон, ему отдай! – Тыкнул пальцем начальник, на проходившего мимо работающего в столовой зека.
Петренко с облегчением всунул мешок зеку и поспешил удалиться.
- А мне что с этим делать? – Топтался на месте зек.
- Да хоть съешь его! – Гаркнул на зека начальник. – Но если я этого кота ещё хоть раз увижу – ты у меня загремишь с этого тёплого места сам знаешь куда.
- Так как? Не могу же я его в натуре съесть?
- Ну что за люди? Ни ума, ни фантазии! – Пожал плечами «кум». А потом открыл крышку одной из кастрюль и сказал – Бросай! Сегодня суп с наваром будет.
Зек стоял и совершенно не знал, что ему делать? И вообще, кум это серьёзно говорит или как?
- Ну чего застыл? Бросай!
- Так я не могу, вроде. Он же как бы живой ещё.
- Не можешь? А ты когда свою жену резал, она вроде как тоже живой ещё была!
- Так жена это… ну того, крови попила не мало. И я вообще тогда был психически не вменяемым. А кот этот мне ничего не сделал.
- Ты у меня будешь психически не вменяемым всю оставшуюся жизнь, урод! – Закричал начальник. Выхватил из рук заключённого мешок, и просто вытряхнул кота прямо в кипящую жидкость.
Каким чудом удалось Мырлыке выпрыгнуть из кастрюли, трудно сказать. Чудо оно и есть чудо. Видимо милость всевыщего и на котов распространяется. И видимо именно поэтому кот и свалился прямо у ног Вовки.
Всю зиму выхаживали зеки бедного Мурлыку. Вовка над ним чуть ли не молитвы читал. Он бы и молитвы читал. Только он их не знал. Поэтому его молитвы звучали так «Мурлыка, слышишь меня? Не здыхай. Нельзя тебе помирать. Особенно от минтовского беспредела. Ты же наш! Должен жить. Назло всем и вопреки всему. Ну кто из нас от минтов не страдал? Так что? Помирать что ли? Меня когда сюда привезли, так отделали! Думал что уже не выкарабкаюсь. А вот видишь – живой. Давай, выздоравливай. А хочешь, я тебя с собой заберу? Мне уже мало осталось. Я себе девчонку заведу. А ты – кошку можешь завести. Да хоть и всех кошек, вместе взятых. Я не буду против. Вот слово даю, что не буду».
И наконец-то свершилось! Толи Бог, то ли кот, но молитвы Вовки были услышаны. Солнечным, весенним утром, кот не просто открыл глаза. Он с хрустом потянулся, зевнул и встал на лапы. Взгляд кота ещё был мутным и сам кот слегка покачивался. Но он стоял! Стоял и смотрел по сторонам. Зеки замерли в ожидании. К кому же Мурлыка пойдёт? Вовка, затаив от счастья и волнения дыхание, протянул к коту руки.
- Мурлыка, Мурлыка, ну наконец-то! Красавец ты наш! Ну ты молоток! – Выдохнул Вовка. Он даже не замечал как по его щекам текли слёзы счастья и умиления. Вроде бы это не кот с того света вернулся, а родная ему душа.
Мурлыка понюхал Вовкины ладони. Пошевелил носом. Мотнул головой и опять обвёл весь барак взглядом. Он словно не понимал, как вообще сюда попал и что он здесь делает? А потом, взгляд кота прояснился. Словно он что-то вспомнил. Его тело напряглось. По его заново выросшей шерсти пробежала дрожь. От самих ушей и до самого кончика хвоста. Кот посмотрел прямо в глаза Вовке, ещё раз понюхал его ладонь, и произнёс короткое «мяу».
- Что? Что ты говоришь? – Прошептал Вовка.
Но кот уже на него не смотрел. Он словно всё вспомнил. По крайней мере, так могло показаться со стороны. Если можно так сказать, то в глазах кота появилась решительность и злость. Мурлыка спрыгнул с нар и зашагал к выходу. Толпа заключённых, словно уступая дорогу королю, расступалась в стороны. Давая дорогу истинному хозяину зоны. Который был хозяином не по назначению, а по понятиям.
Мурлыка не оглядывался и не петлял. Он открыто и гордо, на сколько это позволяло ему его тело, зашёл на птичий двор. Остановился. Осмотрелся. Словно искал там кого-то. И нашёл!
- Это что ещё такое? – Казалось, что у начальника зоны глаза просто вылезут на лоб. Голос начальника послужил для кота, как сигнал к действию. Наверное, такой проворности у Мурлыки не было даже до болезни. Словно сам бес вселился в тело кота. Он с неимоверной быстротой сворачивал, перекусывал шеи всем, попадавшим ему в поле зрения, цыплятам. Он их не ел. Он их просто убивал. Наслаждаясь, упиваясь возмущением и визгом негодования «кума».
- Мурлыка! Мурлыка! Что же ты делаешь? – Кричал Вовка забегая на птичий двор. Но было уже поздно. Вся обойма от пистолета начальника зоны прошила тело кота. На этот раз Мурлыка действительно, без суда и следствия, попал под расстрельную статью. Приговор приведён в исполнение прямо на месте. Видимо не зря кот имел полосатую шерсть.
Вовка поднял с земли мёртвое тело Мурлыки. К его горлу подкатил комок. Руки сжались в кулаки. Вовке стоило неимоверных усилий держать себя в руках. Он готов был кинуться на «кума» и вонзить ему в глотку свои собственные зубы. Так, как только что это делал кот с цыплятами.
- Брось на мусор эту гадость. – Выдохнул «кум» потирая свои ладони.
- Да ты сам, по жизни, гадость. – Не сдержался Вовка, прижимая к груди тело кота.
- Что? Что ты сказал? Стоять! – Заорал начальник на отходившего от него Вовку. – Стоять, сука! Стрелять буду!
Вовка остановился. Повернулся к начальнику лицом. Вся его сущность наполнилась безразличием к собственной жизни. Да и зачем такая жизнь?
- Стреляй! Стреляй пидор, краснопёрый! Да на х.. я тебя видал! И всю зону твою вшивую. И все законы ваши гнилые! Стреляй!
Одно радует, что Вовка тогда не отправился вслед за котом на тот свет. Он получил 10 суток карцера. И не видать ему теперь условнодосрочного освобождения, которое практически было у него в кармане. Через трое суток его отсидки в карцере, братва передала чифир и записку. В записке было сказано, что кота зеки, втайне от охраны, похоронили прямо в центре зоны на цветочной клумбе. А потом, кто-то, в честь кота, даже стихи написал. В них были такие строки:
Кот братвой земле был предан.
Воха в карцере сидел.
Поминал кота чифиром
И о жизни думал он.
Вот ведь кот, а сколько чести.
Не в пример другим зекА.
А менты, конечно, суки.
Не исправят их века.
Своей жизнью кот наглядно
Доказал – хозяин он.
Его дух над этой зоной
Оживает над братвой.
Что б давать им свою силу.
Свою веру лишь в себя.
Зуб за зуб. Око за око.
Ведь иначе здесь нельзя.