3. ТЕЛЕВЕДУЩИЙ
Эта глава, заключительная в нашей первой части романа, самой короткой и посвящённой эксцентричному Артёму Шашкину, будет вестись поочерёдно от лица всех трёх героев.
Вика
Тихий тёплый вечер. Мы сидим с Артёмом у костра в деревне у родителей. Как же здесь хорошо! Это место для меня полно детских воспоминаний, в которые я и так погружаюсь, но здесь я непосредственно касаюсь прежних лет. Вон там наши старенькие груши, а там высокая ель. Правда, сейчас здесь уже меньше всего растёт, чем тогда, но это не так уж и важно. Я смотрю на отскакивающие искорки костра. Мне тепло и безмятежно. Огонь отражается в глазах у Артёма. Маша, конечно, говорит, что он невыносимый тип, но я его люблю. Я сама не ожидала, что он войдёт в мою жизнь и станет чем-то неотделимым от меня. Я не могу не согласиться с Машей: Артёмка бывает невыносим, это правда, но потом, когда он просит прощения, я не могу на него злиться. Я не умею не любить его.
– О чём ты думаешь? – прерывает мои мысли Артём.
– Да так… на костёр засмотрелась… О тебе.
– Ты думаешь обо мне? О мой белоснежный ангел!
Я слегка прячу улыбку. Как забавно он называет меня своим белоснежным ангелом! Забавно, потому что каждый день раз по пятьдесят, не меньше. Артёмка – просто чудо! Конечно, Маша сказала бы, что чудо в перьях, ну и что же? Пусть так. Главное, чудо.
– О, как костёр золотит твои волосы! – слышу милый голос. – Какие переливы! Даже в океане не бывает таких переливов от лунной дорожки. Ты – моя луна, мой океан, моя вселенная. О, мог ли я когда-то подумать, что полюблю так сильно? О, как я тебя люблю! О, как люблю! О, как ревную!
Начинается… Если Артём – неотъемлемая часть моей жизни, то ревность – неотъемлемая часть жизни Артёма. Как же он раздражает меня своей ревностью! Надоело!
Я креплюсь, улыбаюсь, хотя и немного сдержанно, и спрашиваю:
– К кому ты ревнуешь?
Артём смотрит на меня во все глаза и выкрикивает в пространство:
– К костру!
– Артём, а ты случайно не болен?
– Да, я болен! Я болен тобой, радость моей жизни, свет моего бренного существования! Я так сильно тебя люблю, что хочу обладать тобой и чтобы никто другой не посмел приблизиться к тебе! А ты смотришь на этот костёр таким любящим взглядом.
– Артём, но ты ведь сам развёл этот костёр! Ты же сам хотел посидеть, как два первобытных дикаря – твои слова! А любовно я смотрю на костёр, потому что думаю о тебе.
– Не верю тебе! Все девушки лгут!
– А я не девушка. Я твой белоснежный ангел, – съязвила я.
– О, правда, правда. Прости меня, мой белоснежный ангел, что я посмел забыть о твоём совершенстве! Я ужасный эгоист, а ты – идеал. Прости меня. Просто ты такая богиня по сравнению со мной, что я боюсь, как бы ты не ушла к другому. Я так люблю тебя, что во мне просыпается чувство собственника.
– Но это же не любовь, когда хочешь обладать другим, как вещью, – пытаюсь я донести до Артёма прописные истины. – И бояться тебе нечего. Когда любишь, надо доверять человеку. Иначе и нет смысла в такой любви, где нет доверия.
Артём искоса смотрит на меня:
– Ты говоришь так, чтобы усыпить мою бдительность?
Нет, я больше не могу… Я встаю, иду к дому, а Артём ползёт за мной на коленях. На половине пути вскрикивает и падает в какой-то неестественной позе. Хочет, чтобы я кинулась поднимать его. Маша бы, конечно, сказала, что пусть он валяется, пока не застудит себе всё на свете. Конечно, она права. Но я иду и поднимаю Артёма, а он стонет:
– Спаси меня! Я так долго страдал, а теперь вот молю о спасении! Свет уже меркнет, а мрак поглощает теперь уже не только моё тело, но и душу! О-о-о! Жизненные силы утекают, и я чувствую, как растворяюсь в дымке небытия…
Я волоку его в дом. Маша сидит и что-то читает, а папа с мамой смотрят телевизор за чаем с печеньем.
– Артём, тебе плохо? – спрашивает отец, хмуря бровь.
– Нет, ему не плохо, у него просто прилив актёрского вдохновения, – не отрываясь от чтения, усмехается Маша.
Конечно, она права.
Маша
И что моя сестра нашла в этом типе? Тощий, руки висят, ноги как палки, ходит в каких-то обносках. Нашла бы себе нормального парня – и дело с концом! Сама ведь и умная, и красивая, а этот… Откуда вообще это недоразумение взялось? Ну просто ходячее недоразумение, других слов у меня и нет. Сейчас он болеет. Ага, болеет. Притворяется он! Вика пошла за лекарствами и «вкусняшками», как она говорит, а мы тут в квартире вдвоём с Артёмом. Родители снова в деревне. И не боится со мной вдвоём оставаться, сволочь! Ну я ему сейчас покажу…
Я вхожу в его комнату и прямо говорю:
– Артём, у тебя вообще какие планы на жизнь?
Вижу, что он поджал хвостик. Ага, испугался! Так ему и надо! Таких надо воспитывать, я-то знаю.
– Планы на жизнь? Я буду работать, я хочу быть вольнонаёмным.
– Что?
– Я не хочу иметь власть над собой. Я хочу чувствовать себя в свободном плавании и работать исключительно по договору, в домашних условиях.
– То есть ты собираешься не ходить на работу?
– Я хочу быть вольнонаёмным, – повторяет Артём.
– И сколько эти… хм… вольнонаёмные зарабатывают?
Он отвечает с гордым, хоть и по-прежнему испуганным видом:
– Я как-то писал статейки для одного человека, который меня нанял, и зарабатывал я пятьдесят рублей в месяц. К счастью, Советский Союз рухнул, и мы все вольны сами выбирать себе профессию. Но я советский человек, я всё равно советский! – Артём ударяет себя кулаком в грудь.
Мне хочется расхохотаться, но я сдерживаюсь, чтобы не расхолаживать его испуг. Пускай боится, ему полезно.
– И ты думаешь, что пятидесяти рублей достаточно для жизни? Ты вообще с луны свалился, что ли? Ты жениться на Вике собираешься?
– Мы будем жить очень и очень скромно… – глубокомысленно произносит Артём.
– А её ты спросил? Она, может, наряжаться захочет, причёски там себе разные делать. Она ведь молодая красивая девушка. А что ты ей можешь предложить?
– Свою любовь! – и Артём снова бьёт себя кулаком в грудь.
– На одной любви далеко не уедешь. Надо трезво смотреть на вещи.
– О трезвые люди! Вам ли понимать мятежную душу? – восклицает Артём. Неужели перестал бояться? Надо это исправить!
– Так, мятежная душа! Между прочим, я в силах тебя вышвырнуть отсюда. Возвращаться тебе есть куда, у тебя родители живы-здоровы, никто никого не убил, никто с собой не покончил.
– Злопамятная! – кричит Артём, падая на пол. В этот момент входит Вика с покупками.
– Машка, что ты его опять терроризируешь? – обращается ко мне Вика, ставя сумки на пол.
Моя сестра – просто прелесть! Накупила всяких лекарств и «вкусняшек» (терпеть не могу это слово – зачем так уродовать русский язык?), накупила всяких вкусностей мнимому больному, которого я «терроризирую»! Какая она красавица! Просто мечта для любого нормального парня. Ну и для ненормального тоже…
Вика склоняется к Артёму, гладит его по головке, а он что-то бормочет, закатывая глаза. Что-что? Ах да. Опять белоснежный ангел! Конечно, ангел, раз терпит тебя! Ну как же меня выбивают из колеи его обноски!
Артём
Я целую Вику так, словно никогда больше не увижу её. А вдруг это правда? Может ли такая красивая девушка быть со мной, ведь я не блещу ни красотой, ни особыми талантами. А Вика – удивительная девушка. Как же мне хочется сейчас писать стихи! О, почему, почему я не поэт?
– О мой белоснежный ангел, почему, почему я не поэт?
– Ты хочешь быть поэтом? – улыбается моё счастье.
– Я мечтаю воспевать свою любовь в стихах! Я мечтаю вознести тебя до небес! Ты – моя вселенная, мой свет в ночи, моя сладкая грёза с привкусом горечи!
– Почему горечи?
– Потому что я ревную!
Я вижу, что Вика опять презрительно морщит носик. О, как она красива, даже когда сердится! Как я люблю, когда она сердится! Не могу не любить её! Но Вика! Ты ведь тоже должна войти в моё положение. Мне ли не ревновать тебя, моя богиня? Мне ли не терзаться тайными муками, когда ты идёшь по улице, а на тебя смотрят мужчины и деревья? О, моя бы воля, я вырубил бы все деревья на свете и поселился бы с Викой в пустыне. Только я и она. А что ещё нужно? Она была бы моя, моя… Только моя! И я бы любил её до последнего вдоха! Может быть, я зря атеист? Ведь было бы приятно думать, что после смерти будет что-то ещё. Но я не из тех, кто станет сладко обманывать себя. Я знаю, что ничего не будет, мы все превратимся в горсть праха. Сначала наши кости будут гнить в гробу, а черви будут изъедать их. Так мне и надо! Я ведь сам жалкий червь! Как я смею расстраивать такое божественное создание, как моя девушка? Но она ведь тоже должна войти в моё положение. Мне ли не ревновать тебя, моя богиня?..
Да, кстати, что мне сегодня говорила Маша, эта холодная леди? О, как не похожа она на свою сестру, как не похожа! Впрочем, я должен любить и её, ведь она сестра той, которую я обожаю. Может, мне поухаживать и за Машей тоже? Может, мне стать полигамным? Знаю, что эти мысли приходят ко мне от отчаяния, ведь я не в силах справиться со своей ревностью. Но Маша не примет моих ухаживаний. А жаль. Мне так хочется, чтобы Вика меня поревновала! Ну почему, почему она не ревнует меня? Я всегда знал, что она любит меня меньше, чем я её. О горе, горе мне, несчастному смертному, полюбившему божество! О погибель моей души!
Ах да. Так что же мне говорила Маша? Она говорила, что скоро по всей стране усилится безработица. Ну что ж, надо предупредить об этом страну. Кажется, где-то у нас был сломанный телевизор с дыркой вместо экрана. Маша вчера сказала, что выбросит этот телевизор, так как он занимает много места и уже не нужен. О, сколько в ней трезвости! Но она пока что не выбросила его, и я удачно подоспел. Я беру корпус телевизора и иду с Викой на центральную площадь. Вижу ужас в викиных глазах. Она ещё не поняла, что я задумал. О, как я люблю её интриговать! Как она хороша в те минуты, когда не знает, чего от меня ожидать! Как меня будоражит этот огонь! О-о-о!..
Я ставлю телевизор на площади, а сам залезаю головой в дырку. Буду телеведущим! Здесь пока мало народу, но я вижу, что мало-помалу вокруг меня скапливается целая толпа. Викины глаза! Какой в них горячий шок! Я буду выступать в первую очередь для тебя, моя королева!
Я говорю публике серьёзные вещи. Я рассказываю им про безработицу. Я телеведущий. Но что я слышу? Почему до меня доносятся смешки? Неужели я смешон? Что же их рассмешило? Может быть, мне кто-нибудь объяснит? Вика, и ты смеёшься?!! Ты с ними заодно? Но как можно смеяться над телеведущим?!! Да что же во мне смешного, в конце концов? О ужас! Какой-то мужчина подходит ко мне, кладёт передо мной пачку денег и говорит:
– Спасибо, что повеселил, чувак!
Чувак!.. Какой же я чувак? Я телеведущий! А ещё несчастный влюблённый.
Я беру пачку денег и бреду к реке. Кидаю их на ветер. Они кружатся, а потом одна за другой опадают на водную гладь, как подбитые птицы. Невероятнейшее зрелище! Смотрю, как зачарованный, но вдруг телефонный звонок моего первого мобильного телефона (гениальнейшее изобретение!) будит меня от сладкого забытья. Это Вика. Да, она… Ни за что не сниму трубку! Может быть, если она подумает, что я умер, то что-нибудь поймёт. Поймёт, как сильно я её люблю, а она даже не может любить меня из благодарности. Да, хотя бы из благодарности! Где она найдёт ещё такую горячую любовь, как моя? Нет, ни за что не сниму трубку. Однако твоя настойчивость меня удивляет, мой ангел. Ты всё звонишь и звонишь. Но перестань же! Я же сказал, я умер!
***
Когда ревность Артёма дошла до предела, он заявил, что не в силах дальше быть с Викой. Он ушёл и просил её не искать его нигде и никогда. Он поменял номер телефона. Какое-то время девушка крепилась, но в конце концов не выдержала и отыскала парня, ведь в их городке это не было сложно. Артём был безумно рад, он вновь упал на колени и расцеловал её руки. Рассказал, что стал ходить к психологам, чтобы избавиться от патологической ревности.
– Только психологи мне мало помогают, – покачал головой Артём. – Мне нужна самореализация. Мне тесно в нашем городке. Я хочу уехать.
– Но раньше ты говорил, что хочешь остаться.
– Психологи наставляют меня на истинный путь. Видишь, я даже перестал в обносках ходить.
– Вижу, – грустно улыбнулась Вика, – даже чуток небритый стал. Но всё равно твоя одежда – не последний писк моды.
– Что делать? Что делать? Я беден, у меня нет средств.
– Артём, давай уедем вместе? Я люблю тебя! Я хочу быть с тобой!
Слёзы навернулись на глаза парня.
– А если я вновь замучаю тебя ревностью?
– Но ведь психологи наставляют тебя на путь истинный, – улыбнулась девушка.
– Дай Бог, чтобы наставили.
Но на следующий день Артём вновь пошёл к психологу, а вернувшись, позвонил Вике и сказал, что не может быть с ней, что это слишком тяжкая пытка для него, что он не выдерживает и т.д. и т.п. Он вновь поменял номер телефона, собрал вещи и уехал один в неизвестном направлении. Больше никто и никогда не видел его в родном провинциальном городке, по колено утопшем в зелени.