Только увидев осунувшегося Дена я поняла, насколько разнились мои и его переживания. Мои волнения там, на Таити, были несравнимы с тем, что за короткий период пережил Ден. Получая письма Софии, он не верил её словам, считая их выдумкой или насмешкой над ним, офицериком морфлота, как часто она, избалованная красотка, дочь богатейшего человека штатов, называла его при встречах, а потому и не счёл нужным беспокоить меня.
Они познакомились на выпускном балу в его академии. Прикатив в Аннаполис, где размещалась академия, из Вашингтона на шикарном кадиллаке в красивом наряде, София чувствовала себя королевой бала, с нескрываемым презрением разглядывая местных девушек, приглашённых на бал. Её папаша спонсировал этот бал, но сам приехать не мог и попросил свою двадцатипятилетнюю дочурку порадовать выпускников своим присутствием. На первый танец она выбрала Дена. Ему едва тогда исполнилось двадцать лет и предстояло ещё два года учёбы, на балу он оказался случайно. Потом они долго катались по окрестностям Аннаполиса, столицы штата Мэриленд, где авторитет её отца был непререкаемым. Маленький городок в сорока километрах от Вашингтона, со своими устоями и правилами, в котором семья Софии имела огромный загородный дом, где жизнь каждого жителя была на виду у всего города. То, что она выбрала себе в кавалеры простого студента, а не офицера-выпускника, сразу стало известно в городке. Нрав её папаши в городе был известен многим, считавшим его кичливым человеком. Он не терпел людей с низким достатком, а тут студент, пусть и престижной академии.
В тот же вечер София стала первой женщиной Дена. Он и сам не понимал, как такое могло с ним произойти. С этого дня София стала часто приезжать в академию, отпрашивала Дена у дежурного офицера и увозила к себе домой до поздней ночи. Папаша Софии редко бывал в Аннаполисе, им с женой нравилась столичная жизнь. У Софии к тому времени уже была отдельная от родителей квартира в столице. Одна только негритянка Оливия, долгие годы прослужившая в доме, знала об этих встречах, но ничего не рассказывала своим хозяевам, зная, что останется без места. София не церемонилась бы с горничной, а папаша и подавно.
Но всё тайное становится явным. Гнев папаши обрушился на Дена с сокрушительной силой. Он вменял ему всё, вплоть до изнасилования дочурки. Все знали, какой образ жизни вела София и до встречи с парнем, но молчали, боясь навлечь беду на себя. Пользуясь своими связями, папаша добился отправки Дена на Таити. Для дочери нашёл подходящего, с его точки зрения, жениха и обвенчал их в спешном порядке. Скандал разразился через четыре месяца, когда родился скороспелый внук. Родители жениха потребовали немедленного развода сына, который никак не мог быть отцом ребёнка, учась в Кембридже и приехавшего накануне свадьбы.
Первые три года маленький Ден жил в Аннаполисе на попечении няньки-негритянки Оливии. Она совмещала две работы безропотно. Малыш рос болезненным. Мать и бабушка бывали редкими наездами, а дед не желал видеть внука от плебея.
Но однажды встреча произошла.
Дед приехал с покупателем на свой дом, приятелем ещё с молодых лет. Оливия с Деном сидели на открытой веранде. В свои три года он был смышлённым не по годам. Когда машина подъехала к крыльцу и из неё вышел отец Софии, малыш радостно захлопал в ладоши и закричал:
- Оливия, дорогая, Оливия! Приехал мой дедушка! Я его узнал, он такой же как на картине в холле, но совсем живой. Он вспомнил, что сегодня мне исполняется три года. Может он и подарок мне привёз?
Мужчины стояли оба оторопевшие. Приятель отца Софии сел в свою машину и на ходу крикнул в открытое окно:
- Никогда больше моей ноги не будет в вашем доме! Мы слышали с Бетти, что ребёнка никому не показывают, думали, возможно болен, но чтобы так! Вы наказали безобидного ребёнка за блуд вашей дочери! Вы хоть знаете имя отца ребёнка? Или отцу ребёнка не сообщали намеренно? Я не желаю больше видеть вас в моём доме!
С этого дня всё семейство вернулось в Аннаполис, общество отвернулось от них. Об этом Дену рассказала добрейшая Оливия, когда он приехал с Доротти.
Через несколько месяцев София, по настоянию отца, стала слать Дену письма, но он относился к ним с недоверием. Мы уже были женаты и любили друг-друга, а потом родилась наша Доротти. Наследство дядюшки всколыхнуло в душе Дена воспоминания о прошлом, ему захотелось собственными глазами удостовериться, что он есть, его сын.
Ден младший уже много месяцев лежал в госпитале. Врачи делали всё возможное, чтобы спасти молодого паренька, но ничего не помогало.
Они встретились втроём. Два Дена и маленькая Доротти. Сын и дочь были очень похожи между собой. Те же волосы, те же глаза и та же ангельская улыбка. С первой минуты они приняли друг друга, будто росли всю жизнь вместе. Ден младший, прожив двадцать один год в семье, где люди не уважали никого, вырос спокойным и добрым человеком. Первые слова, которую мой Ден услышал от несостоявшегося тестя, прозвучала так:
- Подлец! Ты испортил жизнь моей дочери, но за внука я с тебя сдеру семь шкур! Ты положишь свою дочь на операционный стол и она отдаст столько своего мозга, сколько потребуется для выздоровления внука!
Всё это происходило в палате Дена младшего. Доротти в испуге прижалась к брату, будто ища у него защиту и тот закричал:
- Вон из моей палаты, дед, и больше не смей приходить ко мне! Я не желаю больше вас с матерью видеть! Не позволю тебе и ей покалечить мою сестру, ради моего спасения!
Парню оставалось несколько дней жизни. Он просил отца и сестру побыть эти дни с ним. Много рассказывал им о своих прожитых годах. Сожалел, что уже не сможет увидеть Таити. София пыталась через своих знакомых надавить на Дена старшего согласиться на пересадку костного мозга от дочери, но неожиданно обследование Доротти показало у неё проблемы такого же порядка, как у брата и донором она быть не могла. Ден младший подбадривал сестрёнку, что она сможет дождаться конца клинических испытаний и получит лечение в полном объёме.
- Проживи свою жизнь, Доротти, за нас двоих. Пусть судьба будет благосклонна к тебе, моя маленькая сестрёнка! Тебе повезло с мамой больше чем мне, - было сказано им в последний день...
Я слушала рассказ своего Дена и понимала - впереди у нас трудные годы. Но нас двое, мы вместе переживём эти беды. Ведь даже наследство дядюшки пришло к нам в самый трудный момент. Моя подветренная сторона берегла моих близких, подарив нам новую зарождающуюся жизнь. Возможно, Оливия права и это будет мальчик.
Мы сидели в гостиной у камина, когда раздался звонок в дверь. Время было позднее, за окном, как из ведра, лил дождь. На пороге стояла Оливия, промокшая, с непокрытой головой, без зонта, с чемоданом из далёких тридцатых годов.
- Едва добралась до вас, Ден! Позвольте мне перебыть непогоду в вашем доме. Выгнала меня София, говорит, что ей не нужна старая рухлядь. Это всё, что я заработала там за сорок лет служения. Дам телеграмму дальним родственникам в Канаду, может они помогут найти мне работу, там, говорят, уже выпал снег, - тихо произнесла она, стесняясь воды, стекающей с её одежды на пол.
- Зачем вам искать где-то работу, Оливия? Если верить вашему пророчеству, то скоро в нашем доме появится малыш и нам будет необходимо нанимать няню, - с улыбкой ответила я Оливии.
- Вы не прогадаете, мэм! До рождения малыша осталось меньше семи месяцев, будет время подготовиться к встрече, - вздохнув с облегчением, промолвила Оливия.
Продолжение следует:
http://www.proza.ru/2017/11/11/802