Тайна Марты Родерих: история одного стихотворения.
По мотивам фильма «Тайна Вильгельма Шторица» («Le theatre de la jeunesse: Le secret de Wilhelm Storitz»), 1967.
* * *
-...и потом, он НЕ умер! Мне позже подумалось, что он это только так... понарошку. И всё подстроил... Хотя мы с Дианкой тогда, помнится, убежали - не стали досматривать... Было очень страшно.
-А мы до конца досмотрели... Нет, его убили!
Эти интригующие слова прозвучали тёмным осенним вечером в безлюдном фойе старого, сталинской ещё постройки, дворца культуры, куда меня занесло по срочному и важному делу. Но нужного человека на месте не оказалось — его неожиданно вызвали в Интендантство, и я, раздумывая, где и когда теперь с ним лучше встретиться, остановился у выхода.
На улицу не хотелось — к тускло освещённой площадке, усеянной мокрыми опавшими листьями, подступал сырой осенний мрак. Оказалось, что в своём неприятии унылой действительности позднего октября я не одинок - моё внимание привлек негромкий, но, как вскоре оказалось, весьма экспрессивный разговор.
За колонной, не замечая моего близкого присутствия, спорили двое — видимо, учащиеся музыкальной студии, судя по их репликам. Увлечённые обсуждением какого-то фильма, мои невидимые собеседники припоминали эпизоды, делились впечатлениями и приводили аргументы относительно того, убили или всё-таки не убили героя фильма.
Эмоции постепенно нарастали, предположения следовали одно за другим, да так, что и меня увлёк этот обмен мнениями и невольно захотелось определённости по поводу судьбы главного героя.
Имя же его, прозвучавшее вскоре, и, особенно, имя его возлюбленной — Марты Родерих, и вовсе заставило меня затаить дыхание, чтобы не пропустить больше ни слова: невольно подслушанный разговор имел самое непосредственное отношение к давней и полузабытой, но всё ещё чувствительной для меня истории. И благодаря которому некоторые тревожащие душу впечатления получили взвешенное и разумное объяснение, и обрели, наконец, покой в виде нескольких романтических строф, замерших на обратной стороне кокетливой концертной программки.
Сегодня же этот листок, и с ним — обрывок нотной бумаги с торопливым наброском музыкальной темы, которая, собственно, и положила начало всей этой истории, похоже, чуть ли не сам собою оказался на моём рабочем столе, выскользнув из вечно недовольной мною синей папки с надписью «Завершённые проекты» - «ХВ». «ХВ» - это, между прочим, «Хранить вечно». Но, как видно, далеко не все согласны с такой постановкой дела.
Что ж... Тогда - обо всём по-порядку.
-Да нет... как-то не верится! Сам подумай: такой учёный... Это же девятнадцатый век, наверное? А он уже тогда — представить только! - специально изобрёл телевидение, чтобы любоваться Мартой! Необыкновенно и... романтично!
-А-а... Мартой? Как же ты всё помнишь? А говоришь — убежали!
-Девушки всё запоминают и замечают с одного взгляда... ты не знал? Она — Марта, Марта Родерих... А он — Вильгельм...
-Вильгельм — ну, это-то я помню. А фамилия... как-то так, очень коротко: Мориц? Дориц? Тайна Вильгельма...
-Сторица! «Тайна Вильгельма Сторица» - вот как.
-Точно, Сторица!
-А жених Марты, франт такой, он — Андриан.
-Ого! Ты, наверное, все-все фильмы помнишь?
-Не все, но многие. А этот... ничего страшнее не припомню! Вот потому, наверное, и запомнила. Хотя не ужастик, не мистика, не детектив... Умеют же французы страху на детей нагнать! Мы тогда почему-то подумали, что будет что-то вроде Анжелики...
-Ха, Анжелика! Ну ладно, пусть Андриан. Так вот: этот самый Андриан, хоть и франт, а убил Вильгельма Сторица! Помню это место: они насмерть бьются на саблях, а вокруг — кольцом — солдаты. Не убежишь...
-С этого места и мы ещё не убежали... хотя уже порывались. Да, помню, у них ружья такие были — огромные. И штыки, штыки... Хотя — вспомни: он мог бы пролезть под этими штыками. Ведь невидимый же!
-Пожалуй, ты права... Как-то в голову не пришло. И солдаты не плотно стояли... Точно: под штыками мог бы!
-Но не стал, верно? И Андриана убивать не стал! Хотя мог, и безнаказанно — ведь невидимый же! Пойми - он так специально задумал! Чтобы думали, что справились с ним, и отстали... А он, конечно, жив! И потом: Вильгельм Сториц - главный герой, а такие в фильмах не умирают! И терроризировал их не он, а его слуга, такой Герман... Вильгельм — романтик! И Марта его поцеловала... Поэтому влюблённые должны обязательно встретиться, и принадлежать друг другу, преодолев разные беды и всякие там препятствия... вроде родителей, которые выдают девушку за того, за кого надо им и за кого выгодно.
-Ты, наверное, права... Ну, вспоминаем дальше: тогда этот Андриан нашего Вильгельма - прямо в сердце... Вот так! Сабля падает, и все ждут, что же теперь будет... И вот: появляется кровь на плитах — сама по себе! Всё больше, больше... А Сториц постепенно проявляется, прямо из ничего — лежит, и только рукой зажимает рану... А потом солдаты его уносят...
-Да знаю, знаю! Вот как раз после этого мы и убежали.
-Ты же говоришь — понарошку? Он прикинулся трупом?
-Это я теперь так думаю, даже уверена. А тогда, в детстве... тогда было очень страшно!
-После ещё довольно долго показывали, но, честно говоря, не помню, чем закончилось. Они там всё о чём-то разговаривают, расхаживают, обсуждают... Но Сториц, кажется, так больше и не появился. Не помню, чем закончилось.
-Хорошо бы теперь узнать... Вот что: признайся - а тебе было страшно?
-Ну...
-Только честно!
-Ладно... Разве что, когда в церкви...
-В церкви? Когда венчание, а священника убивают?
-Нет, потом... Когда играет орган. А за клавишами — ни-ко-го...
-А-а, так это вообще был тихий ужас! То есть не тихий, конечно... Клавиши сами играют! А вместо белых клавиш — чёрные! И — действительно, никого нет...
-И солдаты туда стреляют...
-Да, а сами-то все в ужасе... Стреляют, как в нечисть какую-то. Так и кажется, что сейчас его уже точно убили. Так жалко - что он им сделал? Он просто любил Марту! Уроды!
-Все так и подумали, потому что игра тут же и прервалась! Но нет, не попали в него... Сториц только сделал вид, что...
-Вот видишь! И поэтому, когда на саблях — тоже!
-Ты, Ника, наверное, права: Вильгельм Сториц жив! Но как же ты всё запоминаешь? Просто поразительно... А я даже эти проклятые тональности никак не упомню... начинаю считать, и...
-Их не считать, а зубрить надо. Вся музыка построена на зубрёжке!
-Попробую...
-По-прооо-бу-ююю... Ты же как тот учёный - постоянно стараешься во всём разобраться, исследовать... Даже то, что и исследовать-то не надо...
-Это что же, например?
-Глупый ты ещё, Вадим...
-Ты-то больно умная... То учёный, то глупый...
-Одно не исключает другого. Фильм, мне кажется, и про это тоже... Но мы, наверное, так всего теперь и не узнаем...
-Почему?
-Дианка выяснила — а мы хотели найти и пересмотреть, чтобы страх снять... мало ли, как тот фильм подействовал на неокрепший ум...
-А что, он у вас сейчас уже окрепший? Не знал, не знал...
-Дурак... Так вот, оказалось, что в Богемии фильм этот скоро запретили и даже уничтожили... И, надо полагать, не только в Богемии. Сам-то фильм французский... Да я говорила, помнишь?
-В Богемии? Постой-постой... А в фильме — как раз Прага. Церковь, орган... Моцарт играл на органе в Праге... Вот оно что... Ну, тогда всё сходится... Это восемнадцатый век — белые, тоновые клавиши, тогда были чёрными, а полутона — белыми! И орган мог играть сам, от барабана... Механика была на высоте, и уже изобрели электричество... Вот оно что! Ну, Моцарт!.. Слушай, а ведь, наверное, это там, в Богемии, Музтех?
-Мечтаешь?
-Ну, мечтаю... А что?
-Мечтать не вредно... Только туда, говорят, не поступают, а, вроде, как-то так отбирают - незаметно...
-Незаметно?
-Нет, не незаметно, а... Вот: негласно! Да, негласно. Если ты им показался, то однажды к вам придёт такой человек...
-Ага, как к Моцарту...
-Ну, ты-то не Моцарт... Сперва тональности выучи!
-Да ладно тебе... он их и сам, наверное, не знал. Зачем заморачиваться? А ты - не мечтаешь?
-Не знаю... меня родители в консерваторию хотят определить... На скрипку же перевели... Это просто ужас. Говорят, окончишь — а тогда уж делай, что хочешь. И Дианку тоже.
-Прямо десант какой-то... Бедная консерватория!
-Это я бедная...
-Ладно, прорвёмся, не переживай. Консерватория — не самое плохое место. Лучше ответь честно: сейчас ты бы пошла смотреть Вильгельма Сторица?
-Хлебнуть ужаса? Consumite furore!
-Это ещё что?
-Так Эльза говорит, про свои занятия с учениками... я однажды подслушала, она кому-то жаловалась по телефону.
-Надо запомнить... Но... Самое страшное — знаешь, что?
-Ты опять про фильм?
-Про что же ещё? А то, что сегодня... сегодня...
-Не тяни! Ну, что — сегодня?..
-Сегодня... и только сегодня, как гласит афиша... Показывают этот самый фильм!!! «Тайна Вильгельма Шторица». Шториц или Сториц - неважно, это он! Цветной! Сегодня!
-Ты чтооо... Правда?..
-Правдивее не бывает! Пойдём?
-Вадик, я тебя поцелую!..
-!..
-Но... Послушай... Ты знал! И молчал!
-Ника, это сюрприз. Хотя, конечно, случайный. А про сюрпризы молчат до последнего, разве не так?
-Так. Но где? По зомбику?
-Нет, нет... какой зомбик? Разве я похож на ботаника, который приглашает смотреть зомбик? Здесь, рядом... В старом театре.
-У «Зачарованных пионеров»? В театре? Он же давно заброшен? Ты меня разыграл?
-Клянусь Моцартом... или нет — Музтехом, в который я обязательно попаду. Хочешь верь, или не верь — я видел афишу.
-Где? Афиши давно не вывешивают.
-Да здесь, в правом крыле. Ну, там, в коридоре... где пустые артистические, бывший буфет и студия этого, как его...
-А, примерно представляю... И что — там афиша? Вадик, так она же старая! Ей сто лет! Зря я тебя целовала, вот что.
-Не зря. Там написано, что состоится ностальгический показ, потому что сегодня — именно сегодня - круглая дата со дня премьеры. Наверное, лет сто! И те, кто приехали и всё это устраивают — имеют отношение... какие-то культурные деятели. Приглашают всех, кто увидит афишу...
-Да, самое подходящее место для афиши. И время. Я туда не пойду, в этот коридор...
-А на фильм пойдёшь?
-Пойду... если всё так, как ты говоришь. Узнаю, наконец, в чём же тайна... Так что там ещё написано?
-Имя... оно стояло крупными буквами... так, сейчас, вот: куратор проекта - Тата Фокс!
-Тата Фокс? Ничего себе!
-Знаешь её? Фокс — это лиса.
-Нет... но, вроде бы, есть такая Фокс, скрипачка. Не очень известная, но в каталоге конкурсов, кажется, была... Между прочим, как раз из твоей Праги. Если это она... Для скрипачки сценический псевдоним Фокс — самое то. Но при чём тогда здесь фильм и эта странная афиша? Что в ней ещё было написано?
-Ну... Ностальгический проект, небольшая вводная лекция, потом сам фильм - цветной! - и обсуждение. С раскрытием тайн. На розыгрыш не похоже.
-Возможно, очередной эпатажный перфоманс? Сейчас это модно. Но почему здесь, у нас?
-Наверное, здесь ключевое слово - «ностальгический». Тогда и в старом театре — в самый раз. Ведь когда-то там всё сверкало и гремело.
-Хорошо ещё, что не на кладбище или в недостроенном цементном заводе...
-Но что мы теряем?
-Ты прав... Рискнём! Вот это будет приключение! После него можно и в консерваторию... господи, только бы не поступить! Давай, пошли.
-Ника... постой.
-Что?
-Ну... кто-то обещал поцелуй?
-Поцелуй? Уже был.
-Ну да, вроде был... Но ты... ты можешь сделать это ещё раз?
-А, ещё раз? Ну, конечно, конечно... Может быть. Потом. Когда-нибудь.
-Вот чего я не понимаю... То — поцелую, то — потом...
-«Не старайтесь понять женщину».
-?..
-Леди Бельтам.
-«Труп в зелёном чемодане»?
-Вот именно, в зелёном. Пошли, труп? Ладно, возьму тебя под руку...
Мои невидимые собеседники исчезли, но я даже не заметил, когда это произошло... Тата Фокс! Дело в том, что...
* * *
В чём дело, что произошло дальше, и, главное - в чём же заключалась настоящая тайна Марты Родерих и Вильгельма Шторица — её настоящего возлюбленного, мы когда-нибудь узнаем из продолжения. Которое — есть надежда — появится. Сразу после загадочного перфоманса, куда так торопятся попасть наши герои — Ника и Вадим.
А пока Брюс, ошарашенный неожиданной новостью, мечется по полутёмным коридорам старинного дворца культуры в поисках афиши с именем Таты Фокс — несомненно, известной ему особы, мы, несколько предвосхищая события, поделимся некоторыми своими предположениями относительно дальнейшего развития драматического сюжета.
Конечно же, нас ждут интригующие наблюдения и разгадка всех тайн — настоящих тайн! - этого фильма. Самого, надо заметить, страшного фильма шестидесятых. Умеют же эти французы нагнать страху! Вроде бы фильм из серии «для юношества», не триллер... а вот поди ж ты: страшно!
Те, кто посмотрел этот редкий фильм (вот хороший вопрос — почему редкий? И за что его запретили в Богемии?), даже и сейчас отсутствующий на ютубе и одноклассниках (хотя существует французский релиз на DVD 2011 года), согласятся, что он производит какое-то особенное впечатление. И надолго запоминается. Что ж, Клод Сантелли действительно великий волшебник!
А 28 октября 2017 года исполняется ровно 50 лет со дня премьеры по французскому TV!
В честь этого редкого события, и для тех, кого «Тайна Вильгельма Шторица» не оставила равнодушным, кого поразили его открытия, опередившие официальную науку на сто-двести лет (а невидимость и до сих пор под вопросом!), а также для тех, кто в детстве натерпелся страха, наблюдая за тем, как любовь к Марте Родерих погубила и эти открытия, и самого исследователя — представляем стихотворение «Тайна Марты Родерих» и музыкальную миниатюру «Тема Марты» (композитор Georges Delerue), аранжированную по фильму и исполненную в студии BVL: чарующая атмосфера фильма творит настоящие чудеса! Отдельной благодарности заслуживает Тата Фокс (электроскрипка). Брюс же с трудом выпросил для себя партию флейты.
Мы специально не стали делать вокальный вариант, а решили просто исполнить тему и сопроводить её поэтизированным рассказом о настоящей тайне Марты и Вильгельма Шторица, которую создатели фильма тонко и талантливо замаскировали в сценах внешнего, открытого сюжета.
И, несколько забегая вперёд, откроем один из секретов скрытой сюжетной линии: Вильгельм Шториц — жив!
Заметьте - когда уносят тело, оно прямое, и напряжено, как у гимнаста. И, конечно, Марту он не похищал и не поил - тем более, насильно - «эликсиром невидимости»: она приняла его по своей воле, восхищённая силой и глубиной чувств Вильгельма Шторица, и желая разделить с ним эти чувства! Они принадлежали друг другу, и, будучи невидимыми, покинули дворец через окно спальни Марты!
О, эти французы — создатели фильма! Кто бы отказался от такого приключения? И вспомним — Марту часто показывают в оранжерее, где она однажды срывает плод с апельсинового дерева. Все, наверное, понимают, что «запретный плод познания» - это вовсе не яблоко? Яблонь в Эдеме не было. Создатели фильма это отлично знали, и, конечно, многие подобные тонкости западной культуры известны не всем. Ну вот, например, ворон Вильгельма Шторица, Корнелий. По-латыни ворон — Corvus. Про древнеримский род Корнелиев вообще молчим.
А имя одного из главных героев, «Марк-Антуан» - ассоциативная связь с именем «Мария-Терезия» и «Мария-Антуанетта». События в фильме происходят в 179... году. Ещё: зеркальный зал Версаля — и зеркала во дворце Родерихов. Кстати, в зеркальном зале Версаля размещалась оранжерея. А у Марты — тоже оранжерея, и, конечно, крупным планом апельсиновое дерево.
И такими деталями пронизан весь фильм. Кстати, именно из-за скрытой сюжетной линии, которая подсознательно чувствуется, но при просмотре непосредственно не вскрывается, он интересен и даже затягивает.
В общем, стихотворение именно об этой тайне, которую мы разгадали спустя 50 лет после выхода фильма — настоящей тайне Марты Родерих и Вильгельма Шторица.
Итак, «Тайна Марты Родерих»!
Музыка соответствует оригинальному саундтреку, содержание стихотворения следует сюжету фильма, стихотворная форма следует мелодическому контуру... Тайна приоткрывается!
https://cloud.mail.ru/public/LD3s/duF5jPvk9
[Martha_Theme_(Georges Delerue - BVL 2017)_Le_Secret_de_Wilhelm_Storitz_(1967).mp3 3,78 МБ] Разрешается свободное копирование и распространение.
Тайна Марты Родерих
Снится Марте загадочный сон...
Гибкий стан и задумчивый взгляд,
Трепет век, и волос водопад...
Будто в томных снах - за хрупкой стеной,
В странных зеркалах был кто-то другой!
Твой горячий взгляд тревожит, манит...
Боязно ступать в такие сны.
Знаешь ли древний венчальный обряд?
Нежность губ и волос водопад...
Время настанет прийти за тобой -
Умных исканий нарушен покой!
Ты войдёшь в зачарованный сад,
Он невесте подарит [свой] наряд -
Венчальный венок будет одинок
В кольце моих рук -
Символом наук, что скрыли нас.
Мы пойдём под сенью дубрав
В томное царство восторженных трав;
Может быть, мы узнаем судьбу;
Может, ворон накличет [нам] беду...
Девушки, будьте осторожны с зеркалами!